Поэзия квадрата и круга или О идолопоклонстве в христианстве (Лирика / религиозная)

Геометрия квадрата связана с числом 4: четыре стороны света, четыре части суток, четыре времени года, четыре человеческих возраста, четыре касты социального расслоения, четыре модификации мужского и женского начала: евнух, мужчина, гермафродит, женщина; четыре стихии: воздух (Гера), вода (Афродита), земля (Деметра) и огонь (Гестия). В квадрате конституируется крест, включая косой крест и свастику. Квадрат и вообще четырёхугольник служит символом малого космоса, то есть земли и противопоставляется большому космосу — кругу неба. Вместе с кругом квадрат составляет дуалистическую пару ян-инь, но различные источники здесь противоречат, кто квадратен или кругл — мужчина или женщина, хотя вроде бы уже привычно, что небо мужское, а земля женственна. С квадратом ассоциируется мировое древо. Из геометрической специфики квадрата выявляется связь с такими идеями как равенство, простота, прямота, единообразие, порядок, истина, справедливость, мудрость, честь. Совершенство квадрата являет собой образец равновесия, он воплощает Тёсанный (кубический) Камень— идеально уравновешенного индивида, тело которого безусловно подчиняется требованиям разума.  Интерес к квадрату (и к кресту) объясняется  желанием разобраться в хаотически проявляющем себя мире посредством введения системы координат. И всё же квадрат символизирует разобщённое состояние человека, не достигшего внутреннего единства, тогда как круг можно соотнести с этим конечным состоянием Единства(совершенства). Это я накрутил выжимки из Википедии.
   Да, круг сакральней квадрата. В Библии я не нашёл такого слова. А сколько синонимов и значений у слова «круг»! Окружность, эллипс, диск, гало, точка, овал, лимб, виток, кружок, коллектив как кружок, коллекция, эклиптика, кольцо, орбита, петля, крюк, поворот, пируэт, излучина, дуга, извив, талия, выгиб, край, собрание, область, окрестность, район, сфера, окраина, борт, колено, день, месяц, год, общество, ведомство, страна, окружение, охват, фронт, цикл, период, этап, такт, ряд, список, контингент, пояс, талия, бок, изолированность, единица, совокупность, объём, размер, масштаб, численность, персонал, штат, комплект, клиентура как круг, среда, атмосфера, обстановка, поприще, арена, аппарат, диапазон, оборот, дробь, раунд, серия, тур, слой, жернов, покров, сковорода, обол, облако, обруч, облачение, яблоко и всякий другой круглый фрукт и овощ. В Библии только в коротенькой Песне песней Соломона рябит от кругов: одр царя с вассалами — круг(3:7), руки возлюбленного — золотые кругляки, усаженные топазами, живот — изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами(5:14), голени — мраморные столбы(5:15), уста — круг сладости(5:16),  округление бёдер возлюбленной, как ожерелье(7:2), живот — круглая чаша с ароматным вином(7:3), шея — столп из слоновой кости(7:5), глаза — озерки Есевонские(7:5), нос — башня Ливанская(7:5), стан — пальма, груди -  виноградные кисти(7:8), щёки — половинки гранатового яблока(6:7) и сама она — прекрасная, как луна, светлая, как солнце(6:10). Даже любовь сравнивается с кругом объятия: «левая рука у меня под головою, а правая обнимает меня»(2:6). Мы привыкли к тому, что солнце, земля, луна да и всецело вселенная кружится. Но и люд кружится, труждается, совершенствуется. Почему апостол Павел называет мужа славой Божией, а жену — славой мужа? А ещё о жене сказано:  К МУЖУ ТВОЕМУ ВЛЕЧЕНИЕ ТВОЕ, И ОН БУДЕТ ГОСПОДСТВОВАТЬ НАД ТОБОЮ(Бытие 3:16). Влечение то же самое, что и кружение планет вокруг солнца: центростремительной любовью завоёванная жена привязана к мужу, но если любовь иссякнет, женщина посредством инерционной центробежной силы улетит в зону другого притяжения. Все мы зависимы от чего-то или кого-то, и если муж не безбашенный, он привязан к Христу, веточке Божией, а мусульманин к Мухаммеду, такой же многоветочке,  многорукости Божией. На спиральном вращении и основана жизнь, и Бог — её круговорот, вечный движитель, ИБО ВСЁ ИЗ НЕГО, ИМ И К НЕМУ(Римлянам 11:36). Я бы сказал, наше вращение неосознанное, пассивное и необязательно строго буквально орбитальное. Дерево, к примеру, кружится даже стоя на месте, ежегодно выстраивая листву познания и итоговые плоды любви, а потом сбрасывая их.  Но вот суфии, духоборы, шаманы да и вещий псалмопевец Давид кружился и танцевал перед Богом натурально, в порыве эйфорической признательности и чтобы обрести дополнительную духовность и познание. Дерево, человек, книга, корабль, круговорот воды в природе, кровоток, циклон, водоворот, юла и даже табуретка — это всё непохожие  образцы кружащейся спирали. Привычна для нас  отточенная шарообразность крутящихся планет и звёзд, но посмотрите на фотографии астероидов в интернете: эти эволюционно поздние существа тоже стремятся округлиться. Да и совсем младенческие небесные создания — кометы и метеориты — тоже сглаживают свои зубастые формы. Но даже земному шару есть куда ещё совершенствоваться: ВСЯКИЙ ДОЛ ДА НАПОЛНИТСЯ, И ВСЯКАЯ ГОРА И ХОЛМ ДА ПОНИЗЯТСЯ, КРИВИЗНЫ ВЫПРЯМЯТСЯ  И НЕРОВНЫЕ ПУТИ СДЕЛАЮТСЯ ГЛАДКИМИ(Лука 3:5). Таковы требования и к человеку: почему Христос приказал богатому юноше, считающему себя праведником, продать своё имение и раздать нищим? - да ради любви, равенства, справедливости, братства, мира, ведь именно такова миссия Божества! Поглаживания, притирающее трение, фрикции, объятия, сжимания, лобзания, ласкания, подарки и, в конце концов, втыки и оплеухи, — это ведь действия для внедрения любви. РАНЫ ОТ ПОБОЕВ - ВРАЧЕВСТВО ПРОТИВ ЗЛА, И УДАРЫ, ПРОНИКАЮЩИЕ ВО ВНУТРЕННОСТИ ЧРЕВА(Притчи 20:30).  ИБО ГОСПОДЬ, КОГО ЛЮБИТ, ТОГО НАКАЗЫВАЕТ; БЬЕТ ЖЕ ВСЯКОГО СЫНА, КОТОРОГО ПРИНИМАЕТ(Евреям 12:6).  ВЫ ТЕРПИТЕ, КОГДА КТО ВАС ПОРАБОЩАЕТ, КОГДА КТО ОБЪЕДАЕТ, КОГДА КТО ОБИРАЕТ, КОГДА КТО ПРЕВОЗНОСИТСЯ, КОГДА КТО БЬЕТ ВАС В ЛИЦО(2 коринфянам 11:20) — это ведь тоже нужно для сглаживания неровностей. Или мы хотим — риторический вопрос, - чтобы любви никогда не было, как в Сираховской притче: ЛОВЛЯ У ЛЬВОВ — ДИКИЕ ОСЛЫ В ПУСТЫНЕ, ТАК ПАСТБИЩА БОГАТЫХ — БЕДНЫЕ.  ОТВРАТИТЕЛЬНО ДЛЯ ГОРДОГО СМИРЕНИЕ: ТАК ОТВРАТИТЕЛЕН ДЛЯ БОГАТОГО БЕДНЫЙ(Сирах 14:23-24). Даже есть  пиковое революционное время,  КОГДА ВСЯКИЙ, УБИВАЮЩИЙ ВАС, БУДЕТ ДУМАТЬ, ЧТО ОН ТЕМ СЛУЖИТ БОГУ(Иоанн 16:2). Христиане обижаются на большевиков, но это, скорее, неразумная претензия к Богу. А кому жаловаться сожжённым на костре, распятым, посаженным на кол и подвергнутым другим мучениям за так называемые ереси? «Тот еретик, кто поджигает, а не кто горит»(Уильям Шекспир, перевод Петра Гнедича). Убитые и убивающие — это крайности, которые сглаживаются для последующей любви. А иначе зачем Христос велит любить врагов? ВОИСТИНУ, АЛЛАХ ЗАБИРАЕТ У ВЕРУЮЩИХ ЖИЗНЬ ИХ И ИМУЩЕСТВО В ОБМЕН НА РАЙ, УГОТОВАННЫЙ ИМ. И БУДУТ СРАЖАТЬСЯ ОНИ ВО ИМЯ АЛЛАХА, УБИВАЯ И ПОГИБАЯ, В СООТВЕТСТВИИ С ЗАВЕТАМИ ОТ НЕГО ИСТИННЫМИ, ДАННЫМИ В ТОРЕ, ЕВАНГЕЛИИ И КОРАНЕ. И КТО ЖЕ НАДЁЖНЕЕ В ОБЕТЕ СВОЁМ, ЧЕМ АЛЛАХ? РАДУЙТЕСЬ ЖЕ СДЕЛКЕ, КОТОРУЮ ЗАКЛЮЧИЛИ ВЫ С НИМ, ИБО ИМЕННО ЭТО ЕСТЬ УСПЕХ ВЕЛИКИЙ(Коран 9:111, перевод Османова). Лев Толстой, сражаясь с задубевшей православной версией  христианства, тоже мечтал пострадать за Христа, но добился лишь пустопорожней анафемы, поскольку смертная казнь за «ереси» отменена  в 19 веке. А вот ещё о притирке необузданных крайностей сказано в Коране: РАЗВЕ ОНИ НЕ ВИДЕЛИ, ЧТО МЫ ПРИХОДИМ К ЗЕМЛЕ И УКОРАЧИВАЕМ ЕЁ ПО КРАЯМ? АЛЛАХ ВЕРШИТ СУД, И НЕТ ЗАДЕРЖИВАЮЩЕГО ЕГО, А ОН БЫСТР В РАСЧЁТЕ!(Коран 13:41, перевод Крачковского). То есть это то же самое, что и евангельское сглаживать и судить горы и долы. Да мы и сами друг друга судим, сглаживаем, мужчины и женщины, богатые и бедные, мудрые и глупые, потому и называемся сужеными и судьбоносными. В Евангелии тоже есть фраза об обрезании краёв:  ЕСЛИ БЫ НЕ СОКРАТИЛИСЬ ТЕ ДНИ, ТО НЕ СПАСЛАСЬ БЫ НИКАКАЯ ПЛОТЬ; НО РАДИ ИЗБРАННЫХ СОКРАТЯТСЯ ТЕ ДНИ(Матфей 24:22). То есть обтачивание, обрезание краёв, округление происходит не только кальпами, эрами, эпохами, но и веками, годами, месяцами, неделями, днями. Спасательный круг потому и называется спасательным в отличие от рогатого, агрессивного квадрата, но неискушённые в Писании обрезают крайнюю плоть, выстригают клитор, выбривают волосы. А священники напротив отращивают волосню, будто это корневая система, способствующая к увеличению священной кроны-короны. Нет, это лишь изжитые рудименты и атавизмы.
   А вокруг чего кружится вселенная с искрами звёзд? «Из искры возгорится пламя» - чьё это пророческое крылатое слово? Да это ответ декабристов на сочувственное воззвание Пушкина:

Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы!
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы!
(Александр Иванович Одоевский (1802 - 1839).

Известно, если есть искры, должен быть  и источник их, святое пламя-знамя, которое всемеро светлее солнца(Исайя 30:26). Почитайте Пророка Исайю: чуть ли не через главу он напоминает о торжественном вымпеле-знамени, которое есть Вышний(Исайя 5:26; 11:10,12; 13:2; 18:3; 30:17; 49:22; 62:10). Это огненный Сферос, который астрономы называют «чёрной дырой». Конечно, никакой черноты там нет по причине бесподобного совершенства, а называется она так потому, что выхватывает из вселенной ненужный хворост, всё хворое и больное, отслужившее свой век. Фактически это женское начало в Едином, центростремительная энергия, устами которой Христос заявляет: ПРИДИТЕ КО МНЕ ВСЕ ТРУЖДАЮЩИЕСЯ И ОБРЕМЕНЕННЫЕ, И Я УСПОКОЮ
ВАС(Матфей 11:28). Этой смертельной топкой под знаком семёрки начинается ось-перемычка наподобие тоннеля в огненной спирали, на выходе  которого венчается возбуждающее к жизни мужское начало под знаком единицы: ПОТОМУ ЛЮБИТ МЕНЯ ОТЕЦ, ЧТО Я ОТДАЮ ЖИЗНЬ МОЮ, ЧТОБЫ ОПЯТЬ ПРИНЯТЬ ЕЕ(Иоанн 10:17). Мужское начало выступает в роли сеятеля, созидателя, даятеля, под которым подразумевается центробежная расширяющая энергия. Женская энергия выступает, как жница, вбирающая в себя званое множество, почему Соломон и называет ей смертью(Екклезиаст 7:26), но на выходе из тоннеля получается избранное единство. В апокрифическом Евангелии от Фомы апостол Пётр возмущается ущербностью женщины, но Христос уверяет, что ущербность поправима, если эволюционно женщину реинкарнировать мужчиной(Евангелие от Фомы, логия 114). Коран тоже подтверждает эту градацию: ОН(Аллах) -ТОТ, КТО СОТВОРИЛ ВАС ИЗ ЕДИНОЙ ДУШИ И СДЕЛАЛ ИЗ НЕЁ СУПРУГУ, ЧТОБЫ УСПОКАИВАТЬСЯ У НЕЁ(Коран 7:189, перевод Крачковского). Успокаиваться — значит засыпать, замирать.  Каков итог этого соединения? Естественно — любовь.  ЖНУЩИЙ ПОЛУЧАЕТ НАГРАДУ И СОБИРАЕТ ПЛОД В ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ, ТАК ЧТО И СЕЮЩИЙ И ЖНУЩИЙ ВМЕСТЕ РАДОВАТЬСЯ БУДУТ(Иоанн 4:36). А ещё центростремительную энергию жатвы и косьбы Христос называет воришкой:  ВОР ПРИХОДИТ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УКРАСТЬ, УБИТЬ И ПОГУБИТЬ. Я ПРИШЕЛ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ИМЕЛИ ЖИЗНЬ И ИМЕЛИ С ИЗБЫТКОМ(Иоанн 10:10). Избыток — это фаллос. В некоторых восточных религиях плодородный лингам даже служит образом Бога. Но ведь вагина и лингам это нераздельное единство наподобие евнуха, о котором у Исайи сказано: ДА НЕ ГОВОРИТ ЕВНУХ: "ВОТ Я СУХОЕ ДЕРЕВО"(Исайя 56:3). С этой компромиссной середины-сердцевины всё начинается и всё ей заканчивается: Я ЕСМЬ ВОСКРЕСЕНИЕ И ЖИЗНЬ; ВЕРУЮЩИЙ В МЕНЯ, ЕСЛИ И УМРЕТ, ОЖИВЕТ(Иоанн 11:25). Возможно, кому-то покажется, что евнух — феерическая, почти неправдоподобная фигура из-за диковинности, но я отношу к ней всех детей и стариков независимо от пола.
   Как уже сказано, в Библии про квадрат не упоминается. Но ведь опять же есть синонимы и подобия. Например, важнейший символ христианства — крест, он же вписан в конституцию и конфигурацию квадрата!

Поклонники ленивой лени,
Раскрыв молящие уста,
В экстазе преклонив колени,
Пощады просят у креста.
А что есть крест? Как некий символ,
Он перекрёсток всех надежд,
Не пристань для словес красивых
И не утеха для невежд.
Он не хранилище прощений,
Не вход в волшебную страну,
На стыке ваших воплощений
Он не поможет снять вину.
Поклонники идей в одежде,
Поймите, истина не в том!
Рисуйте символы, но прежде
Поверьте в то, что над крестом…
(Елена Герцен)

А мудрейший Низами совсем уж непрезентабельно относится к кресту:

Миру тысячи лет, тесен миром раскинутый стан.
В юность мира не верь, многокрасочность мира — обман.
Схожий с юношей старец, исполненный тёмной угрозы,
Держит пламень в руке. Этот пламень ты принял за розы.
Воды мира — лишь марево жаждой охваченных мест.
Что он сделал киблой? Христианский неправедный крест.
(Низами, Сокровищница тайн)

Почему? Разве только потому, что он ревностный мусульманин, пренебрегающий чуждой религией? Увы, в кресте, как и во всякой вещи, есть достоинство и оборотная сторона, изнанка. Лев Толстой подметил, что пути противоположностей, и, в частности, мужчины и женщины не параллельны, а перпендикулярны, крестообразны, противоположны, разновекторны. Да и русский глагол «скрещиваться» напоминает об этом.

