Город Карши – областной центр Узбекистана – в начале 1960 года представлял собой маленький (для областного центра) город с одноэтажными строениями, с парком культуры и отдыха, восточным базаром, историческими строениями 16-19 вв., и красивым ухоженным бульваром, расположенным в центре, протяжностью более километра. Бульвар – особая достопримечательность, любимое место как для горожан, так и для приезжих, под тенью раскидистых акаций здесь фонтаны, скамейки, киоски с прохладительными напитками и печатными изданиями, кафе – мороженное, чайхана – любимое место шахматистов.
Бульвар начинался с вокзала, от здания областного исполнительного комитета, и заканчивался так называемым Комсомольским озером, по обе стороны бульвара располагались областные и городские учреждения и организации, а также магазины и бытовые точки. За старинным арочным каменным пешеходно-автомобильным мостом, разделяющим озеро на две половины начиналась территория стадиона и парка культуры и отдыха, а вплотную за парком, чуть ниже по склону, располагался колхозный восточный базар, ещё ниже базара комплекс древней узбекской бани (хаммон).
На территории парка находился драматический театр, где наряду с узбекским театральным коллективом, выступали с постановками и концертами театры из многих городов СССР, летний кинотеатр, летняя танцевальная площадка, комната смеха, бильярдная, детские аттракционы, чайхана, через которую можно было пройти на базар. На берегу озера был ресторан с летним павильоном над зеркалом воды. Напротив парка, через дорогу, до наших дней сохранились некоторые сооружения, некогда входившие в комплекс дворца правителя. Устное предание гласит, что Каршинский дворец был построен Великим Тимуром для своей матери, рожденной в этих местах, дворец был окружен высокой глинобитной стеной, часть которой до реконструкции спортивного стадиона возвышалась за стадионом. По рассказам старожилов города, на территории дворца существовал подземный ход, проходящий под городским парком и базаром, с выходом на старинную восточную баню (которая и по сей день стоит на том же месте), якобы, специально сделанный для женщин, проживающих во дворце. При расширении и реконструкции центральной дороги (в середине 60 годов) между парковой зоной и стадионом, горожане обнаружили что-то похожее на подземный ход, заваленный грунтом, и выложенный квадратным жженым кирпичом. Центр города Карши располагался в двух километрах от реки Кашкадарья, где сохранился до наших дней выложенный из жженого кирпича мост, построенный в XVI веке, который выдерживает нагрузку тяжелой техники.
От центральной улицы города – дорога, ведущая в сторону железнодорожного поселка, который находится в 5 километрах от центра, по обе стороны дороги велось интенсивное строительство жилых двухэтажных зданий и других объектов: дворца культуры, больницы, швейной фабрики.
Население города, согласно переписи 1959 года, составляло 33 тысячи человек. На окраинах города, где вплотную, а где чуть в отдалении, располагались многочисленные поселки кишлачного типа, относящиеся к колхозам. Каждый кишлак славился своими фруктами, сельхозпродуктами, а жители кишлака Кучкак своим отличным инжиром. За каждым инжирным деревом ухаживали как за ребенком и получали плоды золотистого цвета, сладкие, и отличного вкуса.
В январе 1960 года мне надо было куда-то устраиваться на работу, город незнакомый. В первую очередь, я решил встать на учет в партийную организацию города, а заодно разузнать обстановку. Для этого направился на прием к первому секретарю горкома партии т. Битюкову, он посоветовал, чтобы я устроился на работу в Управление Наружных работ (УНР-557), так как в этой организации не было ни одного члена КПСС, и меня направили туда в качестве агитатора от парторганизации города. В управлении меня приняли на работу слесарем монтажником 5 разряда, на строительство швейной фабрики, в бригаду монтажников, где бригадиром был Николай Косолайнен, он же газорезчик, сварщиком работал Джура ака Ташев, ветеран Великой Отечественной войны, награжденный боевыми орденами и медалями, и двое монтажников с гаечными ключами и ломиками. Наша бригада выполняла работы по заготовке и монтажу металлических конструкций, состоящих в основном из стальных двутавровых балок. Когда я приступил к работе, каркас первого этажа был готов, и между стальными колоннами заканчивали заполнение стен кирпичной кладкой, нам оставалось смонтировать еще три этажа каркаса, которые мы закончили к 1 мая 1960 года. В мае 1960 года, нашу бригаду командировали в районный центр Бешкент для изготовления металлической конструкции и водонапорной башни емкостью в 20 кубических метров, для водоснабжения поселка питьевой водой. Такую же водонапорную башню в июне установили в райцентре Камаши, а в июле, – в поселке Яккабог. За период работы в коллективе УНР-557 у меня в городе появились новые друзья, с которыми ходили на танцы и проводили культурный досуг, но, когда ребята уезжали на работу по своим объектам и пропадали по 10-15 дней, мне становилось скучновато, хотя я жил в доме старшего брата с большой семьей: мать, пятеро братьев, невестка и четырехлетний племянник Наиль. Аман Дулатов уже 6 лет работал (после окончания института) в Машино-Экскаваторной станции главным инженером, потом директором. Известный в области работник, член бюро обкома партии, женился в 1955 году на своей однокласснице Канцеровой Ильхамии, работающей врачом-терапевтом. В феврале 1956 года у них родился сын Наиль. Несмотря на то, что мы жили большой дружной семьей, у нас, холостяков: Лявмана, Рашида и Рафика кроме работы были свои интересы, свои друзья, с которыми проводили свой досуг.
А когда (периодически) машинисты экскаваторов Лявман Дулатов, Сергей Суманеев, Юрий Сологуб, мастер участка Фаварис Забиров возвращались с разных объектов домой, мы вечерами собирались вместе, придумывая себе развлечения. Каждый раз меня агитировали к ним на работу, завлекая занимательными историями из жизни экскаваторщиков и высокими (по сравнению с моим) заработками. И правда, если у монтажника заработок в среднем составлял в месяц 1000-1200 рублей, то заработок машиниста экскаватора, при хорошем объекте строительства и перевыполнения плана задания доходила до 6 тысяч. По рассказу Сергея Суманеева (он был одним из лучших бригадиров), иногда он получал до 8 тысячи рублей (цена автомобиля «Москвич», только в продаже их не было), и деньги приносил домой в заплечном мешке (до девальвации денег в январе 1961 г.).
Несмотря на уговоры своих друзей и братьев поменять место работы, я не спешил, так как сдружился с коллективом бригады, и жаль было с ним расставаться, да и фронтом работы были обеспечены и проживали в районных гостиницах, но когда бригада закончила монтаж водонапорной башни в поселке Яккабог, руководство управления (по возвращению в Карши) из-за отсутствия фронта работ для нашей бригады, раскидало нас по разным объектам. Мне поручили вместе с электросварщиком, выделенным из строительной бригады, установку металлических, балконных ограждений в жилых двухэтажных домах. В итоге в начале августа 1960 года, не видя перспективы, я уволился по собственному желанию и поступил на работу в Кашкадарьинскую Машинно-Экскаваторную станцию (МЭС). Приняли меня помощником машиниста экскаватора по 4 разряду (в тот период рабочая сетка машиниста состояла из 8 разрядов). К тому времени в коллективе МЭС работали четверо братьев Дулатовых: Аман – директором, Лявман и Рашид – экскаваторщиками, Рафик (до поступления в ирригационный институт) токарем в механической мастерской.
Кашкадарьинская МЭС располагалась в центральной части города, в двухстах метрах от центральной улицы, производственная территория была ограждена кирпичным забором. С наружной стороны забора были расположены одноэтажные жилые строения для работников МЭС, финские домики и семейные коммунальные квартиры. На территории МЭС были механическая мастерская, крытый цех для ремонта экскаваторов, кузнечный цех, боксы для автомашин и другой техники, склады для запасных частей, заправка с горюче-смазочными материалами.
В начале 50-годов при выделении земельного участка под строительство МЭС не предусмотрели; что, спустя 10 лет, из-за разрастающихся новостроек экскаваторная станция окажется в центральной части города, и вокруг территории МЭС образуются новые улицы из частных домовладений, жителям которых мешал шум, доносившийся с территории МЭС. Да, властям города надо было реагировать на многочисленные коллективные жалобы, так назрел вопрос о дислокации МЭС. В основном это событие волновало руководство и работников мастерских, а экскаваторщикам и бульдозеристам было безразлично, так как их рабочее место было по всем землеустроительным объектам области. Машинисты экскаваторов и бульдозеристы трудились в тяжелых полевых условиях: кто на строительстве Чимкурганского водохранилища, кто осваивал новые земли – строил каналы и коллектора для осушки болотных мест, или занимался очисткой и углублением заиленных старых дренажных коллекторов.
Землеройная техника в МЭС была старая – механическая, с рычажным управлением, требующая большой физической силы рук и ног. Кроме освоения новых земель под хлопчатник и другие сельхозпосевы, землеройная техника требовалась для внутрихозяйственных работ, так как колхозы не имели своей техники. Всякой проектно-сметной документацией занималось областное управление водного хозяйства.
Министерство водного хозяйства Узбекистана (Облводхоз), было заказчиком Кашкадарьинскойм МЭС, представляло проектно-сметную документацию на новые объекты. Кураторы ежемесячно производили замеры, определяли и качество выполненных земляных работ, после этого финансировали работников МЭС, все это было известно мне еще до оформления на работу. И вот настал тот день, когда я должен был влиться в экскаваторный коллектив. После оформления всех документов меня определили помощником машиниста на болотный экскаватор, которым управлял мой старший брат Лявман. Экскаватор находился в районе города Шахрисябз в распоряжении верхнего участка МЭС, где начальником работал житель Китаба Энвер Умеров.
Когда дождался приезда Умерова, подошел к нему, и представился, он сказал:
– Очень хорошо! А то, твой брат работает один, а одному трудновато, подожди в бильярдной, как буду отъезжать позову тебя.
В бильярдной, расположенной в зале управления, мне приходилось бывать и раньше. В рабочее время в ней разрешалось находиться только приехавшим с объектов работникам, ожидавшим автомашины для вывоза отремонтированного узла от механизма.
Закончив свои дела, Умеров вызвал меня из бильярдной, и мы направились к бортовой автомашине ГАЗ – 51, которая ждала нас напротив здания управления. Автомашина была закреплена за начальником верхнего участка. Это территории Чиракчинского, Шахрисябзского и Яккабогского районов. Средним участком были Гузарский и Камашинский районы. Его возглавлял начальник участка Телушкин. Нижним участок – Бешкентский, Касанский и Каршинский районы – руководил им начальник участка Борис Муминов, мастер спорта по гимнастике.
Мы выехали из Карши во второй половине дня, и часа через два, не доезжая города Шахрисябз, машина остановилась, из кабины показался Умеров и, посмотрев на меня, произнес:
– Приехали, слезай! Я, пока ничего не понимая, оглянулся вокруг – ничего примечательного, спустился с кузова, приблизился к Умерову, который стоял у обочины дороги. Умеров приветливо улыбнулся и, показывая рукою в направлении поля сказал:
– Видишь, там за горизонтом виднеется верхняя часть стрелы экскаватора, иди прямо на стрелу и точно будешь на месте. Передай привет брату, скажи ему, что на днях заеду, извини нас, что не довезли до объекта, у меня срочные дела, а тебя везти надо в объезд по бездорожью, мы потеряем время.
– До свидания!
Как только машина с начальником участка отъехала, я неспеша, через колхозные поля направился в сторону строительного объекта. До стрелы экскаватора было примерно около двух километров, в рюкзаке была спецодежда, выданная со склада: комбинезон, ботинки, рукавицы, запас продуктов питания и личные вещи, около десяти килограммов. Через некоторое время, еще не приблизившись до работающего экскаватора, я заметил на бугорке полевой вагон и решил зайти туда. Приблизившись, увидел на двери висячий замок, повесив на замок свой рюкзак, присел на ступеньки вагончика отдохнуть, думая, может, Лявман меня заметит, но тот так увлекся работой, что я вынужден был в обход болота, заросшего высоким камышом, подойти к экскаватору и дать о себе знать. Кричать было бесполезно, так как при работающем дизеле он бы меня не услышал. Я снял с головы фуражку и стал размахивать ею, наконец, при повороте платформы экскаватора Лявман меня заметил и дал мне понять, чтобы я вернулся к вагончику.
Пока я шел обратно заметил, что экскаватор тоже движется по болоту в направлении полевого вагончика, мы приблизились одновременно. Лявман остановил экскаватор на краю болота, возле 200 литровых металлических бочек с соляркой, заглушив мотор, направился в мою сторону. Поздоровавшись со мной, открыл входную дверь полевого вагона, и мы вошли во внутрь.
Полевой вагончик, установленный на четырех бесшинных колесах с рессорами, предназначался для проживания (в полевых условиях) экипажа экскаваторщиков из 6 человек, в нем предусмотрены душевая, отопительная система, два помещения со спальными полками. На этом объекте мой брат работал уже две недели без помощника (помощник уволился), поэтому мое появление его очень обрадовало. Немного поговорив о том о сем, он сказал:
– Не будем терять время на пустые разговоры, у нас будет время поговорить, давай, переодевайся в рабочую одежду, а я немного подкреплюсь едой. Закончив трапезу, Лявман достал с верхней полки книгу и сказал:
– Вот для тебя руководство по обслуживанию болотного экскаватора, изготовленного Ташкентским экскаваторным заводом, здесь найдешь таблицу с указанием всех точек, где ты должен производить тавотницей, смазку подшипников с бронзовыми вкладышами. Особо обрати внимание на промежуток смазки, каждый агрегат, узел в зависимости от нагрузки требует своего промежутка смазки, в процессе работы ты должен выучить наизусть – через сколько часов смазать ту или иную деталь, а когда время смазки подходит, помощник обязан остановить работу экскаватора, после смазки быстро проверить уровень моторного масла в картере, если требуется, долить, также быстро проверить уровень дизтоплива в подвешенном баке, и, если требуется, закачать солярку ручным насосом из емкости противовеса. В общем, в твои обязанности входит обеспечить бесперебойную работу машиниста, старайся поменьше отвлекать его от основной работы, для этого ты заранее должен планировать свои действия. А теперь пойдем к экскаватору, там на месте покажу, как и что, тебе надо сейчас делать. Не забудь прихватить рукавицы и немного ветоши. Возле экскаватора мы вдвоем подкатили бочку с соляркой, он показал мне как и где тавотницей нагнетать смазку, а сам принялся закачивать солярку в заднюю часть платформы экскаватора, которая приспособлена под емкость для заполнения 200 литров солярки, и одновременно выполняет роль противовеса.
Когда Лявман закончил свою работу, он поручил мне (как только он уедет) откатить бочку с соляркой по следу гусеницы экскаватора и поставить ее на днище, приблизительно в ста метрах от работающего экскаватора, показал на примере, как легче толкать бочку, завел дизель, и отъехал.
Я приступил к исполнению своих обязанностей; сначала надо было бочку с соляркой передвинуть поближе к работающему экскаватору, для этого свалил одну из бочек на боковую поверхность и подкатил ее к широкой колее, оставленной гусеницей экскаватора, сначала трудно было приноровиться, скользкий камыш и остаток грунтовой воды затруднял движение тяжелой 180 килограммовой бочки, приложив максимум усилий, с перерывами, кое-как откатил одну бочку на 500 метров. Вернувшись за следующей, мокрый от пота, обессиленный, присел на землю. Немного отдохнув и обсохнув, таким же способом откатил вторую бочку, но уже быстрее, чем первую, так что на двое суток механизм горючим материалом был обеспечен.
Лявман работал по 12-14 часов в сутки, так как план задание на месяц устанавливался на единицу техники, а не на работника, ему приходилось работать за двоих. Как мне раньше разъяснили, производительность труда машиниста экскаватора, во многом зависит от сноровки и трудолюбия помощника. В обязанность помощника входило: через каждые 6-8 часов производить смазку быстро изнашивающих узлов, следить за износом стальных канатов и, если надо, вовремя их заменить, заправлять ручным насосом солярку из емкости в емкость, помогать в замене запасных частей и узлов, готовить горячую пищу, производить уборку помещения вагончика (несмотря на полевые условия, у входа в помещение снимали обувь). Если машинисты уезжали на несколько дней домой, помощник оставался охранять механизм и вагончик. В общем, помощнику тоже приходилось нелегко, и, если у него оставалось свободное время, он обязан был находиться рядом с работающим экскаватором.
Первый день работы. Наступал закат. Пора было (пока еще светло) готовить горячую пищу. В сторонке от вагончика я заметил лунку, приспособленную под очаг, питьевая вода хранилась в молочной фляге, казан был чистым. Развел огонь под казаном, поджарив репчатый лук с помидорами, заполнил казан водой, почистил овощи, хранившиеся в ящике под откидной нижней спальной полкой, забросил в казан, убрал помещения полевого вагончика. Когда подошло время закладывать мясные консервы и макароны, вспомнил рассказ главного инженера МЭС Александра Лукича Соснова (мы с ним как-то ездили на охоту на горного кабана). Он перед моим отъездом заглянул в бильярдную и, узнав, что я еду на работу к брату, рассказал мне забавную историю:
– Однажды, когда я объезжал дальние объекты строительства, заехал к твоему брату на объект. Захожу в вагончик, а там на полу сидит помощник машиниста, рядом с ним картонный ящик с макаронами, он берет из ящика каждую макаронину и, продув ее, кладет в кастрюлю. Я изумленно спрашиваю его: ты что делаешь? Он мне отвечает:
– Собираюсь варить суп из макарон!
– Это я понял, а зачем ты их продуваешь?
– Так приказал Лявман, он сказал, чтобы макароны были очищены. А когда я спросил его: промывать что ли? Он ответил:
– Хоть продувай!
– Вот я и продуваю.
Чтобы не рассмеяться, я, сдерживая себя, приказал помощнику позвать Лявмана к вагончику. Когда появился Лявман, я отвел его в сторону от вагончика и, чтобы наш разговор не услышал помощник, спросил у него, зачем издеваешься над помощником? Он ответил:
– Да я просто в шутку сказал, не думая, что он мои слова примет всерьез.
