«Что же будет», да «что люди скажут».
Не брани дитя своё родное.
Ой, и так душа-сердечко ноет.
Приголубь меня, умой подолом.
Стосковалась я по вам, по дому.
На чужбине – не в родимой люльке –
Прикачаться, придремать смогу ль я.
– Ой, ты, дитятко, бедовы слёзы,
В ноги мамкины кидаться поздно:
Унесло течением веночек,
Безымянный пальчик позолочен.
Не гневи судьбу, не дёргай мужа.
В светлу косоньку позор не нужен.
Буйну голову покрой, дурёха.
Бабья доля наша – мо́лча охать.
– Ой, ты, мамочка, седые пряди,
Не гони кровинку бога ради.
Запусти под крылышко цыплёнка,
Дай уткнуть в наседку клювик тонкий.
И зерно чужое комом в горле,
И не ясен свет просторных горниц,
И под окнами сверчков не слышно,
И ветра всё дуют к нашим вишням.
– Ой, ты, доченька, побойся Бога.
Бабий жребий не весёл, нелёгок –
Оторвут телёночка от вымя.
Да и я, и мать моя так выли.
Потерпи, детинка – всё сойдётся.
Чай, у них там не другое солнце –
И тебя пригреет, приласкает,
Прорастёшь, тростинка, лепестками.
Будет пахота и будут ливни,
Зашумят поля-хлеба зазывней,
Да и ты, дитё, отяжелеешь –
Будешь, тыковка, круглей, желтее.
Лопнешь зрелая и станет – двое.
Одиночка, знамо, в полночь воет.
А когда к груди приложишь свёрток,
Мир неведом станет, перевёрнут.
Зваться мамкой, то не звать-то мамку –
Жизнь наденешь, девка, наизнанку.
Не дури, горюнюшка, ступай-ка.
Мол, несёшь свекрам от свахи сайки.
Дотемна, а то и заругают.
Знай, судьба твоя теперь другая.
Ну, беги, пока отец не видел,
Сокращай-ка через Манин выдел.
_ _ _
Развернулась дочушка – немая –
К животу гостинцы прижимая.
И пошла в закат. Домой. Из дома.
Уголок пыля платку снято́му.
Мать тащилась следом до калитки:
Провожать кровинку - шаг не прыткий.
Шла, одной рукой слезинку скинув,
А другой крестя родную спину.
