«А у юнги от счастья качалась душа,
Как пеньковые ванты на гроте…»
В. Высоцкий «Был Развеселый Розовый Восход»
Да, у каждого поколения своя война, свой голод, свои идеалы, как превознесённые, так и низвергнутые. Гамлет сын покойного короля, а Высоцкий сын исчезнувший страны – судьба, как пророчество: цельное и беспощадное в своей прямоте, как к Отечеству, так и к собственной жизни. Провозглашённое братство народов отражалось и в творчестве единения людей под названием, так нелюбимым Высоцким, но устоявшемся в нашей реальности: «барды». Творцы не противопоставлялись друг другу, а дополняли друг друга, как разные взгляды на пятнадцать истин Сада Камней. Правильно, никого не волнует, что Гамлет страдает одышкой, как и то, что Весёлый Роджер имеет мало общего с историей пиратства, а чёрная повязка на глаз у Нельсона или Кутузова не историческая правда. Однако мир вновь и вновь смотрит, затаив дыхание, «Гамлета», но глядит на него как на сына своей эпохи, а не на выходца из седой старины довикторианской Англии.
Высоцкого любили и не любили, лишь не было равнодушных. Раз мы до сих пор об этом говорим и спорим, и глядим в усталые глаза, то это о чём-то говорит в нашем споре… «А был ли он той вершиной, выше которой уже не подняться?» Кто ходил в горы, знает, что вершины, как и поэты разные, а измерение в метрах лукаво. Да, Эверест восьмитысячник, но вряд ли убийственнее К2. Это, как измерять судьбоносность и успех книги её тиражом, ведь тогда в русле этой логики книгой книг окажется отнюдь не Библия, а «Инструкция для телевизора».
«- Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей...»
«Диалог у телевизора»
Может быть, нет поэзии? А чем мы её будем измерять? Возможно, правдой жизни высказывания, которая и после смерти творца не устаревает?
Романтизация сидельцев имела место, но тем не менее это послужило первичным интересом к Высоцкому у многих непритязательных несидельцев, вроде упомянутого в статье владельца модного гаджета. То что это один из путей к популярности доказал и творческий «Гоп-стоп» Розенбаума и многих нынешних последователей, чьё имя легион. А вот дешёвая это популярность или крупицы золота показывает дальнейшее развитие и становление творческой личности. У больших пусть и невысоких поэтов и детские болезни со временем становятся недетским оружием. И тогда «после ужина» или же в последнем акте жизни оно выстреливает балладу:
«Прошёл он коридорчиком и кончил стенкой, кажется…»
«Баллада О Детстве»
Разве это не поэзия? Кратко, ёмко, многослойно.
«Взорвано, уложено, сколото…». Да, формально перечисление, но не предметов, а состояний вкупе с действием. Он отрубает запятыми куски словесной породы, выдаёт на-гора не куски угля, а сверхплановые стахановские кубометры, попирающие разнарядки и поэтические установки «так надо…».
Написать так, чтобы каждый пусть и не видел, но слышал в песне, что есть пятнадцатый камень в Саду Камней это ли не поэзия? Когда множество народа видит в охоте на волков не только охоту на ведьм, но и преследование себя лично, своего мировоззрения и мира, не деля его на русский и нерусский. А потому строки становятся сродни наднациональной идее в противовес национальной, которая всегда недостижима в многонациональном сообществе, которая превратилась в наше время в погоню за призраком.
Предчувствие этого призрака будущего настолько сильно ощущается обществом в строках поэта, что Высоцкий пытается погасить это цунами:
«Во мне Эзоп не воскресал…»
«Я Все Вопросы Освещу»
Но, как известно, чем ближе к конечной черте, тем выше волна любого цунами и само название становится сродни пророчеству, ибо в его творчестве его поколение находило для себя ответы на все вопросы независимо от их приземлённости или всеобъемлющей глобальности. В этом отношении Высоцкий становится сродни Пушкину. Так является поэзией, пусть и неосознанное, провидческое слово? Вряд ли придём когда-нибудь к единому мнению. Да и надо ли? Так как единообразие сродни смерти, а поэзия для живых, а не для кладбищ. Возможно, поэтому нет посмертных строк посвящений, которые трогали души большинства, в то время как строки Высоцкого гораздо пронзительнее:
«Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез…»
«Памятник»
Да, его нерукотворный памятник не влезает в привычные рамки. Слог чаще невысокого штиля, но хриплый голос «был рослым и стройным». Невозможно разорвать сцепку голос-гитара-стих плюс ещё что-то неуловимое, что принято называть поэзией. Иначе получается, как в коротметражке про скульптора, у которого по отдельности части лица похожи, а в целом нет сходства.
Я был “юнгой” в те времена, и готов был часами впитывать строки песен Высоцкого, но любил больше песни Булата Окуджавы. Полагаю потому, о чём говорил ранее: авторы исполнители были для нас многоруким многоголосым Шивой золотого сечения поэзии в мире счастливого надславянства.
Романтизм алых парусов витал в воздухе, как слова «Всё наладится…» из песни Галича к кинофильму «Бегущая по волнам». Они ждали от хрущёвской оттепели не брежневских времён, как и мы не ждали от перестройки времена 90-ых, а голос Высоцкого звучал гласом вопиющего невысокого человека всем, даже тем, кто не желал признавать, что этот человек стоял… Да нет, по-прежнему стоит на вершине.
