Своенравно память будит огненная рать.
Память шепчет: всё напрасно, ты уже пришёл,
Но прядут устало пальцы новых мыслей шёлк.
Нити-ноты, проливаясь, растопляют снег,
Беззащитно омывая боль, что спит во мне.
Свет враждебен — разве ново плакать на краю?
Верить в чудо: не проснулся — и уже в раю?
Своды храмов поглощают робкие шаги —
Там Всевышний отпускает нам Свои грехи.
Я стою случайным гостем на чужом пиру
Пропуск в небо — то ли сила, то ли ловкость рук...
На меня глядят с опаской мёртвые глаза.
Я любил — и я остался, что ещё сказать?
Покаяний лесть убога — стала не нужна.
Здесь — ни Бога, ни порога, только тишина.
И опять на перепутье, и опять в пути.
Всё, что было, всё, что будет — падать, но идти...
Пальцы в кровь стирая, веришь: вечность — твой удел.
Пустота за каждой дверью, пустота везде!
Так сложилось — отмеряешь время по часам.
Обретая, вновь теряешь суть, не зная сам:
Ты ли это — новый идол взбалмошной толпы?
Под ногами — карта мира и седая пыль...
Говорят, огонь небесный очищает — врут.
Я смотрю в себя, как в бездну, и напрасный труд
Убеждать, что всё на благо — и война, и вой...
Мне в любви пророчат плаху — я ещё живой.
Мы разжать не в силах руки, погружаясь в сон...
Дождь играет соло стуку сердца в унисон.
Разбавляет космос краски, звук теряет вес.
Я твоей поддался ласке — значит, я воскрес!..