Эта шутка, как и все курьезные истории, происшедшие в какой-либо бригаде, чтобы украсить в часы досуга степную жизнь механизаторов, через мастеров и механиков становились достоянием всего коллектива. В дальнейшем, работая в коллективе экскаваторной станции, на досуге мне приходилось слышать много разных забавных историй из жизни бригад механизаторов.
АНЕКДОТИЧЕСКИЕ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ ЭКСКОВАТОРЩИКОВ
Однажды сменный машинист с помощником, который только что устроился на работу, приступил к работе. Машинист стал рукояткой заводить пускач, чтоб завести дизель, и незаметно для помощника от свечи отделил бронепровод, вследствие чего пускач не заводился, повернувшись к помощнику, он спрашивает:
– Что будем делать? Пускач-то не заводится.
Помощник пожал плечами.
– Все вроде на месте, а искры нету!? А знаешь, что надо делать в таких случаях? Ты возьми из ящика с инструментами кувалду и со всего размаха стукни по гусенице, попробуй выбить искру, а я одновременно крутану пускач.
– Так, молодец, появилась.
– А ну-ка еще раз, да посильнее стукни.
В этот момент, накинув на свечу электропровод, крутанул рукоятку пускача и пускач моментально затарахтел, сразу же поднял рычаг декомпрессора и дизель с пол оборота завелся. Машинист сел за рычаг (в тот период экскаваторы были еще механические), глянул на стоявшего помощника с кувалдой в руке и, сбавив обороты дизеля, крикнул:
– Молодец!
А помощник, положив кувалду в ящик, довольный отошел от экскаватора, думая, что бы ты делал без меня.
Сведущие работники знают, что вследствие слабой компрессии цилиндры двигателей внутреннего сгорания теряют мощность и трудно поддаются заводке. Один шутник подшутил над новичком – помощником. Заступив на свою смену с сопровождающим его помощником, залез на платформу и занялся своим обычным делом: регулировкой (под себя) тормозных накладок, реверсных колодок и другой подготовительной работой, а помощник ходил вокруг экскаватора и занимался смазкой подшипников.
Машинист, закончив регулировку, принялся заводить дизель, запустил пускач и долго, не поднимая рычага декомпрессора, развивал обороты дизеля, дизель не заводился. Чтобы услышал помощник, машинист выругался. Показался помощник.
– Ты закончил смазку?
Услышав утвердительный ответ, сказал:
– Дизель не заводится, компрессии нет, придется нам заняться ремонтом, а пока я займусь демонтажем, ты возьми ведро, сходи в соседнюю бригаду и попроси от моего имени немного компрессии.
– Они недавно меняли поршневую группу и не откажут, мы всегда выручаем друг друга.
Помощник не почувствовал подвоха, взял ведро и направился в сторону вдали видневшегося экскаватора.
С ведром в руках он постучался в дверь вагончика, в котором отдыхали сменщики, открылась дверь, в проеме показался пожилой экскаваторщик:
– Тебе чего надо? – Меня послал мой машинист, он попросил одолжить немного компрессии, а то у нас дизель не заводится. – Не понял, может тебе компрессионные кольца нужны? – Нет, машинист сказал: возьми ведро и попроси компрессию. – Вот теперь понятно, сейчас одену на ноги шлепки и спущусь к тебе. Через минуту спустились все, кто в это время находился в вагончике, старший, еле сдерживая смех, достал из – под вагона отработанный поршень и промолвил: тебе одну, или сразу все унесешь? И вмиг стоящие рядом взорвались оглушительным смехом. Помощник понял, что его разыграли, посмотрел в сторону своего экскаватора, где маячила из стороны в сторону стрела. Ему от стыда захотелось бежать, но пожилой машинист удержал его за рукав комбинезона (все еще смеясь) и промолвил: – Подожди, ты не обижайся, такое почти все новички проходили, пойдем, братишка, к нам в вагончик, мы тебя чайком угостим, а заодно поближе познакомимся, а машинист твой, благодаря этой шутке, сегодня выполнит двойную норму, потому что, когда веселое настроение, работается лучше.
На второй день моего пребывания в Танхозе, рабочий день начался на рассвете, около 5 часов утра. Я начал исполнять обязанности помощника, а Лявман, прихватив с собой охотничье ружье, пошел в сторону Танхоздарьи, в надежде подстрелить какую-нибудь дичь. Пока я занимался профилактикой экскаватора, услышал несколько ружейных выстрелов, где-то через час возвратился охотник, держащий в руке двух подстреленных чирков.
Прихватив ружье и охотничьи трофеи, я возвратился к вагону, почистил уточек, а потом и сам решил побродить с ружьем вдоль речки, но так ничего и не встретил. Решив пойти в обход болота, попал к началу обводного канала, на слиянии канала со старым руслом Танхоздарьи. Приблизившись и оглядевшись вокруг, заметил, что прежнее русло реки отодвинулось где-то на сто метров, а за новым дренажным каналом, на голом холме, расположено несколько глиняных домиков местных жителей, на склоне бегают домашние птицы, а возле домиков хозяйничают женщины. Возвращаясь к месту нашей стоянки, я не думал, что через несколько лет на этом самом месте, будет широкая асфальтированная дорога, соединяющая райцентр Чиракчи с городом Шахрисябз, а напротив нынешнего хлопкового поля, через дорогу, на месте нашего полевого домика на колесах будет построен заводской поселок, со всеми культурно-бытовыми объектами. А выше, где через неделю Лявман закончит копать дренажный коллектор, будет построен Гравийно-сортировочный завод, с железнодорожной веткой для обеспечения промытым песком, и речным дробленным гравием железобетонных заводов производственного объединения «Каршистройиндустрия». Но это все в будущем, а в настоящее время я подошел к берегу верхнего течения Танхоздарьи, увидел недалеко железнодорожный мост через дарью и узнал места, связанные с нашим детством. Перед мостом та же железнодорожная будка, что стояла 10 лет назад, возле будки расхаживает охранник. Я не стал приближаться к железнодорожной насыпи, присел на валун и начал вспоминать, как мы, дети из Чиракчи и станции Яккабог, когда нам было по 10-12 лет по железнодорожной ветке (если повезет, зацепившись за поручни вагонов, а если нет – пешком), прошагав по шпалам 8 километров, добирались до железнодорожного моста. К мосту охранник не подпускал, вброд перебраться через реку невозможно – течение сильное, валуны катает, а цель наша рядом. За речкой (для детей, живущих там, где нет фруктовых деревьев) – настоящий райский уголок. Кругом, на сколько глаз охватывает, раскинулись колхозные фруктовые сады. Теперь они постепенно исчезают, уступая место хлопковым плантациям. На тот берег можно было пробраться через трубный мост, но до него было далеко. Этот вариант нам не подходил, поэтому к мосту мы подбирались украдкой. Сначала следили за охранником, и как только он отходил от моста по надобности, мы быстро поднимались и перебегали по шпалам железнодорожный мост. Так, сидя на валуне, до мельчайших подробностей вспоминал я детские похождения. В настоящее время летом Танхоздарью можно перейти вброд, река все больше и больше мелеет, воду забирают на полив хлопковых плантаций. Однако пора возвращаться, время обеденное, надо разогреть еду, вскипятить чай. Как только все подготовил, направился к экскаватору, чтобы позвать на обед Лявмана, а самому приняться за обслугу экскаватора. Закончив свою работу, вернулся к вагончику и доложил, что моторное масло, что было в канистре долил в поддон дизеля до уровня, масла больше нет. Лявман молча принял к сведению мое сообщение, и только собрался уходить, к вагончику подъехал всадник. Несмотря на почтенный возраст, он легко спрыгнул с лошади и направился к нам. Лявман шепнул мне:
– Раис колхоза. Он каждые два-три дня приезжает и интересуется как продвигается работа.
Когда раис подошел к нам, мы по местному обычаю на узбекском языке поздоровались с ним и пригласили в вагончик, после чая приступили к интересующей председателя теме – когда закончится строительство дренажного коллектора? На что Лявман ответил:
– Если не случится поломки, через пять-шесть дней работы можно будет закончить, но у нас закончилось моторное масло, если каждую смену не доливать, то можем запороть дизель, да и продукты на исходе, поэтому нам придется на несколько дней уехать в Карши. На что раис ответил:
– Прошу вас, не уезжайте, с продуктами мы решим, что на складе колхоза имеется в наличии, мы вам выдадим, а если нет, я могу выделить лошадь и твой братишка сможет поехать на Шахрисябзский городской рынок и закупить недостающие продукты (в 1960 году, за редким исключением, колхозы еще не имели своего автотранспорта), а насчет масла, на колхозном складе есть растительное масло, если вам подойдет, мы можем вам выделить.
На что Лявман ответил:
– За неимением, любое масло подойдет.
– Какое количество масла вам требуется?
– Литров десять вполне хватит!
– Договорились, пусть завтра с утра твой брат подойдет в правление колхоза и в бухгалтерии возьмет накладную на 10 литров масла, только пусть с собой прихватит емкость, я сегодня же распоряжусь.
После того, как отъехал раис колхоза, я в недоумении спросил Лявмана:
– Разве можно растительным маслом заливать дизель?
– Конечно нельзя, только и пищевое масло у нас кончилось, вот я и подумал, надо воспользоваться предложением раиса. Так, хватит болтать, надо заниматься делом.
Лявман ушел к своему экскаватору, а я взялся за книгу – Руководство по обслуживанию болотного экскаватора. Болотный механический экскаватор, произведенный Ташкентским экскаваторным заводом, предназначался для производства работ на солончаковых и болотных почвах. Емкость ковша 0,35 кубического метра, оборудован обратной лопатой и сменным драглайном. В нашем случае Лявман работал на драглайне, то есть со стрелой и ковшом. Болотный экскаватор отличался от других типов экскаваторов своей ходовой конструкцией – гусеницей, собранной из широких пустотелых звеньев – башмаков, которые уменьшают давление на грунт, что позволяет производить земляные работы в вязких почвах. На второй день после приезда раиса колхоза, как и договаривались, рано утром я отправился в правление колхоза, в километре за рекой, в поселке. Расспросив у встречных жителей колхоза, отыскал у дороги в Шахрисябз правление. Получив накладную в бухгалтерии правления, отыскал склад колхоза, где мне выдали растительное масло, после чего с десятилитровой канистрой возвратился к месту нашей стоянки. А на следующий день, спозаранку, чтобы успеть застать в правлении колхоза председателя, направился в правление за обещанной лошадью. Здесь толпились многочисленные посетители, председатель был еще в своем кабинете, не обращая внимания на косые взгляды стоящих в приемной, я прямиком направился к двери кабинета. Открыв дверь, с порога громко поздоровался. За длинным столом сидели, видимо, управляющие отделениями колхоза. В ответ раис взмахнул рукой, приглашая войти. Вошедшему следом секретарю, он поручил решить вопрос о выделении мне вьючной лошади. Секретарь передал завхозу приказ председателя. Мне выделили смирную лошадь. После короткой инструкции помогли взобраться в седло, не скрывая усмешки завхоз ударил ладонью по крупу лошади, и я, преодолевая страх, медленно направил коня к дороге, ведущей в Шахрисябз. Последний раз на лошади я ездил еще при жизни отца, в 9 лет. Где-то через километр пути я немного осмелел и попробовал ускорить движение, нас неплохо получилось, видимо лошадь привыкла к разным седокам. Утренняя свежесть и ясная погода бодрили, я во весь голос пел (наизусть знал более сотни песен), время от времени поглядывая на возвышающиеся вдали голубые пилоны дворца Ак-сарая, в ясную погоду отчетливо видные за 10 километров. Помню в детстве, когда мы жили в Чиракчи, и когда нас школьников возили на экскурсию на руины дворца Амира Тимура, местные жители говорили, что в начале 1930 годов, в период разгрома басмачества Красной Армией артиллеристы ради потехи прямым попаданием снаряда разрушили портал дворца. В настоящее время (1960г.), часть основания портала свисает с двух пилонов, разрушаясь под бременем лет, и остались лишь обломки и горы жженных плоских квадратных кирпичей, свалившихся сверху и засыпавших толстым слоем основание пилонов. Их руины напоминают о былом величии грандиозного дворца – памятника XIV-XV веков.
Примерно через полчаса я подъехал к перекрестку, где начиналась объездная дорога, ведущая налево в город Самарканд через Китаб и горный перевал, направо в город Карши, через Яккабогский перекресток и Гузарский район, а прямо через западные городские ворота (когда-то стоявшие между двумя сохранившимися крепостными стенами) дорога вела к действующему древнему крытому рынку Чорсу, возведенному еще в XVI веке. За крытым купольным рынком центральные ворота обширного колхозного базара, обнесенного со всех сторон забором.
С одной стороны дороги находились чайхана и столовая, а с другой стороны объездной дороги, вплотную к городским крепостным стенам, были хозяйственный магазин, кузница и мелкие лавочки всевозможных кустарных мастеров, над постройками которых возвышалась древняя городская стена высотою около 15 метров. Она постепенно исчезала, используемая в качестве сырья для изготовления сырцовых кирпичей, уступая место расширяющемуся городу.
Я проехал перекресток, подъехал к центральным воротам колхозного базара, а так как всадникам здесь было не место, направился за базар, к дороге, ведущей в поселок Чоршанбе. Здесь останавливался гужевой транспорт. Привязав свою лошадь, я направился за покупками, быстро закупил все, что нам было нужно и возвратился к спокойно дожидавшейся лошади. Это место мне было хорошо знакомо, так как еще с детских лет мне не раз приходилось здесь бывать, отсюда я на попутках ездил в поселок Чоршанбе в 12 километрах, в кишлак Хазара (пешим ходом еще около 3 километров), расположенный вдоль берега реки Танхоздарья, где долгие годы проживали и работали учителями мои сестры: Хавва и Марьям Дулатовы. Сначала было желание навестить сестер, но подумав, что на это уйдет уйма времени, я, не мешкая возвратился назад к нашему полевому вагончику. Разгрузив продукты, возвратил колхозу лошадь и приступил к своим обязанностям помощника машиниста.
Через неделю мы закончили все работы на данном объекте, вся вода с болота сошла в коллектор, так что на следующий год для колхоза добавятся земли.
Лявман подогнал экскаватор к полевому вагончику и занялся устранением мелких неполадок в узлах механизма, а мне поручил отправиться в город Шахрисябз, чтобы сообщить начальнику участка Умерову о том, что объект завершен, и для перебазировки на новый объект требуется грузовой автотранспорт. После полудня, не надеясь на попутный транспорт, своим ходом (как в то время говорили «Одиннадцатым трамваем») я направился в город, но прежде, мой брат объяснил, как проще найти контору нашего участка. Контора располагалась на территории районного управления водного хозяйства, в «двух шагах» от бывшего дворца Амира Тимура, так что отыскать ее не составляло особого труда.
Начальника участка Умерова в конторе не застал, в светлое время суток он разъезжает по объектам, или по делам ездит в Карши, в своей конторе появляется только вечером. В общем, все, что мне требовалось, я подробно разузнал от работников райводхоза, и в моем распоряжении было достаточно времени, чтобы побродить по городу. Сначала обошел вокруг бывшего дворца Ак-сарая, любуясь на сверкающие в лучах солнца лазурные изразцы пилонов, подпирающие небо, и заметил, что за 10 лет, с тех пор когда я здесь был в последний раз, ничего не изменилось, та же куча местных ребятишек, на спор пробегающая между двумя пилонами, доказывая свое бесстрашие, те же дикие сизые голуби.
Прогулявшись по городскому парку, подкрепившись в чайхане знаменитыми пельменями «По-Шахрисабзски», я возвратился в контору и стал дожидаться начальника участка. Наконец, где-то около 19 часов, подъехал Умеров, я доложил ему об окончании работы.
– Завтра, с начала рабочего дня, вместе поедем к вам, а сейчас, я приглашаю тебя к нам в гости, переночуешь у нас, кстати, сегодня – после полуночи – будет транслироваться хоккейный матч между сборными Канады и СССР, вдвоем будет интереснее смотреть, – сказал он.
Энвер Умеров жил в Китабе в собственном доме. Водитель на бортовой автомашине ГАЗ – 51 довез нас до его дома (приблизительно около 10 километров от конторы). Дома, Умеров познакомил меня со своей супругой, белокурой, красивой, под стать Энверу, работающей врачом в местной поликлинике, она накрыла нам стол в гостиной, на стол выставила еду, закуски, хозяин достал из холодильника бутылку водки с сургучной пробкой, местного производства, и мы неспеша, мелкими граненными рюмочками (хозяйка оставила нас одних) попивали, коротая время до начала хоккейного матча.
Перед началом матча Умеров убрал со стола всю посуду, передвинул поближе к телевизору (экран у телевизора был маленький) журнальный столик, на него выставил на подносе большое количество крупных розовых малосольных помидоров и промолвил:
– Вот теперь можно поболеть за нашу команду!
Наутро за нами приехал водитель, мы заехали в правление колхоза за гидротехником колхоза для замера и составления акта по выполненным работам. В объезд отправились к экскаватору. Начальник участка, гидротехник и Лявман с нивелиром и 20 метровой лентой отправились на замер дренажного коллектора. Я же начал загружать в машину все, что требовалось для перебазировки. Закончив погрузку металлических бочек, запасных стальных канатов и других запасных частей от узлов экскаватора, я принялся укладывать все вещи из полевого вагончика, потом принялся за приготовление горячей пищи. Пока я отсутствовал, Лявман удачно поохотился: настрелял уток; двух чирков и одного крупного селезня – все они к нашему приезду были очищены от перьев и распотрошены, мне оставалось только почистить картошки и приготовить жаркое. Шофер помог развести огонь под казаном и накалить растительное масло. Когда стал мелко нарезать туши уток, то заметил, что селезень не похож на дикого, уж очень жирный, ладно, думаю, потом без свидетелей расспрошу брата, откуда взялась тут домашняя утка.
