Когда не было заказов от чужеземных владык или светлого князя, старик принимал заказы и от состоятельных горожан. Чаще всего он писал портреты купеческих жён и дочек, за что ему платили звонкой монетой – той, которой ему так не хватало в юности.
Старику принадлежал чудесный особняк на главной площади столицы со множеством слуг и ещё большим множеством комнат. В уютной опочивальне, где он предпочитал отдыхать, был камин. Художник любил собственноручно разжигать его, и сидя в кресле, попыхивать трубкой с ароматным заморским табаком. Он смотрел на огонь, размышлял о своей долгой жизни, а потом засыпал, чтобы с раннего утра вновь работать в мастерской над очередным портретом.
Когда наступала осень, старик уходил за город и долго бродил среди живописных холмов, зеркальных озёр и белоствольных берёз. Найдя особую чудесную композицию, нарисованную самой природой красками золотых листьев и дождливого неба, художник устанавливал мольберт и тщательно переносил всё на холст. Эти-то картины и ценились далеко за пределами княжества.
Однако с каждым годом он всё реже находил милые его душе пейзажи. Кто знает, с чем это было связано. Быть может, к старости художник стал совсем по-другому относиться к красоте мира, а возможно, следовало посмотреть на другие страны и найти для себя что-то новое.
Но старик не желал уезжать из столицы. Он вырос здесь, здесь ютился когда-то на чердаке, рисуя первые картины, здесь его настигла капризная муза успеха. Художник рисовал те места, где беззаботным мальчишкой играл когда-то с товарищами, те уютные полянки и берега озёр, где встречался с возлюбленной невестой, которой уже давно не было в живых.
В особняке старика не висело ни одной картины, кроме мастерской, где хранилось несколько неоконченных эскизов. Художник не любил смотреть на свои работы, а ещё меньше – на чужие картины. Только над каминной решёткой висела затейливая рама из тяжёлого золота, пустая.
Старик был одинок и любил устраивать званые обеды. Он водил гостей длинными коридорами, а они рассматривали бесценные мраморные скульптуры и фарфоровые вазы из далёкой южной страны. Когда гости обращали внимание на пустующую раму, художник отвечал, что поместит в неё свою лучшую картину.
- Но пока такой я ещё не написал.
Потом старик приглашал всех в мастерскую, где было, кроме всего прочего, несколько неоконченных, но, тем не менее, прелестных портретов, по разным причинам так и не завершённых. Как правило, к концу обеда поступали заказы на новые работы.
А однажды в золотой раме появилось полотно. Никто не подозревал, что это лишь начатая картина. Старик изобразил на холсте чудесную зелёную страну, укрытую пятнами золотых лесов и серебряной сетью рек.
Слуги удивлённо рассматривали шедевр. На первый взгляд казалось, что художник изобразил на картине земли княжества, но вглядевшись, они поняли, что это иная страна.
- Этой страны на самом деле не существует, - важно объяснял трём молодым слугам управляющий. Он сам уже был пожилым человеком и хозяин особняка легко находил с ним общий язык.
- Наш господин сам придумал эту страну, - добавлял он. – Но для этого ему понадобилось долго созерцать леса и холмы нашего княжества. Господин несколько дней назад поднимался на самую высокую из башен. Оттуда он мог видеть всё.
Осенью на картине появился чудный город. Всё было прорисовано до мельчайших деталей. Каждый дом, каждый дворец и улица, каждый сквер и каждый парк. Несколько часов управляющий разглядывал работу, восхищаясь талантом художника.
Но о картине никто из слуг говорить с хозяином не решился. Даже управляющий.
В отличие от остальных работ, старик рисовал свою лучшую картину по вечерам, поставив мольберт возле любимого камина. Вынув холст из драгоценной рамы, он неторопливо рисовал, штрих за штрихом; и в эти часы никому не позволялось его тревожить.
Высший свет столицы был озадачен тем, что художник перестал принимать заказы на портреты, хотя всё так же затевал в своём богатом особняке роскошные балы и застолья.
- Что же вы пишите, сударь? – спрашивали гости. – Пейзажи?
- Нет, - с улыбкой отвечал старик. – Пейзажи я тоже больше не пишу.
- Когда же ждать от вас нового шедевра? – интересовались другие.
- Всему своё время, друзья, - загадочно произносил художник.
А когда пришла зима и деревья расстались с последними листьями, старик исчез. Никто его больше ни видел.
Столица полнилась слухами. Молодые художники, которые только радовались этому исчезновению, утверждали, что старик окончательно выжил из ума и сгинул где-то в лесах за городом. Те, кто часто бывал в гостях у художника, предполагали, будто он наконец-то отправился в иные страны, чтобы там написать ещё много прекрасных картин. Но наверняка не знал никто.
Спустя несколько месяцев старик управляющий, вооружившись увеличительным стеклом, рассматривал последнюю картину художника, уже завершённую. Новый хозяин особняка оставил не только прежних слуг, но также не пожелал расставаться с лучшей работой старика.
В чудесном городе на полотне теперь были люди. Они глядели из окон крохотных домов, шагали по мостовым. Управляющий внимательно вглядывался в каждое лицо.
- Что ты ищешь там? – спрашивал его хозяин особняка, владелец кожевенных мастерских столицы.
- Я думаю, что кто-то из знакомых мне людей запечатлён на этой картине.
- Что ж, - задумчиво проронил богач. – Если найдёшь кого-нибудь, скажешь.
Но управляющий не озвучил настоящую причину. Как не сказал и о том, что нашёл на картине. Не хотел прослыть сумасшедшим и лишиться должности.
Управляющий нашёл то, что искал. Небольшой особняк в нарисованном городе был совсем не похож на тот, в котором висела картина. Но сквозь серую завесу окна старик разглядел нарисованный огонь камина и знакомое кресло. В нём сидел старик художник. И управляющий мог поклясться, что над каминной решёткой изображена была картина, как две капли воды похожая на ту, в которую он глядел сейчас.
А потом ему пришло в голову, что если бы можно было глядеть на этот крохотный холст так, как он глядит сейчас на настоящую картину, то смотрящий обязательно увидит то, что видит сейчас он, управляющий.
И смотрящий тоже не ведал бы, что он всего лишь нарисован в чьей-то картине. Как не знает и не может знать никто.