Серафим даёт интервью (Рассказ)

В тот тёплый и светлый день (даже не денёк – день, я не оговорился) Серафим возлежал на тротуаре Города и размышлял о странностях бытия. Он, вообще то, хотел размышлять о смысле жизни, но смысл жизни в то время был ему уже окончательно ясен. Но другие люди смысл жизни понять никак не хотели, не умели и не могли. Это Серафима удивило, он вдруг осознал, что бытиё человеческое странно. И об этом начал он размышлять. Из размышления его вывела девушка – незамужняя барышня лет, эдак, двадцати восьми. Незамужних барышень Серафим легко отличал от замужних матрон неким внутренним взором – шестым чувством, подсознательно. А возраст оценил приблизительно и долго об этом умалчивал, но всё же, поведал собеседникам (потом). Нужно сказать, что эта была не первая девушка, с которой Серафим беседовал о жизни. И не последняя (это точно – проверено). Ибо собеседниками Серафима были люди разные – разного пола, возраста, профессий,  мировоззрений и суждений. И судьбы, между прочим. Так что тот факт, что именно девушка вывела Серафима из сосредоточенных размышлений, никого не удивило. Даже его – человека, пришедшего в мир удивляться, а не удивлять других. Хотя Серафима расстроило то, что прервали его благочестивые мысли и суждения. И на девушку он несколько даже обиделся. Особенно когда услышал следующее:
- Товарищ Серафим! Я корреспондентка газеты «Питерский рабочий». Я хотела бы у Вас взять интервью!
- Ну, так берите!
- Эва! Во-первых оно у Вас грязное это интервью, во-вторых не здесь же, в третьих под интервью я понимаю совсем другое – разговор, в котором я задаю вопросы, а Вы отвечаете.
- А, так это, пожалуйста! Хотя я больше люблю задавать вопросы, чем отвечать на них, но если желаете – так это можно. Я человек разговорчивый и отвечающий. Валяйте. Только без пошлостей. А то я ведь аристократ духа. Эстет. Ценитель изящного. И всяких вульгарностей не переношу.
- Товарищ Серафим!
- Можно просто Серафимушка – я не обижусь. И без званий, пожалуйста.
- Итак, Серафим Петрович, а это правда, что Вы гордитесь советским прошлым?
- А то, как же! Горжусь! Очень даже горжусь! Давеча был съезд гордецов советским прошлым, так меня тоже туда пригласили. И был там конкурс гордецов, и я на этом конкурсе занял первое место. Меня признали самым горделивым гордецом советского прошлого. И даже избрали почётным членом Совета советских гордецов прошлого. Вот, могу показать...
- Не надо! Вы уже показывали! Лучше скажите, а чем именно из советского прошлого Вы особенно гордитесь?
- Да всем! Без исключения!
- А можно конкретнее? Так сказать, пример объекта гордости...
- Ну, это... Как его... Я так сразу не вспомню... Помню, что чем-то я очень гордился... А все мне завидовали... Как там у Маяковского: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза – смотрите, завидуйте...» Что же я тогда доставал из штанин... Эх, память, память... Но ведь ещё чем-то я гордился. И вчера тоже... Таким советским-советским...
- Шампанским?
- Нет... Ах, вот вспомнился эпизод яркий. Давно это было, ещё при зрелом совке, до общества трезвости. Я путешествовал Краснодарским краем и посетил совхоз имени Розы Люксембург, что в деревне Большые Бухалы. Тогда я там ещё я в школе перед учащимися выступал как представитель Института философии, я тогда ещё не был бродячим философом и Сократом улиц. Меня потом ещё познакомили со школьным Кружком юных виноделов имени Омара Хайяма. Дошло до дегустации продукции. А меня предупредили коллеги, что в тех краях делают такую кислую бормотуху, такое чернило – большей гадости на свете белом нет, лучше уж спирт пить. Я, думаю, попробую и процитирую им Григория Распутина: «А мадера у тебя дрянь, бочкой прёт...» Но попробовал, и язык не повернулся такое сказать! Чудо!  Просто чудо, а не вино – домашнее, сделано с любовью. Я так тогда дегустировал стаканчик за стаканчиком – вставать, а ноги не идут!
