Миловидная женщина средних лет медленно повернула голову в сторону бесцеремонно потревожившего ее размышления голоса.
- Вовчик! – ее идеально ухоженное лицо вспыхнуло неподдельной радостью. – Откуда ты?
- Не скажу… - мужчина широко улыбнулся и жестом опытного фокусника извлек откуда-то веточку орхидеи.
- Это мне? - она медленно подняла взгляд с цветка на мужчину.
- Вы позволите? – смущенный официант со стулом в руках, решился нарушить одиночество дамы, попросившей его никого к ней не подсаживать.
- Да-да, вот сюда. Напротив… Благодарю.
- Ты всегда любила смотреть в окно.
- И сейчас люблю. Особенно, когда идет дождь.
- Так вот почему в Москве лето никак не начнется…
- Ты еще помнишь, что я люблю белые орхидеи? – она вопросительно посмотрела ему прямо в глаза.
- Просто только такие нашел, - неуклюже соврал мужчина.
- Я знаю этот район, здесь не продают орхидеи.
- Елена Владимировна, я могу воспользоваться шестой поправкой и не отвечать на этот вопрос?
- Только попробуй!
- Ну, что вы, товарищу Председатель. Я ж не нарочно… Проходил мимо. Увидел красавицу. Потерял сознание. Прохожие откачали.
- Вовчик…
- Одна старушка «оченно» сердобольная по глазам поняла, что именно может спасти приезжего. От сердца оторвала и ласково так говорит – «Бери, милок. Заговоренный этот цветок. С ним свое счастье найдешь.» – Сказала и исчезла.
- Болтун, - улыбнулась собеседница. – Впрочем, тебя за это девки всегда любили.
- Не все.
- За всеми погонишься, ни одну не поймаешь.
- Прошу заметить, Ваша Честь, я, как лицо пострадавшее, только убегал, но никак не погонялся.
- Я помню, как ты на репетициях сходу сочинял диалоги, - с нескрываемой грустью произнесла она. – Семен Михалыч пророчил тебе большое будущее... Пишешь?
- Я похож на Донцову?
- Отчасти…
- На что это вы намекаете? – он демонстративно погладил успевшую загореть лысину.
Собеседница только отмахнулась, едва сдерживая неожиданный приступ смеха.
- Зато в транспорте место «уступають».
- Нет… Я вспомнила твой стишок – «гамлэ’т» любил «омлэт».
- потому носил «бэрэт», шастал вечно в «лазарэт», но сестра сказала «нэт»…
- Господи, какое же это было счастливое время. Все вокруг помнят только пьяницу Ельцина и пустые магазины, а для нас это было второстепенным. Мы были молоды, независимы и до наглости счастливы.
- Наверное потому, что наш день шел за три.
- Да. Несмотря ни на что, мы сбегали с лекций на репетиции, а потом неслись на литературные и театральные тусовки…
- В полночь заваливались к Петровичу и варили картошку в мундире.
- И наш юный гений читал свои стихи… При слове «незнакомка» у него всегда краснели уши.
- Я очень любил тебя, Ленка…
Они замолчали. За окном шел дождь, и вереницы машин уныло тащились в нескончаемых столичных пробках. Прохожие, прикрывая голову газеткой или капюшоном, торопливо перешагивали лужи. Каждый был занят своими проблемами.
- Мне всегда казалось, что за окном существует иная реальность.
- Оно, как грань между мирами…
- Да, а я просто наблюдатель. Могу лишь догадываться об их радостях и печалях.
- Это особый театр. Только без звука…
- Какими судьбами ты в Москве?
- Услышал прогноз погоды.
- Надолго?
- Пока будут дожди.
- Вовчик…
- Билет на завтра.
- По делам?
- Да.
- Все так же в Одессе?
- Мама не хочет уезжать. Просит похоронить рядом с отцом.
- Как вы там выживаете…
- Могло бы быть хуже, но не хочется.
- Вовчик, ты неисправим.
- «Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре!»
- Ты еще помнишь Шекспира?
- «Ведь счастье боги нам дают затем, чтобы низвергнуть после за гордыню.»
- Прости, ты так и не женился… Ну, потом.
- Я знаю, что для меня на свете не существует хотя бы еще одна женщина, ради которой я буду три дня объезжать на такси все столичные кафе, в надежде увидеть ее в окне.
- Вовчик…
- Раньше она любила сидеть у окна в дождь, и смотреть на него часами.
- Коварный!
- Двадцать лет назад я проснулся утром в одной старой московской квартире. Было раннее утро. Шел дождь. Девушка, накинув одеяло на голые плечи, сидела на широком подоконнике, обняв свои коленки. Эта картина почему-то врезалась в память круче шекспировской. До сих пор снится.
- Вовчик, я сейчас заплачу… - она облокотилась о край стола, прикрыв глаза ладонью.
- Ту незнакомку у окна Господь послал мне, как святыню, - он едва коснулся губами ее плеча.
- Простите, что-то еще принести? – голос официанта заставил ее вздрогнуть.
Оглядевшись женщина заметила на столе подле себя книжку карманного формата. На скромной обложке читалась надпись Владимир Донцов «Июньские дожди».