Когда через пару часов возвратились участники замера дренажного коллектора, жаркое из уток было готово, акт замера по согласованию сторон решили составить в правлении колхоза, поэтому сразу же приступили к еде. Начальник участка и гидротехник после обеда, поблагодарив за угощение, уехали в правление колхоза. Мы с братом, зацепив полевой вагон за раму экскаватора, двинулись к берегу Танхоздарьи к наиболее подходящему месту для переправы. Хорошо, что в этот период воды в реке было мало. Вода чистая, прозрачная, видно было на перекатах, как косяки рыб, в основном усачей и маринок, при нашем появлении, мечутся из стороны в сторону. Приблизившись к берегу, отцепили вагончик, потом Лявман экскаваторным ковшом сотворил пологий спуск к реке и переехал на другой берег. На противоположном берегу, экскаватором разровнял берег для плавного подъема и вернулся за вагончиком. Мы оба разделись до трусов, чтобы воспользоваться моментом и поплескаться в речке. На буксире без канители переправились на другой берег. Выехав на ровное место, Лявман заглушил дизель экскаватора и направился к реке. Минут десять ушло на наше купание. Воспользовавшись случаем, я все-таки спросил у брата, как он умудрился подстрелить из ружья жирную утку?
На мой вопрос Лявман ответил:
– Вчера, ближе к закату солнца, я отправился на охоту. Подхожу к сбросу нашего коллектора, а там плавает стая уток – чирков, крадучись подбираюсь поближе к ним, и выстреляю, стая взлетела, а два чирка остались на воде, подобрал их.
Возвращаясь с охоты по берегу дренажного канала, не доходя метров сто до последнего забоя, увидел в канале одиноко плавающую утку, приблизился на расстояние выстрела, осторожно выглянул из-за бугорка, нажал на курок ружья. Когда я спустился по откосу, чтобы подобрать трофей, я понял, что утка была домашняя. А что мне оставалось делать? Искать хозяина?! Видимо, утка увлеклась поиском корма и отплыла слишком далеко. Если бы вернул утку хозяину, попробуй докажи, что это была случайность.
Лявман удовлетворил мое любопытство, да так подробно, чему я очень удивился, так как обычно у него вразумительного слова не вытянешь – пробубнит под нос что-нибудь и все. А тут как будто допинг принял. Поэтому я у него спросил:
– Ты случайно, когда поднимался на ринг не употреблял какие-нибудь возбуждающие таблетки (у Лявмана был первый разряд по боксу)?
– Трепло, ты сам, наверное, на соревнованиях употреблял, лучше иди впереди экскаватора и показывай дорогу. Я подчинился и, шагая впереди экскаватора, указывал путь, вспомня (после слов брата), как однажды на Всеармейских соревнованиях по пулевой стрельбе, проходивших в Харьковском гарнизоне, некоторые офицеры из нашей команды, чтобы снять мандраж (а у меня всегда при подходе к огневому рубежу по стрельбе из боевого пистолета, начинали дрожать руки), выпивали из личной плоской фляжки стопочку коньяку. Я тогда осмелился и попросил у мастера спорта лейтенанта Устинова (тайком от всех глотнувшего) отлить мне тоже, он так посмотрел на меня, будто я не человек. А как же – мы, солдаты срочной службы для офицеров не люди. Я сразу отошел от него. До этого случая я и не представлял, как снимают спортивный мандраж, пока не похвалился передо мной жадина лейтенант.
Так вспоминая я шел, пока не услышал сигнал экскаватора, значит что-то случилось, обернулся, брат машет рукой, призывая меня возвратиться. Подхожу к экскаватору, оказалось ходовая цепь ослабла и выскочила со звездочки гусеницы. Пока мы возились, устраняя неполадку, ушло полчаса, до объекта добрались только через час. Подыскали место для стоянки полевого вагончика, в случае отъезда в Карши, чтобы кто-то присматривал за сохранностью механизма и вагончика. Пока отцепляли вагончик, подъехали начальник участка с гидротехником. Я занялся разгрузкой наших вещей, а Лявман с Умеровым и гидротехником, пошли осматривать предстоящий объект строительства. Пока я приводил в порядок вагончик, они возвратились, Умеров сразу же уехал, Лявман, не торопясь, завел мотор экскаватора и отъехал к нулевому пикету трассы нового объекта. Гидротехника колхоза я попросил, чтобы он договорился с хозяином усадьбы, напротив которой мы остановились присматривать за нашим вагончиком и имуществом.
Гидротехник привел хозяина, он заверил, что не единая вещь не пропадет, что он сам и его дети за всем присмотрят. Пока мы с соседом разговаривали, подъехал раис колхоза и при мне поручил колхознику обеспечивать экскаваторщиков горячей пищей, за счет колхоза, а также добавил, чтоб каждый день у нас были горячие лепешки. – Можете эти дни не выходить на работу, считайте, что эти дни вы работаете с ними.
Сначала мы занялись разбивкой трассы объекта, для чего от пикета до следующего пикета, которые чередуются через каждые сто метров, надо глазомером установить прямую линию, оставляя через каждые три метра метки в виде бугорков, булыжников, камешков, колышек, но так, чтобы машинисту они были заметны, даже в ночную смену. По этим меткам он будет направлять одну из гусениц, передвигаясь от забоя к забою. Новым объектом строительства оказался небольшой поливной арык, протяженностью около километра. Арык требовалось прокопать вдоль грунтовой дороги, ведущей к центру кишлака, а вынутый грунт (по просьбе раиса) уложить на полотно дороги.
Через трое суток Лявман этот объект закончил, а на следующий день начальник участка, направляющийся по своим делам в Карши, довез нас до управления, а оттуда до нашего дома.
На второй день нам выделили трайлер с трактором К – 500 для перевозки экскаватора и автомашину для буксировки легкого полевого вагончика. Оказалось, согласно графику нашему экскаватору полагается профилактический ремонт, на это отводилось 10 дней. 10 дней мы ходили на работу в мастерскую Машинно-экскаваторной станции, а после работы проводили досуг на танцплощадках, в кинотеатрах, встречались с друзьями в ресторанах, ездили на рыбалку, иногда на охоту. В один из субботних дней мой дядя – Исках Юсупович Дулатов, – предложил мне поехать на зорьке пострелять уток. После работы (дядя работал начальником областного финансового отдела) около 17 часов мы сели в городской автобус, доехали до конечной остановки, дождались попутную автомашину, направляющуюся в сторону райцентра Касан в 25 километрах от областного города, не доезжая до Касана около 10 километров, слезли, еще около 3 километров и подошли к берегу водохранилища Рудосай, подпитывающегося из канала Эски-Анхор, который берет свое начало из реки Карадарья (левый рукав реки Зеравшан). Канал Эски-Анхор протяженностью более 130 километров является одной из древнейших рукотворных рек Средней Азии. Лишь в начале 1960 годов для исправления сброса воды канала в реку Кашкадарья использовалась механизированная техника. Эту работу выполнял коллектив управления Эски-Анхорстроя. Там работал и я в качестве машиниста экскаватора.
Итак мы подошли к берегу водохранилища засветло, в густых камышах устроили две засадки, отошли от берега и на сухом месте расположились на ночлег, решили дожидаться утренней зорьки. Еще до рассвета заняли свои места с ружьями наготове, в тишине слышалось кряканье плавающих в середине водоема уток, всплеск воды, от выпрыгивающих на поверхность крупных рыб, а также шлепанье об воду подлетающих крупных водоплавающих.
Как только начало светать, подлетела стая уток. Одновременно мы произвели дуплетом выстрелы, вслед услышали шлепанье об водную гладь упавших уток. За камышом – невозможно было разглядеть, сколько уток мы подстрелили. Я разделся, сквозь камышовые заросли прошел к открытому водоему и увидел – на плаву лежали две подстреленные утки и одна, пытающаяся отплыть в середину водоема, вплавь я кинулся за подранкой и успел схватить барахтающуюся в воде утку, выходя из воды, прихватил остальных. Это были краснобаши.
Слева и справа от нас в зарослях камыша прогремели выстрелы других охотников. До полного рассвета, мы еще некоторое время ждали в засаде, но стаи кружили в основном на противоположном берегу, где отсутствовали камышовые заросли. Больше не было смысла сидеть в засаде, охота была удачной, и мы вышли из зарослей камыша на открытую полянку, где лежали наши вещи, присели возле них, не выпуская из рук заряженные ружья. Потом зачехлили ружья, уложили вещи в рюкзаки и направились к плотине водохранилища, где были удобные места для ловли рыбы удочками, и где под тенью деревьев, растущих вдоль отводящих арыков, отдыхали и рыбачили, приехавшие с семьями и друзьями на лоно природы. Надежда уехать с отдыхающими или рыбаками не увенчалась успехом, все, кого мы спрашивали, собирались ехать к вечеру. Мы решили переждать, выбрали (в стороне от шумной компании) поближе к рыбакам тенистое место и стали дожидаться приезда новой партии отдыхающих. В воскресный день обычно приезжали на такси. Чтобы скоротать время, говорили о рыбалке. Исхак Юсупович был не только охотником, но заядлым рыбаком, у него в доме имелось все снаряжение как для охоты, так и для рыбной ловли, в том числе, два охотничьих ружья – шестнадцатого и двадцатого калибров, сети и бредень, не считая бамбуковых удилищ, видимо, гены предков – воинов, никак не хотели успокоиться в мирных потомках. Начали перечислять какие виды рыбы водятся в водоемах нашей области: сазан, усач, подус (местные рыбаки называют их тупаками или пузатками), карась, маринка, плотва, красноперка, пискарь, вьюн. Здесь на Рудосайском водохранилище попадались некоторые экземпляры усачей и сазанов более 10 килограммов.
Небольшое водохранилище Рудосай, в давние времена было образовано за счет подпора воды земляной плотины на месте естественного сая, а под плотиной сооружен – за счет дамбы – водораздел для отвода двух арыков. Этот водораздел и арыки были любимым местом для отдыха и рыбалки. Ловили рыбу и в самом водохранилище, но там были свои неудобства: открытая местность, камышовые заросли, вплотную прилегающие к берегу сельхозугодия, где работают сельчане, а потом плескаются в водоеме. А настоящий рыбак любит одиночество и тишину. Два арыка шириной около 5 метров, полные, медленно несут свои воды в земли коллективных хозяйств и дехкан Касанского района, не пересекая поселка Касан, поэтому сразу же за Касаном начинается безводная степь, простирающаяся на 170 километров до Кагана, предместья Бухары. В Касанском районе в основном проживают арабы. Они здесь уже более 10 веков и занимаются каракулевым овцеводством, благо, что территории для разведения овец в избытке: от Касана до границы Бухарской области 70 километров, там нет поселений, кроме поселка Мубарек, до границы Самаркандской области более 60 километров, и до границы Туркменистана (через барханные пески и такыры) 80 километров. В этих регионах пасется и размножается неисчислимое множество овец. А еще в Бешкентском районе, в 40 километрах от Карши, расположен арабский кишлак Камаши. От Камаши до озер Денгизкуль и Султандаг (территория Туркменистана), на 90 километров простирается голая степь, где обитают джейраны и многочисленные степные зайцы, а из хищных зверей волки, шакалы, лисы, вараны и другие млекопитающие, в частности, многочисленные суслики, кроты, ежики. В кишлаке Камаши – в первозданном виде сохранилась единственная в области (построенная древними мастерами), куполообразная огромная Сардоба (своего рода крытое водохранилище), чистую и прохладную воду которой жители кишлака и путники пьют до сих пор. Маленькая деревянная дверца у входа в Сардобу самозакрывающаяся, на случай, чтобы не могла зайти бродячая собака.
Наконец мы заметили приближающуюся по проселочной дороге автомашину. Это оказалось городское такси, из которого выскочила веселая компания отдыхающих. Мы тут же подошли к такси, водитель оказался знакомым парнем, он даже обрадовался новым клиентам, пока водитель обговаривал с одним из приехавших в какое время заехать за ними, мы уже сидели в машине. Так в этот день мы удачно возвратились с охоты домой. А еще через несколько дней, пока мы ремонтировали нашу технику, нам подыскали новый объект строительства в 30 километрах от города Карши. Перед переездом, Лявман с начальником участка Бахтияром Муминовым, мастером спорта по гимнастике, поехали знакомиться с новым объектом и изучить путь, по которому должен был проехать трейлер с экскаватором. Вскоре нам выделили для перебазировки трактор с резиновыми колесами с трейлером, автомашину для буксировки полевого вагончика, к этому времени мы подготовили все необходимые материалы и запасные части, закупили продукты на длительное время, все это загрузили на автомашину и выехали. Сначала медленно двигались по улице города, доехали до Кашкадарьинского моста, сооруженного в XVI-XIX веках, упирающегося в массивные кирпичные быки. Мост выдерживает любую нагрузку, но мы все-таки медленно, не переключая скорости, проехали его, а дальше до Касана поехали обычным ходом.
Экскаватор сопровождал Лявман, я – полевой вагон.
Когда подъехали к Касану, случилась задержка: мешали проехать провода, натянутые поперек улицы. Пришлось, стоя на крыше экскаватора, приподнимать их. Наконец, подъехали к базарной площади, расположенной на окраине города. Отъехали от окраины Касана около 3 километров – и снова препятствие. Грунтовая дорога пересекала городище, крепостные стены которого со временем превратились в крутые холмы. Трактор с прицепом не смог их осилить, а до нашего объекта оставалось еще чуть больше километра. Лявман завел двигатель экскаватора, съехал с трейлера и своим ходом продолжил путь. Мы же, отцепив трейлер, зацепили за трактор наш вагончик и двинулись вслед за экскаватором. Преодолев первый холм, через триста метров подъехали к более высокому холму, поднявшись на его вершину, остановились. В направлении Карши виднелись Касанские горы, а в направлении реки открывался широкий горизонт степных просторов с многочисленными курганами, и первый от нас, прямо за Кашкадарьинским мостом, в полукилометре ниже. Дождавшись экскаватора, Лявман указал рукой место за мостом, где мы должны был отцепить полевой вагон. Трактор и трейлер должны были ехать в кишлак Муглан для переброски другой техники. Мы с Кенжаевым, водителем автомашины, спустились в русло реки, где ручейком текла едва доходившая до колена прозрачная вода. В этом районе к концу лета вода исчезает в песках. Жара давала о себе знать, и мы, скрываясь от палящих лучей солнца, стали дожидаться Лявмана под тенью Абронового моста. Здесь, не по мосту, а ниже через ручеек, обмывая ведрами воды борта кузова и нагревшийся капот двигателя, проезжали машины. Наконец, подъехал и Лявман, выбрал место для стоянки полевого вагона в ста метрах от одиноко стоявшего домика, не то охотника, не то чабана. Разгрузив наше имущество, водитель уехал объезжать другие бригады землеройной техники, работающей чуть далее, на строительстве автодороги. Лявман остался у нашего жилья, а я направился к экскаватору, находившемуся в двухстах метрах от нашей стоянки, для подготовки его к работе. Закончив свою работу, я позвал брата, и мы, отыскав колышки от пикетов, произвели разбивку трассы до третьего пикета, дальше я продолжал один, а Лявман начал работать.
Как болотному экскаватору нам попался трехсотметровый солончаковый грунт, расположенный у подножия кургана. Согласно проекту прямая трасса будущей асфальтовой дороги Касан – Касби, протяженностью 15 километров, строилась дорожным управлением области, а нашу организацию привлекли для ускорения строительства в качестве субподряда, и строительство новой дороги велось параллельно с существующей искривлённой старой грунтовой дорогой.
В первый же день, завершив свою работу, я решил ознакомиться с ближайшей к нашей стоянке местностью. Искупавшись в речке и прихватив из вагончика охотничье ружье, принадлежащее брату, я отправился в сторону земляного сигнального кургана. Поднявшись на вершину, около 15 метров, я начал изучать округу. Вдали копошились экскаваторы и бульдозеры (позже я узнал, что объект не срочный, и наша землеройная техника использовалась, так сказать, между делом), повернувшись левее увидел бескрайнюю равнину, заросшую джангальником до самого берега Кашкадарьи. Нигде ни строения, ни души, не считая наших соседей, во дворе которых играют дети, женщина, занимается домашним хозяйством.
Спустился с кургана и направился берегом реки вверх по течению, присматривая, нет ли где-нибудь какой ямы, где могла бы собраться рыба. Шел, обходя кустарники красного юлгуна, пока на моем пути не оказался (шириной метра три) занесенный песком старый арык. Между дном русла реки и дном русла арыка, разница метра три, значит, этим арыком пользовались очень давно. Дальше идти вдоль реки не было смысла, так как сразу же за заросшим арыком начинались заросли джангальника – царство диких зверей и пресмыкающихся. Ни человек, ни всадник не в состоянии пробраться через этот колючий заслон, простирающийся на много километров, а ведь когда-то эти земли обрабатывались, но это другая история. Решил пройтись с ружьем наготове, вдоль берега заполненного песком арыка, кругом заросли кустарника, только со стороны нашей стоянки верблюжья колючка вперемежку с перекати полем. Метров через сто вспугнул двух зайцев, от неожиданности не успел выстрелить, но все равно обрадовался – значит здесь можно поохотиться. Вышел на тропинку и по ней решил в обход возвратиться к своему вагончику. Вдруг слева заметил на маленькой полянке, заросшей сплошь кустами перекати поля, движутся какие-то цветные перья, изогнувшись, с пальцем на курке ружья, крадучись, вплотную подошел к полянке, откуда неожиданно и быстро начали вылетать один за другим в разных направлениях многочисленные крупные фазаны. Поймав одного из последних фазанов на мушку, я выстрелил. Он как летел прямо, так и продолжал лететь по инерции, но где-то метров за сто свалился в кусты, мне долго пришлось искать подбитого фазана, наконец, с трудом нашел его под кустом и, обрадовавшись первому в жизни охотничьему трофею, кинулся к экскаватору, чтобы похвалиться. Подойдя к экскаватору, я приподнял в руке фазана, Лявман тут же остановил механизм и, спрыгнув с платформы экскаватора, подошел ко мне, он взял в руки разноцветного красавица и вопросительно взглянул на меня. Я честно все рассказал, ничего не утаивая.