Как здорово когда мужчина только Муз
– врут женщины замужества желая
небрежно стряхивая пыль семейных уз
и втайне вновь ей надышаться чая

Я не был женщиной (а может был не раз)
хоть в прошлых жизнях преклоню колено
Но выткан в воздухе увы немой указ:
направо мальчики а девочки налево
(Зиновий Антонов)

Интернетовские феминистки ругают апостола Павла, что он возвеличивает мужчину и уничижает женщину, даже рот ей затыкая, чтобы она помалкивала в церкви. Но Коран тоже отдаёт преимущество мужчине. Причём преимущество присуще всем противоположностям, как полнота при скудости. Вот для сравнения: мудрость и глупость, свет и тьма, здоровье и болезнь, сила и слабость, богатство и бедность. Даже если только из последней противоположности негатив присовокупить к  женщине, получится —  бедность, беда! Но Бог, чтобы скудость не завидовала полноте, наделяет её разными интересными качествами, которых нет в полноте. Поэтому скрещивание взаимовыгодно, как торговля, «ты — мне, я — тебе», и его можно назвать взаимной трапезой, едой, едьбой, аппетитным хлёбалом. Но если почитать, что пишет Давид об этом, становится страшно:  И ДАЛИ МНЕ В ПИЩУ ЖЕЛЧЬ, И В ЖАЖДЕ МОЕЙ НАПОИЛИ МЕНЯ УКСУСОМ.  ДА БУДЕТ ТРАПЕЗА ИХ СЕТЬЮ ИМ, И МИРНОЕ ПИРШЕСТВО ИХ - ЗАПАДНЕЮ;  ДА ПОМРАЧАТСЯ ГЛАЗА ИХ, ЧТОБ ИМ НЕ ВИДЕТЬ, И ЧРЕСЛА ИХ РАССЛАБЬ НАВСЕГДА;  ИЗЛЕЙ НА НИХ ЯРОСТЬ ТВОЮ, И ПЛАМЕНЬ ГНЕВА ТВОЕГО ДА ОБЫМЕТ ИХ;  ЖИЛИЩЕ ИХ ДА БУДЕТ ПУСТО, И В ШАТРАХ ИХ ДА НЕ БУДЕТ ЖИВУЩИХ,  ИБО, КОГО ТЫ ПОРАЗИЛ, ОНИ [ЕЩЕ] ПРЕСЛЕДУЮТ, И СТРАДАНИЯ УЯЗВЛЕННЫХ ТОБОЮ УМНОЖАЮТ.  ПРИЛОЖИ БЕЗЗАКОНИЕ К БЕЗЗАКОНИЮ ИХ, И ДА НЕ ВОЙДУТ ОНИ В ПРАВДУ ТВОЮ;  ДА ИЗГЛАДЯТСЯ ОНИ ИЗ КНИГИ ЖИВЫХ И С ПРАВЕДНИКАМИ ДА НЕ НАПИШУТСЯ(Псалтирь 68:22-29). Это ведь об Иисусе написано, который на Голгофском кресте, то есть скрещен для взаимной трапезы, и что же, какова его пища? - горечь и уксус!(Матфей 27:34) Но ведь такая же дерьмовая и ядовитая пища у бомжа, у зэка, у инвалида, - жёсткая порнушка налицо! Уязвляют и опускают их благополучные, успешные люди, которые на виду, которыми пестрит телеящик. Так что, если кто надеется на корысть, мзду и отменный аппетит, наживая авторитет, может прогореть, и прогорит точно: полнота реинкарнируется в скудость, - НЕ ЖЕЛАЙТЕ ТОГО, ЧЕМ АЛЛАХ ДАЛ ВАМ ОДНИМ ПРЕИМУЩЕСТВО ПЕРЕД ДРУГИМИ. МУЖЧИНАМ — ДОЛЯ ИЗ ТОГО, ЧТО ОНИ ПРИОБРЕЛИ, А ЖЕНЩИНАМ — ДОЛЯ ИЗ ТОГО, ЧТО ОНИ ПРИОБРЕЛИ(Коран 4: 36, перевод и нумерация стихов Крачковского). То есть, будь доволен тем, что имеешь, много оно или мало. С пищей, мздой, корыстью входит в человека сатана, и пример Иуды — как лыко в строку(Иоанн 13:26). Апостол Павел талдычит своим подопечным, чтобы не объедали друг друга, и церковь как будто бы вняла Божьему гласу, но притворно: каждому строго по глоточку вина и по кусочку хлеба на литургии, чтобы не отягощать жертвенного Христа, но ведь вопиющее неравенство в геохристианском мире никто не отменял, если не считать Ленина. Так что жертва в христианском мире, когда ездят на бомжах и ограбленных, та же самая, что и в язычестве. Не Бога любят христиане, но обожают всякий суррогат, хотя этот кружок ближних тоже надо любить и уважать, но в меньшей степени. Когда же эта диспропорция не соблюдается, неудивительно, что в храме бестолковая беготня, чтобы облобызать святыни, которые не Бог. НАБЛЮДАЙ ЗА НОГОЮ ТВОЕЮ, КОГДА ИДЕШЬ В ДОМ БОЖИЙ, И БУДЬ ГОТОВ БОЛЕЕ К СЛУШАНИЮ, НЕЖЕЛИ К ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЮ; ИБО ОНИ НЕ ДУМАЮТ, ЧТО ХУДО ДЕЛАЮТ(Екклезиаст 4:17).  ЗАКОЛАЮЩИЙ ВОЛА - ТО ЖЕ, ЧТО УБИВАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕКА; ПРИНОСЯЩИЙ АГНЦА В ЖЕРТВУ - ТО ЖЕ, ЧТО ЗАДУШАЮЩИЙ ПСА; ПРИНОСЯЩИЙ СЕМИДАЛ - ТО ЖЕ, ЧТО ПРИНОСЯЩИЙ СВИНУЮ КРОВЬ; ВОСКУРЯЮЩИЙ ФИМИАМ - ТО ЖЕ, ЧТО МОЛЯЩИЙСЯ ИДОЛУ; И КАК ОНИ ИЗБРАЛИ СОБСТВЕННЫЕ СВОИ ПУТИ, И ДУША ИХ НАХОДИТ УДОВОЛЬСТВИЕ В МЕРЗОСТЯХ ИХ, -  ТАК И Я УПОТРЕБЛЮ ИХ ОБОЛЬЩЕНИЕ И НАВЕДУ НА НИХ УЖАСНОЕ ДЛЯ НИХ: ПОТОМУ ЧТО Я ЗВАЛ, И НЕ БЫЛО ОТВЕЧАЮЩЕГО, ГОВОРИЛ, И ОНИ НЕ СЛУШАЛИ, А ДЕЛАЛИ ЗЛОЕ В ОЧАХ МОИХ И ИЗБИРАЛИ ТО, ЧТО НЕУГОДНО МНЕ(Исайя 66:3-4). Сейчас в христианстве в жертву животных не приносят, но эксплуатация человека человеком и уничижение его это что, не жертва? Потому апостол Павел на презентации церкви коринфянам  упоминает в послании безгласных идолов язычества, посредством которых осуществляются гадательные манипуляции(1 коринфянам 12:2). И он их перечисляет как дары Святого Духа, - а разве нет Святого Духа, допустим, в шаманических религиях? Малороссийский мудрец Григорий Сковорода даже сравнивает, сверяет, идентифицирует языческие капища с христианскими храмами: «Еще нам не было слышно имя сие  - математика, а наши предки давно уже имели построенные храмы Христовой школы. В ней обучается весь род человеческий сродного себе счастья, и
такая-то есть кафолическая, то есть всеродная, наука. Языческие кумирницы или капища суть те же храмы Христового учения и школы. В них и на них написано было премудрейшее и всеблаженнейшее слово сие:  nosce te ipsum — «узнай себя». Без прекословия то же точно у нас самих, вот: «Внемли себе, внимай себе» (Моисей). «Царствие Божие внутри вас есть» (Христос). «Вы есть храм Бога живого» (Павел). «Себя знающие премудры» (Соломон). «Закон твой посреди чрева моего» (Давид)» (Григорий Сковорода, Потоп змеин). Православные богословы считают, что в мировоззрении Сковороды произошло выхолащивание и подмена православия языческим  античным космоцентризмом, мимикрирующим под христианство. Но ведь и апостол Павел возвещает, что Христос и на античные времена распространяется, и там Он пришёлся кстати и впору:  НЕ ХОЧУ ОСТАВИТЬ ВАС, БРАТИЯ, В НЕВЕДЕНИИ, ЧТО ОТЦЫ НАШИ ВСЕ БЫЛИ ПОД ОБЛАКОМ, И ВСЕ ПРОШЛИ СКВОЗЬ МОРЕ;  И ВСЕ КРЕСТИЛИСЬ В МОИСЕЯ В ОБЛАКЕ И В МОРЕ;  И ВСЕ ЕЛИ ОДНУ И ТУ ЖЕ ДУХОВНУЮ ПИЩУ;  И ВСЕ ПИЛИ ОДНО И ТО ЖЕ ДУХОВНОЕ ПИТИЕ: ИБО ПИЛИ ИЗ ДУХОВНОГО ПОСЛЕДУЮЩЕГО КАМНЯ; КАМЕНЬ ЖЕ БЫЛ ХРИСТОС(1 коринфянам 10:1-4). А в другом месте апостол авторитетно заявляет: ИИСУС ХРИСТОС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ И ВО ВЕКИ ТОТ ЖЕ(Евреям 13 :8). То есть это вечная жертвенная, спасительная фигура в чреде противоположностей. Кто учился в советской школе, помнят строки Маяковского: «Ленин - жил, Ленин - жив, Ленин - будет жить», и это правда, так как справедливость Бог на земле ещё не отменил. Но поскольку русская церковь не приняла справедливость в лице Ленина, да и сегодня её игнорирует, считая  мятежной и террористической потасовкой за лидерство: вот любовь — да! любовь, которую олицетворяет церковь — наше всё, наше блистающее солнце! Но когда наступает любовь под названием божественной агапе? Когда знание упразднится, и когда пророчество сочтётся за невразумительный лепет, так как это лишь частица, щепка от совершенного. Но церковь сегодня даже этой щепки не имеет.  А КТО НЕ ИМЕЕТ, У ТОГО ОТНИМЕТСЯ И ТО, ЧТО ОН ДУМАЕТ ИМЕТЬ(Лука 8:18). Апостол Павел выстраивает церковь в виде спирали в три витка: вера, надежда, любовь(1 коринфянам 13:13). Языческий же дар  Духа Святого в качестве пророчества не может претендовать на агапе, а лишь вселяет надежду на неё. Но у нынешней церкви даже гадательного пророчества нет, а только мёртвая вера без дел, ну что-то вроде морализаторской политической партии. Вот почему ревностный христианский апостол Григорий Сковорода с сожалением свидетельствует, что от «младенческой лжи» «ввергнуло Христову философию в крайнее презрение и поругание, когда наконец уже открылось, что все язычники достойно и праведно христианскую бедность сию осмеивали и ныне осмеивают»(Григорий Сковорода, Потоп Змеин). Вот за что православная церковь записывает Сковороду в еретики — за обличение, за правду. Так и со Львом Толстым поступили. Так поступает фарисейство со всяким пророком.

На каменного идола в степи
Наткнулись мы и рассмеялись дерзко,
Но чудился мне голос: «Отступи!
Над беззащитным издеваться мерзко...»
А он стоял и поразить не мог,
Во власти неба и зари и стужи,
Такой большой, такой забытый бог,
Такой обветренный и неуклюжий.
(Марк Тарловский, Встреча)

А ведь пророки не против нас, а за нас переживают и жертвуют своими жизнями(Лука 9:50). Идолопоклонство, искажающее  Христово учение сам Христос предрёк, прослеживая процесс превращения дома молитвы в вертеп разбойников. Когда организм слаб и беспомощен, будь то ягнёнок или волчонок, он взывает к Богу и по отношению к ближнему - дружественный, братственный, мирный.  Так бывает весной человечества, при коммунизме. Но стоит лишь партнёрам войти в силу, как одни из других делают трапезу, жертву-жратву. Да и апостолы предсказали, что так и будет после их общежительного отшествия. Но ведь апофеоз Христова учения —  МИЛОСТИ ХОЧУ, А НЕ ЖЕРТВЫ(Матфей 9:13). Так о любви говорится, а идоложертвенное поклонство отменяется. Не нужны наставники, надсмотрщики, начальники, отцы, приставники, повелители, учители, господа, если любишь Бога(Притчи 6:7; Матфей 23:8-10; Коран 3:57, нумерация стихов по Крачковскому). Не нужен суррогат, заменитель, идол, если есть Бог. И этому Христос посылает научиться(Матфей 9:13).
   Но прежде я  хочу назвать ещё одну причину идолопоклонства — лунно-солнечный календарь да и солнечный тоже. У древних календарь был лунный, ведь они  кочевали, странствовали на земле, что как бы соответствовало Дао, Пути, и луна им отсчитывала дни. Но потом люди стали оседать и вместо временных шатров, юрт, чумов понастроили каменные и деревянные норы и гнёзда, и для земледелия им больше подошла солнечная эклиптика, хотя и на луну они поглядывали за неимением газет, радио, телевидения и интернета. Вспомним, как женщина склоняла себе любовника, гарантируя, что муж вернётся домой только ко дню полнолуния(Притчи 7:20). И вот пророк Мухаммед вернул мусульманам лунный календарь. Из чего же он исходил? Вот как об этом написано в Коране: ПОИСТИНЕ, ЧИСЛО МЕСЯЦЕВ У АЛЛАХА — ДВЕНАДЦАТЬ В ПИСАНИИ АЛЛАХА В ТОТ ДЕНЬ, КАК ОН СОТВОРИЛ НЕБЕСА И ЗЕМЛЮ. ИЗ НИХ — ЧЕТЫРЕ ЗАПРЕТНЫХ, ЭТО — СТОЙКАЯ РЕЛИГИЯ: НЕ ПРИЧИНЯЙТЕ ЖЕ В НИХ ЗЛА САМИМ СЕБЕ И СРАЖАЙТЕСЬ ВСЕ С МНОГОБОЖНИКАМИ, КАК ОНИ ВСЕ СРАЖАЮТСЯ С ВАМИ. И ЗНАЙТЕ, ЧТО АЛЛАХ С БОГОБОЯЗНЕННЫМИ! ВСТАВКА — ТОЛЬКО УВЕЛИЧЕНИЕ НЕВЕРИЯ; ЗАБЛУЖДАЮТСЯ В ЭТОМ ТЕ, КОТОРЫЕ НЕ ВЕРУЮТ; ОНИ РАЗРЕШАЮТ ЭТО В ОДИН ГОД И ЗАПРЕЩАЮТ В ДРУГОЙ. РАЗУКРАШЕНО ПЕРЕД НИМИ ЗЛО ИХ ДЕЯНИЙ, А АЛЛАХ НЕ ВЕДЁТ НАРОДА НЕВЕРНОГО(Коран 9:36-37). Месяцы в календаре считаются исключительно по луне, но чтобы их сочетать с солнечным кругом, в еврейском лунно-солнечном календаре раз в два или три года добавляется тринадцатый месяц, а это мешает быть незыблемыми запретным для греха священным месяцам. Что такое вообще священные месяцы, дни, числа, юбилеи?.. Они устанавливаются из подобия Святого, который Начало, Сердцевина и Конец всего. У евреев, например, седьмой день недели священный, но он же одновременно первый в цепи седмин, поэтому и вышла у иудеев с Христом перебранка насчёт субботы: иудеи за то, что это день покоя, успения, а Иисус настаивает на том, что возобновление, исцеление, воскрешение в этот день показано. Я не знаю, как относятся иудеи к четвёртому дню, к сердцевине недели, но поскольку Библия в этот день заявляет создание светил на небе, я считаю, что этот день не ординарный. У мусульман в  календаре четыре месяца священны, они также располагаются по краям и середине лунного года. Есть в исламе и отдельные священные дни, но я не буду загружать читателя. Есть священные дни даже у светил: у луны это так называемые стоянки или фазы, у солнца — солнцестояния и равноденствия. Впрочем, эти начальные, срединные и конечные точки везде можно писать с прописной буквы. Например, столица и границы государства со всех четырёх сторон. Например, голова, туловище и конечности у млекопитающих. Например, корни, ствол и крона у растений. Например, вены, сердце и артерии в кровообращении. Например, рождение, пик бытия и смерть всякого существа и идеологии. Написано: НЕ ПЕРЕДВИГАЙ МЕЖИ ДАВНЕЙ, КОТОРУЮ ПРОВЕЛИ ОТЦЫ ТВОИ(Притчи 22:8), НЕ ПЕРЕДВИГАЙ МЕЖИ ДАВНЕЙ И НА ПОЛЯ СИРОТ НЕ ЗАХОДИ,  ПОТОМУ ЧТО ЗАЩИТНИК ИХ СИЛЕН; ОН ВСТУПИТСЯ В ДЕЛО ИХ С ТОБОЮ(Притчи 23:10). Ведь это священные зоны, и по несправедливости человеческой им приходится претерпевать изменения. Где сегодня недавняя Российская империя? Однако и сейчас её границы под вопросом. Меняются даже её столица: Киев, Новгород, Владимир, Санкт-Петербург, Москва. Да и нынешняя утучневшая Москва задыхается в своих отходах и испражнениях, и, видимо, помпа здесь заканчивается. А сами насельники империи? Миллионам и миллионам из них ельцинско-путинская элита стеснила жизненное пространство, и теперь они нищие. Тысячи лет пророки и поэты мечтают о свободе и справедливости, и вот пахан из вертепа разбойников делает отмашку: забудьте! это нерентабельно и накладно в финансовом отношении!  Круг снова вписывается в чёрный рогатый квадрат, и циклический Пилат отправляет Христа на идоложертвеное древо висеть на проклятие, чтобы самому возвысится.
   А для чего светила на тверди небесной, основоположники-то календаря? Написано, в частности, «для отделения дня от ночи»(Бытие 1:14). Если обще сказать — для отделения мужского начала от женского. Вспомним, как Христос сказал: Я ПРИШЕЛ РАЗДЕЛИТЬ ЧЕЛОВЕКА С ОТЦОМ ЕГО, И ДОЧЬ С МАТЕРЬЮ ЕЕ, И НЕВЕСТКУ СО СВЕКРОВЬЮ ЕЕ(Матфей 10:35). Хотя несколько ранее было заявлено: ОСТАВИТ ЧЕЛОВЕК ОТЦА И МАТЬ И ПРИЛЕПИТСЯ К ЖЕНЕ СВОЕЙ, И БУДУТ ДВА ОДНОЮ ПЛОТЬЮ(Матфей 19:5). Здесь единство и борьба противоположностей - вместе тесно, а поодиночке скучно. В Коране о мужском и женском начале написано так: СОЛНЦУ НЕ НАДЛЕЖИТ ДОГОНЯТЬ МЕСЯЦ, И НОЧЬ НЕ ОПЕРЕДИТ ДЕНЬ, И КАЖДЫЙ ПЛАВАЕТ ПО СВОДУ(Коран 36:40). То есть у каждого своя орбита, но бывает и совмещение во время затмения. Я намекну, что затмение это безумство, почему апостол Павел предлагает не касаться женщины. Да, воспевается лебединая верность и голубиное воркованье, но у громадного большинства животного мира самцы и самки не образуют семей и живут до периода спаривания отдельно, нередко даже враждебно относясь друг к другу. На какое начало ссылается Христос, порицая жестокосердный развод: МОИСЕЙ ПО ЖЕСТОКОСЕРДИЮ ВАШЕМУ ПОЗВОЛИЛ ВАМ РАЗВОДИТЬСЯ С ЖЕНАМИ ВАШИМИ, А СНАЧАЛА НЕ БЫЛО ТАК?(Матфей 19:8) На Единство, на Бога, на ядро космической спирали указует Христос, где очень сильная гравитация, а по-человечески сказать, неразлучная  любовь. Но во множественном нашем мире, на охвостьях ядра, в частности, на одном из охвостий, Млечном Пути, можно сказать, примостились невесомость, беззаконие и хаос. Чего тут только не намешано: и моногамия, и полигамия, и гостевые браки по выходным, и даже содомия. Кучкуются здесь не противоположности, а однотипности, одинаковости, партикулярности. Да станьте даже на земную ось на полюсе со своей возлюбленной, обнявшись, и вы будете блаженствовать от счастья, потихоньку кружась то ли в танго, то ли в кадансах вальса! На концах же земной спирали, на экваторе, вас утром соединят центростремительные силы, а вечером центробежная энергия разбросает на тысячи километров, и прелюбодеяния не избежать. Или взгляните на небесную сферу: на сферическом полюсе вокруг Полярной звезды созвездия всегда вместе, а ближе к горизонту они то выплывают, то исчезают. Неспроста не слишком удачливый в любви поэт чешет затылок:

