Прозвенеть в пустоту одинокой ошибочной нотой.
Никуда не свернуть — безысходна дорога назад,
По привычке бежать запыхавшейся белкой в цейтноте.
Не включаться в игру "победители мечут икру",
Но себя по утрам загонять на работу, как в лузу.
Даже небо крушить — если камнем ложится на грудь,
Вытирать со стола зачерствелые крошки иллюзий.
Так сложилось. И что? Здесь возможно иначе, мой Бог?
Здесь вокруг — ни души, а в душе — непролазные дебри.
Я не знаю, каким был задуман эффектный итог,
А пока — чёрт-те что, сбоку бантик — дизайн непотребный.
И спастись бы — да больно высокий назначен тариф.
И доплыть бы, да берег так зыбок, что вряд ли удержит.
Ну, чего тебе надобно, Боже? Скорей говори,
Только ты не услышишь, как хрупкий ломается стержень.
От себя не уйти, и срываться бессмысленно в бег.
Ни на юг, ни в Сибирь, ни на Марс, что зачем-то открыли.
И спускается снег — кружевная накидка для бед.
Мне не нужен обман — даже сладкий. Верните мне крылья!
Но по пояс в воде. Омывающей раны воде.
Только плыть — не летать, если ты — не безумная рыба.
Мы застряли нигде. В междумирье. И в каждом вожде
Признаём чужака, И доводим до нервного срыва.
Ну, чего тебе, Бог? Ты ещё не насытился, нет?
Не хватило экспрессии? Или чего там — экстрима?
Утопаю в вине. Погибаю на каждой войне.
Воскресаю вдвойне. И пишу. И люблю. И — любима.
Вместо страсти в кино наблюдаю эффект домино,
И догадка грызёт, что поспорили Бог и лукавый.
Подтверждения нет. Но гляжу: постепенно на дно
Погружается мир за стеклом моего батискафа.
