И туч свинцовый капюшон на небе бледном,
И прелость парковых аллей, где в знак убранства
Пестрели в зелени ветвей мазки багрянца?
Но, чтя интриги полосу и дух сюжета,
С капитуляцией вовсю тянуло лето,
И было только в октябре, никак не раньше
Уличено в плохой игре, вранье и фальши.
Ты помнишь, город прозревал, большой и шумный –
Осенне ёжился бульвар, зевали клумбы,
Играло солнечным лучом соборов злато,
И ты, толпою увлечён, спешил куда-то.
Мельканье лиц, свеченье глаз, болоньи шорох…
Который год? который час? И век который?
Приснился что ли этот фильм, сюжет избитый,
Про церкви спрятавшейся шпиль с вороной сытой?
Про непутёвый старый «ЗИЛ», что глох упорно,
Про то, как Днепр изобразил подобье шторма
И катер к берегу сдавал, сверяя румбы,
Как дворник стойку обметал афишной тумбы,
Как ветер выдал на-гора гудок натужный,
Как день устало догорал костром ненужным…
А ночью кто-то, повредив небесный клапан,
Под незатейливый мотив дождём заплакал.