И в рожденье, и в смерти повинна,
В ней единой и святость и блуд;
Милый дом она и домовина,
И ночлег, и последний приют.

Что же медлю, стою на пороге,
Постучав, не решаюсь войти?
Или видел прямее дороги,
Или знаю честнее пути?..

Порастрачена прежняя сила.
Не дурак, понимаю вполне:
Как со мною другим изменила,
Так с другими изменит и мне.

Не настолько наивен и молод,
Чтоб, надеясь на счастье своё
Не почувствовать скуку и холод
Даже в жарком дыханье её.

Ввечеру мельтешение гнуса.
Дни, как будто, на убыль теперь…
Постоял. Помолчал. Улыбнулся.
И толкнул приоткрытую дверь.
(Евгений Глушаков, Предчувствие)

Поэт понимает, что во вселенском древе для совокупности, для единства только две обители: ствол, который в немецком языке как Stamm означает ещё и дом, род, племя, семью, а под домовиной, гробом предполагается единая вселенская душа, которая к древу прицепилась в образе семени, чтобы пасть на землю. И хотя ему одиноко и неуютно, возвращаться к Богу напуганный  поэт пока не спешит.
   Так в чём же ущербность лунно-солнечного и солнечного календаря? В том, что они в который раз замыкают круг на самой обыденной любви под названием эротика. Вместо размыкания его в Павловские витки спирали с последовательными атрибутами Веры, Надежды, Любви приходится довольствоваться веркой, надькой, любкой, то есть менять шило на мыло. Ведь когда вписывают безумный квадрат луны(Сирах 28:11) в круг солнца или женское начало в мужское високосной вставкой, застопоряется движение. Пластинку, на которой посредством спирали записана песня, заедает, заклинивает, зацикливает. То же самое происходит и в солнечном календаре в високосные годы, когда несоизмеримое, размыкающее виток иррациональное число Пи вписывают в ограниченный циферблат. Как можно вечность вписать в лимитированное время! Я сначала не мог понять, почему многие православные церкви держатся за юлианский календарь, по которому у них расписан ход служб и праздников. Ведь григорианский более точный календарь, который государствами принят не сразу, а в разбросанном диапазоне между шестнадцатым веком и началом двадцатого. Хотя и в том, и  в другом есть високосные вставки, но юлианский не так категорично вписывает вечность в прокрустово ложе  времени, как это удалось григорианскому. Я даже подозреваю, что юлианский календарь способствовал собиранию империй, а григорианский их систематически рассыпал. То есть для благословения, для единства, о котором ратовал Христос, юлианский подходит более? - этот вопрос я ставлю и для себя, поскольку сам ничего не знаю. И что делать с абортами, если при капитализме, вертепе разбойников, лишние люди не нужны, их заменят более выгодные технологии? Даже церковь сегодня в недоумении: не для панели же и пьяного угара рожать детей! Пока во всеуслышание она  предлагает только чтобы убивающие в утробе детей женщины сами оплачивали аборты, а не за счёт налогоплательщиков. Но меня более беспокоят не буквальные аборты. СКАЖИ: ПРИДИТЕ — ПРОЧИТАЮ ВЕЛЕНЬЯ ВАШЕГО ТВОРЦА: ВЫ ТОЛЬКО БОГУ, НЕ КУМИРАМ, ОТДАЙТЕ ВЕРНЫЕ СЕРДЦА; ДОБРЫ С РОДИТЕЛЯМИ БУДЬТЕ В КОРОТКИЙ ИХ ЖИТЕЙСКИЙ ЧАС; ДЕТЕЙ В НУЖДЕ НЕ УБИВАЙТЕ — ПРОКОРМИМ ИХ И С НИМИ ВАС; ПОРОКОВ ТАЙНЫХ И ОТКРЫТЫХ БЕГИТЕ, ПОЛНЫЕ СТЫДА; УБИТЬ ПО ПРАВУ ДУШУ МОЖНО, НО КОЛЬ НЕВИННА — НИКОГДА(Коран, сура 6, перевод Теодора Шумовского).  Я в этой цитате вижу заботу Бога не только о человеческих детишках, но и духовном наследии, чтобы тщедушная в духовном отношении вера не пресекала приход в мир более славным потомкам — надежде и любви. Пращуры и потомки — это единый род, природная спиральность, которая возвратит нас в Отчизну. Прерывать эту связь нельзя. Неблаговидно называть мирских кумиров богом, будто мы уже на Родине. Как тосковал Одиссей возле Калипсо, готовый идти на смерть, чтобы увидеть хотя бы дым, восходящий вдалеке от родных берегов! «Как прекрасен этот мир, посмотри»(музыка Д. Тухманова, слова В. Харитонова), «Я тебе подарю этот мир, разноцветный и яркий, лови!»(Зара) — эта бестия и Христа искушала, когда он постился для других духовных измерений.

Законы притяжения Земли
Сильны и непреодолимы,
Пока не знаешь, что живёшь взаймы,
Пока не знаешь ты себя, любимый.

Тебя притянут горы и поля,
Моря и пескозлатые курорты,
Тебя притянет женщина одна,
И не одна, а целые когорты.

Любовь сильнее тысячи цепей
Так прикуёт к предмету вожделенья,
Что ты забудешь вмиг, что ты - ничей,
Ты превращен в раба у наслажденья!

И так во всём, родных широкий круг,
Семья и ежедневные заботы:
Сожмут тиски сильнее тысяч рук,
И засосёт смертельное болото!

И только Тот, Кто этот мир создал
И сотворил тебя для прославленья,
Закон издал, и в нём предупреждал,
Чтоб ты любил Творца, а не творенье.
(Александр Грайцер, Первая заповедь)

Вся природа постится зимой, когда благоприятное лето Господне закончилось. ТЫ ВИДИШЬ ЗЕМЛЮ УНИЖЕННОЙ, А КОГДА МЫ НИСПОСЫЛАЕМ НА НЕЁ ВОДУ, ОНА ВОЛНУЕТСЯ И РАЗБУХАЕТ. ТОТ, КТО ОЖИВИЛ ЕЁ, - ОЖИВИТЕЛЬ МЁРТВЫХ(Коран 41:39; 22:5, перевод Крачковского). Я поражаюсь разуму одиноко стоящего в засушливой степи дерева, когда оно ветвями касается земли, как бы становясь шаром в попытке единения с корнями. Но здесь просматривается утилитарность: небесную манну для грядущего лета собирает дерево снегозадержанием, - а как иначе воскреснуть весной! И странники исхода из Египтского рабства ели эту необычную  круповидную пищу наподобие инея, которую они назвали манкой, и это слово вопросительное, буквально: что это? То есть ответ не здесь и не сразу. Без неё, как и дерево без запаса влаги, евреи не смогли бы попасть  в землю текущую молоком и мёдом. Как минимум семьдесят седмин надо было насобирать — это образ Иерусалима в Библии(Даниил 9:24; Матфей 18:22), а поскольку это притчевая книга, значит семафорит она о небесном Иерусалиме. Апостол Павел во Втором послании коринфянам и рассказывает об этом древнем внеконфессиональном усердии (по-арабски — джихад), сдерживая обещание, данное ещё в Первом послании(1 коринфянам 12:31), как достичь любви в церкви(2 коринфянам 8:7-16). Всякий симбиоз составляет мужское и женское начало, а тем более церковь, как образ Единого, как тело Христа.  Коротко сказать так: здесь благородные члены в качестве главы и неблагообразный хвостик. Если все поголовно будут голодать, кто будет обихаживать общину, обслуживать, разрешать текущие нужды? Поэтому постились попеременно: сначала посредством поста хвост набирает духовный потенциал и по разуму становится главой, а потом отошедшая на второй план часть общины принимается за пост и опять достигает былого главенства. Так происходит всегда, это неотъемлемая функция христианской общины — возрастать в благодати. Поэтому в образцовой коринфской общине все священники, хотя административная функция прилагалась константой для достойных лиц. В нашей грешной жизни всё поставлено на самотёк: одни дают, другие благодарно или небрежно принимают. Но когда-то эта зависимость заканчивается: как говорится, верхи не могут, а низы не хотят. Здесь же любовь не перестаёт, поскольку крылья святилища всегда обновляются, и притяжение Премудрости только крепнет.

Пройди по первейшему снегу,
по полночи наискосок!
И что за нужда человеку –
искать полнозвучней исток?

Ведь искренней, звонче, белее,
чем прописи снежной карат,
не скажут ни «Четьи минеи»,
ни «Суммой» прославленный брат.

Ты слушаешь музыку неба,
но слышать мешают шумы –
лихие добытчики хлеба,
умельцы, глухие умы...

Но если уж снег выпадает
средь полночи и средь судьбы,
то ангелов очи рыдают
от счастья и светятся лбы!

О только б никто не услышал
ни их, ни тебя, – им в ответ, –
и только б наружу не вышел
исполненный щедрости свет!

Идти по целебному снегу,
по пустоши, по белизне,
по манне, мечте, оберегу,
в ночном тёмно-синем вине!
(Сергей Шелковый)

Что ещё сказать о квадрате и круге? Про квадрат, например, Исайя упоминает, когда в нём, как в гробу, вертепе разбойников, уселись некие кадры и говорят: «не подходи ко мне, я святой»(Исайя 65:2-5). Квадрат — это фарисеи, которые побивают камнями пророков(Матфей 23:13-29). Круг, вписанный в квадрат — это труп, на который слетелись стервятники(Лука 17:37). Да у нас перед глазами труп Советского Союза, и на нём до сих пор паразитируют птеродактили, не создавая ничего нового! Далее я привожу подборку стихотворений о круге-шаре, квадрате-кубе, но если я утомил читателя, можно не читать, ведь заданная тема, мне кажется, раскрыта.

               *  *  *
Ах, как жаль, когда для ноты
не хватило высоты! -
И сфальшивили фаготы,
и не справились альты!

И аншлаг ушел к кому-то,
как блудливая жена...
Жизнь – счастливая минута,
Но на почести бедна!

Жаль, что "Аппассионата"
Не пришла к тебе во сне,
жаль, что «Черного квадрата»
не увидел ты в окне,

жаль, что с самого начала
ты, надеясь на авось,
ждал парома у причала,
ждал-пождал - да не сбылось!...

И выходит, что забыли
твой отряд, в поход трубя,
И Америку открыли
ненароком, без тебя…

А тебе теперь до срока
в скучных буднях прозябать
и печально, одиноко
пиво пить да щи хлебать !...

Жаль, что порох интенданты
не успели подвезти,
и теперь для Команданте
перспективы – не ахти.
(Фима Веников, Каманданте)

                *  *  *
В голове моей снова творится беда.
Кто-то смотрит угрюмо из серых углов.
Кто-то строит скульптуры из белого льда.
Кто-то снова выводит кровавое «love”.
Где-то там, в пустоте, вновь гремит барабан,
Богомолы стучат в кружевной тамбурин.
Загремели литавры, насыпан курган,
А под кожей, по венам, поток субмарин.
Где-то слышится звон, где-то бьется хрусталь,
Чьи-то блеклые тени кружат посолонь,
По глотку, и до дна. Послевкусье – миндаль.
В голове моей снова пылает огонь.
По железному сердцу проходят полки,
Снова честь отдает безымянный солдат.
Чью-то жизнь оборвали движеньем руки,
Чью-то кровь оценили десятком карат.
Белой плесенью, как шелковистым ковром,
Проросли мои веки – никак не открыть.
В тишине полуночной мне слышится гром,
Кто-то снова обрезал последнюю нить.
В голове моей снова творится беда.
Я смотрю в этот мир сквозь отверстия ран.
Кто-то снова упрямо считает года,
Кто-то снова выводит кровавое «run!»
Убежать невозможно – закрыты пути,
И уже отступать, бесполезно, поверь.
Остается лишь только неслышно уйти,
А в конце коридора закрытая дверь.
Расплетая сознанье, как тонкую сеть,
Я стараюсь понять, почему это так.
Кто-то снова с улыбкой шагает под плеть,
Кто-то снова продался за ржавый пятак.
Я пытаюсь осмыслить, зачем и за что,
Я пытаюсь добраться до корня идей.
Мой рассудок давно превращен в решето,
А сквозь дыры поднялись ростки орхидей.
Как туман наползает безликая тьма,
Эта жизнь состоит из ошибок и трат.
Кто-то выйдет за дверь, ну а кто-то с ума.
Кто-то ляжет в угрюмый и черный квадрат.
Вакханалия света и тени на дне,
Чей-то шепот вещает мне самую суть,
Чьи-то длинные пальцы я вижу в окне,
Нужен сон. Мне немедленно нужно уснуть.
В голове моей снова творится беда,
Просто нужно быть тверже. Эй, ты, нападай!
Кто-то снова сказал, что упала звезда,
Кто снова выводит угрюмо «to die»
Я бесцельностью мыслю, а значит - живу,
Как ошибка в процессе привычных систем.
Что-то держит сознанье на зыбком плаву,
Что-то снова не то, не за то, и ни с тем.
Моя радуга с яростью сходит с ума,
Догорают в канавах сияния звезд,
В этом мире, увы, слишком много дерьма,
Курс на гибель, с поправкой по ветру, норд-ост.
Полный грязи и слизи, текущий гнильем,
Мир уходит на дно, за собой погребя,
То, что было волшебным и сказочным сном.
Как же здесь по-другому, увидеть себя?
В голове моей снова творится беда.
Рвутся нервы, как струны, сплетением лент,
Кто-то рушит основы из белого льда,
Кто-то снова выводит устало «the end».
(Максимилиан фон Форвак)

О поэтах (Лирика / мифологическая)
Автор: Dbrnjh Hfpedftd
Я копейки, друзья, за стихи не зашиб.
Думы в ритмы вплетаю со скуки.
Миллионы рифмуют за те же "шиши",
Видно мысли корявы и звуки.

Вот художник за деньги рисует других.
Он "продажней". Пластично, тактично
"Отклубничит" десяток девчонок нагих,
Прослывёт на века в величьи.

Голой правдой ПОЭТ отрезвляет народ,
Не товары всучая рекламой.
Острым скальпелем-словом в мозги саданёт,
Вскроет чирий на заднице сраной.

Их поэтов, как блох. А прорвали "кордон"
Единицы - сыны Эвтерпеи.
Вон парят на крылатом Пегасе гнедом
Поэтических муз чародеи.

Вижу Пушкин задумчив с гусиным пером,
М.Ю. Лермонтов с ним в эполетах.
Вот Есенин удавлен ЧКистским хамлом,
Маяковский гремит ком.приветом.

Рядом рыцарь без лат. Он ровня им и брат.
Струны (семь их), как вожжи квадриги.
Левой жмёт : - вот "звезда", вот "барре", вот "квадрат"
Правой сочно туширует "фигой".

Сказки, быль, чудеса, про бои в небесах.
Про зверьё и про грозные горы.
Пел, что слёзы в глаза, а мы рвя волоса
Подвывали кричащему вторя.