– Тебе счастье улыбнулось, а ты не мог им воспользоваться, другой бы на твоем месте, несколько фазанов подстрелил!
Действительно, после, сколько бы раз мы не подходили к той поляне, фазанов там не встречали.
На другой день, пока я занимался экскаватором, отправился на охоту Лявман и подстрелил в тот день двух зайцев.
Через несколько дней к нам заехал мастер участка Фаварис Забиров (мы его называли Борисом), мы с ним, еще до моей работы на экскаваторе подружились. Ему мы тоже рассказали о моей охоте на фазанов. Мастера, начальники участков, главный инженер, часто объезжали бригады механизаторов и передавали из уст в уста интересные случаи, произошедшие в какой-либо бригаде, это была своего рода устная газета, и украшавшая однотонную степную жизнь ребят. Мой случай стал достоянием коллектива управления, работая неполных два месяца помощником машиниста, я стал известным в коллективе МЭС неудачливым охотником.
Здесь, на строительстве дороги, я постепенно начал практически усваивать управление рычагами экскаватора, до этого наблюдал только со стороны за работой, и каждым движением машиниста. Управления механическим экскаватором производится двумя длинными рычагами и одновременно двумя педалями, так что обе руки и обе ноги постоянно в физическом напряжении. За смену машинист так устает, что, попав на свою постель после душа, замертво засыпает, и как говорится, «пушкой не разбудишь». Особенно тяжело в жаркие дни, температура воздуха с моторного отсека достигает 60-70 градусов. Да еще встречный знойный ветер с пылью (несмотря на защитное стекло). Несмотря на все это, экскаваторщики любят свою работу, и не только за романтику и экзотику, а за полную свободу от надзора начальства, кроме бригадира, которого мы называли «бугром», и который следил за дисциплиной, вверенного ему коллектива. Только одно требование было – выполнение план-задания. А для выполнения плана требовалась дисциплина и дружный сплоченный коллектив, от ленивых и нерадивых работников бригадир избавлялся, отсылал в контору. Где-то через неделю после приезда на объект Лявман направил меня в поселок Касан закупить папиросы и свежие продукты питания. Через городище я направился в поселок, не доходя метров триста до ворот рынка, остановился возле гончарной мастерской, расположенной на обочине пыльной дороги. У входа в гончарную, вдоль глиняной стены были выставлены разнообразные керамические готовые изделия на продажу: тарелки, чашки, пиалушки, сосуды для хранения питьевой воды. Мне приглянулась пятилитровая куза (хум) с ручкой, в ней, в любую жару вода сохраняет прохладу, как раз то, что в наших условиях нужно. Она оказалась на удивление легкой. Решил узнать цену изделия, вошел в гончарную, по узбекскому обычаю поздоровался, гончар остановил свой круг, вытер тряпкой руки и подошел ко мне и для приветствия. Он был невысокого роста, с морщинистым лицом, седой бородой и отвислыми усами, в залатанном халате, на голове круглая тюбетейка. Я спросил у него:
– Отец, за сколько рублей отдадите мне вот эту кузышку?
Гончар подошел к своим изделиям, взял в руки указанную мной кузу, пошлепал ладонью по бокам, потом щелкнул пальцем, выводя мелодичный звон (мне показалось будто не я покупатель, а он), после этих действий он произнес:
– Э-э, сынок, обрати внимание на звон, на качество, а ты сразу о цене спрашиваешь, сначала поговори со мной, я тебя чаем угощу, потом о цене договоримся. Мимо меня редко люди проходят, хорошо хоть дети на базар нашу продукцию вывозят.
Вижу, от скуки гончар рад поболтать, я ему без обиды объяснил, что в другой раз обязательно выберу свободное время и, зайду к нему и заберу понравившуюся мне кузу, может, если ноша будет не тяжелой, заберу на обратном пути.
После покупки необходимых продуктов, возвращаясь с базара, заглянул к гончару. Мы с ним поболтали на разные темы, забрал у него понравившуюся кузу, перешел на другую сторону дороги, увидел открытые двери сельского магазина, расположенного в последнем ряду улицы поселка, решил поинтересоваться ассортиментом товаров, имеющихся на прилавках. В магазине, кроме продавца, никого не было, поздоровавшись, уложил на глиняный пол свою ношу и стал разглядывать развешанные и уложенные на пол товары (а продавец молча разглядывал и изучал единственного посетителя), наконец я подошел к прилавку, за которым стоял продавец. За прилавком те же товары, что и везде, только за спиной продавца на гвоздике висело ружье, я в шутку спросил:
– А что, и ружье продаете?
Надо заметить, в тот период, в сельских магазинах на продажу выставлялись вперемешку все товары, как промышленные, так продовольственные, и хозяйственные. Городские жители такие сельские магазины называли «смешанными». На мой вопрос продавец ответил:
– Конечно, притом это ружье импортное и в единственном экземпляре.
Я на всякий случай попросил показать мне его. Ружье было 12 калибра, особым спросом у охотников (из-за расхода дорогостоящего пороха) не пользовалось. Продавец, передавая через прилавок ружье, спросил у меня:
– Случайно вы не знаете, почему это ружье назвали Зауром?
Заур на узбекском языке обозначает дренажный канал. Я ему объяснил, что Зауэр – это название знаменитой немецкой фирмы, в том числе производящей охотничья ружья, если открыть замок, и посмотреть на дуло, направив его на свет, то отчетливо видно три кольца, поэтому его называют «Зауэр три кольца». Это ружье не поддается ржавчине, так как ствол изготовлен из особой круппской стали. Осмотрев со всех сторон ружье, заметил, что из него уже стреляли. На что продавец ответил:
– Один – единственный раз его брал на охоту наш главный бухгалтер райпотребсоюза, и в тот же день вернул.
На всякий случай спросил, есть ли на ружье паспорт, продавец протянул мне паспорт, развернув его заметил, схему кучности боя левого и правого ствола в отдельности. Узнал, что в продаже имеются и патроны к 12 калибру, попросил продавца ружье сегодня никому не продавать, для этого в залог оставил продавцу 30 советских рублей. Для сравнения, за 5 рублей можно было сытно пообедать.
Не дожидаясь попутного транспорта, быстро отправился к месту нашей работы. На мою удачу меня догоняла какая-то грузовая автомашина, и на ней я доехал до объекта. В спешном порядке рассказал брату об охотничьем ружье. Лявман не менее меня удивился и заинтересовался знаменитым (среди охотников) ружьем.
– Насколько мне известно, в охотничьи магазины города не поступали в продажу такие ружья, – подытожил Лявман.
Я ему в ответ: «ружье 12го калибра, а у тебя Тульское 16-го калибра – патроны разные».
– Ну и что, зато у нас будет два, и кучность и дальность боя не сравнима с отечественными, только у одного охотника в городе имеется такое ружье, правда, у него шестнадцатый калибр. Вот только денег у нас с тобой здесь нет. Если мы «загорелись» купить второе ружье, тебе надо сейчас же отправиться в Карши и в конторе выписать аванс, на такси из Касана до управления у тебя деньги есть, правильно, что ты оставил в магазине залог, сегодня он (продавец) припрячет ружье и будет молиться, чтобы ты сегодня не появился.
– Послушай, может мне сходить к Шарафутдиновым, они же в Касане живут?
– А что, идея! Он свояк нашего брата Адльша, работает врачом в районной больнице, а Наиля учительницей в школе, только вот адрес мы не знаем, известно только, что дом их находится по центральной улице поселка у железнодорожного вокзала.
Я ответил, что этого достаточно, попробую у них одолжить требуемую для покупки ружья сумму, а если нет, то поеду в Карши.
– Не забудь, если все получится, купи три коробки патронов.
Я немедля отправился в поселок Касан, расспросив прохожих, подошел к дому, где проживают Шарафутдиновы, в доме была только сестренка Адльши Сания. Сания объяснила мне, что на обед скоро появится с работы Наиля Ибрагимовна, учительница с Чиракчинского района и сестра жены моего брата, придет также на обед и Адльша Шарафутдинов.
Первой в дом вошла Наиля, я ей выложил нашу с братом просьбу, на что она ответила, что лично у нее такой суммы нет, давай, мол, подождем Адльшу, может что-нибудь придумаем. Через некоторое время на обеденный перерыв пришел и хозяин дома, мы с ним поздоровались, я понимал, что не ко времени пришел со своей просьбой, всем было не по себе, но делать было нечего, и я до прихода Адльши упросил Наилю, чтобы она не в моем присутствии попросила своего супруга (они были молодожены) доверить мне в долг 1200 рублей (сумма была не малая – зарплата врача), сроком на три дня. Я остался в гостиной, Сания на кухне, супруги ушли в спальню, наконец, через некоторое время, ко мне подошел Адльша с завернутой в бумагу нужной суммой, вручил и пригласил отобедать с ними, я поблагодарил, пообещав постараться завтра же вернуть долг, быстро покинул их дом. Так мы с братом обзавелись вторым ружьем. На следующий день я съездил в Карши, получив в бухгалтерии нашей конторы аванс, рассчитался с долгом и со спокойной совестью продолжил работу.
До нового года, мы продолжали работать на участке строящейся автодороги. К тому времени я уже научился работать рычагами экскаватора и неофициально стал сменщиком брата.
За это время, мы в свободное время, охотой добывали себе дичь, так что мяса у нас было достаточно. Однажды уговорили недалеко работающего от нас бульдозериста попробовать на его бульдозере устроить охоту на фазанов в гуще джангальника, для этого мы с Лявманом взобрались на крышу кабины бульдозера, бульдозерист приподнял нож бульдозера, и мы двинулись в центр зарослей и плутали по джангальнику до тех пор, пока не подстрелили трех фазанов (каждому по одному). Охота на бульдозере была удачной. Также удачными были дни, когда выпадал снег, преследуя по следу зайца, получаешь удовольствие от охоты даже тогда, когда заяц перехитрит охотника. Так незаметно подошел к финишу текущий год, мы закончили свой двухкилометровый объект и с легким сердцем уехали домой. Новый год встречали в кругу семьи, а остальные праздничные дни – в кругу друзей. Постепенно у нас в организации образовалась дружная и сплоченная группа, так называемая «партия холостяков», членами этой компании стали мастер участка Борис Забиров, экскаваторщики Сергей Суманеев, Юрий Салогуб, и мы, братья Дулатовы, позже к нам примкнули и молодожены, экскаваторщики Юрий Нурисламов, Рашид Салямов и куратор из управления Облводхоза Борис Мамедов. В свободные от работы дни мы встречались в городе и вместе проводили свой досуг в зонах отдыха, на рыбалке, если появлялась точка, где продавали разливное Самаркандское пиво, мы были там, а вечерами – кинотеатр и танцплощадка.
Коллектив Машино-экскаваторной станции был дружным и работящим, механизаторы трудились за двоих и получали также.
По закону на одном механизме должны работать 6 человек; три человека машинистов экскаватора, и три помощника, при этом план-задание на месяц устанавливается (по хронометру) на механизм, а не на человека, в связи с чем, работу, выполненную в три смены, надо делить на 6 человек и соответственно получать заработную плату. А если (как это практически и происходит) план выработки за месяц разделить на четверых: три машиниста и один помощник, то заработок выше, а если разрабатывать грунт двум машинистам с одним помощником, работая по 12 часов в сутки, заработок вообще высокий. Из-за отсутствия квалифицированных специалистов практически так и выходило – на экскаваторах работали по три человека, или же семейные экипажи вместе с женами. Так же работали ненормированным рабочим днем и инженерно-технические работники. Семейные торжества проводились весело, всегда с застольными песнями, в гости приглашали и нас, холостяков, в качестве подарка, все гости обычно преподносили бутылку водки. Отгуляли новогодние праздничные дни и снова в степь, на свои строительные объекты. Начало нового1961 года встретили новыми событиями: во-первых, произошла девальвация рубля, был рубль – стало десять копеек, во-вторых, высший рабочий разряд был восьмой – стал шестой. Лично у меня был четвертый разряд, по внутреннему приказу стал вторым.
В связи с девальвацией рубля у народа появился свежий анекдот:
Встретились в ресторане два друга, один у другого спрашивает:
– Вот ты скажи мне, браток, какие деньги лучше – старые или новые?
– Конечно новые!
– Почему?
– Да потому, дурья башка, что на старую купюру в 5 рублей можно было один раз пообедать, а на новую купюру в 5 рублей можно два раза пообедать!
Некоторые бригады экскаваторщиков после новогодних праздников начали возвращаться к своим строительным объектам, а мы с Лявманом решили переждать, так как на то были уважительные причины. Но, чтобы не терять времени, мы в городе в центральной мастерской в рабочие дни со склада выписывали нужные для экскаватора быстроизнашивающиеся запасные части, в токарном цехе дали заявку на вытачивание бронзовых втулок (подшипников), в кузнице заказали изготовить запасные звенья на якорные цепи и запасные зубья для режущей части ковша, которые в процессе работы быстро изнашиваются, в общем, мы готовились уехать на объект и поработать безвыездно дней двадцать.
5 января исполнилось 30 лет со дня рождения нашему старшему брату и директору, заодно «обмыли» орден «Трудового Красного Знамени». Наша организация из года в год перевыполняла производственные задания и в социалистическом соревновании области и Минводхоза Республики третий год подряд награждалась переходящим «Красным Знаменем». Некоторые заслуженные работники нашей организации были награждены различными правительственными наградами, в том числе, и директор Аман Аюпович Дулатов. В числе заслуженных людей Машинно-экскаваторной станции числились Абсалямов Рашид, Бурдонос И., Барановский, Ганиев Н., Зоиров Б., Ильясов И., одни из старейших в отрасли экскаваторщик дядя Саша Кашутский, Кенжаев К., братья Кеншовы, Муминов Б., Нурисламов Юрий, Нагимов Ю., Приходько В., Рудой Н., Соснов А., Суманеев Сергей, Телушкин В.
До осени 1960 года в коллективе МЭС трудились пятеро братьев Дулатовых; Рафик работал токарем, но в связи с поступлением в Ташкентский институт ирригации уволился, Рашида призвали в ряды Советской Армии (он работал экскаваторщиком).
После новогодних праздников, участковые автомашины и машины, прикрепленные за руководством, стали развозить экскаваторщиков и бульдозеристов по рабочим объектам.
Мы с Лявманом тоже дождались машину для переброски имущества на новый объект. Для этого нам выделили бортовую автомашину ГАЗ – 66 с дополнительным передним приводом, водил ее бессменно и добросовестно Илья Ильясов. Экскаваторщики называли эту автомашину «Палочкой- выручалочкой», под стать машине был ее водитель, в любую погоду – и в дождь, и в снег – он мог проехать по бездорожью на любой объект самым кратчайшим путем. По пути забежали домой, чтобы прихватить заранее приготовленные продукты и зачехленные охотничьи ружья, и направились через железнодорожный переезд Кучкак в сторону поселения Муглан. По пути остановились возле низенького глиняного магазина кишлака Наукат. Нам всегда было любопытно посмотреть на отдаленные магазины, где среди скудных товаров можно было встретить стоящую вещь, которую местные жители из-за отсутствия денег не покупали. Вот и на этот (как и с охотничьим ружьем приобретённым в Касане) за прилавком на полке стояла стопка необычайных пиалушек, уж что что но пиала для узбека обязательная вещь (они в дефиците), а эти стоят запыленные, правда дороже, чем обычные (видимо поэтому их не покупали). Глазурные, прозрачные, отливающие синевой, необычайной красоты фарфор китайского производства, как они здесь оказались, уму непостижимо, деньги у нас с собой были, и мы с Лявманом купили 6 пиалок, потом сожалели, что не купили побольше, потому что больше нигде и никогда не встречались. Отъехали от железнодорожного переезда Кучкак 15 километров и на пересечении межколхозных грунтовых дорог у подножия большого земляного кургана, свернули направо, а через 10 километров подъехали к нашему экскаватору. Загрузили на бортовую автомашину все наше имущество, шофер уехал в объезд на новое место стоянки за кишлаком Поштон, а мы с братом зацепили за раму экскаватора полевой вагон и двинулись своим ходом, напрямую пересекая джангальник.
Нам предстояло перегнать наш экскаватор на расстояние около 5 километров по степи в направлении областного центра. Кругом было белым-бело от недавно выпавшего обильного снега, даже на верхушках джангальника еще держался шапкой снег, мы ехали в кабине, от дизельного мотора, у которого в рабочем состоянии постоянная температура плюс 90, было тепло. Ехали по зарослям джангальника часа два, а потом выехали на открытую местность и еще километра через два прибыли на свой новый объект строительства – разработку 6 километрового участка открытого дренажного коллектора.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Освоение степных зон в Каршинском и Бешкентском районах
С конца 1960 года, согласно решению правительства Республики Узбекистан, подразделения Министерства водного хозяйства, размещенные на территории Кашкадарьинской области, получили директивное задание (по мере освобождения землеройной техники на законченных объектах) технику перебрасывать для освоения Каршинских и Бешкентских степей. А так как в тот период, особенно в летние месяцы, ниже по течению реки Кашкадарьи поливной воды (даже при наличии сельхозугодий) не хватало, было принято решение, одновременно с освоением новых земель строить в руслах рек области водохранилища.
Проектировщиками Минводхоза Республики и облводхоза были подготовлена проектно-техническая документация на строительство малых и больших водохранилищ. Так, в руслах рек, берущих начало с Гиссарского хребта: Калкама, Оксу, Кизилдарья, Кашкадарья, Танхоздарья, Лянгар и Гузардарья, были построены и строились подпорные плотины, и гидротехнические сооружения, самым крупным водохранилищем было Чимкурганское водохранилище на реке Кашкадарья, в 50 километрах от Карши.