- А ещё вспомните, пожалуйста,  что-нибудь как предмет гордости! Не только же вино было...
- Самогон! Вот что! Какой самогон в то время делали! Куда там нынешнему пойлу! Помню приехал я в Красноярский край к знакомому, в деревню Гнилозубово. Это что стоит по дороге между деревнями Дыра и Мужеложичи. Каким меня там самогоном угостили! Чудо прозрачное. Нектар небесный. Я просто духом воспарил. А делал его местный колхозник и ударник труда Иван Пантелеймоныч Тряпка. Большой советской души был человек! Он для каждой бутылки самогону этикетку рисовал. Там изображал серп и молот, писал красивыми буквами «Самогон Советский» и портрет товарища Сталина рисовал. Усы ну просто как настоящие! А с ног тот самогон валил пуще пулемёта. Жаль, что Ивана Пантелеймоныча потом трактором задавило, никто потом такого славного самогона не варил... Так что есть что вспомнить из советских времён и есть чем гордится. Были достижения трудящихся. Были.
- А кроме искрометных пролетарских напитков?
- Я очень гордился и горжусь полным собранием сочинений Владимира Ильича Ленина! Какие там увесистые тома! Мне как раз на день рождения как-то подарили. Хоть и говорят, что тяжёлые это книги, а я говорю, нет – увесистые. И бумага там хорошая. Как то пришёл ко мне однокашник Стёпа, мы повздорили, выпив лишнего, на предмет развития философии в колхозах Тамбовской области, так я его десятым томом как стукнул по голове, так он тут же и отключился. Так что сочинения Ленина отнюдь не легковесны. Жаль, не сохранились у меня это собрание сочинений. Знаете ли, как туалетная бумага дефицитом стала... Был такой период... Да и печку на даче у Коляна растапливать надо было... Да, жаль... Я Вам скажу, ни один нынешний графоман столько и такого бреда не напишет, как Володя Ленин написал. Я теми книжками гордился и гордился. Очень даже. Каждый день гордился.
- Скажите, пожалуйста, товарищ Серафим, а Вы смотрели фильм «Триумф моли»?
- А то, как же! Три раза смотрел! В кинотеатр меня не пустили, хоть и сеанс был бесплатным, так я у знакомого по телевизору смотрел. Я Вам скажу фильмец славный! Моль там выглядит как настоящий Краб. А Крым не Крым, а просто зарница! Я Вам скажу, что по равнению с фильмом «Триумф моли» фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли» не фильм, а лубок, который отдыхает и нервно курит в сторонке.
- Очень интересно! Вы не только философ, но и перспективный кинокритик. А скажите, почему директор Института философии Константин Иванович Недоумов сказал, что мол «Серафим – это наш позор» и что назад на работу в институт Вас ни за что не возьмут?
- Я Вам на это вот что скажу: лучше быть нашим позором, чем их Терпсихором.
- Ах, вот как!  
- Да, да! Был у меня один знакомый, работал в Институте философии слесарем-сантехником. Иду я как-то утром мимо института (уволился я уже тогда, бросил работу и квартиру свою продал), вижу – идёт он. На голове венок из дикого плюща, в одной руке лира, в другой плектр, идёт, песню поёт о Дионисе. На плечах плащ, а на спине написано: «Цец». Терпсихором стал! Нет, думаю, не хочу я такой судьбы. Пусть меня лучше Сократом и Диогеном называют, пусть я в ящике из-под холодильника жить буду, но Терпсихором я не буду... Не дождутся... С той поры я и стал бродягой – гражданином Вселенной. Мой дом – Город. А судьба – дороги без конца и края...