Про тревожный набат, про погибших солдат,
Как несли его бешено кони.
Как ветрами потрёпанный старый фрегат
Догнивал в корабельном затоне.

Про друзей, про врагов, про матёрых волков.
Про любовь пел, про спорт и про звёзды.
Про удушье подлодок, про пьянь дураков,
Про пропитанный смертушкой воздух.

Он играл, крепко пил. Сам себя загубил.
Богу душу отдал не от пули.
Да и кто тот поэт, кто артист в цвете сил,
Если он не попробовал "дури".

На вождей "положил", целый мир удивил.
Пел - рычал, не прося "Христа ради".
А вот если б ещё хоть немного прожил
Точно стала б Высоцкою Влади.

Я совсем не поэт. Ни гроша не "зашиб".
Но накличу, похоже, со скуки -
Может пулю, удавку затянут в тиши
За сарказм мой лягавые суки.
( Виктор Разуваев, О поэтах)

               *  *  *
И лёд зацепился за лёд,
И пламя за пламя, и темень за темень.
Лишь тот никогда не придёт,
Кто бродит по кругу над нами, над всеми...
И шар обратится в квадрат,
Покуда не смеет живое, живое
Всё мёртвое в поры вобрать,
И гулкою, громкою стать тишиною...
Какая безликая тьма,
Когда беспощадно, когда бесполезно –
Смертельная бездна сама
Встаёт на дыбы над бессмертною бездной!
И слово мерцает во тьме,
Меняя оттенки, и смыслы меняя.
И – что остаётся в уме –
Пугает трезвоном пустого трамвая...
(Борычев Алексей Леонтьевич, Пламя за пламя).

               *  *  *
И на старуху бывает проруха
Мысль разъездает разум.
Не каждая песня достойна слуха
Не каждый рисунок глаза
Не каждая встреча дойдёт до финала
Не каждый отрезок путь
И новая пьеса в пол акта сначала
Навяжет зрителю суть
Сценарий одобрен, сыграны роли
Но вновь режиссёр не рад
Не каждый статист на сцене воин
Не каждый театр МХАТ
А чёрный квадрат совсем не искусство,
Текилой залили боль...
Там просто в асфальт закатали все чувства
Ведь в слезах вкуснее соль
(Красицкий Станислав, Чёрный квадрат)

                   *  *  *
Эта весна, как маечка — не по росту.
Смерти не верь, чужую покажет ксиву.
Ты умираешь, милая, только простынь,
Простынь не мни, ведь всё должно быть красиво.
Вытри пустые слёзы салфеткой влажной.
С болью гораздо проще справляться дурам.
Ты умираешь, солнышко, и не важно
Кто победит хард-рок или поп-культура.
Кто был пророком Хара ли, Муссолини.
Тайны твоей руки знает кот учёный.
В каждом пересечении чётких линий
Есть небольшой квадрат — для тебя он чёрный.
(Табунщикова Римма, Родине)

              *  *  *
Время сбрасывать зёрна,
Чтоб умножить зерно.
Что окажется сорным,
Скопом канет в зеро.
Казино не устанет,
И крупье будет рад.
Ставим зёрна и ставим
Мы на чёрный квадрат.
(Карапетьян Рустам)

               *  *  *
Все разменяла что неразменно,
рыбой об лед и горохом в стену
билась. Убилась. Шутя
все проиграла, и крыть мне нечем.
Небо ссутулил устало вечер,
выпив стакан дождя.
Немо внутри, не стучит морзянкой.
Поздно. И ночью, и спозаранку.
Жизнь потеряла цвет.
Как выключателем кто-то щелкнул.
Пусто, темно, ни окна, ни щелки.
(Черный квадрат, привет.)
Это внезапно случилась старость.
Это что было в утиль списалось.
Жизнь потеряла вкус.
По потолку ковыляет феникс,
хм, и Мюнхгаузен ржавый пфенниг
жертвует мне... Очнусь
в личном болоте, в глухом привате.
Может быть, крикну себе я: "Хватит!
К черту и чур меня!"
Хватит быть рыбою полудохлой.
Всe хорошо, даже если плохо.
Просто добавь огня.
Сразу заметишь - не пахнет прелью,
станет оранжево и апрельно.
(Здравствуй, весенний сюр!)
Будут стихи и бесамемучо,
будут и молнии, ливни, тучи.
Много и чересчур,
может быть. Ладно, да было б лишь бы.
Пусть будет много, пусть выше крыши,
пусть будет пруд пруди.
Главное - станет совсем не пресно.
Дело за малым теперь - воскреснуть.
Солнце включить в груди.
(Гуппи, Быть)

                                                         *  *  *
Как скучно под стандарты чьи то,
Свою мне мысль «ломать ногой».
Квадратный мир, квадратных истин,
Квадратных догм души немой.
Душа распята в рамках чих-то.
Кто автор догм, что мир крадут?
Считаем клеточки в тетрадях,
Чтоб в клетку мир свой запихнуть.

Неважна мысль, важна «лишь форма».
Ученый свет тем и учен что «расфасовывать» научен
По формам серым мысль души.

Кастрируй мысль души и в клетке ты обречен свой век влачить.
Уже неважна цель - ты в клетке,
Система твой сломала мир.
Ты ограниченный и жалкий,
Ты в серость душу превратил.
И серость мозга - серость пепла души, что в твой светила мир.
Душа молчит.
               (Олег Ванин, Квадратный мир)

              *  *  *
Природа круглая, однако.
Углы все сгладит. Или съест.*
А люди сделать могут всяко,
С шипами, шайбами и без.

Вот крышка. Тоже круглой формы.
Кастрюля создана людьми.
Есть исключение у нормы.
Всегда квадратные вожди.

Сие загадка, но с отгадкой.
Отгадка - это, Фима, стресс.
Вожди с искусственной повадкой.
Не существа. Бездушный пресс.
(Антирозочка, Фима о природе)

            *  *  *
Всё у меня квадратное
И мысли, и дела,
И мнение превратное,
И даже голова.
Не дружится, не любится.
Не учится букварь.
Углы глаголом крутятся,
Поранив календарь.

Потрёшься носом - острое.
Опять по носу БАХ
Мохнатым козанострую,
Квадратом в черепах. :)
Квадрат мой /мне мечтается/
Перековать на круг.
Он тоже не красавец, но
Предотвращает стук.

Полезен без сомнения
Округлый молодец.
Для плавного движения
Незаменим.
Конец.
(Антирозочка)

            *  *  *
Мы разделили город,
Места, где мы ходили,
На равные квадраты,
Чтоб не встречаться в них...
И встретимся нескоро
(друг другу не простили),
Сменив координаты,
Среди дорог людских...
Давай поделим небо?
Ну что еще осталось?
Друзей на половинки,
И ложки, и ножи...
Все это так нелепо,
Все это в нас вмещалось,
Знакомо до песчинки,
Квартира, гаражи...
Давай и нас разделим
На мелкие кусочки?
И детям эти крохи
На память раздадим...
Еще на что нацелим?
Завяжем в узелочке,
И в этой суматохе
Минутку посидим...
"Мне этого не надо,
И это лишним будет,
На память, если можно,
Возьму твои глаза..."
"Мне тоже многовато,
Как разобраться в груде,
И в сердце так тревожно,
И катится слеза"...
Марина Бойкова

***
Видишь ли картину в целом? - Нет! - Скорее эпизод;
Вот фигура в чём-то белом, вот за псом несётся кот.
Солнце блещет в паутине. Тень, сгущенная внизу
Полотно ополовиню, дорисую лишь росу.

Я - художник? - Что вы, что вы! - Чудик, с ручкой перьевой:
Рисовать пытаюсь словом изнутри портрет я свой-
По фрейдистски! - В очень сложном, не понятном большинству,
В микрокосмосе тревожном, заполошном , я живу!

Черно-белые квадраты. Фиолетовая синь
Диалог с самим Пилатом. Песни местных берегинь
И корсарские замашки, и Конфуция слова
Разноцветные рубашки да неровная строфа

Жизнь - прыжок без парашюта, здесь важна лишь высота
Мы приходим ниоткуда и уходим в никуда
Нам отведено мгновенье! "До" и "После" пустота!
Ну а что такое время? - Это там где было "Я".

Так, от красок до эмоций, резкий резвый переход.
Босиком, стернёю острой ,мчусь я задом наперёд;
И ищу - Такое Слово, чтобы сердце в драбадан!
Чтоб пьянеть любовью новой, чтоб, проснулся Дон Жуан...

Занесло , однако, в дебри!! - Грянул мысленный хаос!
А дано ли дикой зебре большаком идти вразнос?...
По всему видать , картину, не сегодня... допишу,
Я свою же взглядом спину, от мольберта провожу....
(Андрей Писной, Картина)

***
Ты помнишь детские забавы,
Уже тогда была борьба!
И демон щурился лукаво,
И каменела скорлупа.

Зверела сущность в этой битве,
Как на дрожжах росли клыки.
Не знали мы слова молитвы,
Сжимали пальцы в кулаки

И дрались. Верили. Мечтали.
Крушили замки из песка
И скоротечны так печали,
И незнакома нам тоска

Какие дальние дороги,
Нас ждали где-то впереди -
Девчонки были яснооки
И солнце пряталось в горсти.

Мы время жутко торопили,
Ловили птиц своей мечты
Не понимали что в неволе,-
...фальшивят чёрные дрозды.

Куда исчезло буйство красок?
Сегодня мир уныл и сер
И после жуткой "перетряски"
Нам щерит зубы Люцифер

Мы где-то... что-то потеряли,
и нет желания идти,
Куда девались пасторали???
Вокруг: кубы, кубы... кубы.

Квадраты чёрные на Солнце,
Квадраты чёрные в душе.
Остались капельки на донце...
Живой воды и нет уже.

Но если светлые дороги,
Отрезки... белой полосы,-
Давно не входят в каталоги,
...живёшь в предчувствии грозы,

До ослепительного блеска
Натри всё чёрное - внутри!
И заискрится твоя "пьеска",
Зеркально отразив лучи.

Не нужно ждать джекпот, удачу;
Не надо плакать и скулить
Горазд и дьвол на отдачу,
Когда сумеешь попросить

Смотри на воду, дождь и пламя,
Мечтай по прежнему во сне
Цветы распустятся и сами
и солнце вспыхнет в вышине.

Желанье сдаться
Очень сильно,

Когда до финиша... шаги.
(Андрей Писной, Шаги)

                *  *  *
Есть человек. И он тебя не любит.
Он существует где-то вдалеке,
и утром не твои шальные губы
к его колючей тянутся щеке.
И не твоя ладонь скользит по складкам
поплиновой измятой простыни
на край кровати, чтобы там украдкой
его прикосновеньем подразнить.
...И ты, всё это представляя ясно,
встаёшь... Затем, привычным взмахом рук
ныряешь, как в бассейн, в халат атласный,
идёшь, включаешь чайник, фен, утюг...
И есть другой. Он говорит, что любит,
и даже верит сказанным словам.
А у тебя... Как будто без прелюдий
дерюгой натирают старый шрам.
Ты гладишь креп... Тебе почти не больно.
Привычный, нерушимый быт, уклад.
Сюжет - не пресловутый треугольник,
а так... недорисованный квадрат.
(Лилия Слатвицкая, Текстильно-геометрическое)

                       *  *  *
                           I
Почему этот красный квадрат
Нам оставил художник в наследство?
Написать он весь мир был бы рад,
Но другое не знал, видно, средство.
Почему же квадрат этот красный?
Почему не овал и не круг?
Не случайно то, и не напрасно,
И, конечно же, это - не вдруг.

                          II
Что квадрат? - И надёжность и точность,
И устойчивость – это квадрат.
В нём уверенность, крепость и прочность.
Строят в бой нас так, и на парад.
В то же время, квадрата что проще?
В нём прямы все углы и равны.
Примитивно им меряют площадь,
В нём четыре равны стороны.
Стройность в нём не нарушат детали,
Равноправию нету угрозы,
И в четыре конца раздвигаются дали.
В нём стихами поёт даже проза.
                       III
Но квадрат этот красный. Красный –
В спектре Космоса – Марса цвет.
Он не только красивый – опасный!
И воинственней цвета нет.
Наверное, художник был сангвиник.
Активность в нём и воля, и напор.
В нём – лидер, карьерист в нём виден,
Он благ от жизни хочет весь набор.
Потребность в обладании, успехе.
Разлиты щедро краски, без вкраплений.
Не разменяется на мелкие утехи
В квадрат вошедший прочно, будь уверен.
                             IY
Мысль человека примет красный цвет,
Когда в нём- ярый справедливый гнев,
Чувствительность. И равнодушья нет,
А только голый, свет несущий нерв.
Агрессию и вспыльчивость, и страсти...
Да, страсти, страсти, страсти всех мастей,
Художники, поэты, в красный красьте,
Как кровь, застывшую на памятном кресте!
К тому же, красный всех оттенков
Всегда символизировал любовь.
Она блондинкой может быть, шатенкой,
Брюнеткой даже – ты ей красный пой!
Общительные люди любят красный, -
То цвет свет свободы, жизни, торжества!
И кровь такую дал Творец нам властный.
И красная ж – последняя листва…
(Нагорная Лидия, К картине К.Малевича. Красный квадрат)

                               *  *  *
Жалко, не скажешь маме, чтоб родила обратно.
И не попасть нам снова в новорождённый уют.
В нашу эпоху круглое что-то уж слишком квадратно.
В театре сюро-абсюрда Вагнера не дают.
Ставят другие шоу. Мюзиклы и майданы.
Золушка с покемоном вместе в одном кино.
Хватит с меня поп-корна, и дежавю с экрана.
Выйду из зала к Солнцу. Лучшего не дано.
(Вадим Мистрюков)

                 *  *  *
Мне душу всю переполняет страсть.
Нет, нет, такой вы страсти не знавали!
Страсть без огранки, как седьмая власть,
Что снизойдет до всякого едва ли.
Страсть – как клеймо! Тавро от Фаберже!
- в любом твоем движенье, взгляде, вздохе.
Пока ты сладко дремлешь, страсть уже
Звезду рождает в каждой хлебной крохе.
И ты горишь – то солнце, то свеча,
То обуян любовью к незнакомке,
То пишешь маслом, истину ища…
А страсть тебя ведет по хрупкой кромке –
По кромке льда – стальному острию, –
Шаг вправо, влево – и вкушаешь бегство.
Из кипятка крутого в полынью,
Из детства в зрелость, и обратно – в детство!
В доселе «черный (мертвенный) квадрат»
Вселяется неведомое чудо.
Ты и испуган и смертельно рад,
Что звуки музыки звучат оттуда.
И мысль, и плоть сливаются в порыв,
В палитру чувств, немой театр жестов.
В слова, что облачаются в мотив,
Всенеподвластный разуму протестов.
Страсть творчества – не смертный приговор -
Пожизненная кара посвященным.
Всего лишь раз испив её раствор,
Становишься отнынеобреченным.
…вот и Голгофа, вот и тяжкий крест,
А для кого-то просто гильотина….
Пот, соль и кровь из всех вселенских мест –
Так пишется великая картина.
(Виктор Вин)

Наединение (Лирика)
Автор: Граф Оман
Тёмное время. Пространство темным-темно.
Здесь только ты да я. Да планета Марс.
Чутко дрожит натянутое полотно -
Плоскость, соединившая вечных нас.
Кто там, за гранью, мечется, тьму долбя -
Нам неизвестно. И, в общем-то, всё равно.
Мы различаем только самих себя,
То, что лишь кожей нам ощутить дано.
Космос упруго сжался до нас двоих,
Обнял, накрыл и мягко замкнулся в шар...
Но для тебя этот мир невозможно тих,
Тесен и скучен. И ты ускоряешь шаг.
Я разорву бесстрашно меж нами нить.
Мир, что тебе открыт, недоступен мне.
Что ж, уходи. Не буду тебя винить.
Я же останусь с ночью наедине.
Чёрным по чёрному страстно рисует ночь,
Злясь, что никто не видит её мазню.
Я помогаю ей темноту толочь.
Мою ей кисти, холст для неё черню.
Черный квадрат допишем мы с ней к утру.
Ночь — наклонясь, а я - потянувшись ввысь....
А на рассвете я эту тьму сотру
Солнце включу и тихо скажу: - Вернись.
(Граф Оман, Наединение)

                  *  *  *
Сто квадратных метров пустоты.
Ночь и монотонный грохот сердца.
Как же в ней мне тяжело согреться.
Прошепчи мне мысленно, с кем Ты?

Прошепчи, что с ним тебе тепло.
И что он нежней меня и лучше.
То, как балует тебя и водит в суши,
Что тебе с ним очень повезло !

Напиши, что я тебе не снюсь,
Что мое почти забыла имя,
Что ты с ним принцесса, не рабыня.
И что не терзает больше грусть.

Как же быстро рушатся мечты.
Помнишь, как мы вместе быть хотели?
А теперь морозы и метели...
В ста квадратных метрах пустоты.
(Николай Бурдаков)

  
                   *  *  *
У нашей любви очень грустный сюжет,
короткие редкие встречи.
А может, любви никакой у нас нет
и просто проводим мы вечер?

А ты не свободен и я не одна,
сердца наши наполовинку,
и режет нам души измены вина
с тобою мы две четвертинки.

У нашей любви продолжения нет.
Пустое не рвется на части.
Проводим мы вечер, наступит рассвет,
ночное развеется счастье.

У нашей любви очень грустный финал.
Не тянутся души к сближенью.
Ведь кто свое сердце на части порвал
несчастлив в любви, к сожаленью.