Силами коллектива управления Эскианхорстрой, продолжались работы по очистке и расширению древнего канала Эски-Анхор для сброса воды в Чимкурганское водохранилище и Каршинского гидроузла, расположенного в русле Кашкадарьи в районе Чаман.
Наш болотный экскаватор в основном использовали в топких грунтах и нам редко доставались крупные объекты, но на этот раз нам повезло, в районе кишлака Поштон втечение трех месяцев мы разработали неглубокий 6 километровый дренажный коллектор. В свободное время занимались охотой на зайцев. В начале апреля нам выделили трейлер с тягачом и направили на новый объект, поближе к областному центру. Новый объект находился в 5 километрах от райцентра Бешкент. Нам поручили разработку открытого дренажного коллектора под названием Дашт с большим объемом работ в заболоченных местах. Мне присвоили 4 разряд машиниста экскаватора, и я на законных основаниях стал работать сменным машинистом (после инструктажа по технике безопасности). Наш коллектор был рядом с очистным стоком города Карши, далее, пересекая земли с подпочвенными водами, тянулся до колхоза – миллионера «Ленинизм», возглавляемого знаменитым раисом Чули-ота Бегимкуловым, дважды Героем Социалистического труда. Когда мы с братом, работая посменно по 12 часов в сутки, дошли до городского аэропорта (была моя смена), к экскаватору приблизилась автомашина председателя колхоза, из нее вышел водитель и дал знак, чтобы я спустился с экскаватора. Я подошел к нему, и он сообщил:
– Чули-ота, немедля, приглашает Вас к себе домой!
Вернувшись к экскаватору, я заглушил дизель, закрыл дверцу от кабины, спустился на землю и направился к дожидавшейся меня машине, теряясь в догадках, что же мы плохого сотворили, если вызывает столь известный человек, перед которым преклоняются даже руководители области. Большой кишлак Дашт, где был дом раиса, находился далековато от забоя.
Еду в машине и все думаю, что бы это значило, мы не боимся за себя, а руководству нашему один лишь звонок по телефону первому лицу области, и будут неприятности у нашего директора, старшего брата, хотя он и член бюро обкома партии. Подъехали к дому раиса, шофер открыл калитку, я вошел, увидев сидящего на ковре под айваном Чули-ота, поздоровался. Перед раисом расстелен достархан, он указал рукой на умывальник, я понял, что надо руки вымыть, шофер раиса протянул полотенце. Раис пригласил меня сесть на ковер, постеленный на возвышенном глиняном топчане, прямо у входа в дом.
Я присел на ковер, стараясь ничего не испачкать, так как был в промасленном комбинезоне. Тут же водитель принес на большом объемистом лягане дымящийся плов с большими кусками мяса, Чули-ота приказал шоферу сесть, тот, присев, тут же узбекским ножом на поверхности лепешки стал нарезать обжаренное мясо и накрыл лепешкой плов. Раис достал нераспечатанную бутылку водки, протянул шоферу, чтобы он отбил сургуч и вытащил пробку, после этих манипуляций раис взял у шофера бутылку, на всякий случай показал мне. Я сказал, что экскаваторщики во время работы спиртного не употребляют. На что он промолвил:
– Молодцы, а я для аппетита выпью немножко.
Он вылил содержимое бутылки в фарфоровую косушку и одним махом выпил все до дна. Молча принялись за еду. Насытившись, мы выпили по пиалке зеленого чая, и Чули-ота сказал:
– Я каждый раз, когда проезжаю мимо работающего экскаватора, вижу, как вы трудитесь днем и ночью без устали, вот и решил познакомиться с вами, а заодно угостить горячим пловом, а что греха таить – одному скучно обедать. Если наелись, водитель отвезет вас до экскаватора.
Я поблагодарил хозяина дома за угощение и направился к калитке. Водитель довез меня до экскаватора, и передал сверток:
– Тут плов для твоего сменщика.
Так я познакомился со знаменитым человеком, до этого я его видел только на парадах и праздничных демонстрациях, когда он, стоя на трибуне для почетных и знаменитых людей области, громко по микрофону на всю площадь кричал:
– Ура-а-а!
Завершив все работы по открытому дренажному коллектору Дашт и выполнив кое-какие мелкие земляные работы в кишлаке Дашт, мы с братом перешли на новый объект строительства: очистка и расширение действующего открытого дренажного коллектора, начинающегося от сброса сточных вод с территории Каршинского маслоэкстракционного завода и Каршинского хлопкоочистительного завода. По окончанию этого объекта нас перебросили на осушение водоема, образовавшегося в сае от поливных и осадочных вод, который находится на территории колхоза «Коммунизм», что в 8 километрах от города Карши. К этому времени Лявман приобрел себе мотоцикл «Восход», и мы по очереди на нем ездили домой – из смены в смену.
Так с объекта на объект, в белых, как снег, солончаковых грунтах, раскинутых на десятки квадратных километров по обе стороны железнодорожной ветки Карши – Термез, мы с братом трудились на болотном экскаваторе до конца июля 1961 года. В начале августа, согласно графика отпусков, мне, приказом по управлению, предоставили трудовой отпуск. Еще до выхода в отпуск мы с братом договорились, что после отпуска я переведусь сменщиком в другую бригаду, а он подыщет другого сменного машиниста. Каждый машинист экскаватора, если он желает стать универсальным специалистом, обязан досконально освоить на практике все виды отечественной техники, поэтому я заранее договорился с Сергеем Суманеевым, что после окончания отпуска, переводом поступлю в его бригаду. Итак, мне предоставили трудовой отпуск на 24 рабочих дня. Каких-то планов на период отпуска у меня не было, получив отпускные деньги, я не знал, чем полезным заняться, при встрече мои друзья советовали съездить на побережье Черного моря, или же ознакомиться с культурной жизнью столицы. Как-то на одном мероприятии с друзьями Нина, супруга нашего общего с Лявманом друга Бориса Мамедова (она работала Первым секретарем городского комитета комсомола), предложила мне поехать в молодежный международный лагерь, у них был недобор в группу отъезжающих в Венгрию. В общем, меня уговорили, и я согласился. В группе было 20 человек, из них Каршинцев 10, и 10 человек из Ташкента. Нас собрали для собеседования в ЦК коммунистического союза молодежи Узбекистана, после собеседования вылетели в Москву, потом поездом доехали до столицы Венгрии Будапешта, дальше туристическим автобусом до пристани реки Дунай напротив городища Вышгород. Пока дожидались парома, некоторые из группы искупались в водах Дуная. Пока мы дожидались парома, мы – три земляка – договорились держаться вместе, пока не возвратимся домой. Трое разных людей – еврей, татарин и узбек, разные по специальности – инженер, экскаваторщик и врач, решили в свободные часы быть всегда вместе. Решили привлечь в нашу группу переводчицу (гида) Юлию, а так как она была по национальности еврейкой и незамужней, нам это было легче организовать. Позже так и получилось: до 14 часов наш гид обязана была находиться с основной группой, а после 14 часов ежедневно у нее было личное время, которым она распоряжалась сама. Мы через Виктора (еврея), привлекли ее в свою компанию, так что у нас троих была своя переводчица. Наконец дождались парома, и нас переправили на другой берег Дуная, у подножия большого кургана Вышгород, дальше – на автобусе повезли нас до международного молодежного лагеря. Молодежный лагерь, расположенный в живописном лесном массиве, рядом с небольшим городком, где нам предстояло провести целую неделю, нам сразу же понравился. В первый же день по узбекской традиции для работников лагеря решили приготовить плов. К ужину наш плов, приготовленный на костре, был готов, в столовой лагеря составили столы в один ряд, пригласили некоторых работников лагеря, начальника лагеря, громадного двухметрового роста мадьяра. На почетное место сели наш руководитель (журналист) и начальник лагеря. Прежде чем начать общую трапезу, наш руководитель (по узбекскому обычаю), незаметно в горсть набрал с тарелки плов и через переводчицу попросил, чтобы начальник лагеря широко открыл рот. Ничего не понимая, тот открыл рот, и в этот миг наш руководитель запихнул ему большую горсть плова, при этом ладонью зажавшего губы. От неожиданности начальник лагеря вскочил с места, покраснел, злобный взгляд предвещал, что он из нашего журналиста сделает «лепешку». Все замерли. Юля сидела напротив начальника лагеря, рядом с нами. Кто-то из нас быстро объяснил ей, чтобы она перевела на мадьярский язык, что так поступают в Узбекистане в знак уважения, она тут же в растерянности перевела, как поняла. Лицо начальника лагеря изменилось, он как смог проглотил плов. Потом так оглушительно расхохотался, что всем стало весело. 6 дней мы провели в молодежном лагере, здесь отдыхали, устраивали игры, конкурсы, танцы. С нами параллельно в лагере отдыхал молодежный ансамбль Грузии, после показа своей программы, они организовали конкурс на лучшее исполнение народного танца; в числе других выступили и мы, в паре с нашей переводчицей Юлией мы исполнили народный венгерский танец «Чардаш» и заняли (по решению жюри) первое место, за что вручили нам приз – килограммовую шоколадную плитку и литровый графин с вином. На 7 день нашу группу повезли на пляж озера Балатон. Пляжи озера Балатон тянутся на 80 километров. Наш пляж (по рассказу гида) является искусственным, бывший владелец песок на пляж завозил за сотни километров от этого места. Песок уложили не только на пляж, но белый, как сахар, песок уложен и на дно озера на сотни метров от берега. Тротуары по всему пляжу необычайные – одни покрыты слоем камушков, напоминающих разноцветный горошек, другие разноцветную фасоль, для того, чтобы отдыхающие не обжигали ног и не заносили в воду грязь. На пляже яхтсмены организовали пункт проката парусных яхт и пункт проката велосипедов. На второй день после приезда на озеро по настойчивой просьбе нашего гида мы вчетвером – Юлия, Виктор, Закир и я – взяли напрокат велосипеды и поехали по шоссе в ближайший город Секешфехервар, который расположен в 30 километрах от пляжа. Мы, как дикари, все время боялись чего-то, а вдруг велосипед поломаем, вдруг какой-нибудь полицейский к нам придерется или велосипед украдут. Юлия все время нас успокаивала, подыскивая аргументы. В общем, получив массу удовольствия, к вечеру мы возвратились в лагерь. После пляжа нас на автобусе повезли в столицу Венгрии Будапешт и разместили в отеле «Юность», который располагался на берегу реки Дунай. На противоположном берегу красовалось здание Парламента. В дневное время до 14 часов нас в автобусе возили по старинным узким улочкам города на экскурсии. Сначала посетили здание, где размещался Парламент, построенное в стиле ротонда, с массивными гранитными круглыми колоннами. Нам показали все, только не пустили в зал заседаний, где в это время шло заседание парламентариев. Возили нас и на остров Маргит, расположенный посреди реки Дунай, разделяющей два города – Буды и Пешта, куда можно добраться и пешком по мосту через Дунай. На острове Маргит находится парк культуры и отдыха. Перед отъездом состоялась встреча со студентами столицы, встречу организовали вечером во дворце молодежи, расположенном на берегу Дуная. Студенты выступили с программой молодежного ансамбля. Кроме разных игр и конкурсов, нас угощали местным пивом. Мы не ожидали, что так насыщенно и дружелюбно проведем свои дни в гостеприимной Венгрии, нам было жаль расставаться с мадьярами. Но 12 дней, отведенные для нашей группы, пролетели как один, оставив в наших сердцах горечь прощания с прекрасной страной. Возвратившись в Москву, я, дни оставшиеся до окончания отпуска, гостил у дальних родственников, проживающих в одной комнатушке коммунальной квартиры в двухэтажном старинном доме в начале улицы 2-ая Мещанская. Глава их семейства работал переводчиком в Президиуме Верховного совета, но так как у них была многочисленная семья, я остановился у одинокой бабушки, живущей на втором этаже по соседству с московским писателем. Бабушка, несмотря на возраст, убирала два подъезда, жители которых ее ласково называли «Марьямкой». Так вот, мое появление совпало с отпуском бабушки, которая собиралась провести его на малой родине – в ауле Средняя Елюзань, родине моих родителей. В ее отсутствие она попросила пожить в ее комнатушке. До отъезда бабушки я сутки прожил с ней в комнате, которую она называла чулан. Она подробно рассказывала о наших родных по отцовской линии, оставшихся после отъезда отца и матери из аула, к моему великому сожалению, из-за моей невнимательности (по молодости лет), мало что сохранилось в моей памяти, разве некоторые отрывочные сведения о братьях моего отца: дядя Муся Дулатов, женившись на русской, работал директором Казанской меховой фабрики, дядя Ахмад, якобы, работал на железной дороге. Бабушка уехала в аул, а я еще 9 дней ночевал в ее комнатушке. Днем знакомился с достопримечательностями столицы – театры, музеи, концерты и экскурсии, обедал в ресторанах и только поздно вечером возвращался в бабушкину клетушку, поэтому ни разу не видел своих соседей по коммунальной квартире, так как ключи от квартиры и комнатушки были всегда у меня с собой. Когда пришло время распрощаться со столицей СССР, ключи бабушкины оставил семье Каримовых, с которыми я мало общался, так как ко мне они (кроме главы семьи) относились холодно, потому что до этого мы были незнакомы. По заранее купленному авиабилету Москва – Ташкент я прилетел в столицу Узбекистана, а из Ташкента самолетом прилетел в Карши, где со свежими силами, приступил к обязанностям машиниста экскаватора в бригаде Сергея Суманеева. В бригаде, кроме Сергея, работали Юрий Салогуб, и помощник машиниста Эргаш из кишлака Ляганды. Надо заметить, что, начиная с 1960 года, постепенно из среды сельского населения молодые узбекские парни, до этого с завистью смотревшие на работу машинистов экскаватора, в период строительства оросительных каналов, стали интересоваться, где и как научиться управлять землеройной техникой. Мы подробно разъясняли им, как и что нужно предпринять, называли адрес нашего управления, где отдел кадров направлял на учебу в Самаркандскую область. Такие парни как Эргаш, которые по ряду причин не могли оставлить семью, устраивались на работу помощниками машиниста, и за два года, если были способности, сдавали экзамен и становились машинистами экскаваторов.
В январе 1962 года на базе Кашкадарьинской Машинно-экскаваторной станции и управления «Эски-анхорстроя» было образовано «Кашкадарьинское строительно-механизированное управление» – КСМУ, вследствие чего, наша организация перебазировалась на территорию «Эски-анхорстроя». Новая база с ремонтными мастерскими, складскими помещениями и административным зданием расположилась на левом берегу Кашкадарьи, по соседству с нашим заказчиком – областным управлением водного хозяйства, где начальником управления тогда был Пардаев из кишлака Дашт.
Руководство министерства Республики начальником КСМУ назначило Абдуваита Каримова, уроженца Китаба, а главным инженером управления назначило Амана Дулатова. В январе 1962 года, вновь организованная квалификационная комиссия управления, присвоила мне высший, шестой, разряд машиниста экскаватора, теперь у меня стало четыре специальности: водитель автомашины, слесарь инструментальщик шестого разряда, слесарь-сантехмонтажник шестого разряда.
В начале 1962 года силами коллектива КСМУ строилось Чимкурганское водохранилище на реке Кашкадарья, которое занимало площадь 49 квадратных километров, испрямлялся и расширялся древний (более 500лет) 130 километровый канал Эски-Анхор, строились Чаманский гидроузел на реке Кашкадарья, сотни каналов разных сечений для орошения целинных земель, осушения болот, очищались от заилений дренажные коллекторы. Я продолжал работать в бригаде Суманеева сменным машинистом на старом механическом экскаваторе «Ковровец», с емкостью ковша 0.5 кубометра. В связи с увеличением объема работ в области, к нам начали поступать с завода новые модели и конструкции экскаваторов с пневматическим управлением производства Ковровского завода, с увеличенным ковшом емкостью 0.65 кубометра. Но очередь, на замену техники до бригады Суманеева еще не дошла, поэтому бригада работала на механической технике старого образца. Сергей Суманеев, выпускник Булунгурского профтехучилища, работал машинистом экскаватора уже 5 лет, знающий свое дело, прекрасный специалист и хороший товарищ, с ним было легко разговаривать.
Бригада Суманеева работала в 8 километрах от города Карши на разработке открытого дренажного коллектора, на этом объекте трудились несколько бригад экскаваторщиков. После завершения работ на своем участке мы своим ходом перегнали экскаватор на новый объект – на очистку и расширение дренажного коллектора, который должен впадать в сбросной Южный коллектор. Как обычно, работу начали снизу по течению, когда работу почти заканчивали, в районе старого военного полигона, мне в ковш вместе с грунтом попала бомба. Сначала я не понял, что же торчало над ковшом, то ли стабилизатор от бомбы, то ли невзорвавшаяся бомба, но на всякий случай, осторожно закрепил ковш на весу, остановил всякое движение и, спрыгнув с платформы на землю, подошел к ковшу и руками разгреб глину ниже стабилизатора. Ниже стабилизатора почувствовал продолжение металла. Бомба была небольшая, сантиметров 20 в диаметре. Подозвал помощника, сидевшего в стороне, и поручил ему никого не подпускать близко, а сам на попутной машине поехал в город. Добравшись до нашего управления, доложил о случившемся главному инженеру, он, в свою очередь, созвонился со штабом воинской части, там сначала не поверили, что такое может случиться, однако, по настоянию нашего главного инженера, прислали представителя. До этого случая нам на ковш попадали только хвостовые стабилизаторы от авиационных бомб, которые экскаваторщики привозили в управление, их использовали в качестве урны в местах для курения. Когда в нашей организации появился офицер из штаба полка, я ему объяснил все, что накануне произошло, и для убедительности показал на стабилизатор полный окурков, стоящий у входа в контору. Когда офицер понял, что дело принимает серьезный оборот, он связался со своим начальством и доложил, что требуется специалист по взрывным делам…
Главный инженер и я поехали на автомашине ГАЗ-67, которой управлял бессменный водитель моего брата Надир. Офицер штаба поехал в воинскую часть, чтобы доложить своему начальству. Мы подъехали на строительный объект и остановились на дороге напротив экскаватора. Через некоторое время возле нас остановилась автомашина воинской части с солдатами и офицерами. К нашей машине подошли двое военных: майор и сержант. После переговоров мы с сержантом направились к экскаватору, я объяснил сержанту:
– Если потребуется повернуть платформу экскаватора, то нет никакой надобности заводить механизм, можно усилием нескольких человек повернуть платформу в нужном направлении, так как ковш находится в висячем состоянии, чуть выше уровня поверхности земли.
