В окопе ныли комары.
Рванув «ТТ» из кобуры,
Старшой шагнул за бруствер первым.
Ах, как же было неохота
Навстречу смерти… В двадцать лет…
Но ротный поднял пистолет
И заорал: «Подъем, пехота!
Вперед! За Родину! Ура-а!»
И отступила боль и жалость,
И льдистым комом что-то сжалось
Вдруг у девятого ребра.
Примкнув трехгранные штыки,
Ощерясь яро-криворото,
Лавиной покатилась рота
Со смертью наперегонки.
Земля избитая сыра,
На сапогах, наверно, тонны.
Разрывы, хрипы, крики, стоны.
«Вперед! За Родину! Ура-а!»
Свистит свинец у головы.
Протяжно завывает мина.
Разрыв. Разрыв. И снова – мимо.
Огонь. Воронки. Лывы. Рвы.
«Вперед! За Родину! Ура-а!»
Скрежещут танковые траки.
И жаждет каждый мускул драки,
И ярость хлещет из нутра.
«Вперед! За Родину! Ура-а!»
В штыки, братва! Вот это дело!
Железо с хрустом входит в тело.
Вот-вот прогнется немчура…
И вдруг внезапный выкрик: «Снято!
Спасибо всем. Гасите свет.
Массовке можно в туалет.
Курите полчаса, ребята».
Уткнув разбитый нос в платок,
Сказал статист, игравший фрица:
«Эк надо было умудриться!
Ну ты и вжился в роль, браток…»