Любовь - это верность одна на двоих,
в любовном квадрате измена
казнит, четвертуя сердца четверых,
поставив любовь на колени.

У нашей любви очень скучный сюжет,
короткие редкие встречи.
А может, любви никакой у нас нет
и просто проводим мы вечер?
(Ирина Кудряева, Две четвертинки)

                    *  *  *
В одном Чёрном-чёрном квадрате
Очень много квадратного смысла:
С Музой автор погряз в разврате,
Краски кончились,  мысль зависла.

После ночи бессонно-длинной
Пустота в равнодушном взгляде,
Корка сажи в трубе каминной
Да остатки масла в лампаде.

Мыслей нет-нет картин и денег,
Денег нет-нет холстов и "масла"...
На глаза вдруг попался веник.
Кто придумал,  что мысль погасла?

Из камина-щепотка сажи,
Из лампады-масла остатки,
Над палитрой рукИ пассажи:
Чёрной краски теперь в достатке..

Только Муза лежит в "отключке",
Спит,  подлюка,  и в ус не дует,
И Художник без этой сучки,
Ей назло, над холстом колдует.

Щедро кисть по холсту гуляет,
Заполняя контур квадрата,
Заполняет его,  заполняет,
шуткой мстительно-черноватой.

Спишь,  зараза? И чёрт с тобою,
Я такое придумал чудо -
Пред картиной моей толпою
Люди думать над смыслом будут.

И каких только там теорий
Ни предложат искусствоведы,
Кроме той,  что без Музы - горе
И художникам и поэтам.
(Лола Диярова, тайна Чёрного квадрата)

                 *  *  *
Жизнь моя, словно зебры окрас,
То черная в ней полоса была, то белая…
А сегодня похоже на черный квадрат
Просто все,  вдруг, опустело в ней…
Сердце сжалось в комочек и еле стучит,
И Душа присмирела растерянно…
Счастье было вот только что, у меня в руках…
И, вдруг, безвозвратно утеряно…
Оказалось, что это был самообман,
Нет Любви, как и нет Любимого,
Видно, правда, закончен любовный роман,
И Счастье мое оказалось мнимое…
(Ольга Уральская. Прощание со счастьем)

              *  *  *
В небе бесов беснуются рати,
постоянно пугая пургу.
Все уравнено в черном квадрате,
или в замкнутом черном кругу.

Понимая природу превратно,
мы приходим зачем-то к тому,
Что и круглое нынче квадратно,
чтоб в светила записывать Тьму.

Только, думаю, это едва ли:
данный метод сравнения груб!
Пусть вы к шару квадрат приравняли,
вряд ли шар превращается в куб.

Но не может быть в мире двух мнений
относительно пользы (и зла)
Самых разных простых уравнений,
несть которым на свете числа.

Относительно уровня Бездны
и ее бесконечных глубин, -
Что-то вредно, а что-то полезно
для различного рода дубин.

Мы не знаем, не прав ли был Каин,
прав ли братец его - скотовод,
Почему ущемлённость окраин
к диким войнам гражданским ведет,

Почему уравнение босса
с мудрецом или кем-то из слуг
Выливается кровью из носа…
чем оружие лучше, чем плуг,

Почему приравняли права мы
(а вообще-то, совсем и не мы)
Идиота и злобного хама
с правом Бога, губителя Тьмы?!

Почему, например, уравняли,
очень грубо ругаясь слегка,
Парой пуль в полутемном подвале
хама, гения и дурака?

В общем, пусть нам какой-нибудь гений,
или даже премьер-бюрократ
Разъяснит темный смысл уравнений,
превращающих сферу в квадрат.

Только вы не поймите превратно,
напрягая тупые умы,
Суть того, что, по сути, квадратно,
и ведет от сумы до тюрьмы,

От восточной Чукотки до Чили,
разрубая орала мечом…
Математики, что вы вскочили?!
Уравнения тут не при чем.

А возникло все это, признаться,
в потемневшем мозгу невпопад,
Потому лишь, что цифра «12»
возвелась почему-то в квадрат.

И возникло в бушующем мире
всем смертям и порядкам назло
Буффонада «144» -
непонятное бесам число.
(Сергей Медведев, Квадратные уравнения)

              *  *  *
Мутный квадрат окна,
Грязные пятна листьев…
Разве беда одна
Ходит, как гулкий выстрел?

Небо сошло с ума –
Звёзды скатились в море,
А на душе – зима,
Боль и печаль во взоре.

Не утолить тоску
Кружкой домашней водки.
Шлёпают по песку
Доски разбитой лодки.

Тянется туч гряда,
Месяц, как глаз шакала,
Не с моего ль стыда
С неба звезда упала?

Не опущу лица –
Ветер слезинку слижет,
Скрипнет ступень крыльца,
Вечер вздохнёт под крышей.

Молча пройду к окну,
Сдвину резные шторы.
Счастье пошло ко дну
После банальной ссоры.

Думы лишают сна
В ночь, - до озноба злого.
Знаю, что ты нужна,
Но не вернёшься снова.
(Павел Черноусов)

*  *  *
Опять сегодня мы в пути,
Опять нам в даль брести,
И не вернемся мы к шести
И даже к десяти.

А путь опасен и тяжел –
О, господи, прости!
Нас стерегут десятки зол
На сказочном пути.

Там все – русалка и «РУСАЛ»,
Алмазная Соха….
И Сатана там правит бал,
И жизнь еще плоха.

Там мир достаточно нелеп,
Там беды – шесть к шести,
А денег - иногда на хлеб
Там трудно наскрести.

Но сообщить вам буду рад,
Что отступает Зло,
Что мной возводится в квадрат
Опасное число!

Я знаю – адские огни
В квадрате не горят!
Прорвемся! Боже, сохрани!
Зачем нам этот Ад?

И эти чудища в шерсти -
Кто лыс, а кто – рогат!
Их тут – до черта – до шести,
И ими Ад богат!

Но с нами Бог – что есть, то есть!
Прорвемся, друг и брат,
А эту злую цифру «шесть»
Мы возведем в квадрат!

Наденем тоги, сюртуки
И сотни диадем,
Когда прорвемся, старики,
В загадочный Эдем!

Там будет мясо на кости,
Креветки – высший сорт,
Там нам не смогут отомстить
Ни бес, ни даже черт!

Нас не страшит шайтана месть:
Мы здесь – а он – вдали!
И эту злую цифру «шесть»
В квадрат мы возвели.

Блестят алмазы в сто карат,
Играет Бог бичом,
А мы возводим «шесть» в квадрат -
И все нам нипочем!

Долой эпоху глупых трат,
Даешь грозу с дождем!
Мы все хорошее в квадрат
В Эдеме возведем.
(Сергей Медведев, Квадрат шести)

                    *  *  *
Тишина. Звук утонет как в вату.
Здесь вокруг тишина - я не вижу себя,
Но глаза направлены к большому квадрату,
В нем холод и ночь после серого дня.
В нем скрытый от всех интерес,
В нем серебряный круг и тысячи звезд,
В нем темнота, словно лес,
Волною застыла на тысячи верст.
Или мгла, или тьма, или мрак, или свет,
Искаженный на фоне лести и лжи,
Как назвать мне тебя, не имеющей цвет,
Хотя имена для тебя не нужны.

Жизнь, пока бьются сердца, не ценим,
Не любим, добра не желаем друг другу,
В вены стрелы с отравою целим,
Чтобы белые краски бежали по кругу.
Так быстро, и я вместе с ними,
Бьются сердца - барабаны шаманов,
В больших городах и за ними,
В загазованном мире обманов.
Деньги, машины, клубы и пати,
Заводы, синтетика, вирусы, СПИД,-
Скоро утонем в движеньи, в разврате,
И не кому и не за что будет нас чтить…
(Мак Сонов, За квадратом)

*  *  *
Звёзды в небе , словно зерна домино.
Веет ветер, свет качает фонаря.
И метелица скребёт в моё окно
Напоследок белой лапкой февраля.

Лист бумаги на столе чист, как снег.
Светит лампа - отделяет свет от тьмы.
И приёмник говорит - и без помех! –
О раскаянье, о таянье Зимы.

Говорит он и про вечность, и Христа,
Говорит, что скоро в небе журавли,
И, что в почки, в эти свёртыши листа,
Тайно соки свои жилки провели.

Всё болтает, навевает в сердце грусть...
Эх, составить бы к рассвету мне сонет!
Но забылось всё, что зналось наизусть.
Мысли помню. Ну, а чувства? Чувства – нет...

Говорю себе: Ты зрение не мучь.
И на бело очумело не смотри,
Лучше в окна, где играет алый луч
Первомартовской по-зимнему зари.

Для поэтов белый листик - говорю,
Для художников - Малевича квадрат.
Не идут стихи. Я встану. Закурю.
Вот такие наши промыслы, Собрат.
(Владимир Зотов)

                      *  *  *
В одном из залов Третьяковской галереи
Висит квадрат в разводах кракелюра.
Я не могу никак врубиться в совершенство
Фигуры на холсте запечатленной.

И в голове моей, расколотой раздумьем,
Черным-черно как в заднице у негра.
Под сенью современного искусства
Любой пачкун – художник гениальный.
(Николай Немчинов, Квадрат Малевича)

               *  *  *
О, геометрия! Подругой
Ты мне по жизни не была:
Я поделил домашний угол
Изменой - биссектрисой зла.

Растеребив семейный узел,
Не ждал опасных новостей -
Скатился по гипотенузе
Я в круг отчаянных страстей.

И, геометрии невольник,
Не поднимая головы,
Вписал любовный треугольник
В окружность жизненной строфы.

Росла претензий пирамида
В квадратах общего жилья.
Сменила Эроса Фемида -
Распалась дружная семья.

Живу покуда в одиночку,
Стёр жизни линию на треть,
И лишь поставленную точку
Мне в отношеньях - не стереть.

Туманна круга квадратура,
Но понимаем ты и я -
На муки вписана фигура
Любви в окружность бытия.
(Ольга Киевская, О, геометрия!)
*  *  *
Есть квадрат по сути круг:
С точкой в центре от вращенья
Хороводной сцепки рук,
Место песен и верченья.

На четыре на угла -
На четыре ветра кряду
Тень от капища легла
Тёмной стрелкой на ограду.

Мрака свет тут супротив
И алтарь посередине.
Негатив и позитив -
Сбор в одной лежит корзине.

Явлен принцип пирамид:
Символ мира и устройство,
Силу духа что хранит
И снимает беспокойство.
(Геннадий Дергачев, Взгляд на капище)

            *  *  *
В проёме чёрного окна
Ещё не видно полотна,
Прибитого гвоздём на стену;
Не ясен замысел пока,
Но чертит твёрдая рука
Углы овалам на замену.

Витиеватый прошлый век
Спешит исправить человек,
Простые истины открывший, -
В квадрате чёрного окна
Его захватит новизна,
Его утопит глубина,
И пустота оглУшит тишью.
(Наталия Скакунова, Чёрный квадрат)

                  *  *  *
Нас оквадратить хочет жизнь.
В квадрат загнать, как вошь за парту.
Но крикнув гордо
- от..шибись.
Уеду в круг я по квадрату.

Квадратен паспорт и билет
И все квадратные устои.
Квадратен питерский акцент
для подмосковного героя.

Ласкает шпиль и взгляд, и дух.
Нанизан ветер на острище.
Кто мне приятнее из двух
Фигур. Да все фигуры - днище.

Меня спасает "ничего".
Есть и такой предмет занятный.
Ни круг и ни квадрат. Пятно..
Что "ничего" есть.. самокатно :)
(Антирозочка, Оквадратить)

            *  *  *
Хоть «старьё» ласкает уши —
Моцарт, Бах или Гретри —
Я решил шедевр послушать:
Кейдж, «Четыре тридцать три».

Говорят, сей странный опус —
Черный — в музыке — квадрат!*
Натянув сову на глобус,
быть эстетом всякий рад.

Заливайся черным кофе,
развози везде елей,
чтобы выглядеть как «профи»
в мире голых королей.

Бей культуру всем кагалом —
вот вам Хармс, железный люк,
вместо Репина — Шагалы,
вместо Пушкина — Бурлюк.

С ног на голову поставив
смыслы задом наперёд,
храбро чепуху картавя,
шарлатан в эстеты прёт!

Говорят, что между прочим —
мировая здесь «душа»!
Я тупой, наверно, очень,
что не понял ни шиша.

Да, Малевич — это круто,
только на фига он мне?
Я узрел к шестой минуте
кукиш в полной тишине...
(П, Фрагорийский)

                     *  *  *

колесо покатилось в гору…(Мелькор)

…и вкатившись на гору эту,
именуемую Голгофой, орошённое фиолетом
и любовною темой софы, колесо развернуло плечи
и с квадратом единым стало и низвергло прогресс на вече,
что вскипело у пьедестала –

и рассыпалась плоть до нано,
и зрачки превратились в реки. Время хлынуло сквозь карманы.
Банки, баночки, свинки, чеки. Золотые музЫки в стоне.
Мелочёвка безумца космо. На одной затусились стогне
фраки, стринги, сутаны, кросны..

Квадратуру решить? Забавно…
Круг с квадратом срослись навечно. Все ответы наивны, право,
словно алое с подвенечным.

До сих пор голова на блюде.
Мы готовы убить друг друга, если кто-то патент отсудит
квадратуры земного круга… Не убога она, не грозна.
И доступней, и примитивней. Спеют тучи, и грузнут грозди.
Персеиды пророчат ливни…

Есть ещё вариант в запасе:
кубатура земного шара. Но сверкнул беспощадный бластер.
Видно, в камере места мало.

Что за вздор – умолить стихию,
колесом вечный грех сметая? У Голгофы глаза сухие.
У Голгофы судьба простая. Ей не нужно ни адских горнов,
ни фигур, ни по жертвам воя:
перемелет
вне формы жёрнов
всё живое и не живое.
(Татьяна Фалалеева)

                  *  *  *
Мне плевать на чёрного квадрата
умопомрачительную шизь.
Если уж и ждать какой награды -
чёрный треугольник мне за жизнь

подарите, чтобы в той фигуре,
что равна загадке бытия,
я тонул, и от житейской смури
тем спасались, милая моя.

И в бермудах этих пропадая,
я из геометрии овал,
что сравним с вратами рая,
ну ещё, быть может, рисовал.

Только белых, чёрных, рыжих, русых,
доминантный проявляя тон,
цветовую гамму кто нарушил,
зачернив сладчайший из кустов?

Женщина - гармония и хаос -
отблеск чёрной, видимо, дыры.
В рифму здесь бесстыдно лезет фаллос -
ванька-встанька вечной сей игры.

А когда меня затянет
в ту страну наоборот,
напоследок он воспрянет,
треугольный раздвигая вход.
(Рыжков Владимир)

               *  *  *
Осенний вечер в скромном городке,
Гордящемся присутствием на карте
(топограф был, наверное, в азарте
иль с дочкою судьи накоротке).
Уставшее от собственных причуд,
Пространство как бы скидывает бремя
величья, ограничиваясь тут
чертами Главной улицы; а Время
взирает с неким холодом в кости
на циферблат колониальной лавки,
в чьих недрах все, что мог произвести
наш мир: от телескопа до булавки.
Здесь есть кино, салуны, за углом
одно кафе с опущенною шторой,
кирпичный банк с распластанным орлом
и церковь, о наличии которой
и ею расставляемых сетей,
когда б не рядом с почтой, позабыли.
И если б здесь не делали детей,
то пастор бы крестил автомобили.
Здесь буйствуют кузнечики в тиши.
В шесть вечера, как вследствии атомной
войны, уже не встретишь ни души.
Луна вплывает, вписываясь в темный
квадрат окна, что твой Экклезиаст.
Лишь изредка несущийся куда-то
шикарный бьюик фарами обдаст
фигуру Неизвестного Солдата.
Здесь снится вам не женщина в трико,
а собственный ваш адрес на конверте.
Здесь утром, видя скисшим молоко,
молочник узнает о вашей смерти.
Здесь можно жить, забыв про календарь,
глотать свой бром, не выходить наружу
и в зеркало глядеться, как фонарь
глядится в высыхающую лужу.
(Иосиф Бродский)
             *  *  *
Раньше здесь щебетал щегол
в клетке. Скрипела дверь.
Четко вплетался мужской глагол
в шелест платья. Теперь
пыльная капля на злом гвозде —
лампочка Ильича
льется на шашки паркета, где
произошла ничья.
Знающий цену себе квадрат,
видя вещей разброд,
не оплакивает утрат;
ровно наоборот:
празднует прямоту угла,
желтую рвань газет,
мусор, будучи догола,
до обоев раздет.
Печка, в которой погас огонь;
трещина по изразцу.
Если быть точным, пространству вонь
небытия к лицу.
Сука здесь не возьмет следа.
Только дверной проем
знает: двое, войдя сюда,
вышли назад втроем.
(Иосиф Бродский)
               *  *  *
Я знал бы, как. Но тщетно, друг.
Один квадрат меня вокруг.
Как корабельный грустный кок,
я стал внезапно одинок.
Перо возьму, но лист угрюм.
Как крысу, мысль пишу я в трюм.
А в трюме зябкость, дряблость век,
нигде не виден человек.
И, недосказанно малы,
в зрачок втыкаются углы.
Срисуй с них крик, потом смолчи,
ведь в связках голос где ключи.
И мне знаком, как мох со скал,
их в горло вставленный металл.*
*(вариант: солоноватый их металл.)
(Ринат Гильфанов)

