На пристани толпа туристов радостно вздохнула: к берегу подходил долгожданный теплоход. Измученные долгим ожиданием туристы шумно радовались в предвкушении речного круиза. Пристань, если так можно назвать деревянную хибару на берегу Ангары с засыпанным гравием участком берега, на который опускался расшатанный трап, своей убогостью вроде не располагала к возвышенным чувствам. Но люди даже не замечали её убогости. Когда трап опустился на берег толпа, как стадо баранов, толкаясь, оскорбляя друг друга грубо и крикливо, двинулась к трапу.
Странное желание быстрей занять своё место, словно кто-то обязательно его займёт, охватило и Тамарку. Она в модном кримпленовом пальто, финском атласном костюмчике в клетку и новой шляпке чувствовала себя настоящей леди, но это не помешало ей, остервенело кинуться с толпой на штурм теплохода. Тяжеленный чемодан, который нёс Иван, был забит её нарядами. Видимо, Тамарка собиралась выступать на подиуме, а не лазить по горам. Иван расчищал путь, расталкивая чемоданом и рюкзаком туристов, за ним ковыляла на шпильках Тамарка. Одолев трап, как вершину Эвереста они вздохнули от счастья. Хотя их «лайнер», если так можно назвать много видавшую посудину в две палубы, был довольно не притязателен. Каюта больше походила на тюремную камеру: железные нары, стол и шкаф с двумя вешалками. Грязный, ни разу не мытый иллюминатор, в который если и захочешь что-нибудь увидеть, не увидишь. Тамарка сразу принялась за освоение пространства. Иван тоже не оказался без дела.
Основная масса туристов - женщины, чаще всего незамужние, надеющиеся отхватить вовремя круиза кавалера, желательно на всю оставшуюся жизнь. Поэтому Иван оказался в эпицентре срочных дел: кому-то надо закинуть чемодан, у кого-то не открывалась каюта. А мужиков, всего раз и обчёлся. Иван высокий, хорошо сложенный, правда, не красавец, но с шармом капитана лайнера, бороздящего просторы океанов. Шарм придавала аккуратная бородка и трубка. А куряка он был ещё тот! Тамарка тоже не отличалась красотой. Молодая худощавая женщина, точнее тощая, с тёмно-каштановыми волосами, карими глазами, крупным носиком, в общем, не каждый мужчина обратит на неё внимание. Иван был старше её и по любому поводу, даже незначительному, пытался навязать ей своё мнение. Тамарка сопротивлялась. Непонятно что их удерживало вместе, абсолютно разных людей, споривших до хрипоты и слёз из-за любого пустяка, и дававших окружающим немало поводов для осуждения. Но всё было не так просто. Она сельская девчонка, воспитанная в уважении к старшим, открытая любви, воспринимала мир пока детскими глазам и отстаивала своё наивное видение мира, чем, может быть и покорила циничного Ивана.
Наконец три раза звякнула рында. Все поднялись на палубы. Теплоход, переваливаясь, как утка, отчалил от пристани. Тяжёлая прозрачная, как хрусталь вода, накатывала на грязно коричневый берег с ощетинившейся тайгой. В амальгамном зеркале водохранилища отражались кучевые чёрные тучи. Тайга и Ангара не приветствовали туристов и теплоход, из динамиков которого, оглушая всю окружающую местность, лились патриотические песни. Хотя день был пасмурный, туристы не ощущали серости и радостно махали руками провожающим. Вечером, подвыпившие туристы отдыхали с размахом. Гремела музыка, стоял неимоверный топот, казалось, палуба вот-вот треснет от диких плясок. Иван был нарасхват. Тамарке быстро надоела вакханалия, и она ушла в каюту. Сон сморил уставшую женщину, мечтавшую о Байкале.
