Чтоб усесться и сапожками болтать.
Кто-то думает – хитро, но это – мелочно:
След вранья хвостом по-лисьи заметать.
Напетляла, накружила в тропах жизненных.
Обхитрила, обкрутила всех волков.
Не она волками, а они погрызены
Хватким взглядом, жрущим жертву целиком.
Зазывала. Редко – в койку. Чаще – в омуты.
Посылала. Редко – в баню. Чаще – на…
Чем сильней её объятья были сомкнуты,
Тем безжалостней велась её война.
Аргументы умудрялась с пальца вытрясти:
«Я же рыжая, а стало быть – лиса».
Рыжий локон в подтвержденье слов и хитрости
На глаза её бесстыжие свисал.
Появлялась – будто взрыв любовных атомов.
Исчезала – по-английски. Навсегда.
И могла любовь дарить врагу заклятому,
И могла дать другу со спины удар.
Выдвигала обвинения несвязные.
Посвящала гениальные стихи.
И она кормила семечками-баснями,
И сама наелась вдоволь шелухи.
Ей всегда казалось, счастье где-то близенько,
И жила, как будто – вот оно, в руках.
Но одна осталась на скамейке лисонька.
Как принцесса. Но другая – на бобах.