После моих слов сержант попросил меня отойти к машине, стоящей на дороге, а сам занялся изучением бомбы. Как потом выяснилось, бомба была чуть короче кислородного баллона, весом около 80 килограммов. С левой и с правой стороны дороги, где мы стояли в ожидании сержанта, простиралась голая степь, местами видны были неглубокие воронки – ямки, покрытые прозрачными, будто стеклянными корками, под ними соленая вода. Наконец вернулся сержант, он доложил своему офицеру результаты обследования, офицер подошел к нам и сказал: – Придется вам уехать, так как такие вопросы быстро не решаются, мы вызовем дополнительно солдат для оцепления и работника военной прокуратуры, так что по окончании наших работ мы вам сообщим. На другой день нашему руководству сообщили, что бомбу вывезли, и что бомба, якобы, была учебная. Потом, спустя некоторое время, когда эта шумиха утихла, до нас дошли слухи, что было проведено расследование в отношении летной части.
Наша бригада на данном объекте, проработала до конца апреля. Перевыполнив план-задание, мы решили устроить неделю отдыха и накануне 1 мая разъехались по своим домам. 2 мая в разгар праздника нашу бригаду вызвали в управление и приказали срочно перегнать экскаватор на товарную железнодорожную станцию для погрузки на железнодорожную платформу. В ночь с 1 на 2 мая по руслу Гузардарья прошелся селевой поток, натворивший много бед, поэтому, по распоряжению руководства области, всех подняли на «ноги». Две бригады оказались ближе всех к железнодорожной станции. Ближе к полудню, два экскаватора и бульдозер погрузили на платформу и повезли на станцию Гузар, которая находилась в 47 километрах от Карши. Мы с Сергеем Суманеевым сопровождали экскаватор, а третий сменный машинист Юра Сологуб и помощник Заурбек сопровождали полевой вагон. В 10 километрах от станции Гузар, где под железнодорожной насыпью протекает рукав Гузардарьи, образовался огромный разлив, затопив асфальтированную автомагистраль и ближайшие поля. Высокая железнодорожная насыпь, воздвигнутая еще во времена правления Эмира Бухарского и Гузарского хана (1914-1916 гг.), выдержала напор воды и селевой поток устремился на поля дехкан. Насыпь также защитила дома нижерасположенного поселения. С платформы, не доехав два километра до станции Гузар, там, где под железнодорожным мостом протекает основное русло реки, мы увидели мощный селевой поток. Разгрузившись на товарной станции Гузар, нам надо было своим ходом проехать по бездорожью еще около 15 километров до ущелья Пачкамар, где протекала горная речка. И только к вечеру мы пригнали экскаватор к месту нашего полевого жилья. Первым делом начали изучение местности, где нам предстояло работать несколько месяцев. За извилистой горной рекой сразу же начинались горы, а с нашей стороны холмистая местность, посевы озимой пшеницы.
Вверх по реке, где-то с полкилометра от нас, начинается Пачкамарское ущелье. Меж двух высоких скал вырывается горная Гузардарья, а ниже по течению в ста метрах от нас в низине, тополиная роща, колхозные дачи. Выше огороды и домик семьи сторож дач. Чистая, прозрачная вода реки, ничем не напоминает о недавнем потоке, только на стволах деревьев, на высоте около 4 метров, застряли лоскуты домашних вещей, одежды, знаки пострадавшего высокогорного далекого селения. Наши механизмы и полевые вагоны, мы установили на верхушке холма, куда вода не доберется. От нечего делать купались на речке, ходили по берегу, замечая рыбные места. Под отвесными скалами встречались глубокие ямы, откуда со дна реки время от времени всплывали радужные масляные пятна, несколько раз вспугнули плавающие на разливах стаи чирков. Познакомились с охранником колхозных дач. Рядом с домом охранника растут местные сорта помидоров, которые через месяц должны созреть, ближе к нашей стоянке бахча. При разговоре с бабаем было заметно, что он боится нашего соседства, не за себя, а за свое хозяйство, волнуется и все время спрашивает, за сколько дней мы построим отводной канал? На что я ответил по-узбекски:
– Ота-хон, Вы за свои помидоры и арбузы можете не беспокоиться, мы люди денежные, чужое нам не нужно, если что, мы у Вас попросим и купим за деньги. К вашему огороду теперь ни один чужой человек или зверь не подойдет.
Как только старику напомнил про зверей, он стал жаловаться на ночные набеги на его огород:
– Когда помидоры созревают, каждый год ко мне в огород приходят декабристы, и такое учиняют безобразие!
– Кто, кто приходит? – спрашиваем мы, чуть не падая от смеха.
– Декабристы!
– Может дикобразы?
– Вот, вот, декабристы! Надо в полночь тихо сидеть с ружьем, они такие крупные, спускаются с гор, через речку тихо подкрадываются и топчут все подряд. Если поможете подстрелить, помидор можете брать сколько понадобится – в заключение подытожил наш сосед.
От селевого потока хозяйство колхозных дач не пострадало, так как они находятся на возвышенности. Как нам объяснил охранник дачи, тополиная роща предназначена для отдыха гостей. Эта дача раньше принадлежала Гузарскому хану, сюда он приезжал на охоту, а в летние месяцы отдыхал от знойноя. Он с отцом прислуживал ханской семье. Позже старик много интересного рассказывал о себе, о своей семье, о тех временах, когда они были подданными Гузарского хана. Однажды мне пришлось увидеть Гузарского хана, когда мы с матерью приезжали в гости в Карши, это было в 1949 году. Приехали мы поездом на вокзал ночью и, дожидаясь рассвета, остановились в привокзальной чайхане, где и встретили бывшего Гузарского хана, которого чайханщик приютил как нищего (после освобождения из тюремного заключения). Для чайханщика бывший хан был своего рода рекламой, народ заходил в чайхану ради интереса, а чайханщику прибыль. На следующий день приехали проектировщики, они для нас разбили трассу будущего русла канала, забив колышки установили пикеты, на словах объяснили ширину дна русла с соблюдением требуемого сечения откоса, и мы приступили к работе. Два экскаватора начали с глубокой выемки грунта, глубина выработки составляла 9 метров, ниже по течению, глубина постепенно уменьшалась за счет рельефа местности. Там, где была глубокая выемка, работу производили в два захода, то есть сначала должны были снять первый слой на глубину 5 метров, а потом, спустившись на дно, разработать второй слой. Попался сложный объект с твердым грунтом. Но у нас было радостное настроение, мы были довольны, что находимся в зоне отдыха: рядом речка, в которой водится рыба, часто кружатся над водой стаи уток, на том берегу, в горах, можно поохотиться на зайцев, кекликов, диких голубей, которые гнездятся на отвесных скалах. Все было бы хорошо, но в нижних слоях грунта оказались горные породы. Ковш драглайна скользил по ней, требовались взрывные работы. Так трудились весь месяц, безвыездно, в итоге план производства работ был сорван, в дальнейшем ожидалось то же самое, настроение у всех упало, зарплата по моим подсчетам ожидалась ниже минимума. Сергей – наш бригадир – поехал в Карши разбираться, а заодно потребовать, чтобы на объект приехала, комиссия – с куратором и заказчиком.
К этому времени у руководства области пропал интерес к нашему объекту, так как время селевых потоков прошло, а до следующего сезона еще целый год. На следующий день приехала комиссия, расследовав обстоятельства дела, комиссия пришла к выводу: бригаду экскаваторщиков Нурисламова перебросить на другой объект, нас уговорили остаться и продолжить строительство канала в тех местах, где это возможно, с оплатой по тарифной сетке (в три раза меньше, чем мы могли заработать). В будущем решили (после согласования с разными ведомствами) подготовить проектно-изыскательные работы для разрыхления горной породы (взрывные работы). Мы же приварили острые кованные зубья к режущей части ковша и продолжили работу. С нами на объекте остался только бульдозерист Зоиров. Через пару дней, после отъезда рабочей комиссии все, кроме помощника, поехали в управление, получив зарплату, несколько дней расслаблялись, «отводили душу». Иногда, когда с Самаркандского пивзавода в ресторан привозили бочковое пиво, играли в «пивбол»: кто больше кружек пива не вставая из-за стола выпьет, тот чемпион. Он освобождался от расчета с официанткой. На этот раз «чемпионом» был Сергей Суманеев – 14 кружек пива. Пиво в Кашкадарьинской области не производили, изредка завозили из Самарканда, а так как у нас был жаркий климат, пиво было любимым напитком горожан. Если бы я не участвовал в соревновании, не поверил бы, что Сережа – низенького роста, худенький – за один присест мог выпить почти 7 литров пива. Из шести человек я был вторым, кто осилил 12 кружек пива, только после этого встал из-за стола…
После хорошей разрядки мы с новым помощником, возвратились на свой строительный объект. А Заурбека, бывшего помощника, отправили в управление подальше от греха, так как его затаскала районная милиция. Однажды, возвращаясь с районного базара, куда мы его отправили за продуктами, он поджег пшеничное поле. На его счастье, проезжающие по дороге люди быстро сбили пламя, а его отвезли и сдали в районное отделение милиции. Когда его отпустили с подпиской о невыезде, мы спросили:
– Зачем ты так сделал?
– Решил посмотреть, как горит пшеница.
После его ответа мы подумали: парень или притворяется, или не в своем уме, хотя раньше этого не замечали.
Нового помощника мы не выбирали, к нам его направили из отдела кадров. Назвался Мишкой, щупленький, низкого роста, не в меру шустрый паренек, как будет работать – время покажет. После развлечений трудно настраиваться на тяжелую работу, но постепенно увлекаешься и забываешь обо всем, так и на этот раз, забыли обещание данное нашему соседу о нашествии дикобразов на участок, где созрели помидоры. Об этом напомнил он сам, принеся ведро розовых помидоров. Делать было нечего, надо обещание выполнять. Временно перешли на трехсменную 12 часовую работу, и когда подошла моя очередь отдыхать, ночью я с ружьем до утра сидел в засаде, мне навязался в напарники – Мишка:
– Возьми меня с собой, возьми, я никогда не видел дикобраза!
Он так умолял, что я вынужден был согласиться – потом сожалел о своем малодушии. Сосед рассказал, что дикобразы устраивают набег темной безлунной ночью, перед рассветом. Подошли к жилью охранника дачи, он указал место, откуда подходят дикобразы. За два дня до этого уже был совершен набег, от них остались следы. Итак, мы устроились в засаде, ждем час, два, сильно захотелось покурить, но нельзя – звери быстро учуют табачный запах. Вот-вот, должны были прибыть незваные гости, а тут, как назло, Мишка начал пыхтеть, кряхтеть, сколько раз не сдержался от кашля. Я не выдержал, обругал его всеми словами и прогнал к вагончику. Оставшись один, просидел до рассвета, но, видимо, в эту ночь дикобразы не появлялись, или же мы их спугнули. Кстати, позже мы узнали, что дикобразы больше к томатным кустам не приближались. Но зато через несколько дней я за речкой подранил среднего размера дикобраза, принес его в вагончик, и мы, окружив его, изучали красивые иглы с белыми кончиками, длиною сантиметров 20. При прикосновении они топорщились во все стороны. До этого был разговор, что дикобразы, защищаясь, выстреливают свои иглы на несколько метров, все это байки охотников. Дикобраз при опасности как ежик скручивается, выставляя свои иглы во все стороны.
Пока мы работали на объекте, проездом часто останавливались охотники на кабанов (из нашего управления), так как дорога в горы пролегала рядом с нашим объектом. Однажды я напросился в их компанию, прихватив свое ружье. Я поехал с нашим начальником ПТО – заядлым охотником на кабанов – Сосновым Александром Лукичем, в Дехканабадские горы. Сам поселок Дехканабад расположен на берегу горной речки, от нашего объекта в 25 километрах, мы поднялись еще выше в горы (место обитания кабанов и медведей) на 15 километров. Остановились в чабанском пустом домике. После полуночи (нас было трое) мы пошли к родничку, куда перед рассветом с высоких гор спускались на водопой дикие кабаны. Соснов мне объяснил, что и как требуется в таких случаях предпринимать, и велел оставаться у родника, а сам с товарищем по склону горы разошлись в разных направлениях. Я выбрал подходящее место, затаился и стал дожидаться, когда рассеется темнота и станут видно. Наконец, ближе к рассвету увидел, как какие-то тени цепочкой спускаются по склону горы. Подпустив поближе (а мушки от ствола еще не видно) раньше времени выстрелил в переднего кабана, вдогонку еще одну пулю выпустил, потом бросился к тому месту, но кабанов, как говорится, и «след простыл». Уже когда совсем рассвело, я прошелся по звериной тропе и заметил капли крови, видимо, я все-таки попал, но это для кабана ничего не значило. Я все-таки решился пойти по следу, но часа через два, поднимаясь в гору, совсем выдохся. Немножко отдохнув, решил вернуться назад к роднику и притаился в надежде подстрелить какого-нибудь зверя, но охотника из меня не получилось. Скоро возвратился и товарищ Соснова, тоже без трофея, мы с ним решили у родника дождаться возвращения Соснова, поднялись на противоположный склон горы, сели под арчой и биноклем начали изучать противоположный склон горы, где заметили, как цепочкой спокойно шло стадо кабанов. Но до них нам было не добраться. Так просидели часа два и уже далеко за полдень решили, что возможно Соснов возвратился в чабанское жилье, но там его еще не было. Подкрепившись, от безделья начали играть в карты, через некоторое время к нам присоединился недалеко пасший овец чабан. Как позже мне рассказали, чабан к этому времени пригонял свою отару, так как перед отъездом охотники всегда оставляли ему продукты. Скоро подъехал за нами водитель, а Соснова все не было. Мы начали беспокоиться за него, всякое на охоте может случиться, тем более в горах. Идти на поиски, а куда? Уже начало темнеть, наконец, появился уставший Соснов. Все облегченно вздохнули. Помогли снять ему тяжелый рюкзак с кабанятиной, и не задавая лишних вопросов, вопросительно глядели на него, ждали, когда он начнет свой рассказ. Свой рассказ Александр Лукич начал с того, что в темноте с фонариком в руках он по известной ему тропе поднялся вверх от родника метров за триста и устроился в засаде. Переждав, продолжил свой рассказ:
– Как только услышал эхо ружейного выстрела, я приготовился к встрече встревоженных кабанов, но они не вышли на меня, а прошли значительно ниже, в сторону протекающего внизу ручейка. Я понял, что бесполезно оставаться на этом месте, и решил идти дальше, где кабаны после водопоя ищут себе корм. Добравшись до зарослей арчевых деревьев, выбрал себе укромное место и стал ждать своего часа, прошло много времени, прежде чем я услышал, как в стороне, за можжевельниками, копошится стадо кабанов, и только ближе к полднику на расстоянии выстрела показался кабан. Я, недолго думая, выстрелил, смотрю, кабан зашатался и как-то боком скрылся за арчой, я следом, а раненный кабан, прячась за кронами деревьев, пошел в горы, не подпуская меня для второго выстрела. Так продолжалось несколько часов. Изнемогая, кабан и я на значительном расстоянии друг от друга несколько раз останавливались, в эти минуты я думал: все, он от меня не скроется, но он снова поднимался и шел вверх. Так продолжалось, пока я вторым выстрелом не уложил кабана и не заметил, что время возвращаться назад. Но не оставлять же свой трофей. Быстро распотрошил тушу, вырезал куски мяса и пустился в обратный путь.
Как только Соснов закончил свой рассказ, мы, взобравшись на автомашину, отправились в обратный путь. По пути заехали к нам на объект, где Соснов пообещал оставить нашу долю кабанятины, которую Нина, супруга Соснова, прекрасно умеет готовить.
Для завершения канала необходимы были взрывные работы, нас в июле 1962 года перебросили на другой объект – очистка и расширение Южного Каршинского коллектора.
В августе 1962 года, согласно графика отпусков, мне предоставили очередной трудовой отпуск на 24 рабочих дня.
Получив в бухгалтерии управления отпускные, по настоянии матери я решил провести свой отпуск на малой Родине моих родителей, о которой знал только понаслышке.
По рассказам матери, в татарском селе Средняя Елюзань Городищенского района Пензенской области до сих пор проживает ее мать, но, по сложившимся семейным обстоятельствам, мы только-только начали жить по-настоящему. Мама (пока Рашид не отслужит в Армии) не сможет повидаться с матерью, поэтому убедила меня, чтобы я свой отпуск посвятил во благо семьи.
Записав адреса, с кем я должен был встретиться, я поездом доехал сначала до Пензы, где в привокзальной столовой официанткой работала тетя Сания. Передал ей привет от матери она сильно обрадовалась, сначала угостила местным пловом, который я раскритиковал (у нас, в Узбекистане, такое блюдо называется шавля, то есть рисовая каша), на что она улыбаясь слушала, кивая головой.