Солнечный луч, проникнув в каюту, решил пошалить, ласково поглаживая Тамарку по щеке. Она шустро подскочила, навела марафет и выскочила почти бегом на палубу. Лучистое солнце блистало, заливая окрестность золотистым потоком. Небо голубое, голубое без единого облачка, казалось бездонным, и даже по тайге прошлась кисть неведомого художника, бросив несколько мазков яркого салатного цвета. Тамарка любовалась первозданной природой. Волны качали золотой шар, словно убаюкивая его. Какая красота! Всё удивляло её. Через несколько часов первая остановка. И она увидит настоящую ангарскую деревню.
Время пролетело незаметно. Иван отоспался. Настроение приподнятое. Первым деревню увидел он, вернее не деревню, а дом на берегу. Когда подплыли, опустили трап, туристы хлынули на берег. Их взорам открылась ангарская деревня из одной улицы, со вдрызг разбитой глинистой дорогой, по которой можно проехать только на тракторе, с чёрными рубленными из лиственницы низкими домами под одной крышей со стайками для скотины и банями. Единственно, что радовало глаз - гераневые заросли на подоконниках маленьких окон. На лавках около домов сидели бабки с дедками. Мурава зеленела вдоль кривых заборов. На тридцать домов имелся сельповский магазинчик. Вот туда и кинулась вся женская рать туристов. Каково же было их удивление, когда на прилавке они увидели модельную чешскую обувь. Даже Тамарке достались туфли, которых у них в городе по великому блату не достать. А кому здесь в деревне носить туфли? Бабкам и дедкам только галоши да сапоги нужны, без них шагу не сделаешь. Они вон сидят, странно смотрят на отдыхающих, только пальцем у виска не крутят. Всех бы этих отдыхающих да в тайгу на корм мошке, узнали бы почём фунт лиха! Откуда им знать, что отдыхающие такие же сельские жители приехавшие на комсомольскую стройку, и мошку покормили, и в палатках в сорокаградусный мороз пожили, и ГЭС построили, и заводы. Что они впервые в жизни плывут по Ангаре. Туристы лучше понимают деревенских. Знают, что места, где они родились и жили, где остались могилки любимых родственников, затопили. Что их прошлое под этой серебристой, ласкающей глаз водой, что эти старики никому не нужны, только ждут своего последнего часа, а потом деревня вымрет, и никто и никогда не навестит их могилки, станут они безвестными. Раз в неделю приходит теплоход, отгружает продукты, хлеб, а иногда и неподходящий товар. Так жизнь и проходит, от одного теплохода до другого. Отплывали, молча, никто не махал руками, не прощался Реальный и выдуманный мир не совпали в мироощущении. Реальный мир оказался настолько страшным, что хотелось заткнуть уши, закрыть глаза, чтобы ничего не видеть и не слышать. Скорее бы на Байкал! Покупаться, отдохнуть душой! Скоро, вернее завтра утром они будут в Иркутске, а там до Байкала рукой подать.
Так и случилось. Утром в Утулике их встречал инструктор по туризму, паренёк лет двадцати. Группа была настолько разномастной, что он с трудом расселил всех по щитовым домикам, вернее сказать баракам. Тамарка с Иваном попали в один домик с Ленкой и Серёгой. Они на теплоходе жили в соседней каюте. Осмотревшись, разобрав вещи, все побежали к Байкалу. Байкал тихо ворчал у ног Тамарки. Отполированное волнами бревно предлагало присесть. Иван постелил полотенце, Тамарка присела, любуясь Байкалом. Кто отважится в июне купаться в Байкале? Только сумасшедшие. Вода холодная. Тем более, что через день запланирован переход на байдарках до ближайшей железнодорожной станции, а оттуда электричкой до Выдрина. Там вдоль речки Снежной они должны подняться в отроги Хамар-Дабана до тёплых озёр. И купайся до умопомрачения! Иван удивлённо спросил:
-Ты что собралась купаться? Чокнулась что ли?
-Понимаешь, я чувствую, что меня ждёт что-то необыкновенное, может встреча, может ещё что-то. Не может же вода быть холодной при такой жаре, дышать даже нечем. Лучше прикрой меня полотенцем, пока я купальник надену.