                   *  *  *
Скрипит? А ты лоскут газеты
Сложи в старательный квадрат
И приспособь, чтоб дверца эта
Не отворялась невпопад.
Порхает в каменном колодце
Невзрачный городской снежок.
Всё, вроде бы, но остается
Последний небольшой должок.
Еще осталось человеку
Припомнить все, чего он не,
Дорогой, например, в аптеку
В пульсирующей тишине.
И, стоя под аптечной коброй,
Взглянуть на ликованье зла
Без зла, не потому что добрый,
А потому что жизнь прошла.
(Сергей Гандлевский)
             *  *  *
Когда сгорю я без остатка
В огне общественной нужды,
Идущий следом вспомнит кратко
Мои невнятные труды.
И в этот миг сверкнет багрово
Во тьме кромешной и густой
Мое мучительное слово
Своей суровой наготой.
Причинно-следственные связи
Над миром потеряют власть,
И встанут мертвые из грязи,
И упадут живые в грязь.
И торгаши войдут во храмы,
Чтоб приумножить свой барыш,
И воды потекут во краны,
И Пинском явится Париж.
И сдаст противнику без боя
Объект секретный часовой,
И гайка с левою резьбою
Пойдет по стрелке часовой.
И Север сделается Югом,
И будет Западом Восток,
Квадрат предстанет взору кругом,
В лед обратится кипяток.
И гильза ляжет вновь в обойму,
И ярче света станет тень,
И Пиночет за Тейтельбойма
Опустит в урну бюллетень.
И дух мой, гордый и бесплотный,
Над миром, обращенным вспять,
Начнет туда-сюда витать,
Как перехватчик беспилотный.
(Игорь Иртеньев)
          *  *  *
Дача. Утро. Тишина.
Долгий ряд словес,
Закругляющихся на
«Лес», «небес», «древес».
Пыль. Штакетник. Огород
В утренней росе.
Слева виден поворот
Местного шоссе.
Липы, грядки хризантем,
Купол голубой —
Все не заняты ничем,
Кроме как собой.
Вдруг, почувствовав испуг,
Стены и стволы
Отражают резкий звук
Электропилы.
У соседа здесь дела.
Трудится, бобер,
И жужжит его пила,
Как живой укор.
Где-то бродит над золой
Мертвая тоска.
Где-то стонет под пилой
Бедная доска.
Там — стреляют, там — куют,
Проливают пот…
Словно под закуску пьют,
Так и пишешь под
Гагаузию, Чимкент,
Поти, Ходжалы
И под аккомпанимент
Электропилы.
Слева — мученик, борец,
Будущий Кащей,
Справа — труженик, кузнец,
Делатель вещей.
И покуда я пою,
Неизбывный срам
Пилит голову мою
Ровно пополам.
Как еще я пью и ем,
Как храним судьбой —
Я, не занятый ничем,
Кроме как собой?
Липы, грядки хризантем,
Пропыленный путь…
Утешаюсь только тем,
Что зачем-нибудь
Тоже вставлен в этот дом,
В этот огород —
Для гармонии ли в нем
Иль наоборот.
Не стараясь объяснить
Смысла перемен,
Я вплетаюсь, словно нить,
В Божий гобелен.
В этот хор божбы, стрельбы,
Горечи немой
По иронии судьбы
Вписан голос мой.
Все мы что-нибудь поем,
Не вникая в суть,
А о смысле нам потом
Скажет кто-нибудь.
А покуда я, жуир,
Трутень, ренегат, —
Тоже вписан в этот мир.
Словно круг в квадрат.
(Дмитрий Быков, Голос из хора)

                   *  *  *
Вот мой квадрат - ни пиксела изъяна,
Ни капли мути — взор мой в чистоте.
Маячит где-то ясная поляна
И слово, сказанное в простоте.

И простота дается нам непросто,
И неспроста чаруется простак,
Когда в году опасном, висо-косном
Душа ссылает мысли на чердак.

Мы, как коты, заглядываем в бездну,
И бездна нас пугает и манит.
Квадрат зияет — черный, безмятежный —
И черных дыр мерещится магнит.
(Ильичев Евгений )

               *  *  *
Полотно на стене,как окно
В мир бурлящих страстей и разврата.
Заштрихованный контур квадрата -
Отражение жизни земной.
Будто в зеркале,вижу в окне
Моей темной души закоулки.
В незатейливом этом рисунке
Тайна жизни открылася мне.
Скрытый смысл моих праведных снов,
Белой зависти черные крылья,
Вся та грязь,что от ближних сокрыл я
За фасадом незначащих слов.
Я в окно отрешенно смотрю,
Глубиной темноты увлеченный.
Его блеск,ослепительно-черный,
Отражает всю сущность мою.
Мне художник сумел донести,
В форме очень простой и доступной,
Всю ничтожность убогих поступков;
Дал возможность себя обрести.
(Капитонов Сергей Анатольевич)

               *  *  *
Ночь поглощает задумчивый день,
На твоём лице серая тень,
Серы здесь мысли, люди здесь серы,
Вокруг только камни, окна и стены.

Закованный в квадрат
Серых девятин,
Ты жизни здесь не рад,
Ты против всех один.

Забудь свои чувства, забудь про любовь,
Здесь существует одна только кровь,
Только цепь в кармане, да сжатый кулак.
Человек человеку не друг здесь, а враг.

Закованный в квадрат
Серых девятин,
Ты жизни здесь не рад,
Ты против всех один.

Будто в волчьей стае тот будет главней,
Кто резвее, хитрее, наглее и злей.
Здесь когти играют главную роль,
А остальным остаётся лишь боль.

Закованный в квадрат
Серых девятин,
Ты жизни здесь не рад,
Ты против всех один.
(Бадулин Константин Владимирович, Закованный в квадрат)

                      *  *  *
Который год над квадратурой круга,
В неразрешимость веря не вполне,
Ломаю мозг, упрямо строя угол,
Отрезок выверяя по длине.

Пусть говорят, - занятие для фриков,
И нет решенья, что подтверждено
Веками квадрокруглого конфликта
Сливаться нежелающих в одно.

Но я с упорством, лучшего достойным,
Не выпускаю циркуля из рук,
И рвётся мысль из запертого стойла,
И вновь квадрат равняется на круг.

Кой черт мне в них? Жизнь так разнообразна -
Трёхмерна, где-то - даже четырёх,
Но плоскость квадратуры - это праздник,
Неразрешимость - разуму упрёк.

И - да, наверно, есть иные цели -
Возвышенней, прекрасней и светлей,
На них "дорога в рай" повешен ценник,
А мне - вариться в адовом котле.

Но я готова на любую муку.
Мне ведьмой на костёр? - Уже иду.
Неразрешима квадратура круга
В раю. Решение - в аду.
(Лина Маго)

                     *  *  *
Закрашенный побелкой потолок,
Засыпанный белесью подоконник,
И в белом ты. Какой мне в этом прок?
Я в чёрном, я квадрат - не треугольник.

Пирамидальных измерений рок:
Устойчива для вечности фигура.
Свалиться с трёх китов никто не смог -
На четырёх шатаюсь. Дура, дура!

И снова я вплетаю между строк,
И снова мне в укор углами тычут,
Мол, лишний. В мусор. Веник и совок
Отлично избавляют от отличий.

Я геометрию себе считаю другом
И для наглядности могла бы доказать,
Что если у квадрата срезать угол -
Углов останется не три, а пять.
(Радова Анна Андреевна)

Какие-то квадраты, ромбы и уроды...
Никак я что-то не пойму,
За что платить огромные доходы -
Ни сердцу это, ни уму.

Возвел их кто-то в ранг престижа,
Искусством новым объявил.
В музеи поместил Парижа,
Как будто Рембрандт их о том просил.

И даже если б кто бесплатно
Иметь их в доме предложил-
На сто процентов вероятно-
Согласья б он не получил.
(Галкина Анжелика Вячеславовна)

    *  *  *
четыре  дороги
судил мне рок
на север на запад
на юг на восток

четыре стихии
вокруг корабля
воздух огонь
вода и земля

четыре дамы
в колоде времён
пик и треф
червей и бубён

за волной волна
за войной война
лето осень
зима и весна

мир подобен квадрату
я заперт в нём
вечером  утром
ночью и днём
(Барабанов Дмитрий, Магический квадрат)

                     *  *  *
Извивы ужа так округлы как вечность,
Круг  плавного танца венчает балы.
Квадратного счастья гнетет быстротечность,
И судорог острые ранят углы.
Беснуется страсть на изломе, на грани,
Неся исступленности мелкую дрожь,
Осколки - от счастья остались – изранят,
И острые взгляды насмешек – как нож.
О, как нестерпима ты, мука квадрата,
Но исподволь, тихо, не сразу, не вдруг,
Из острых изгибов, еще угловатых,
Уже образуется рук полукруг….
(Натали Пахомова, квадратное и круглое)
               *  *  *
Лизала камушки волна,
Потом их била друг о друга,
Шлифовкой занята была,
Им придавая форму круга.

И нас обтачивает жизнь,
Смиряя в разных испытаньях.
Так обломает, что держись,
Характер делая в страданьях.
(Елена Беспалова 3, Лизала камушки волна)

               *  *  *
Я с детских лет квадрат любил.
Квадрат, но не прямоугольник.
Карандашом его чертил,
К бумаге приложив угольник.

Люблю его за прямоту —
Квадрат не поменять!
Длину сторон и высоту,
Углов квадратных прямоту —
Не нужно выверять.

Квадрату низкий мой поклон:
За твёрдость убеждений,
За равенство его сторон
И простоту решений.

Ему как другу доверять
Я смог бы — это плюс!
И если вы хотите знать,
Как другом им горжусь!

С ним вместе я пошёл бы в бой,
Коль был бы он солдатом.
Он даже на передовой
Останется квадратом!

Стараясь в жизнь воплотить
Квадрата постулаты,
С линейкой я стремлюсь чертить
Ровнейшие квадраты.
(Павел Губин 8)

                  *  *  *
И тот, кто прошёл через чёрный квадрат,
ты знаешь и сам, не вернулся назад…

Всё дело не в цвете – во власти теней,
и дней, утекающих, тающих дней,

А чёрный квадрат, как портал, как окно
в иное пространство, что нам не дано

постигнуть рассудком, поверить числом,
расставить по полкам с добром или злом…

Черно… Там грядущее или тупик,
где спаяны крепко безмолвность и крик,

и нас от него отделяет черта
вернее, пространство, где лишь темнота.

А дальше?.. Охватит горячка и дрожь…
Но если на ощупь сквозь темень пройдёшь…

…увидишь просвет, и прошепчешь: прости…
а дальше цвета, и огни, и пути

обрушатся, словно большой водопад…
Но вот ведь беда: не вернуться назад.

Надежды и боли гремучую смесь
туда не возьмёшь – всё останется здесь…
(Андрей Урбанович. Квадрат)

                  *  *  *
Малевич, малевавший свой квадрат,
Недаром в черный цвет его окрасил.
Вглядись в него и сделай вывод, брат.
Едва ли смысл тебе не будет ясен:
Зловещий мир нахрапист и угрюм.
Но сладок звезд рассыпанный изюм.
(Людмила Некрасовская)

                   *  *  *
Давно обходит сон мою кровать,
А в темноте острей вопрос банальный:
И я могу квадрат нарисовать,
Но так ли, как Малевич, гениально?
Мне тоже геометрия близка,
Хотя душа сомнением объята:
В каком из четырех углов квадрата
Высокая божественность мазка?
Так в чем загадка? Где прозренья свет?
Глубины в простоте отнюдь не редки.
Я заперта в квадрате, словно в клетке.
Возможно ль в черноте найти ответ?
(Людмила Некрасовская)

               *  *  *
Молчанье – куб. Звучанье – круг.
Слова – изгнанники из рая.
Земля упругая, сырая.
А воздух – гулок, свеж и крут!

На трёх опорах пустоты
Удержаны и власть, и сила…
А смерть – кристалл, и так красиво,
Когда на нём сверкаешь ты!..

Страстей кудрявых облака
Всю жизнь курчавятся над чащей.
На трёх лучах беды блестящей
Распяты годы и века.

По кругу слов мечты бредут.
Но как же вырваться из круга,
Когда вне круга так упруго
Кубы молчанья восстают!

И смерти дымчатый кристалл,
Что замораживает время,
В двумерном плоском измеренье
Отображать не перестал

Тебя нечёткой запятой
На пожелтевшем послестрочье,
Где места нет остаться точкой
Мне!.. Чёрной точкою простой…
(Алексей Борычев)
                  *  *  *
Сочти могильной кубатуру круга –
Так близко кровь к поверхности земли.
Я видел прах, ласкающий друг друга,
И сам страдал от страха и любви.
От всех касаний, всех прикосновений –
Заплесневелый стон из глубины.
И странные причины нерождений
С текущей смертью переплетены.
Но знаешь ты, как голос крови пленной
Принять с простым вниманием камней,
Склоняясь в смерть коленопреклоненно,
Страшась ее из уваженья к ней.
(Виталий Пуханов)

               *  *  *
Я тебе из Парижа привез
деревянную сволочь:
кубик-любик для плотских утех,
там, внутри - золотые занозы,
и в полночь - можжевеловый смех.

А снаружи - постельные позы:
демонстрируют нам
два смешных человечка,
у которых отсутствует срам
и, похоже, аптечка.

Вот и любят друг друга они,
от восторга к удушью,
постоянно одни и одни,
прорисованы тушью.

Я глазею на них, как дурак,
и верчу головою,
потому, что вот так, и вот так
не расстанусь с тобою.
(Александр Кабанов)

               *  *  *
Рожок поет протяжно и уныло,—
Давно знакомый утренний сигнал!
Покуда медлит сонное светило,
В свои права вступает аммонал.
Над крутизною старого откоса
Уже трещат бикфордовы шнуры,
И вдруг — удар, и вздрогнула береза,
И взвыло чрево каменной горы.
И выдохнув короткий белый пламень
Под напряженьем многих атмосфер,
Завыл, запел, взлетел под небо камень,
И заволокся дымом весь карьер.
И равномерным грохотом обвала
До глубины своей потрясена,
Из тьмы лесов трущоба простонала,
И, простонав, замолкнула она.
Поет рожок над дальнею горою,
Восходит солнце, заливая лес,
И мы бежим нестройною толпою,
Подняв ломы, громам наперерез.
Так под напором сказочных гигантов,
Работающих тысячами рук,
Из недр вселенной ад поднялся Дантов
И, грохнув наземь, раскололся вдруг.
При свете солнца разлетелись страхи,
Исчезли толпы духов и теней.
И вот лежит, сверкающий во прахе,
Подземный мир блистательных камней.
И все черней становится и краше
Их влажный и неправильный излом.
О, эти расколовшиеся чаши,
Обломки звезд с оторванным крылом!
Кубы и плиты, стрелы и квадраты,
Мгновенно отвердевшие грома,—
Они лежат передо мной, разъяты
Одним усильем светлого ума.
Еще прохлада дышит вековая
Над грудью их, еще курится пыль,
Но экскаватор, черный ковш вздымая,
Уж сыплет их, урча, в автомобиль.
(Николай Заболоцкий, Творцы дорог)

                         *  *  *
Как душу внешнюю, мы носим куб в себе -
не дом и не тюрьма, но на него похожи,
как хилый вертоград в нехитрой похвальбе
ахилловой пятой или щитом его же.
Как ни развертывай, не вызволишь креста,
выходит лишь квадрат, незримый или черный.
Как оборотня шум, его молва чиста
и хлещет из ушей божбой неречетворной.
И Белой Индии заиндевелый сон
глядится в гололед серебряной ладошкой,
где сходится звезда со взглядом в унисон
то лазерным лучом, то Марсовой дорожкой.
Допустим, это ад, где каждому свое:
ни темени, ни тьмы, но остается с теми,
кто черный куб влачит как совесть и жилье,
горами черепов изложенная тема.
(Иван Жданов)

                *  *  *
Змея, кусающая хвост,
Лежит на плоскости,
Собою воплощая
Круг жизни,
Повторяющейся вновь и вновь...

Но стоит только голову поднять
И плоский круг становится спиралью -
Один конец стремится в небеса,
Второй во тьме теряется,
Но главное, что Круг разорван!..

Случайно это получилось,
Иль ты к тому стремился неустанно,
Но снова ты пред выбором стоишь:
Все силы напрягая к свету подниматься,
Или с комфортом в темноту скользнуть...