После окончании смены тетя Сания повела меня к себе домой, там я услышал печальную историю, произошедшую с ее мужем. Он был охранником моста через реку Сура. Мужа, здорового, двухметрового роста, бандиты смертельно ранили ножом, и теперь она одна воспитывала детей, подрабатывая официанткой в железнодорожной столовой. Наутро тетя Сания проводила меня до вокзала, где я сел в поезд до Кузнецка, доехав до станции Чаадаевка, вышел и направился на привокзальную площадь. Лил дождь, не видно было никакого транспорта. Приезжие прятались от дождя, кто, где мог. Некоторые направились в столовую. Я, одетый по-городскому в польском модном костюме, со шляпой на голове, тоже направился за ними. Зайдя в столовую, присел за стол, где сидели трое мужиков. Я спросил у них, как доехать до аула Средняя Елюзань? Один из сидящих ответил: – Мы все дожидаемся машины из Елюзани, но из-за скверной погоды, видимо, не скоро это будет. А другой добавил: – Без тягача тут дело не обойдется, так что спокойно, не торопясь, можешь тут переждать, и хитро улыбнулся.
Подошла официантка, приняла у всех заказ, и спросила:
– Пить что будете?
На что я ответил:
– У нас, в Узбекистане, при первом знакомстве заказывают бутылку водки, я угощаю…
На мое предложение сидящие за столом категорически отказались. Я в недоумении заказал себе сто граммов водки. Когда официантка отошла от столика, я вопросительно взглянул на мужиков, они в ответ разом показали горлышки бутылок, торчащие во внутренних карманах пиджаков, при этом, хитро улыбнувшись, добавили:
– Наше горючее, всегда у нас с собой!
Но не это меня удивило. Как я понял из разговоров, они все трое были друзьями, а друзья у нас в Узбекистане выпивают из одной бутылки. Меня удивило как они мастерски, каждый себе, не вытаскивая из внутреннего кармана, чуть нагнувшись наливают в стаканы водку, и чокаясь, одновременно пьют за здравие.
Я быстро закончил обед, встал из-за стола и направился на свежий воздух. Покинув столовую, огляделся по сторонам и увидел одиноко стоявшего мужчину, прилично одетого, по-городскому, подошел к нему, поздоровался, представился и спросил у него: – Если не секрет, куда ВЫ путь держите? На что он ответил: – Как и все здесь в Среднюю Елюзань!
Слово за слово, разговорились. Я рассказал о себе, что еду из Узбекистана, из города Карши в гости к бабушке, которая живет в Средней Елюзани. В свою очередь, он тоже представился, назвался Абдулхамидом, сказал, в ауле почти всех знает, так как работает директором средней общеобразовательной школы. Дождь прекратился, и все ожидавшие транспорт загалдели, зашевелились, так как увидели приближающийся к площади трактор К-500, а за ним на прицепе совхозную автомашину с крытым кузовом. Когда трактор с машиной остановились, все мужики бросились к машине и начали взбираться в кузов, двух женщин посадили в кабины, в кузове автомашины сиденья отсутствовали, люди ехали стоя. Абдулхамида в знак уважения приглашали пройти вперед, там меньше трясло, но он отказался, и мы с ним стояли возле заднего борта, скорость была небольшая, так что хоть и бросало нас из стороны в сторону, было терпимо. Ехали по глубокой колее, по бездорожью, почва от только что прошедшего дождя размякла, и никакая автомашина без буксира в это время не проехала бы. В общем 15 километров пути проехали без каких-либо происшествий. Как только приехали в аул, все пассажиры, кроме Абдулхамида и меня, быстро разошлись в разные стороны. Мы с директором школы договорились о встрече в дальнейшем, и тоже разошлись, я двинулся к жилищу покойного Каюм муллы Бахтеева, улица была широкая, вдоль палисадников тротуар из ряда широких досок. Иду по сбитым доскам, а номер дома, где проживает бабушка не знаю, спросить не у кого. Наконец, встретил мальчишку, он выслушал меня, моргая глазами, и ничего не ответив убежал. Я подумал: наверное, глухонемой. Встретил другого паренька – то же самое, ничего не понимая, иду дальше, повстречался с девочкой лет десяти, она меня поняла и повела за собой, все время оглядываясь и скороговоркой о чем то не то спрашивая, не то рассказывая. Татарского языка я почти не знал. Наконец, завернули к одному дому, девчонка забежала в калитку, звонко выкрикивая:
– Суюнчи, суюнчи!
На крик вышла седая с чистым белым лицом пожилая женщина и вопросительно посмотрела на меня. Я объяснил, кто я и откуда. Бабушка сразу же радостно заохала, крикнула домочадцам, чтобы девочке, доставившей радостную весть, вынесли из дома подарок, а меня пригласила зайти в избу. В доме, кроме бабушки, были невестка и двое детей Асия и Али. Дядя Рифкат с фронта вернувшись без ноги, на своей телеге работал почтовиком.
После взаимных расспросов, путая узбекские слова с татарскими, я кое-как рассказал о нашей жизни в Узбекистане, о нашей работе, хотя многое (из письма моей матери) им было известно. Через некоторое время подъехал на телеге дядя Рифкат, он в этот день за почтой из-за непогоды не ездил. Дядя Рифкат загнал телегу во внутренний двор, распряг лошадь, я стоял на крыльце избы и смотрел, как он с костылем лихо справляется. Дядя Рифкат подошел ко мне, мы поздоровались и познакомились, он спросил:
– Ты курящий? В таком случае пройдем к скамейке и там поговорим обо всем.
Мы вышли из калитки и уселись на скамейке под окнами. Дядя рассказал о своей работе, о том, что их аул относится к совхозу «Сурский», в основном выращивают зерновые и репчатый лук. На своих участках люди выращивают картошку, поэтому в этот период праздношатающихся людей, кроме маленьких детей, в ауле, за редким исключением, не встретишь.
– А то, что ты рассказал мне про мальчишек, которых ты повстречал, отыскивая наш дом, то они просто не понимают русского языка, в нашем ауле живут только татары, и в школе преподают только на татарском. Первые два дня я со двора не отлучался, бабушка угощала меня всякими татарскими блюдами, а так как в семье муллы не употребляли спиртные напитки для меня сделали исключение – бабушка посылала одну из своих учениц с эмалированным чайником за домашним пивом к соседям. От него наутро страшно болела голова. Сладковатый напиток, который местные жители называют «бал» (мед), напоминает немецкую брагу, какую я пил в семье немца в Ангрене еще до призыва в ряды Советской Армии.
На третий день, с позволения бабушки, вышел прогуляться по аулу и, в первую очередь, направился к новому знакомому.
Абдулхамид Ибрагимов жил неподалеку от местной средней школы. Встретил он меня дружелюбно, как раз он собирался в школу и пригласил меня пройтись и ознакомиться с местом его работы.
Подошли к одноэтажному деревянному зданию школы, прошлись по всем классам, где в это время в классах были учетеля. Директор школы знакомил меня с ними, шутя представляя инспектором районного отдела образования, в свою очередь, я подыгрывал ему и с серьезным видом задавал вопросы, касающиеся подготовки к новому учебному году, после обхода зашли в кабинет директора школы, где продолжая подыгрывать ему, я попросил выборочно занести мне классные журналы. Пока я занимался изучением журналов, Абдулхамид вышел из кабинета по своим служебным делам. Когда директор школы возвратился, я спросил:
– Почему почти все фамилии русские?
– Как это русские?
– А вот: Акчердаков, Бадаев, Богдалов, Волков, Дашкин, Кленков, Жарков, Кожевников, Козлов, Кочетов, Кузнецов, Лобанов, Мальков, Портузенков, Тараканов, Шляпников….
– А потому, что ты не знаешь историю нашего края, если вкратце: наши татары в древности называли себя буртасами, еще до захвата Иваном IV Казани, буртасские военные сословия мурзов присягнули отцу Ивана IV, Василию III, с тех пор много воды утекло, менялись русские цари, менялись условия проживания татарских семей, народ принудительно крестили. Местные старики сказывают, что мусульмане, не желающие принимать чужую веру, скрывались под русскими фамилиями. Здесь в селе проживает около 6 тысяч татар, школа одна, не все дети учатся, теснота в классах, обещают построить новую школу, а пока мы вот здесь обитаем. Так все, кончай «инспектировать», пошли ко мне домой, там что-нибудь сообразим.
Вышли из здания школы и направились к Абдулхамиду. Мы быстро подружились, у нас были общие интересы, мы были молоды, ему в ауле было скучновато, как директор школы он держался в ауле особняком, а тут подвернулся приезжий, с которым можно расслабиться. Приезжий приехал – уехал, никаких обязательств.
Абдулхамид с супругой Хасяной, работающей в этой же школе после окончания Пензенского государственного педагогического института, как и всякая молодая семья, не прочь в свободное от работы время поразвлечься. Когда подошли к его дому, устроились на скамейке возле избы, Абдулхамид подозвал к себе проходившего мимо школьника. И что-то скороговоркой на мишарском диалекте сказал ему. Начертив на клочке бумаге несколько слов, передал мальчику, и тот во всю прыть исчез с поля зрения, исполняя волю директора. Когда мальчик убежал, я поинтересовался у Абдулхамида: – Что это было? – Я написал заведующему сельским складом, чтобы подателю клочка бумаги выдали бутылку водки.
Идет разгар сельской страды, в период уборки урожая у нас запрет на продажу спиртных напитков, а у меня с завскладом есть договоренность, я же не нарушаю запрета, не покупаю, а беру в долг. Через несколько минут прибежал посыльный и, вытащив из-за пазухи бутылку, передал Абдулхамиду. К этому времени на столике перед скамейкой появилась закуска. Втроем выпили, закусили, и беседа стала веселее. Я рассказывал про свою жизнь, они про свою, в самый разгар веселья к нам присоединился сосед с гармонью, послали за водкой очередного мальчика. Под звуки гармони затянули татарские народные песни. Я как мог подпевал нашей компании, в общем-то, неплохим голосом, я любил коллекционировать понравившиеся мне песни, и при первом же удобном случае, просил для меня записать слова. В этот день я поздно возвратился к бабушке. Она ни слова не произнесла, а только, как ребенка, уложила меня в постель. На второй день после нашего застолья у меня с похмелья сильно болела голова, а бабушка, сидя у изголовья кровати, как маленького гладила меня по голове и приговаривала:
1967 год, г. Самарканд
Супруги татарских мурз.
Слева направо: Дулатова Рукия, Багдалова М.
– У моего мальчика головка болит, вставай мы твою головку будем лечить. Я уже послала свою ученицу (она обучала девочек Корану на дому), чтобы она тебе принесла бал (мед, домашнее пиво).
В этот день я далеко от двора не отходил, а к вечеру с дядей Рифкатом сидя на скамейке, он со своей самокруткой, а я с папироской в руках, беседовал на разные темы. Дядя любил рассказывать о войне, я про жизнь в Узбекистане, часто у нас возникали безобидные споры, а бабушка за открытым окном молча нас слушала, когда дядя начинал спорить, бабушка принимала мою сторону, приговаривая и покрикивая на своего сына – фронтовика:
– Ты что споришь, он больше тебя знает – раз говорит, ты слушай его и не спорь с ним.
После бабушкиных нравоучений мы через некоторое время снова затевали диспут. Проходит еще день, я отказался от спиртного, пропал аппетит: надоело есть картофельные блюда, яичницу на молоке, начал скучать – все заняты своими делами, а я места себе не нахожу. Кончились папиросы, решил сходить в магазин за куревом, а заодно прогуляться по аулу; улицы прямые, широкие, расположены параллельно речке Елюзань. Дома – срубы с палисадником и задним двором, где выращивают картошку. Дворов приблизительно около тысячи, праздно шатаясь, приблизился к единственному кирпичному зданию, где располагался магазин сельского потребительского союза. Длинное кирпичное строение из жженного кирпича окружено невысокой стеной, на торце здания (склада) в виде флигеля размещалось небольшое помещение, приспособленное под магазин, за прилавком продавщица, а на полках – пусто, за исключением хозяйственного мыла, соли, спичек и папирос.
Закупив несколько коробок спичек и пачек папирос, вышел из магазина и машинально хотел закурить, но тут меня окликнул мужчина пенсионного вида и строго на татарском языке с местным диалектом промолвил:
– Здесь курить запрещено! Вон видишь, отведенное для курения место, там можешь закурить. Пойдем вместе со мной, может и меня угостишь своей папироской.
Я уже сносно понимал местный говор, так как зная узбекский язык, легко можно научиться говорить и понимать татарский, только окончания некоторых слов у меня мешались с узбекскими, вследствие чего слова получались непристойными, но об этом я не догадывался, думая, что смеются надо мной, только из-за моего говора. Закурив мою папиросу, словоохотливый бабай спросил у меня:
– Откуда ты будешь? Вижу по одежде, что ты приезжий.
Спешить мне было некуда, поэтому на вопросы отвечал охотно.
– К кому же ты приехал издалека? Так значит, ты по матери будешь внуком покойного имама Каюма, царство ему небесное, а отец откуда будет? Извини сразу не сообразил, так ты Аюп абзий сыном будешь, надо же какое совпадение, ты купил папиросы в магазине когда-то принадлежащем твоему отцу, и склад принадлежал ему, отец его мархум Юсуп бабай, помог ему построить этот склад, жженый кирпич обозом возили с города Кузнецка, я тоже участвовал в этом деле, а после постройки я здесь же, у твоего отца, работал, исполняя разные поручения. Да, быстро время утекло, вроде это было вчера, а минуло более сорока лет. А ты знаешь, вон тот лесной массив (показывал рукой за речку) тоже принадлежал твоему отцу. Он на свои средства посадил лес. С тех пор, как твой отец исчез из аула, многое повидало население: пожары, грабежи, до сих пор нам не дают паспортов, чтобы, не дай бог, мы куда-нибудь не убежали, хотя сейчас легче стало жить.
По молодости лет меня мало интересовали подробности тех прошедших лет, а также моя родословная, я жил одним днем, сиюминутными заботами. К великому моему сожалению, если бы был терпелив и внимателен, я бы смог многое тогда разузнать от очевидца тех событий, касающееся моего отца, дядюшек и деда с бабкой. Дальше я не стал слушать сторожа магазина и склада, а попрощавшись, направился к дому директора школы, но его там не оказалось, видимо они с супругой были на работе, собственно, я с ними хотел попрощаться, так как назавтра дядя Рифкат обещал отвезти меня в Нижнюю Елюзань познакомить с родственниками по отцовской линии, потом подумал, зачем мешать своим приходом работникам школы, ведь через несколько дней начнется учебный год, теперь им не до меня, поэтому я направился к бабушке – мулла аби.
На следующий день после завтрака дядя Рифкат запряг свою телегу и выехал со двора, предупредив, чтобы я был готов к отъезду, а сам отправился в узел связи за почтовыми отправлениями. Завершив свои дела, дядя возвратился за мной, и мы на одноконной телеге, по почтовому тракту поехали в Нижнюю Елюзань, которая находилась в 8 километрах. Дядя должен был забрать там почтовые отправления и отвезти на станцию Чаадаевка. По почтовому тракту, пролегающему меж широких полей, доехали до магистральной дороги Кузнецк – Пенза, свернув в направлении Пензы, проехали еще километра два и оказались в ауле. По центральной широкой улице без зеленных насаждений по обе стороны расположены традиционные сельские избы с фасадом на улицу. С середины улицы свернули к красивому кирпичному дому, построенному по современному проекту, высокопотолочными с шиферной кровлей, как оказалось, это и есть жилище моих родственников. Встретили они меня объятиями (как оказалось они знали о моем приезде), гостеприимно пригласили войти в дом, пригласили дядю Рифката, но он отказался, сославшись на служебные дела, так что я один оказался среди незнакомых моих родственников. Зашли в зал, сели за стол, за чаепитием начали знакомиться, оказалось, что я хозяину дома прихожусь троюродным племянником по отцу.
Ближе к вечеру в честь приезда родственника из далекого Узбекистана за праздничным столом собралась вся взрослая родня, проживающая в этом ауле. Пришли посмотреть на узбека из рода Дулатовых, послушать рассказ сына Аюп Юсуповича, который сбежал от раскулачивания 33 года тому назад. За столом присутствовали человек 20. Первый тост произнес хозяин дома, а потом чарка за чаркой было произнесено много тостов, когда беседа иссякла, по обычаю тех времен, все перешли на пение народных татарских песен. Вечер завершился на веселой ноте, рассказами анекдотов. Каждая семья, прощаясь со мной, приглашала в гости. На следующий день мы с родственниками пошли купаться на Суру и загорали почти весь день на белом песчаном пляже. Меня интересовал дремучий лес, что сплошной стеной возвышался на другом берегу реки, но туда, как мне объяснили, ходить запрещено. В лесу, якобы, находился секретный военный объект, так что я довольствовался купанием и рыбалкой.
На третий день (как обещал) за мной заехал дядя Рифкат, и мы, по-прощавшись с родственниками, возвратились в Среднюю Елюзань. Погостив еще двое суток, я покинул родной аул моих родителей. Возвратившись из отпуска к себе в Карши, я узнал печальную весть: скоропостижно на 62 году жизни скончался мой дядя – орденоносец Исхак мирза Юсупов сын Дулатов, потомственный дворянин Российской империи. Без главы семьи остались тетя Камар из рода мурз Дебердиевых, две дочери Зоя и Рая и сын Фарид.
Закончились отпускные дни, и я вновь включился в свой трудовой коллектив, с которым продолжал трудиться на разных строительных объектах Каршинской степи.
В конце марта 1963 года, нашу бригаду перебросили на окраину города Карши, граничащую с местностью Ханабад, откуда мы должны начать разработку канала в сторону областного центра для обеспечения поливной водой для озеленения городских улиц.
Объект нам попался, как у нас – механизаторов – говорят, хороший; во-первых, в 7 километрах от города, во-вторых, почти каждый день можно ходить домой, так как мы, трое сменщиков, решили работать по 12 часов в сутки. Однажды, в дневную смену, к экскаватору подъехал на служебной автомашине наш начальник СМУ Абдуваит Каримов и подозвал меня к себе. Сначала заговорил о том, что городу не хватает поливной воды, и что строительство оросительного канала надо закончить как можно быстрее, поэтому он просит работать на этом объекте без простоя и без выходных, далее сказал:
– Несмотря, на то, что я родом из Китаба, я полюбил этот город и сделаю все возможное, чтобы Карши был цветущим зеленым городком, придет время, я не буду я, если не стану первым секретарем Кашкадарьинского обкома партии.