Байкал, словно пёс лизал берег. Его седая шкура торчала клочьями волн. Хитрый он заманивал отдыхающих, которые усыпали берег. Лишь самые смелые заходили в воду, помочить ноги и тут же выскакивали, как ошпаренные. Тамарка в душевном порыве не обратила на это никакого внимания. С разбега плюхнулась в воду. Первое ощущение, что сиганула в кипяток. От неожиданности раскрыв рот, она даже не смогла закричать, так перехватило дыхание. Увидев удивлённые глаза отдыхающих, Тамарка разом захлопнула рот и поплыла вдоль берега, прося Бога, чтобы не свело судорогой ноги. Одухотворённость Тамарки сыграла свою роль, вдруг её обдало жаром, тепло разлилось по всему телу. И она, недолго думая, поплыла подальше от берега. Солнце просвечивало озеро до дна, как будто специально, чтобы она смогла полюбоваться рыбёшками, проплывающими небольшими стайками. Красота сказочная покорила её. Живое что ли озеро? - подумала она и в этот миг прямо перед ней всплыла усатая озорная нерпа, которая тут же ушла под воду, словно приглашая её тоже нырнуть. Что нерпа хищница, Тамарка не знала и не видела в ней никакой опасности. Тамарка нырнула. Нерпа и Тамарка плыли на пару несколько секунд, но они показались вечностью. Блестящая серебристая шкура нерпы в лучах солнца сливалась с водой. Нерпа играла с Тамаркой, как малое дитя, а она радовалась, как мать. Ей даже показалось, что нерпа улыбается. И вдруг нерпа поднырнула под Тамарку, и понесла её к берегу. Когда Тамарка смогла встать на ноги, она поняла, что одна никогда бы не доплыла до берега. Дрожащая от холода с синими, почти чёрными губами она еле выходила из воды. Собравшаяся негодующая толпа, готова была разорвать её за перенесённые волнения. Иван закутал Байкал, словно пёс лизал берег. Его седая шкура торчала клочьями волн. Хитрый он заманивал отдыхающих, которые усыпали берег. Лишь самые смелые заходили в воду, помочить ноги и тут же выскакивали, как ошпаренные. Тамарка в душевном порыве не обратила на это никакого внимания. С разбега плюхнулась в воду. Первое ощущение, что сиганула в кипяток. От неожиданности раскрыв рот, она даже не смогла закричать, так перехватило дыхание. Увидев удивлённые глаза отдыхающих, Тамарка разом захлопнула рот и поплыла вдоль берега, прося Бога, чтобы не свело судорогой ноги. Одухотворённость Тамарки сыграла свою роль, вдруг её обдало жаром, тепло разлилось по всему телу. И она, недолго думая, поплыла подальше от берега. Солнце просвечивало озеро до дна, как будто специально, чтобы она смогла полюбоваться рыбёшками, проплывающими небольшими стайками. Красота сказочная покорила её. Живое что ли озеро? - подумала она и в этот миг прямо перед ней всплыла усатая озорная нерпа, которая тут же ушла под воду, словно приглашая её тоже нырнуть. Что нерпа хищница, Тамарка не знала и не видела в ней никакой опасности. Тамарка нырнула. Нерпа и Тамарка плыли на пару несколько секунд, но они показались вечностью. Блестящая серебристая шкура нерпы в лучах солнца сливалась с водой. Нерпа играла с Тамаркой, как малое дитя, а она радовалась, как мать. Ей даже показалось, что нерпа улыбается. И вдруг нерпа поднырнула под Тамарку, и понесла её к берегу. Когда Тамарка смогла встать на ноги, она поняла, что одна никогда бы не доплыла до берега. Дрожащая от холода с синими, почти чёрными губами она еле выходила из воды. Собравшаяся негодующая толпа, готова была разорвать её за перенесённые волнения. Иван закутал её в полотенце, прижимая к себе. На нём тоже не было лица. А Тамарка, потрясённая происшедшим с ней, не слышала ничьих упрёков. Мир, увиденный ею, очаровал. Она долго вглядывалась вдаль, пытаясь увидеть свою новую подружку, серебристую нерпу. Кто-то принёс водку. Сделав несколько глотков, она перестала дрожать. Чокнутая! Виделось во взглядах многих людей. Ну, и пусть чокнутая! Я же чокнутая, а не они, возмущалась в душе Тамарка. Закат на Байкале удивительно красив! До поздней ночи они сидели на том же бревне. Несколько раз ей казалось, что она видит нерпу, всплывающую на небольшом расстоянии от берега. Счастливая я! Какая счастливая! Хотелось крикнуть ей на весь мир. Красное колесо катилось по постоянно меняющему цвет Байкалу, а луна подражала ему, накинув алое одеяние. Фантастика! Да и только. Два в одном!