Любой Осознанный Поступок
Теченье жизни может изменить
К добру ли к худу - от тебя зависит!
Но если нравится тебе покой,
Тогда кусай свой хвост и не верти башкою..
(Николай Авик)

              *  *  *
Круговидные светила —
Без конца и без начала.
Что в них будет, то в них было,
Что в них нежность, станет жало.
Что в них ласка, есть отрава,
А из мрака, а из яда
Возникает чудо-слава,
Блеск заманчивый для взгляда.
Из вулканов, из обрывов,
Рудников и разрушенья —
Роскошь ярких переливов,
Драгоценные каменья.
Из кошмарности рождений,
С свитой грязи, крови, криков —
Светлый гений песнопений,
Сонмы стройных женских ликов.
А из жизни вновь могила,
И горят, лазурно, ало,
Круговидные светила,
Без конца и без начала.
(Константин Бальмонт)

         *  *  *
Есть круги рая,
А не только ада.
И я сквозь них,
Счастливая, прошла.
Чего ж мне надо,
Да, чего ж мне надо?
Ни на кого
Держать не стану зла.
За все, что было,
Говорю — «спасибо!»
Всему, что будет,
Говорю — «держись!»
Престолы счастья
И страданий дыбы:
Две стороны
Одной медали —
«Жизнь».
(Юлия Друнина)

              *  *  *
От камня, брошенного в воду,
Далеко ширятся круги.
Народ передает народу
Проклятый лозунг: «мы — враги!»
Племен враждующих не числи:
Круги бегут, им нет числа;
В лазурной Марне, в желтой Висле
Влачатся чуждые тела;
В святых просторах Палестины
Уже звучат шаги войны;
В Анголе девственной — долины
Ее стопой потрясены;
Безлюдные утесы Чили
Оглашены глухой пальбой,
И воды Пе-че-ли покрыли
Флот, не отважившийся в бой.
Везде — вражда! где райской птицы
Воздушный зыблется полет,
Где в джунглях страшен стон тигрицы,
Где землю давит бегемот!
В чудесных, баснословных странах
Визг пуль и пушек ровный рев,
Повязки белые на ранах
И пятна красные крестов!
Внимая дальнему удару,
Встают народы, как враги,
И по всему земному шару
Бегут и ширятся круги.
(Валерий Брюсов, Круги на воде)

              *  *  *
Я вам хвастаться не буду,
круг встречается повсюду!
Круглолицая луна -
в дом с небес глядит она,
солнце – круг, колечко – круг,
детский обруч – халахуп,
колесо машины, мяч,
сушки, пряники, калач…

И монетка - тоже круг.
Выясняешь это вдруг!
(Татьяна Балицкая-2, Круг — геометрия для дошкольников)

                                        *  *  *
если ночь настигла в глухом лесу, не ходи за дровами вглубь,
отыщи у ели корявый сук, что-то острое: нож, иглу.
острием веди по сырой земле, на промозглом чужом ветру,
не пугайся воя, давай смелей: ты рисуешь защитный круг.

проследи, чтоб не был забит листвой, ни травинки, ни муравья —
и простое старое колдовство защитит тебя от навья.
на края насыпь белену и соль (если сера - то самый блеск),
и едва закатится колесо, как к тебе подкрадется лес.

не ходи на свет, где журчит вода, никого не зови к огню,
если ты не струсишь, им никогда не нарушить твою броню,
не пугайся криков, не верь в мольбы (пусть за кругом — отец и брат!)
а иначе в чашу твоей судьбы не насыпать и серебра.

а теперь послушай — мы здесь одни, только мы и клочок костра,
если их прогонишь — уйдут они, позовут на подмогу страх —
он вопит на разные голоса, обращает дыханье в лёд;
отыщи отвагу в моих глазах, и не вздумай шагать вперёд

чтобы там не чудилось — мертвецы, гобелены шипящих змей,
или призрак, чёрный, как антрацит, чья-то кровь на льняной тесьме,
или даже пули — тускла латунь, ярок блеск золотых монет...
...если просто станет невмоготу, то покрепче прижмись ко мне.

это старый фокус, но он спасёт, не позволит сойти с ума —
закрывай глаза, поцелуй в висок, не пускай на порог обман.
если словно в венах течет стекло, и взведенный готов курок,
вот моя ладонь, вот твоё тепло — им не страшен любой морок.

****
вот и в этом городе мы вдвоем, словно тысячу лет подряд —
здесь недобро смотрит любой проём и бессилен любой обряд,
только принцип тот же — коснись и верь, на ладонях — изгибы рек,
и у наших ног, как волшебный зверь, загорается оберег.

и пока он светит — полынь и мёд, можжевельник, морской прибой,
нас ничто не ранит и не возьмет, не разлучит меня с тобой.
даже если кажется — все горит, и проблемы не по плечу:
нам осталось высидеть до зари, нам осталось совсем чуть-чуть.

заржавеет нож и растает соль, догорят, затрещав, угли,
и взойдет ленивое колесо, и исчезнет оно вдали,
и оставит нас на конце пути, где примята росой трава,
где проснусь с тобою под пенье птиц и начну тебя целовать.
(Джек -С-Фонарём, Круг)

                                *  *  *
Завершается круг: только месяц до Нового года,
На пороге стоит в белоснежном уборе зима,
Тихо кружится снег, заметая былые невзгоды,
Серебром оседая в бездонных ее закромах.

Одевает метель дерева и кустарники в шубы,
Разноцветный ковёр поменяв на сверкающий плед,
И все ярче горят у рябин замерзающих губы,
И заметнее стал на снегу чей-то путаный след.

Замерзает река, холодам отдаваясь на милость,
И растет с берегов к середине каемочка льда.
Запорошит зима ноября неуютную стылость,
И уснет подо льдом до весенних проталин вода.

Первый месяц зимы пробежит в ожидании чуда,
В магазинах уже мандарины скупает народ,
Все обиды простим, а несчастья скорее  забудем,
Чтобы с чистой душой проводить на покой старый год!
(Владимир Воднев, Завершается круг)

                      *  *  *
Постепенно, но верно сужается круг –
там, где жизнь миновала свою половину,
и уже понимаешь, где друг, где – не друг,
кто в глаза тебе смотрит, кто – целится в спину.

И острей осознание краткости дней –
не растратить бы их на случайные нужды.
В центре узкого круга как будто видней,
кто близкИ, кто в кругу, кто – за кругом и чУжды.

Время жизни своей для прохожих, чужих
не хочу отбирать у любимых и близких.
Так размерностью строк управляется стих –
только нужным слогам здесь даётся прописка.

Я пишу – и нутром выверяю строку
и ещё скрупулёзней – своих выбираю:
слишком мало бывает людей на веку,
с кем – глаза завязав – можно даже по краю.

Узкий круг, нету лишних вещей в багаже,
и проходишь легко меж ненужного – мимо:
где пространства и времени меньше уже,
там себя отдаешь только необходимым.
(Лана Яснова, Круг)

                 *  *  *
Какая это благодать!
Я вспоминаю, ночью летней
Так сладко было засыпать
Под говор в комнате соседней.
  
Там люди с нашего двора,
У каждого свой странный гонор.
Мир, непонятный мне с утра,
Сливается в понятный говор.
  
Днем распадется этот круг
На окрики и дребезжанье.
Но сладок ночью слитный звук,
Его струенье и журчанье.
  
То звякнут ложкой о стекло,
То хрустнут кожурой ореха...
И вновь обдаст меня тепло
Уюта, слаженности, смеха.
  
И от затылка до подошв,
Сквозь страхи детского закута,
Меня пронизывает дрожь,
Разумной слаженности чудо.
  
Я помню: надо не болеть
И отмечать свой рост украдкой,
И то, что долго мне взрослеть,
И то, что долго — тоже сладко.
  
Я постигаю с детских лет
Доверчивости обаянье,
Неведенья огромный свет,
Раскованность непониманья.
  
Да и теперь внезапно, вдруг
Я вздрогну от улыбки милой.
Но где защитный этот круг
Превосходящей взрослой силы?
  
Бесплодный, беспощадный свет
И перечень ошибок поздних...
Вот почему на свете нет
Детей, растеряннее взрослых.
(Фазиль Искандер, Детство)  
                      *  *  *
Все верно, все верно: кружится земля
и кружатся люди и звери, и я,
а тот, кто не кружится, – просто дурак.
О как это верно, о как это так!

В болях и мученьях рождает нас мать,
ей Бог положил так рожать и страдать,
а тот, кто без боли родился, – дурак.
О как это верно, о как это так!

При всей нашей святости звери сперва
мы все, у кого на плечах голова,
а тот, кто не зверь, тот, – конечно, дурак.
О как это верно, о как это так!

Нам жажда любви и познанья дана,
на подвиги боя нас гонит она,
а тот, кто на подвиг не годен, – дурак.
О как это верно, о как это так!

Все верно, все время кружится земля,
но нам-то все время кружиться нельзя,
а тот, кто все кружится, – круглый дурак.
О как это верно, о как это так!
(Ленчик Лев, О как это верно…)

                 *  *  *
Читают разные стихи,
почти не слушая друг друга.
Они читают их по кругу,
но друг от друга далеки.
И пишут разные стихи
простые разные поэты.
У них единые приметы,
Хотя они не дураки:

И тянет их порочный круг,
вернее - чтение по кругу.
Как больно! - не сказать друг другу,
об этом просто стыдно вслух...

Но что-то крутит их, ведет,
их что-то мучает ночами,
за их неясными речами
какой-то дальний свет встает.
И продолжается поход:
земную жизнь - до половины,
и дальше, словно до Берлина,
по безызвестности - вперед!

А там не будет ничего.
А только братская могила.
Она своею черной силой
затянет всех до одного.

Кровь стынет в жилах у меня,
когда я думаю об этом...
Прах неизвестного поэта.
И пламя вечного огня.
(Эвелина Ракитская)

             *  *  *
Когда еще не различима
в девчонках и мальчишках масть,
когда еще велеречива
нечувственная страсть,

они нам кажутся зверьками.
Их странные умы
чуть сладострастными шагами
тихонечко обходим мы.

Жир капает в костер, и мясо
кружит на вертеле. Кружа,
оно вдруг обретает массу,
в нем появляется душа,

тот аромат, который нужно
вдыхать, уничтожать, вдыхать.
Одни лишь дети непослушны,
а взрослым время умирать.
(Евгений Сабуров)

              *  *  *
Говорят, что в жизни
Всё идёт по кругу:
Радости, веселье,
Грусти и печаль,
То с врагами спорим,
То напишем другу,
То нам что-то жалко,
То уже не жаль...

То от боли плачем,
То опять смеёмся,
Что-то покупаем,
Что-то продаём.
И нельзя иначе:
Словно по спирали
Мы по этой жизни
К Вечности идём...

То полоской белой,
То полоской чёрной,
Словно зеброй в поле
Пронесётся жизнь...
Для кого-то смелой,
Для кого-то спорной,
У кого-то кверху,
У кого-то вниз...

И опять всё снова,
Словно по спирали,
С самого начала,
К самому концу
От вершины жизни,
До её основы,
И от основания
К самому венцу...

Наслаждайся в жизни
Радостной минутой,
Есть у всякой радости
Сладостный венец.
Но а если тяжко
Станет вдруг кому-то,
То и в этом случае
Будет свой конец...

Говорить друг-другу
Нужно нам об этом
Ни вчера, ни завтра -
Мы живём сейчас!
Если жизнь по кругу
С чёрно-белым цветом,
Дело здесь не в круге,
Дело только в нас!..

Не идите сами
Ходом поперечным -
Белую дорожку
Всем дарует Бог.
Чтобы шли мы с вами
К счастью жизни Вечной
Вы повдоль идите,
А не поперёк!..
(Владимир Шельске, Круг жизни)

                      *  *  *
Яркий октябрь, золотисто-багровый подбой,
нет, не Пилат, на горе не предвидится казней.
Россказней много, а россказни сказок прекрасней,
так, болтовня, разговоры любого с любой -
здравствуй, моя дорогая, уже холода,
вон задувает, и плащ развернулся, как знамя.
Будет распятие - это пока между нами,
будут снега и река под прикрытием льда
скоро притихнет. И птиц не найти в высоте -
тянутся к югу - для россказней самая тема.
Где мы встречались? Скажи-ка мне – виделись, где мы?
Мироустройство желает креста и гвоздей,
ну, и венца, разумеется. Поговорим,
выберем жертву, желаешь ли, милая дама?
Драма не в этом, но после куда мы? Куда мы?
Это октябрь, и Пилат возвращается в Рим.
В третий, последний... Родная, гляди веселей,
тридцать монет - и достаточно хлеба и зрелищ.
Россказни сказок прекраснее, но в октябре лишь,
там, где случайная встреча и плащ на земле.

***

Вот и ноябрь, обсуждение перипетий 
прошлых распятий - а что ты хотела, родная.
Дворик, без листьев акация, словно Даная
обнажена, никуда от неё не уйти.
Экскурсы в прошлое, я не люблю их, но что ж 
можно поделать, куда нам от этого деться.
Мы в октябре обсуждали зловещее действо,
ну, а сегодня приходится слушать святош -
россказни это - вы так прикрываете блуд,
то-то в столице гулящих, что блох на дворняге.
Бабки смакуют завистливо тайные знаки,
а в ноябре прокуратор особенно лют,
видно, мигрени замучили, жаждет боёв,
то гладиаторы кровью питают арены,
то легионы на войны уходят смиренно
и забываются вера, надежда, любовь.
Холодно, холодно, как нам согреться, скажи,
снова предчувствие той, неизбежной разлуки.
Город пустеет, собака уснула на люке.
можно гулять, в небоскрёбах считать этажи.
Прошлое с нами, а в будущем только зима,
скоро посыплет и белое не за горами.
Это распятие, крест, обозначенный в раме,
нам поболтать бы... О чем - догадайся сама.

***

Задекабрило... потешное слово, смеюсь,
это же надо, такое придумать словечко.
Волки завыли, в кошаре трясутся овечки,
что тут поделать - таков новоримский союз
высших и низших, и, в общем-то, равных в правах -
скоро адвенты, Европа зашлась в распродажах.
Всё дешевеет - надежда и вера, и даже
чья-то любовь... Но давай о хорошем сперва -
здравствуй, я снова скучаю по той болтовне,
вроде бы, сказочной - в тихой, ноябрьской столице.
Всё повторяется заново в кpасках и в лицах,
кажется, прошлое так улыбается мне.
Как ты сегодня? Покупки, подарки, галдёж - 
дети и внуки приехали, неразбериха.
Город невнятен - сплошные спондей и пиррихий.
Я о своём, извини, но никак не пройдёшь
мимо такого - сюжетов библейских полно -
хочется чуда, поверишь... Хотелось бы встречи.
Но понимаю, что ты занята, не перечу
и для двоих разливаю в бокалы вино,
зная, что пить одному и курить одному,
зная твоё непрочтение четверостиший.
Слово  на снег опускается тише и тише,
вот бы поднять... Но похоже, что не подниму.

***

Набело Рим, прокуратор тоскует, поди,
после распятия всё неотступнее боли.
Снегом тишайшим засыпано Марсово поле,
и замедляется сердце в усталой груди.
Крест на горе - мы о нём говорили с тобой,
помнишь, моя дорогая, декабрьские сплетни?
В нашей истории, кажется, тысячелетней,
можно ещё усомниться, но жив Крысобой,
живы центурии - мы размышляли о них,
ты говорила - они побеждают во благо,
давят и внешних и внутренних. Рим, бедолага,
так защищается - это в стихах помяни.
Я огрызался, но толку - не вышел в князья,
а у тебя целый мир на дрожащем запястье.
Банга стареет, слезятся глаза, но из пасти -
белым - клыки - прокуратора трогать нельзя.
Здесь, в январе, вечный город и улиц круги,
как по воде... И слова точно так же в тетради.
Что в декабре остаётся, ты, Господа ради,
не растеряй, береги это всё, береги.

***

Месяц пустой, ненавистный. Стокгольмский синдром.
Сколько потерь он вмещает, не высказать всуе.
Я эти строки не только тебе адресую,
но, дорогая, других мы в расчет не берём.
Время стремительно, кажется, было вчера - 
двое влюблённых друг в друга, как будто убийцы
или убитые... Как, дорогая, не спиться,
если не спится. Зачем коротать вечера
на расстоянии - Рим досягаем и здесь,
только не третий, а вечный, но я не поверю
в чьё-то распятие между Калугой и Тверью,
где-то ещё... Это, видишь ли, вовсе не спесь,
и уж совсем не уверенность в завтрашнем дне,
а во вчерашнем - тем более, только иначе
я не умею, и если хоть что-нибудь значу
для февраля, он поправит - пиши поумней.
Тише и тоньше, как будто тропинка с утра -
кто протоптал её, кто торопился куда-то.
Время летит, понемногу стираются даты,
эта история, свет мой, конечно, стара,
но повторяется - Рим и Христос на кресте,
ну, и стихи - недостаток в словарном запасе.
Это стокгольмский синдром, но никто же не спасся?
Может быть, разве спаслись палачи. Да и те...

***

Всё-таки март, я уже и поверил почти
в то, что воскреснем. Не смейся - причуды поэта.
Нет не поэта - писаки. Предчувствие лета
через весну. Как получишь стихи - перечти
их с предыдущими - в связке сюжеты полней,
более цельные, правда, и придури много. 
Слово хромает с другими словами не в ногу,
и подтверждает, что истина всё же в вине.
Нравится  красное? Я предпочёл бы его,
белое как-то не очень - иные запросы.
Слышится в Риме команда - центурии, стройся!
Рад сообщить, что не годен давно к строевой.
Не собираюсь куда-то в поход за моря,
тут потеплело, Пилат обойдётся парадом.
Мы далеки друг от друга, а кажется - рядом,
просто болтаем, опять ни о чем говоря.
Мартово марту, коту быть пристало котом,
снова в загуле - любовная лирика, кстати,
очень уместна, как женщине - новое платье
или без платья совсем, но не будем о том.
Время февральское вышло, греши - не хочу,
это распятие, это судьба и Голгофа,
это стихи, а с утра - сигареты и кофе,
кончики пальцев, скользящие вниз по плечу.

