Ты помнишь воздуха крюшон тягуче-медный И туч свинцовый капюшон на небе бледном, И прелость парковых аллей, где в знак убранства Пестрели в зелени ветвей мазки багрянца? Но, чтя интриги полосу и дух сюжета, С капитуляцией вовсю тянуло лето, И было только в октябре, никак не раньше Уличено в плохой игре, вранье и фальши. Ты помнишь, город прозревал, большой и шумный – Осенне ёжился бульвар, зевали клумбы, Играло солнечным лучом соборов злато, И ты, толпою увлечён, спешил куда-то. Мельканье лиц, свеченье глаз, болоньи шорох… Который год? который час? И век который? Приснился что ли этот фильм, сюжет избитый, Про церкви спрятавшейся шпиль с вороной сытой? Про непутёвый старый «ЗИЛ», что глох упорно, Про то, как Днепр изобразил подобье шторма И катер к берегу сдавал, сверяя румбы, Как дворник стойку обметал афишной тумбы, Как ветер выдал на-гора гудок натужный, Как день устало догорал костром ненужным… А ночью кто-то, повредив небесный клапан, Под незатейливый мотив дождём заплакал.