Даже тогда, когда зацветают вишни
Даже тогда…»
(Исса)
О часах пишут мало - как о часах, вообще, так и о конкретных цокальных и молчаливых времямерных устройствах-хронометрах. У мастеров пера сидит в глубине их истрёпанных душ некий суеверный страх пред сим изобретением мастеров прошлого. Так, будто бы, это не инструменты для измерения, а само Время - извечное, неумолимое, существующее раньше богов и материи. Не везло, как клепсидрам с их капальной текучестью (о, вода, ты сааме вечность!), так и песочным их близнецам, и солнечным тенеотбрасывателям, и металлическим воплощениям Духа Механики.
Не буду скрывать - я о часах тоже пишу с неким страхом, даже с мистическим ужасом, хоть и люблю этих посланцев таинственного и сокровенного, этих металлических сверчков и кусочков макрокосмоса, висящих на руках кандалами (иногда). В небезосновательности часовых суеверий (мерили они б лучше пространство, но люди не любят носить на руках линейки и компасы) я убедился на собственном опыте, когда подарил своей бывшей прекрасный времямер-хронометр - ручные часы с латинскими цифрами и позолоченным блеском: это был мой последний подарок после бесконечной вереницы игрушечных зайчиков, мышек, разговаривающих ёжиков и просто цветов - она ушла от меня навсегда. С того времени к часам у меня отношение поменялось: кроме любования и созерцания появился некий страх - будто бы висит у меня на стене не круглый ментор, помогая понять где я - в какой точке пространствавремени, а око Космоса.
Один мой хороший знакомый имеет четверо часов и носит их в разные дни недели. Без часов вообще он ходит в церковь на Пасху, а в День железнодорожника и День пограничника (его любимые праздники, кроме Дня святого Патрика, конечно - какие он тогда надевает часы - я не знаю - это тайна тайн) почему то носит всё тот же с белым циферблатом. Я не имею ритуальных пристрастий к часам и почему то думаю, что Конфуций часами брезговал, чувствуя время естеством. Но в каждой комнате своего дома я, всё-таки, повесил часы - разных моделей и стилистики, и долго их созерцаю вечерами и прислушиваюсь к их звукам (когда тихо). Но я никогда не думал, что часы ещё пошутят надо мной зло. Дело в том. что этой осенью у меня было чувство, что время кончилось - впереди только эпоха упадка и самоуничтожения человечества. Я гнал эту мысль из тёмных углов моего сознания, но она возвращалась. (А уж если упадок и погибель мира сего, то часы не нужна - вот как.)
Как то раз, когда листва пожелтела - таки стала золотой и сделала мир красивым (а я уже не верил, что так будет), мне выпало судьбой быть на конференции и пообщаться с коллегами. Доклады были разными: и занудными, на которых я просто засыпал (мой Учитель ещё посмеялся надо мной - проспал весь доклад, а потом будешь говорить, что доклад был неглубоким, наверное, как и твой сон), до крайне интересных и эмоциональных. Но самое интересное на конференциях происходит между - когда кофе, на перерывах - разговоры создают атмосферу. Нет, это не «трёп», как говаривал Тимофеев-Ресовский, он мог это назвать болтовнёй, ибо он был аристократом духа, «трёп» - это на докладах, а тут создание настроения - это запоминается. На одном перерыве разговор начался как то особенно легко и обо всём: о нелогичности частотозависимого полового отбора в популяциях, о мифах в современной науке, о том, что люди тоже кролики (хорошо, хоть не зайцы) и это ни к чему хорошему не приведёт (уже не привело), о прионах, о влиянии численности популяции зайцев на половую структуру этих популяций и прочее. Но вдруг я встретился взглядом с одним коллегой. Я сразу почувствовал, что он тоже оттуда. Кто был там, тот сразу узнаёт брата - что то меняется, что то происходит с людьми - взгляд в первую очередь, само отношение к миру, выражение лица.
- Ты тоже оттуда?
- Оттуда.
- Давно?
- Месяц тому назад.
- Я два. Где был?
- В Н-ской бригаде. Пехота.
- Я в М-ском отдельном артиллерийском дивизионе. Где стояли?
- Под Гранитным.
- У меня там друг больше года воевал - Тарас Ч.
- Не знаю… А ты?
- Под Горловкой, под Дебальцево, потом отправили на полигон.
- У нас только «бэхи» были и АГС-ы. А ты на чём был?
- «Гвоздики», «Сани», «Фаготы», «Пионы»…
- Серьёзные штуки… Особенно «Пионы»…
- И что изменилось в твоей жизни после возвращения?
- Ничего. Всё то же самое. Будто бы и не было этого года. Будто бы всё это было не со мной. Только вот жены о меня ушла…
- О, как я тебя понимаю! У меня всё то же самое, только последний пункт был до, а не после.
Вот и весь разговор. Дальше и так всё ясно - как там было не надо рассказывать ни мне, ни ему. Кто не был - не поймёт. А нам всё ясно и без слов… Я думал, на этом разговор закончится, дальше будет только разговор без слов, или о кофе. Или о буддизме. Но я заметил у него на руке часы. Стекло было настолько поцарапано, что ответ на вопрос который час или день на календаре мог быть только абстрактным - вечность ныне, вечность. Но он уловил мой взгляд - я почувствовал, что дальнейший разговор возможен. Что бы прервать паузу, я спросил:
- Трофейный? (хоть прекрасно понимал, что трофейные часы не такие и мой собеседник совсем не принадлежит к тем людям, что привозят оттуда трофейные часы и тем более их носят.)
Он понял, что это шутка:
- Нет. Ношу, ибо не могу носить другой. У меня чувство, что если я сменю часы, то забуду нечто важное, что-то такое, чего нельзя забывать. А ободраны эти часы вот по какой причине. Это было в июле четырнадцатого года. Мы наступали… Зачищали селение Н. Точнее то, что от него осталось. В руинах засели сепары и вели огонь. Моему взводу приказали штурмовать дом, где они засели и стреляли из окон. Такой себе двухэтажный бывший особняк. Разбились мы на три группы - одна будет штурмовать, а две прикрывать. Сыграли в «камень, ножницы, бумагу» - кому штурмовать. Выпало мне и моим ребятам. Подумал - ну вот и всё - сейчас нас всех и положат. Как просто всё решилось - кому жить, а кому умирать - «камень, ножницы, бумага». Подкатили «бэху» и давай смалить в них изо всего, а мы в обход, с глухой стороны того дома и под окна. Выбывать стёкла уже не надо было - кинули в окно гранаты, а потом по одному через окно. Я шёл вторым, запрыгнуть моментально не вышло, ребята меня забросили в окно вместе с автоматом. Почувствовал, что сейчас начнётся стрельба не в тему, и в доме я получу свою пулю. Но повезло - сепары почему то были все именно в той комнате, куда мы бросили гранаты. В доме было чисто - только три мёртвых сепара и куча гильз и оружия. А часы я ободрал об стену, когда меня закидывали внутрь через окно…
Как то ворвалась та жизнь. Неожиданно. С помощью часов. Которые носит на руке не коллега - нет, побратим…
(Авторский перевод)