А ночь-то была новогодняя и счастливая! Ну, кто ж в такую ночь плачет?
А я вам объясню. Дело в том, что найдя под ёлочкой ОДНУ прекрасную и аппетитную морковку,
наш Лёшка заплакал. Мама и папа недоуменно переглянулись и заволновались: - А что же не так, сыночка?
Мы ли тебя не любим и не холим, младшенького нашего, родного и любимого?
А Лёшка сопел себе, и глазёнки его с перламутровым отливом были явно не на месте.
Очень скоро всё выяснилось, и причина скрывалась в крайне маленьком Лёшкином возрасте
и вполне объяснимом диалектическом недомыслии...
Всё было просто и обыденно для многочисленной крольчатинской семьи.
Поэтому слово взял Лёшкин папа, Степан Алексеевич, и кратко, но доходчиво, и, главное,
не пережимая - ввёл в курс дела очередного бойца.
И вот, что он сказал, и мамка согласно кивала по-новогоднему ухоженной ушастой головой:
- Алексей, сказал Степан Алексеевич, Вовка у нас старший, благодаря чему
по ранжиру ему полагается ТРИ морковки. Митька у нас средний - извольте получить ДВЕ!
А ты, Лёшик, младший, поэтому... Усёк?
Лёшка, глотая слёзы, тряхнул ушками и сказал: - Усёк, батя!
Алексеевич, задорно глядя на молодую жену, улыбнулся и обнял Лёху:
- Сынок, дай нам время с мамкой, и через месяц ты уже будешь далеко не младшеньким,
а через полгодочка, обещаю тебе, получишь с полцентнера морковки!
Тут мамка зарделась и обожающе глянула на авторитетного и единственно ею любимого Степана Алексеевича.
Тут и наш Лёшка явно повеселел и в момент схрумал свою новогоднюю вкуснющую морковку, аж захрустело за ушками!
Новый год, господа! А это всегда мечты о самом светлом и недостижимом!
-
