издавая то рык, то стон,
я вприсядку скачу за плугом,
как советовал граф Толстой.
Не кузнечик, но саранча я,
кукарача и таракан.
Лично Пушкин меня не чаял
ли в лебядкин словить стакан?
Но не дамся поэту-внуку
Ганнибаловых злых кровей,
а явлюсь сновиденьем в руку,
пререкаемый корифей.
В этом сне, может быть, четвёртом,
золочёного века сне,
я примщусь суеверному чортом,
чтоб отстал и не мнился мне.
Но наскучив скакать присядкой,
я пойму: эта скука — знак,
и Ахилловой дрыгну пяткой —
наколоться на дохлый злак.
17.01.2019