***

Апрелево... Давай начистоту -
не нужно тратить время на пустое.
Похоже, Рим не терпит самостроя -
снесёт пустое. Видимо, я чту
пилатов кодекс - нудных правил свод.
А как подумать - цезарь над Пилатом
и правила оплачены не златом.
Уже апрель. Распятый оживёт,
и все поймут - над цезарем есть бог
и божий сын, хоть я в него не верю.
Такое время, полное феерий,
а я пока что сам себя упёк
в иные дали. Хватит, не о том,
давай о вечном, нужном и весеннем.
Уже весна чарует воскресеньем
и нас, и Рим. И скоро целый том
моих стихов отправится в печать.
Конечно, блажь - плодить макулатуру.
Но я пишу историю, и сдуру
надеюсь - это лучше, чем молчать.
Ну, как ты там, скучаешь ли по мне?
Ревнуешь, ждёшь, клянёшь, когда не в силах
то получить, что даже не просила.
А в Риме ночь. А ночью всё темней -
и стиль, и слог. Сильнее тяжесть плит
на площади от маршей легионов.
Распятие. И снова - время оно,
и оттого ещё сильней болит.

***

Не легче в мае, маемся вдвоём,
ты там, я здесь, смешно сказать - два Рима.
Но важно то, что всё неповторимо,
давай мы эту тему разовьём
и всё закончим. Нет? Невмоготу?
Прибавил цезарь вновь кусочек Терры?
Какое счастье, нежные гетеры
трудом оплатят каждую версту
в пыли дорог. Но вдоль дорог - кресты,
об этом как, молчать и бить поклоны?
Опять солдаты строятся в колонны,
и что же мне об этом скажешь ты?
Так надо, всё для Рима - жизнь и смерть...
Ах, преданность великому тирану
тебе к лицу. Я, может быть, воспряну,
чтоб возразить, чтоб что-нибудь суметь
переиначить в мае. Говори
о том, что глуп, что ветрен и несносен.
Сейчас весна, но в сердце та же осень,
темнеет город, гаснут фонари.
Я знаю, где ещё горит окно,
где ты не спишь и молишься спросонья.
Пилат и бог. Меж нами - межсезонье,
а может, вечность, если суждено.

***

Июнь в огне, мой Рим, побагровей 
в азарте боя. С кем - не важно вовсе.
Но если хочешь, с цезарем условься,
приври, что ты дворянскыя кровей
и стань поближе, майское забудь -
другие боги нынче в пантеоне.
Поэтому молиться им резонней,
а тех, что были, вспомним как-нибудь,
причислив к лику в образе вождей -
святой Пилат - и смотрится неплохо.
Не хуже роз цветок чертополоха,
когда Создатель всё же иудей,
хотя на крест отправился за всех,
но только мзду считал один Иуда.
Родная, ты не скажешь мне, откуда
сегодня в Риме этот глупый смех 
по поводу пилатовских идей -
грозить мечом любому, кто не с нами?
А я в стихах играю временами,
почти, как тот безвестный иудей,
который предрекал пророков тьму.
Да нет, я не юродствую, не ахай.
Но где-то ждут и нынче машиаха,
а ты сегодня молишься ему.
Мой май налево справа в письменах,
в безумстве красок, в сказочных просторах.
Но цезарю, что Библия, что Тора,
и снится по ночам ему война.

***

Совсем тепло. Я вновь тебе пишу
и между строчек радуюсь июлю.
Пока мне предназначенная пуля
ещё в свинце. Стремиться к шалашу
не стану, мне дворцы куда милей,
тебе, я знаю, тоже, дорогая.
Сентенции о Риме исторгая,
Пилат не посещает мавзолей,
где идол спит - его хранит бальзам.
Ненужный богу и непогребённый,
под именем германского шпиона,
с претензией к молчащим небесам.
Его заветы живы, он же - труп,
измученный вниманием потомков.
Да ну его... Листок втихую скомкав,
пишу тебе, пускай немного груб,
но это всё же лучшее из зол -
тебя тревожить, нежа и лелея.
Жара в июле - это тяжелее,
чем слов моих любовный произвол.
Терпи, ну что поделать - се ля ви,
любимый враг, двоих друзей дороже,
хотя и невысок, не вышел рожей,
но если изнываешь от любви,
прими любым - июль сойдёт на нет,
а мы не боги, так что не воскреснем.
И то, что нам казалось интересным,
уйдёт за нами с лучшей из планет.

***

А этот месяц - цезарь во плоти,
конечно Август - я с тобой не спорю,
и я со всем согласен априори,
но на словах. Что хочешь, наплети,
я, как всегда останусь при своём,
я книжный червь, хоть вычитано мало.
Зато образованием не смяло
желание размыслить обо всём
на свой манер, не слыша крик толпы -
распни его - такое Риму любо.
А мне сегодня вспомнилась халупа,
где я родился. Россказни глупы,
когда есть личный опыт. В эти дни
скучает цезарь, августом дурея.
Зовёт Пилата, реет в эмпиреях
и требует - кого-нибудь распни,
а то совсем не весело и зной
запарил просто, скука на аренах.
Какой-нибудь войнушкой суверенной
порадуй, что ли... Веет новизной
от этих слов, но мне не по себе -
я казней жду, я жду каких-то козней.
И этот зной тифозной вши тифозней,
и ждут расправы цезарь и плебей.
Пишу любовь, прогнозам вопреки,
распятый говорил - во искупленье
иду на крест. Я в августовской лени
настойчиво хочу твоей руки
себе на лоб... Я мучаюсь тобой, 
тобой лечусь, как памятью июля.
А римляне шумят, как пчелы в улье,
и строит легионы Крысобой.

***

Иду на круг, сентябрь, как ни крути,
детишкам скоро в школу, снова холод,
хотя и не такой, но я не молод,
и хочется остаться взаперти
в своей квартире. Август позади,
пора замкнуть, замкнуться... Ты не против?
Я снова скомкал лист, главу испортив -
не клеится, и сколько ни сиди,
а время вышло. Цезари вне тем,
Пилат и Банга - тоже - надоели.
Письмо тебе отправлю на неделе,
хоть знаю - не читаешь. Вместе с тем
желаешь писем новых в сентябре,
такой вот казус. Что у вас там в Риме?
Сентябрь уже присутствует незримо
в любой из всех моих Гиперборей -
моих фантазий. Все двенадцать глав
сойдутся здесь, на этом самом месте.
Скажи, чего ты хочешь? Жаждешь мести?
Опять в любовь кидаешься стремглав?
Идёшь вразнос? А вечная душа?
Как с нею быть? Куда? На крест? На плаху?
Как с теми быть, кто ждали машиаха?
Уже сентябрь приходит не спеша.
И я немного медлю. Я не вдруг
зачем-то переписывал всё это...
Распятие. Что в этом для поэта?
Способность замыкать любовью круг.
(Винил)

Катят крУгом-колесом - усталость,
удивленье, радость и испуг...
Как тут ни крути, но оказалось,
что всей жизнью нашей правит круг:

колесо Фортуны, круг общенья,
круг людей, что мы зовём "семья"...
Что нас ждёт? Отвечу без сомненья -
всё "...вернётся на кругИ своя...".
(Печальный путник)

            *  *  *
По кругу движется планета.
И наша жизнь, одни круги.
Как разорвать кругов цепь эту,
Дорогу верную найти.
Дорогу счастья и надежды,
Зло закопав, поставив крест.
Но власть имущие, как прежде,
Над нами держат сильный перст.
Мы победим!И победили.
Щеку слезою оросив,
В дурмане прошлое забыли,
А обещания только миф.
Наступит время, верь мой друг.
Воров богатству крах настанет.
Вскормлённый ими, лопнет круг.
И распрямившись. Так ударит...
(Юрий Малыгин-Поднебесный)

                 *  *  *
Когда затратив уйму сил,
достигнув зримой цели,
ты вдруг поймёшь: всё время был
лишь спицей карусели,
что возвращает вмиг назад,
по замкнутому кругу...
Почувствуешь: лишь Жизни рад,
Тебе и преданному Другу…
(Владимир Бордюгов)

                  *  *  *
Моих друзей тесней и уже круг.
С годами их всё меньше остаётся.
Как будто жизнь уж очертила круг,
И он до самой смерти не порвётся.

И не подать руки за ту черту.
За этим кругом вежливость и скука.
Порою страшно и невмоготу.
Очерченная жизнь - такая мука...

Шагнув за круг, я всё же оглянусь
На всех и всё, оставленное мною.
Простите мне. Я к вам ещё вернусь.
Но я уже устала от покоя.

Уснули мозг, и сердце, и душа.
Не радует ничто, не беспокоит.
А жизнь вокруг безумно хороша,
пусть будет трудно,- я ещё поспорю.

Мне страшно - жить спокойно и стареть.
Мне жалко спать - сон отнимает время.
О, Боже! Дай мне сил ещё взлететь!
Я не хочу спокойно жить со всеми...
(Наталья Кижеваткина)

                 *  *  *
Белой волной завился колокол,
В трансе молитвы склонился тюрбан,
Чуть касаясь ногою об пол
Дервиш кружится под барабан.

Вращается между вселенной и твердью
Ярким пятном в полнолунной ночи,
Танцем душа поет о бессмертии
В мерном мерцании зимней свечи.

Льдом сковало фонтана струи,
Ветер слезит глазницы руин.
Семь веков разлетаются в круге
Детские кудри и старцев седины,

Сердцем настежь, без тяжести мысли,
Опорой им служат «здесь» и «сейчас» -
Чистят время движением быстрым,
Руки вразлет при закрытых очах.

В центре Сансары покой и блаженство,
Послания от Руми приносят уста:
Юла в равновесии таит совершенство
Движенья планет по веленью Перста.
(Лев Дроздов-Лад, Суфийское кружение)
                     *  *  *
Замкнулся круг, и я пришла к истоку
напиться заколдованной воды,
распутывать с тревогой, понемногу
в пыли едва заметные следы.
Следить с тоской, как жизнь идет на убыль,
и в гомоне, понятном мне одной,
улавливать, закусывая губы,
запретный смысл и шифр потайной
слов не случайных и не односложных.
Но уловив, - не доверять вполне,
а вновь бояться выводов оплошных
и вновь пытаться разглядеть на дне
колодца, почерневшего от века
звезду, глаза, студеные ключи.
И снова жаждать ясного ответа.
И умереть, его не получив.
(Инна Заславская)

                       *  *  *
Суть жизни в постоянстве перемен,
Лишь это постоянство неизменно,
Картина настоящего мгновенна;
Ее палитра,- буйство мизансцен.
Вся повесть лет,- назойливый рефрен,
Что умножает опыт повтореньем,
Служа всем людям слабым утешеньем;
До смерти, что берет сознанье в плен.
Порочный круг желаний и утех,
Сбивает с ног своим круговоротом,
Торя тропу бесчисленным заботам,
Утяжеляя первородный грех;
А после возвращает нас туда,
Откуда мы пришли считать года.
(Маким Егоров)

                 *  *  *
Когда Земля пойдет на новый круг,
Когда душа излечится от боли,
А на губах иссякнет привкус соли,
В глазах не будет прятаться испуг,
Когда начнем обиды забывать,
Не видя в них идей и мыслей здравых,
Когда простим и правых, и неправых,
И шедших, и не шедших воевать,
Когда, благославляя тишину,
Сумеем думать только о хорошем,
Навечно отторгая в общем прошлом
Огромную и злобную страну,
Тогда неосязаемо легки,
Душе напоминающие брагу,
Улягутся на белую бумагу
О светлой жизни светлые стихи.
(Людмила Некрасовская)

                      *  *  *
О круг, ты мой лучший друг
в скитаньях по жизни тяжких.
Себя проявляет круг
в подсолнухах и в ромашках.

Весёлый его апломб
подметить в цветах я рада.
Им чужд почему-то ромб,
не знают они квадрата.

Но в некий волшебный миг
должны разглядеть в упор мы,
что круг обитает в них,
как высшая форма формы.

Ромашку даря нам, луг
делиться готов секретом
о том, как божествен круг,
когда он окрашен цветом.

Друг другу почти сродни
две вещи, где круг - основой:
ромашкин желток и нимб
вокруг головы Христовой.
(Маргарита Мыслякова)

                       *  *  *
Здесь волны шепчут имя Пифагора,
шуршат "Анаксимандр, аквамарин"...
Здесь нету слов для жалоб и укора,
и круг пространства-времени един.

И этот круг, живая эта сфера,
верней, взаимопроницанье сфер,
искрят то алой альфою Гомера,
то опереньем весельных галер.

Так детородно Понта колыханье,
так страстен стон волнующихся вод!
О, выслушай еще одно признанье
и продолжай свой кесарийский ход,

клочок земли с налетом перламутра,
где целый век в виду волнистых гряд
встречаю я аттическое утро
и провожаю варварский закат!

И если б каплю пурпура для тоги
сумел я здесь добыть, залетный росс,
да видят беломраморные боги -
и я свернул бы с каменной дороги,
и я бы в эту охру с хрустом врос..
(Сергей Шелковый, Киммерия)

                 *  *  *
Когда кручу гончарный круг,
То забываю всех подруг,
Но, влажную лаская глину,
Вновь  вспоминаю про вагину.
Мечусь по замкнутому кругу,
То глину мну, то мну подругу,
И подставляет мне скудель
То профиль бёдер, то грудей.
И, лишь на берегу лимана,
Набив пенёзами карманы,
И все горшки свои продав,
Лежу, довольный, как удав …
Закручены судьбой не вдруг,
Гончарный круг – порочный круг,
И я, предчувствием влеком,
Склоняюсь вновь над верстаком.
(Владимир Ершов)

                  *  *  *
Скоро ж лето прошло!
Позабрызгана охрой окрестность.
Стонет ветер, царапая брюхо жнивьем.
В старомодном плаще у порога стоит неизвестность,
Застя память о веке, в котором сегодня живем.

Из колючей дали задувает сиреневой стынью,
И виски холодит ощущение дальних угроз.
От сгоревшей ботвы горьковато наносит полынью.
Бродит тенью печаль у почти облетевших берез.

Крикнет цапля «прощай»,
пролетая над сирым болотом.
Грустных птиц провожу
всепрощающим взмахом руки.
И тоскует душа, словно тоже готовясь к отлету,
И над прожитым летом прощальные пишет круги.
(Виталий Волков)

              *  *  *
Ещё расходятся круги
от эпицентра лета,
и словно созданы другим
осенние портреты,-

но ведь написан был не зря
тобой этюд неброский,
где постовой календаря
на ближнем перекрестке,
не зная смены с давних пор,
для журавлей хотя бы,
включает желтый светофор:
- Внимание – октябрь!

И вот две линии сошлись:
в невероятной выси
несется первый палый лист,
как сумасшедший глиссер.

А ты давнишним жив добром,
и холод губ не ранит,
как будто вслед за октябрем
март бесшабашный грянет.
Наверно, сердце нам дано
как хрупкая посуда –
чтоб растранжирило оно
все, что скопил рассудок, -

и вновь, с закушенной губой,
летишь ты к повороту,
где светит поздняя любовь
фальшивой позолотой.
(Вячеслав Романов)

                   *  *  *
В усталости, возможно, есть резон –
не всё считать круги по-над планетой
и бегать взад-вперёд по белу свету,
по закоулкам всех природных зон.
Пора домой, закончился сезон!

Иди и спи, и вспоминай во сне
настырное движение по кругу,
и обнимай озябшую подругу,
поскольку больше прелести в жене,
чем в никому не нужной беготне.

А по весне, иль даже поутру,
возьми, едва проснувшись, ноги в руки,
и за порог, чтоб не пропасть от скуки –
мотай круги и в холод и в жару,
пока не втянет в чёрную дыру.
(Александр Мельник)

                          *  *  *
Я – камень, лежащий в пыли – неисходной,
(Меня ли обнимет небесная сфера?),
Быть может, отброшен рукою Господней,
Быть может, задетый ногой Люцифера…

Я – камень, холодный – под солнцем палящим,
Водою точимый, под снегом не слышим,
И все же – трепещущий, дышащий, зрящий,
Я – камень, я – вера, пришедшая свыше.

Познавший тоску тяготенья земного
И ветра надменного сотни ужимок,
Я – скрежет скрижали, рождающей Слово,
Я – камень, живой! – до лиловых прожилок
На коже моей,
– дорогое убранство,
Ажур из грядущих и прожитых судеб.
Стесненный собой, поглощаю пространство,
Я камень, я пламя – в гранитном сосуде,

Я – проба Создателя, замысел ранний,
Предтеча предчувствий, предформа предсердий…
Я серый на сером, но тем и сохранней
Надежная хрупкость задуманной тверди…

Я – камень, завернутый в кокон безвольный,
Я – зреющей сути замшелая тайна,
Надгробный, строительный, – краеугольный! –
Я – глыба несущая, плоть Мирозданья,
Душа со-творенья…
Скиталец недвижный,
В пути покаяний – осмыслен, оскален,
Отпущен… и кану (где звездные вишни) –
Круги во Вселенной! я – камень, я – камень…
(Анна Антонова)

                *  *  *
я раздавала помнится долги
я проходила адовы круги
в реке мутила воду коромыслом 
не понимая замысла 
но смыслы
гольянами толкались серебристыми
у ног моих и тыкались сквозь пальцы
но не до них мне было не до них
в дому моём толпились постояльцы
чужие люди пришлые с реки
у очага сушили клобуки
и обувь и монашеские рясы
немая человеческая раса
алкала пить и склевывать с руки
невызревшее жертвенное мясо
я помню как у сумрачной воды
всё прочь и мимо запотевших окон
ты проходил ты оставлял следы
приметные.. всевидящее око
нам не давало знания и сил
чтоб разорвать порочный этот кокон
никто из нас об этом не просил
не говорил и мыслить о высоком
некстати было глупо и нелепо
бездарный труд давал краюху хлеба
и сон как транс как омут что без дна
но здесь-то здесь у нашего пруда
спускались с неба ангелы и боги
и уходила чёрная вода
(Алёна Рычкова-Закаблуковская)