Ты служишь нам уже пять тысяч лет,
И латки туч торчат из дыр сиротских,
И солнце - орден, знак твоих побед.»
(Гийом Аполлинер)
А может, это всё было не со мной? Может, это всё мне приснилось? Может, это не я поднимал взвод в атаку с ручным пулемётом в руках? Может, это не я вёл огонь из миномётов в морозный декабрьский день и накрыл роту сепаратистов? Может это не мне среди разбитых окопов и блиндажей на огневой комбат вручил погоны капитана и сказал: «На, можешь теперь носить их, ты имеешь на это полное право!» Может, это не я брал на прицел крупнокалиберного пулемёта живые и подвижные мишени и видел, как они падают, падают и падают в высокую траву? Может это не я вёл взвод сквозь утренний туман на восток, навстречу солнцу, что восходило над степью, на восток, таки на восток, в вихрь огня и смерти? Может это не я разглядывал в бинокль холмы на горизонте, прежде чем дать команду «огонь»? Может это не я грел замёрзлые руки в блиндаже около буржуйки, слушая рассказы старого фермера в солдатской форме о зерне, о мёде, о земле и о пчёлах? Может это не я читал солдатам стихи Киплинга под звуки канонады? Может, это происходило в неком ином, выдуманном мире? Может, это не я забивал подрывники и вышибные заряды в мины молотком и куском дерева, ибо иначе они не лезли, и думал: «Сейчас мы все станем космонавтами, сейчас всё это взорвётся и мы полетим в космос, в бесконечность? Может, это не я любовался весенними цветами около блиндажей, вдыхал аромат степи, что была вся в цветах молочая, и читал под обстрелами Дикенса и Достоевского? Может, это не я писал стихи в записную книжку на ящике из-под снарядов и думал, что земля мягкая, сыпучая и пахучая, и что суждено лечь под эту траву и не жаль? Может, это не мне ветер колол в лицо снежинками-иглами и не я приказывал прицепить гаубицу к «шишарику»? И совсем не мне комбат говорил, что он меня туда не посылает, но нужно ехать, ибо это приказ, и я думал, что никто не вернётся, ни я ни мои солдаты? Может, это, действительно было не со мной? С каким-то другим, чудаком, что носил пятнистую одежду, погоны с четырьмя звёздочками, брил голову бритвой, философствовал о том, что смерти не бывает, что все мы вечны и чистил миномёты соляркой? Я бы поверил, что это было не со мной, что это ложные воспоминания… Но беженцы, что живут в моём доме, но пёс с вечно печальными глазами, которого взяли с собой беженцы из моей терриконовой Эллады, который заглядывает каждый день в мои глаза и спрашивает без слов: «Как же так? Нас выгнали из нашего дома, из нашей родной хаты, и вот мы вот так - теперь вечные неприкаянные бродяги будем блуждать по миру?» И фотография деда, и осознание того факта, что в мой родной край я больше не приеду, ибо некуда, ибо там не осталось даже руин, ибо там хозяйничают бандиты и садисты, с которыми не может быть никакого общего языка, что мой родной край оккупирован, и мечта освободить его остаётся мечтой… И всё остаётся в воспоминаниях - только в воспоминаниях…
(Авторский перевод)
