Всё тише гул машин, всё громче звон сверчка…
Ему молчать невмочь. Он не звенеть не может,
Как Моцарту невмочь без скрипки и смычка.
Он обречён звенеть с потёмок до упаду,
Своим же звоном сыт, своим же звоном пьян.
На севере сверчок, на юге он цикада,
На взгляд незнатока – огромный таракан.
Ни облик, ни талант, ни век не выбирают,
На ощупь день за днём, за звуком звук – на слух.
Один всю жизнь звенит, другой всю жизнь играет,
А третий то бранит, то хвалит первых двух.
Но в этот поздний час бессонных озарений,
Когда творец всего с творением на «Ты»,
Они во всём равны – и графоман и гений:
И жарким током чувств, и бредом высоты.
Мешаются слова, неровно сердце бьётся
Вселенной в резонанс, а может, невпопад…
В открытое окно волной скрипичной – Моцарт,
А Моцарту в ответ – бессмертный хор цикад.