Утром, после завтрака собралась вся группа. Так как взять всех в плавание на байдарках не могли, инструктор отобрал крепких и здоровых ребят, умеющих грести с их половинками, четырёх дебелых сороколетних женщин и одну даму серьёзных лет, члена-корреспондента какой-то академии неизвестно каких наук. С утра было жарко, необычно для этих мест. Байкал плескался, манил, завораживал. Инструктор, смущаясь, произнёс:
-Сейчас составим «куркуляцию», получим продукты и будете до завтра свободны.
-Что? Что составим?» Куркуляцию»?- переспросил ехидно Серёга.
Инструктор вряд ли имеющий оконченное даже начальное образование, растерялся. «Член-корр» грозно шикнула на Серёгу. Серёга недовольно ворча, отошёл в сторону. А солнце играло, а травка зеленела. Быстро получив продукты, собрали рюкзак к предстоящему завтрашнему утреннему походу на байдарках. Весь день берег Байкала был усыпан туристами.
Утро испортило настроение. Куда девалась жаркая солнечная погода? Байкал недовольно ворчал, ощетинившись пока небольшими волнами, тучи заволокли небо, тайга почернела. Но отплыли, как и полагалось в пять утра. Ленка примостилась ближе к носу байдарки, Тамарка – к корме, Иван с Серёгой гребут по очереди. Почему обыкновенные лодки назвали байдарками не понятно. Хотя оделись очень тепло, быстро продрогли. Так получилось, что вышли первыми, и гребцы видимо опытные, поэтому быстро оторвались от остальных. Плыть недалеко. Думали часа за два, от силы три доплывут, и там будут ждать всю группу. Но небо темнело, волны становились всё выше, всё круче, вот уже байдарка взлетает, как птица и тут же, проваливается в какую-то бездну. В одно мгновение разразился ливень, со страшными раскатами грома. Чёрный, как ворон Байкал в минуты становился багровым, затем словно тысячи бенгальских огней загорались и гасли. Молнии нещадно простреливали озеро. Вода перехлёстывала борта, все промокли до ниточки. Тамарка с Ленкой сжавшись от страха, то замолкали, то начинали орать до хрипоты. Их сносило дальше и дальше. Одна из молний пробила воду рядом с байдаркой. Закрыв от страха глаза, Тамарка уже не орала, а скулила как щенок. Когда открыла их, то увидела, что байдарку развернуло и бросило под стену надвигающейся волны. Удар. Тамарку выбросило из байдарки. Одежда мешала держаться на воде. Кое-как сбросив куртку, кеды свалились сами, ещё пыталась плыть. Байдарка перевернулась, ни Ивана, ни Ленки с Серёгой она уже не видела. Молнии, сполохи, волны – всё чёрно-багровое. Настоящий ад! И хрупкая молодая девчонка в пучине неведомых страстей. Силы были не равны. Тамарка уходила под воду в солнечные глубины коварного Байкала. Неизведанные галактики неописуемой подводной красоты тянули Тамарку, и она торпедой неслась к чужим мирам. А в сумеречном сознании вдруг возник образ серебристой нерпы. Тамарке казалось, что она так громко зовёт нерпу на помощь, что её крик превращается в гром. Яркий свет, возникший ниоткуда, сопровождался тихим свистом, более похожим на писк. Свет и писк. И чужой мир. Больше ничего.
