Серафим и смерть (Рассказ)

О разном философствовал Серафим созерцая суету Города. Очень даже о разном. Темы для размышлений возникали в его хаотическом сознании либо сами по себе, либо бывали ниспосланы свыше, либо были подсказаны Идущими Мимо. А таких людей бывало немало на улицах Города. Особенно в дни теплые летние, когда время сиесты ещё и не думало начинаться, а время пробуждения ото сна уже кануло в Лету. Я не знаю, кто надоумил Серафима рассуждать о Смерти. Не я – это точно. Свыше приходили к Серафиму темы светлые, радостные, возвышенные, а столь мрачные – никогда. Сам же Серафим вторил Конфуцию и любил повторять: «Мы ещё не знаем, что такое жизнь, откуда нам знать, что такое смерть?» И посему рассуждал и беседовал о жизни, стараясь понять, что есть этот феномен, эта несуразица бытия, эта флуктуация энтропии, этот способ существования коллоидных растворов. Удалось ли понять это Серафиму – не знаю. Мне он об этом не говорил, и для меня вопрос «что есть жизнь?» так и остался открытым. Даже неизведанным. Как Terra incognita для Джеймса Кука. Я был немало удивлён и даже раздосадован, узнав, что Серафим кроме прочего рассуждает о смерти. Не ожидал я такого поворота мысли в его беседах и суждениях – не ожидал. Но тем не менее.

Как-то поутру я совершал прогулку по Городу с целью приятного времяпровождения и вдыхания свежего воздуха в лёгкие. Не успел я завернуть за угол Улицы в поисках лавки, где продают различные вкусные и освежающие напитки, как заметил невзначай Серафима, возлежащего на тротуаре пешеходном с легкой улыбкой на устах и початой бутылочкой водочки прозрачной в правой руке. Около серафима находились двое Идущих Мимо (не путать с Проходящими Мимо!). Один из вышеупомянутых граждан находился в стоячем положении тела, а другой прясел на корточки, как приседают на жердочках куриные птицы или граждане, пребывющие в заключении под стражей государства. Оба Идущих Мимо были молодими людьми, лет, эдак, двадцять восемь с хвостиком. Одеты опрятно, не без пренебрежения к эстетическому внешнему виду. Головных уборов на них одето не было, видимо, по причине довольно тёплой погоды и поведения ласкового Солнца – светила нашого, которое в тот день лысины человеческие не припекало. Вот, думаю, спросят они Серафима сейчас о погоде. Какая, мол, нынче погода в Городе. Или спросять о заморском зелье, которое сушат, измельчают, а потом набивают в такие белые бумажные трубочки и поджигают, а дым, от зелья горящего исходящий, вдыхают. Спросят о налички сего зелья у Серафима. Но не тут то было. Точнее, было, но не тут, а там. И даже не было то тут. А вместо этого спрашивает Серафима один Идущий Мимо:

- Уважаемый Серафим Петрович, скажите, а что такое смерть?

Ну, думаю, сейчас Серафим скажет молодому человеку куда он должен сей час пойти и с какой целью, и кто он такой объяснит. Но, нет. Не так случилось потом событие. Не так произошло. Серафим удивлённо посмотрел на человека мужеского полу, снисходительно улыбнулся и ответствовал:

- Глупость сказали Вы, молодой человек! Глупость! Я Вас извиняю, конечно, ибо по неведенью Вы такое сморозили. Как можно дать определению тому, чего нет? Невозможно сие! Так как нет никакой смерти, видумки это всё. Придумали для того, чтобы людей пугать. Вот многие поверили в эту глупую выдумку и бояться! Человек – это вовсе не коллоидный раствор полипептидов, вовсе не белковое тело, и не позвоночное животное двуногое. Человек – это Дух. А Дух бессмертен, неуничножим, вечен. Дух не может прекрать существование. Дух только меняет телесную оболочку, воплощаясь вновь и вновь, изменяется, как меняется узор в калейдоскопе, но исчезнуть он не может. Если Вы не помните о прошлых своих воплощениях, то это вовсе не значит, что их не было. Я вот помню. Если существует некий узор дхарм, он исчезнуть не может, может только изменится. И изменяется. Ежесекундно. То, что Вы называете смертью, есть только шаткий мостик между двумя воплощениями Духа. Двумя превращениями. И лучшее доказательство вечности Духа – нынешнее существование каждого из нас. Кроме того, это сплетение дхарм – элементов психики, элементов «Я», этот орнамент постоянко изменяется: «Я» что было минуту назад сов сем иное чем «Я» в этот момент времени, а через минуту будет совершенно другое «Я». Выходит, что я кадое мгновенье умираю и возникаю вновь. Значит, смерть – это просто бессмысленная иллюзия, игра воображения. Кроме того, Дух человека это лиш частица сути Вселенной. И можна слится с Абсолютом Вселенной воєдино. А суть Вселенной безсмертна и неуничтожима. Так что не морочте мне голову со своими фантазиями и заблуждениями. И уходите восвояси блуждать по Городу.  

Удивились Идущие Мимо услышав такую речь Серафима, очень удивились. А потом пошли себе прочь, как и подобает Идущим Мимо. Обычай у них такой – уходить, минать. Так вот они и всю жизнь минают. А потом в иной ипостаси воплотятся. И поять – всё мимо да мимо…

Написал я сие повествование и думал было вот в таком вот виде и выставить на всеобщее обозрение моих читателей и почитателей. А читатели мои, к слову сказать, всеобщи. Но не тут то было. Не успел я и перо отложить и от чувства собственного достоинства улыбнуться, как заходит в мой кабинет Проницательный Читатель. Он всегда невовремя и некстати. Зашёл, значит, и без всякого там «здрасьте» с порога:

- Сударь! Прочитал я название Вашего рассказа «Серафим и смерть» и подумал: а не «убить» ли Серафима собрался автор повести?
- Да Вы что? С чего это Вы взяли?
- Знаем мы Вас, окаянного, не одного литературного героя в своих рассказах вы «убить» изволили. Даже тех, прототипы которох живут и здравствуют. И ведать не ведают, что на страницах рассказов Ваших они давно погибли самым трагическим образом. Да Вы убивец, батенька! Убивец и кровопролитчик! Знатный притом.
- Глупость Вы сказали гражданин Проницательный Читатель! Глупость! Серафим – существо бессмертное, вечное. А посему убить его невозможно. Даже на страницах рассказа моего. Даже если мы допустим ошибочность его философии о бессмертии души. Даже тогда.