Тамарка очнулась от того, что ей стало жарко. Солнце просто пекло. Перевернувшись, она поняла, что лежит на песчаном берегу. Сил встать не было, и не было сил жить. Закрыла глаза и уснула. Сколько проспала, неизвестно. Проснулась, когда солнце, обмакивая лучи, катилось по сверкающей парчовой глади. Встала, огляделась. На ней были только трико и футболка. Прошлась по небольшой песчаной косе, к тому же не широкой и заканчивающейся с обеих сторон неприступными скалами. Единственная возможность подняться вверх, лезть, цепляясь за корни висячей сосны, которая каким-то образом ухитрилась вырасти в расщелине скалы. Тамарка несколько раз срывалась, ободрала ладони, посшибала колени. От неудач и страха слёзы текли ручьём. Глаза засыпало и мелкой глиной, и песком. Хотелось есть. Будь характер послабее, неизвестно, чем бы всё закончилось. В конце концов, она поднялась к сосне, и тут оказалось, что до полной победы далеко. Ничего не оставалось делать, как готовится ко сну. А как? Присесть можно только прижавшись к стволу, ноги положить на разветвляющиеся корни. Пришлось проявить акробатические способности, наломать сосновых веток, чтобы сесть на них, иначе онемеет тело и смертельный полёт обеспечен. С озера дул лёгкий ветерок, который спасал от комаров, иначе бы заели. Спать нельзя – свалишься вниз, точно убьёшься. Так и сидела Тамарка всю ночь, кемарила потихоньку, иногда посматривая на самодовольный Байкал, устроивший ей нечеловеческие испытания. А чужой мир тянул, непроизвольно всплывая странными картинами. Иногда хотелось, свалиться в озеро, и хотя бы краешком посмотреть на тщательно скрываемую тайну Байкала. Видения приходили внезапно и также внезапно исчезали. И тогда Тамарка начинала думать. Неужели это я выдержала? Что с ребятами? Утонули? Как жить? И только в подсознании робко пробивался главный вопрос, а как я спаслась? Свет ярко сияющий, она вспомнила. И писк. Кто? Неужели нерпа, подводная принцесса её спасла? Тёмная ночь вызывала ассоциации со штормом. Сердце билось неровно. Как страшно! Страшно, страшно, страшно! Но одна единственная мысль не покидала её: жить! Жить! Жить! Первый луч стрельнул прямо в глаз. Хотелось пить. Вздохнув она, продолжила путь вверх. Подъём был очень рискованным. И тут её разобрало такое зло, что из неё посыпались такие слова, которые она ни разу в жизни не произносила. Откуда только взялись силы, и когда она зацепилась за уступ, то уже не верила, что спасётся. Подтянувшись из последних сил, ещё свисая ногами, она не ревела, а рыдала от счастья. Перед ней была поляна, виднелась колея, давнишняя, заросшая. Но, всё же колея. А внизу играло коварное озеро, которое словно насмехалось над ней: что слабо? Рывок! И вот она на солнечном берегу Байкала. Живая! Ура! Живая!
-Эй, здесь кто-нибудь есть? Помогите! Спасите! Помогите!
Тишина убивала надежду на жизнь. Всё цвело. А поесть нечего. Иван–чай колыхал сиренево-фиолетовыми головками, под деревьями цвели медуницы. Ветерок доносил аромат черёмухи. Может поискать черемшу, если осталась от набегов любителей. Яркая зелень, красивые соцветья, изумительная природа и это может всё не для неё?
-Помогите! Спасите! Есть здесь кто-нибудь живой?
Медленно плелась Тамарка по колее. Уже охрипла от ора. Но никто не отзывался.
-Спасите...-прохрипела она.
-Кого спасать надо, а?- от дерева за кустами отделился человек.
Мужчина. Невысокого роста, смуглый, с азиатским разрезом глаз. Похоже гуран.
-Девка, ты откуда взялась здесь?
- Дайте, пожалуйста, попить, а потом расскажу…
Мужик достал из горбовика фляжку, открутил крышку и протянул Тамарке. Она жадно пила, захлёбываясь.
- А где я?
-Да ты, девка, в Медвежьем углу, далеко за Байкальском.
А как я сюда попала? Мы же от Утулика даже не доплыли до станции. А какое сегодня число? Что прошло три дня? А почему я не помню?
Потом рассказала невероятную историю, в которую ни один здравомыслящий человек не поверит Мистика! Вот это мистика!
-Давай знакомиться. Колька. Тебе крепко, девка, повезло.
Я сейчас ухожу, внизу ждёт моторка. Здесь в медвежьем угле редко кто бывает, только охотники, а им сейчас не сезон. Хороший у тебя ангел-хранитель. А звать -то как?
-Тамарка.
-Тамарка, слышал я про такой случай, мать в детстве рассказывала, а теперь повторился. Чудеса. Здесь на Байкале много чудес бывает, но тебе повезло, крупно повезло. Пошли. Внизу покормлю, чем Бог послал. Да не реви! Чего теперь реветь, теперь радоваться надо. Возьми платок. Чистый он. Жена амулет в него завязывала. Хватит реветь. Байкал не любит сопливых.
Всхлипывая, Тамарка шла за Колькой по одному ему известной тропе. У каждого таёжника свои тропы, ягодные и охотничьи места. По дороге Колька рассказывал ей, что в этих местах он собирает редкие лекарственные травы, вот и сегодня он исходил эту глухомань. Здесь месяцами никого не бывает, и до Выдрина далеко. Мистика просто. Повезло, повезло. Спуск был долгий, но не опасный. Мишка, владелец лодки, остолбенел, когда рядом с Колькой увидел Тамарку.
-Ну, ты Колька и бабник! Даже в медвежьем углу где-то выкопал бабёнку.
-Прекращай зубоскалить. Доставай харчи, сперва накорми, потом болтай.
Мишка быстро достал кусок сала, нарезал его довольно крупными кусками, ломоть хлеба вынул из мешочка. Чай уже кипел в котелке над костром. Тамарка основательно проголодалась, уплетала, как называется за обе щеки. А Колька рассказывал Мишке её историю. Мишка, похоже, чистокровный бурят. Его реакция была странной. Он начал причитать, раскачиваясь в стороны, с некоторым страхом поглядывая на Тамарку. Потом скрылся за елью.
-Не удивляйся. Наверно молится своему богу. Странный случай, что Байкал отпустил тебя. Сейчас придет, и мы пойдем в Выдрино, хотя и далеко. Если рация работает, то Мишка сообщит, что тебя нашли.
Моторка, как и человек, устала за долгую дорогу, постоянно глохла. Мужики матерились ни капли, не стесняясь Тамарки. Она первой увидела группу, стоящую на берегу. Не дожидаясь, пока Мишка привяжет лодку, прыгнула в воду и побежала к ней. А навстречу бежал Иван, её Иван! Слёзы непроизвольно катились из глаз, эмоции перехлёстывали через край. А за ним неслись Серёга с Ленкой. Живые! Все живые! Какое счастье! Иван подхватил её, свою маленькую девочку, как пушинку и, прижимая к себе, целовал её волосы, словно не мог надышаться её запахом. Серёга гладил по руке. Ленка плакала. Инструктор по туризму сиял от счастья, что она нашлась, что она жива, и был на седьмом небе. Вся группа обнимала Кольку с Мишкой. Они были главными героями сегодняшнего дня. Потом у костра дружно отмечали счастливое спасение и слушали Тамаркин рассказ, который большинство восприняло, как полный вымысел. Только Колька с Мишкой ни на грамм не сомневались в происшедшем. Они знали, что с Байкалом шутки плохи. И что все мифы всегда основаны на реальных событиях.
Утром группа в полном составе двинулась в отроги Хамар-Дабана. Тамарка шла налегке. Всё снаряжение и рюкзак тащил Иван. Маршрут лежал вдоль речки Снежной, которую с трудом, можно назвать и ручейком. Правда русло широкое и песчаное. Вдоль всего проходимого русла то там, то там, словно нарочно разбросаны валуны.
-Вот, где загорать хорошо! Придём потом сюда? - спросил Иван.
-Конечно! На песочке я, а на валуне ты. Нет! Вместе на песочке.
До тёплых озёр дотопали быстро. Сразу поставили палатки, развели костер на старом кострище. Женщины накрывали импровизированный стол. Смех, анекдоты слышались отовсюду. Довольные красотой гор, удивительными озёрами, очевидно сообщающиеся между собой, теплой, как парное молоко водой, все разомлели. Пообедав, кинулись купаться. Кто-то ухитрился сбить плот, и все по очереди осваивали управление им. Мужчины ныряли с плота на середине самого большого озера. Разлапистые древние ели радостно качали лапами, а кудрявые сосны, стройные до одурения источали неповторимый аромат. Берёзки ещё нежными листами трепетали от малейшего дуновения ветерка. Идиллия. Разве не об этом мечтали туристы? Иван устав от бурного общения, позвал Тамарку прогуляться. Инструктор показал им тропинку, по которой можно дойти до мёртвого озера. Мёртвое озеро удивило наличием метана. Даже воздух был пропитан метаном. Неглубокое, с редкой растительностью оно вызывало страх. Поэтому они быстро вернулись к группе и до самой глубокой ночи пели, пили, ели, в общем веселились. После перенесённого кошмара Тамарка радовалась жизни от души, хохотала до упаду над каждым анекдотом, пела не смущаясь, что она без слуха и без голоса. Забайкальские звёзды, чистейший воздух опьяняли. Под утро она уснула в палатке, а Иван у костра. Когда проснулись, солнце было в зените. Попив чайку, направились к Снежной. Иван прихватил с собой только полотенце. Снежная в этом месте раздваивалась на два рукава, посреди которых образовался песчаный островок. Воды в ручейках было по щиколотку. Нашли ровное местечко на белом чистом песке, и легли загорать, расстелив полотенце. Тихо журчали ручьи, пели птицы, небывалый покой умиротворяли души. Солнце разошлось не на шутку. Пригрело так, что разморило и Тамарку, и Ивана. Не заметили, как уснули. Во сне, как будто с небес спускался шум. Он нарастал с каждой минутой. Лень было открыть глаза, посмотреть, что так шумит. Вдруг откуда ни возьмись ледяная вода, хлынула на разгорячённые тела. Они подскочили, а вокруг уже бурлила вода. Иван схватил Тамарку за руку, пытаясь перейти реку. Несущийся с гор поток на бешеной скорости, сносил всё, что попадалось ему на пути. Он сбил с ног обеих и как щепки понёс по руслу.
-Ради Бога держись! – кричал Иван.
А как держаться? Их било о валуны, то подбрасывало вверх, то накрывало с головой волной.
-Боже, за что? - не разжимая губ, молила Тамарка.
Люди на берегу, пытались помочь, протягивали руки. Никто не рискнул войти в воду. Снежная несла их к Байкалу. Обессилив, Тамарка разжала руки и отдалась на волю провидения. Она ничего не видела. Не видела, как Ивана в устье реки выбросило на берег. Река швырнула её в Байкал, как наживку, не живую и не мёртвую. И закрутила в медленном вальсе в проникающих лучах солнца, словно убаюкивая, и неся опять в фантастические галактики Байкала. Нереальный свет опускался вместе с ней в глубины. В сумеречном состоянии мелькнуло видение: серебристая нерпа подныривает под неё. Ощущение нежного касания серебристого меха, ласки. Усатый образ нерпы, склонённый над ней. И вдруг горячие слёзы, капнувшие на лицо. Разве нерпы плачут? Горячими слезами?