Не знаю, почему он это говорил мне, видимо, я был хорошим слушателем. Далее мой начальник продолжил монолог:
– Я наведу должный порядок, твой брат распустил своих подчиненных, недавно я попросил у него служебную автомашину (моя стояла на ремонте), а водитель твоего брата Надир, ссылаясь на мощность двигателя, до вершины горы не довез, и мне пришлось пешком добираться, гнать с работы надо таких водителей, а брат твой его еще защищает. Надо отдать должное наш А.К. Каримов в скорости стал инструктором ЦК КПСС Узбекистана, откуда был назначен первым секретарем КП вновь образовавшего Китабского района, позже он стал первыы секретарем Бухарского обкома партии.
Как только мы закончили работу по строительству поливного канала для озеленения городских улиц, нашу бригаду направили на работу в колхоз имени Энгельса, где в тот период председательствовал Эгамов. Территория колхоза вплотную граничила с областным центром, нам поручили работу по очистке и расширению существующих открытых дренажных коллекторов. В дальнейшем нашу бригаду перебрасывали с объекта на объект Бешкентском районе, в том числе, на укладку насыпи для строительства автодороги Бешкент – колхоз Камаши, протяженностью 20 километров. В 1963 году ко дню профессионального праздника за трудовые успехи нашему бригадиру Сергею Суманееву указом Президиума Верховного Совета СССР вручили высшую награду – орден Ленина. Правительственные награды были вручены и некоторым другим заслуженным работникам нашего коллектива, в том числе, нашему вновь назначенному начальнику Аману Дулатову, которого наградили орденом Трудового Красного Знамени.
В этом же году к нам в организацию взамен старой изношенной техники начали поступать новые модернизированные экскаваторы «Ковровец» с пневматическим управлением, с емкостью ковша 0,65 кубических метров. Один из первых поступивших экскаваторов выделили Ю.Нагимову, экскаваторщику с большим стажем работы, к нему сменными машинистами перевели меня и моего брата Лявмана.
Нашу бригаду в числе других бригад направили на строительство Большого Ульяновского канала, протяженностью 35 километров, для орошения целинных земель вновь организованного первого в области совхоза имени Ульянова, с центром в кишлаке Муглон.
Директором первого в области совхоза был назначен Мусин Фатих Умарович, ранее много лет возглавляющий Кашкадарьинскую Машино-тракторную станцию.
Работа в степных условиях была тяжелая; выезжали на работу на 10-20 дней безвыездно, люди, работающие на экскаваторах и бульдозерах, несмотря на условия труда, терпели, а вот техника порой подводила…
Продукты питания мы привозили с собой, когда наездом бывали в городе, а с питьевой водой, часто возникали проблемы, например, нам в неделю только раз выделяли автомашину, и на ней мы привозили в двухсотлитровой стальной бочке с ближайшего от нашей стоянки колодца, который находился в 10 километрах от нас в кишлаке Патрон, колодезную воду. Черпали ее ведрами с глубины 15-20 метров. Можно было брать воду из древнего водохранилища Сардобы, которое находится в кишлаке Камаши, если ехать напрямую по бездорожью, то эта Сардоба находится на таком же расстоянии, как и колодец.
Через сутки вода в бочке от жары становится ржавой, чтобы пить такую воду, надо было ее кипятить и, заваривая чай в стеклянных банках на сквозняке охлаждать. Вода также нужна была для мытья после каждой смены, благо, в каждом полевом вагоне имелась душевая, когда машинист возвращался со смены, него только зрачки глаз были чистыми, остальная открытая часть тела была в пыли, масле и поте.
Несмотря на тяжелые условия труда, механизаторы были преданы своему делу, неделю отдохнув в кругу своей семьи, друзей, с новой силой включались в работу.
После окончания строительства большого Ульяновского канала, берущего начало с верховья реки Кашкадарья (позже через 10 лет, силами коллектива Каршистрой, был построен другой Ульяновский канал, который орошает эти земли Амударьинской водой) Сергею Суманееву выделили новый экскаватор «Ковровец», а так как мы были неразлучными друзьями, мы с братом Лявманом попросили руководство, чтобы нас перевели в бригаду Суманеева, потому что, когда бригада укомплектована одними холостяками, удобно работать.
Новый экскаватор, как обычно, перед переброской на строительный объект сначала переоборудуют с обратной лопаты (так присылает завод-изготовитель) на укомплектованный драглайн, то есть устанавливают стрелу с режущим землю ковшом, занимаются наладкой узлов, заготавливают запасные быстроизнашивающиеся части, на все это уходит не менее 10 дней. Когда мы были готовы к отправке, нам выделили трайлер с буксиром, грузовую автомашину, буксир для полевого вагончика и направили за 50 километров от города Карши, разрабатывать оросительные каналы на территориях арабских поселений Миришкор и Камаши, где люди в основном занимались овцеводством.
В крупном овцеводческом колхозе Камаши, где в тот период председателем был известный Турсунов, нас принимали как дорогих гостей, потому что были крайне заинтересованы нашей работой. Население, несмотря на то, что мы работали вдали от их жилищ, ночью присылало на экскаватор в керамическом лягане горячий плов и лепешку. На примере, нашего коллектива, можно с уверенностью судить о работе других коллективов, семейных и холостяцких бригад. Они честно и добросовестно исполняли свой долг при освоении целинных земель Каршинской степи, среди них особенно выделялись экскаваторщики Абсалямов Рашид, Бурдонос И., Глущенко, Гарькавый, Ганиев, братья Дулатовы, Кашутский, братья Кеншовы, Митрофанов, Нагимов Ю., братья и семья Новоселовых, Нурисламов Ю., братья Петросянц-Рафик и Виктор, Приходько, Рудой С., Соловей В.Салогуб Ю., Суманеев С., Ямагулов. Бульдозеристы; братья Зоировы, Передерии. Водители автомашин, обслуживающие степные районы; Ильясов И., Кенжаев. Инженерно-технические работники; Барановский, Забиров Ф., Муминов Б., Титаренко В., Умеров Э., Эргашев Т.Э. и многие другие труженики Кашкадарьинской МЭС и СМУ, работающие в период 1954-64 годов.
В 1963 году было принято постановление ЦК Компартии Узбекистана и Совета Министров Узбекской ССР «Об орошении и освоении целинных земель Каршинской степи», в связи с чем, было создано новое управление «Каршистрой». В этом же году началось строительство 290 километрового Каршинского магистрального канала и других объектов бытового назначения. По мере наращивания сил Каршинская степь перешла в ведение управления «Каршистрой», а наше управление, по мере завершения начатых работ в Бешкентской степи, переключилось на строительство оросительных сетей в обжитых районах, где еще достаточно было неосвоенных под хлопчатник земель.
К весне 1964 года, дождавшись своей очереди на получение нового экскаватора «Ковровец», организовали новую бригаду в составе 3 человек, и после укомплектования всеми необходимыми предметами и запасными материалами, приняв – как материально ответственное лицо – компактный отремонтированный полевой вагончик на колесном ходу с постельными принадлежностями. Мы готовы были к работе. После завершения всех формальностей нас перебросили в Яккабогский район на строительный объект, который находится от нашей организации в 90 километрах. Первым объектом нашей бригады был оросительный канал, берущий свое начало с реки Кизилдарья, в предгорной местности, прямо напротив поселка Яккабог. На данном объекте мы больше простояли, чем работали, так как после нескольких дней работы выявилось, что здесь требуются взрывные работы – для разрыхления горных пород. У нас с заказчиком – в лице начальника райводхоза – возник спор, потому что из-за простоя механизма терпят убытки не только наше предприятие, но и наш маленький коллектив, который работал на сдельно-премиальной системе оплаты труда, в связи с чем, мы требовали предоставить другой объект строительства. Но, не тут то было, объект был срочным, под контролем вышестоящего руководства, так что ни заказчик, ни наше руководство наши требования не могли удовлетворить. Заказчик, в частности начальник райводхоза Рузыев Мухамади, пригласил меня к себе домой, угостил ужином и пообещал, после завершения объекта направить нас на хорошие участки. Мы не стали дожидаться взрывных работ, отогнали экскаватор на безопасное расстояние, а сами поехали по домам. Через неделю нас вызвали на работу, и втечение 20 дней мы завершили работу, после чего своим ходом перегнали экскаватор на новый объект, который находился в 7 километрах от поселка Яккабог, на территории колхоза «Правда». Пригнали экскаватор к указанному месту, нас встретил начальник нашего участка Умеров Энвер и председатель колхоза. Умеров, извинившись, сразу же уехал, а председатель колхоза и я пошли в поле осматривать трассу оросительного канала, который должен был пролегать в 200 метрах, параллельно магистральной дороге. Закончив осмотр трассы, мы возвратились к экскаватору, и пока мой сменщик перегонял экскаватор, а сменщиком работал тогда Рафаэль Петросянц, мы с председателем колхоза разговорились, а когда перешли на личности, он воскликнул:
– Так ты братишка начальника СМУ?
Я ответил утвердительно. Председатель спросил:
– А где вы раньше жили?
Я ответил, что когда отец был жив, мы проживали на станции Яккабог и в райцентре Чиракчи.
– А как звали вашего отца, не Аюп-ака ли?
– Да, Аюп Юсупович Дулатов!
После моих ответов, мой собеседник изменился в лице, и разволновался, внимательно разглядывая меня. После чего сказал:
– А я помню тебя тогда, ты был еще ребенком, вы жили на станции напротив вокзала.
– Надо же, кто бы сказал – никогда не поверил бы, что бывают такие неожиданные встречи. Что так смотришь на меня, я был учеником твоего отца, когда он работал у нас в кишлаке Кайрагач. С тех пор прошло 34 года, а я все помню, только благодаря твоему отцу, я выучился и стал тем, кем есть. Я в долгу перед вашей семьей, скажи, чем сейчас я смогу вам помочь?
Я, в свою очередь, тоже удивился столь неожиданному повороту нашей беседы и был растроган воспоминаниями бывшего помощника отца (позже, он мне рассказал все, что знал об отце), и на его вопрос машинально ответил:
– Спасибо за предложение, но нам ничего не надо, мы неплохо сами зарабатываем.
– Ценю Вашу скромность, но обеспечение продуктами питания колхоз полностью берет на себя, завтра же с утра пришлю колхозного кассира с деньгами, и вы поедете на рынок города Шахрисябз и там закупите все, что вам понадобится.
Вечером перед пересменкой я рассказал ребятам обо всем, что услышал от председателя колхоза, они тоже удивились такому совпадению, но когда сообщил о том, что председатель колхоза предложил нам помощь, а я отказался, они посмотрели на меня как на сумасшедшего. На другой день к нашему вагончику подъехала колхозная бортовая машина с колхозным пожилым кассиром, я только что вернулся с ночной смены (работал с 20 часов вечера – до 8 часов утра). Быстро собрался и поехал с кассиром на Шахрисябзский рынок в 15 километрах по магистральной дороге. На рынке закупили все необходимые продукты, потом кассир пригласил меня заглянуть в универмаг и, ни слова не промолвив, купил в универмаге переносной радиоприемник и вручил его мне, при этом объяснил:
– Это подарок от председателя колхоза.
Затем с кассиром прошлись по хозяйственным магазинам, расположенным вдоль центральной улицы города, купили казанок, кастрюлю, кухонные принадлежности. Я молча ходил за кассиром, а он как будто для себя выбирал все, что нужно для приготовления горячей пищи. Отказываться от покупок было бесполезно, так как все покупки были заранее спланированы, благодаря кассиру и председателю колхоза, наша бригада была укомплектована недостающим инвентарём.
Еще при первой встрече руководитель колхоза попросил меня углубить на полметра дно русла канала, для нас это не составляло особого труда, так как русло канала для нашего экскаватора было небольшим. Как рассказал председатель колхоза, основные территории хозяйства были заняты под фруктовые сады (яблони) и виноградники, выращенными, изгнанными со своей родины татарами, а с недавних пор колхозу установили план заготовок хлопка – сырца, и для этой цели подключили нашу организацию. Мы на этом небольшом объекте проработали 15 суток. После чего мы перегнали экскаватор за железнодорожную станцию Яккабог, на территорию колхоза «Кизил Узбекистан», рядом с водохранилищем, где обосновалось рыбное хозяйство райводхоза. В свободное время мы ловили крупных зеркальных карпов. Начальник Яккабогского райводхоза Рузиев М.Р. сдержал все-таки слово, данное мне в поселке Яккабог, и предоставил нам строительный объект, на котором многие экскаваторщики только мечтали работать. Сам Рузиев М. (позже начальник управления Облводхоза) несколько раз с моим братом Аманом приезжали к нам на объект отведать свежежаренного карпа.
После окончания работ на данном объекте, мы перебрались на очистку 10 километрового дренажного коллектора Сары-Су, подпочвенные воды которого сбрасываются в русло реки Кашкадарья, в итоге, мы до конца текущего года были обеспечены работой. В августе 1964 года вместо отпуска нам с нашим главным инженером управления Эргашевым Тоиром Эргашевичем выделили 10 дневную путевку в Москву на Выставку достижений народного хозяйства. Воспользовавшись этой поездкой, мы решили на 2 дня стать туристами, и скорым поездом отправились в город Ленинград ознакомиться с достопримечательностями северной столицы. Возвратившись из Ленинграда в Москву, где тоже в свободное время ходили на разные экскурсии и развлекательные мероприятия, с хорошими впечатлениями возвратились в Карши. Так я подружился со спокойным, уравновешенным и грамотным, знающим свое дело, человеком, с которым в дальнейшем по долгу службы еще не раз пересекались наши судьбы. Через несколько месяцев Эргашева Тоира назначили начальником управления Кашкадарьинским СМУ вместо Амана Аюповича Дулатова, которого освободили от занимаемой должности из-за того, что он отказался от предложенной (вышестоящим руководством) должности начальника управления водного хозяйства области с переездом на местожительство в город Термез.
Аман Дулатов, сославшись на семейные обстоятельства, так как супруга его Ильхамия, работала врачом-терапевтом и не захотела менять привычную для нее обстановку, наотрез отказался от перспективной должности, этим он навлек гнев вышестоящего руководства (в основном областного комитета партии) и подписал себе приговор. На дальнейшее продвижение по служебной лестнице не рассчитывать, так наказывали за нарушение партийной дисциплины. По просьбе Дулатова А.А. обком партии разрешил остаться в своем коллективе, на должности старшего линейного прораба. В стремительно развивающемся коллективе «Каршистрой» в начальный период, требовались опытные руководящие кадры, начальник управления «Каршистрой» Усманов Б., узнав об освобождении Дулатова А. от занимаемой должности, предложил ему возглавить вновь созданный коллектив управления спец.монтажных работ, надо было только получить устное согласие секретаря обкома партии. Настойчивость Б.Усманова, его авторитет и то, что он был назначен на свою должность вышестоящими органами, помогли ему принять на работу руководителем Дулатова А., с условием, что он возглавит коллектив вне черты областного города. Если в Москве неугодных отсылали за 100 километров, то для периферии хватило и 70, то есть, на строительство города Талимарджан.
Остальные братья Дулатовы продолжали работать в Кашкадарьинском СМУ: Рашид, три года отслужив в рядах Советской Армии, возвратился на прежнее место работы, Рафик (они с Рашидом двойняшки) учился в Ташкентском институте ирригации и механизации сельского хозяйства на инженера механика, Лявман и я работали бригадирами в экскаваторных коллективах. Как и все экскаваторщики, работающие в нашем коллективе, я за 7 лет своей трудовой деятельности, работал на десятках ответственных объектов области, направлялся в срочные командировки: на строительство Аму-Бухарского канала в Хорезмскую область, на испрямление каналов Шарлау и Каракум.
Весной 1967 года, наш экскаватор перебросили в верховье Танхоздарьи, к подножию Гиссарского хребта, в район кишлака Камар. Мы с помощником (сменщик был в отпуске) разрабатывали оросительный канал по левобережью Танхоздарьи, а на правом берегу, чуть ниже по течению, расположился кишлак Хазара, в школе которого работали мои сестры: Хавва и Марьям. Старшая сестра Хавва Дулатова (при замужестве оставила фамилию отца) с мужем Избасаром Рисмагамбетовым – ветераном Великой Отечественной войны, учителем истории – позже уехали на родину Избасара в Казталовский район Уральской области Казахстана, работали в школе и воспитывали своих детей: Ильдара, Зульфию, Анвара, Акбара, Зульмиру и Альмиру.
А вторая сестра – Марьям – вышла замуж за учителя Джаббарова Халила, ветерана Великой Отечественной войны, награжденного за подвиги военными боевыми наградами, в том числе, медалью «За Отвагу», работали в местной школе, и воспитывали четверых детей: Шавката, Тохира, Фархода и Пулата.
Этот объект строительства для меня как машиниста экскаватора, как я планировал, должен был стать последним. Надоели постоянные разъезды, пора было подумать о создании семьи. Многие мои друзья, Забиров Ф., Суманеев, Петросянц Р. и другие, женились, у них уже другие заботы, а я как закоренелый холостяк, разменявший третий десяток лет, все не решался расстаться с холостяцкой жизнью.
Многие работники из нашего коллектива перешли на работу в систему «Каршистроя» и меня агитировали, предлагали должность линейного мастера на строительстве магистрального водовода Абкаш-Карши, с окладом 108 рублей (что в четыре раза меньше моего среднего заработка), но с предоставлением квартиры.
В последнее время, работая за пультом экскаватора, я все чаще и чаще размышлял об изменении образа жизни, вот и сейчас, думая об этом, заметил, как на противоположном берегу реки, остановилась грузовая автомашина, из нее вышел человек и направился к реке. На противоположном берегу стоял сам начальник управления Тоир Эргашев, что удивительно, и я сразу же подумал, что случилось что-то необычное. Слов из-за шума воды я не разобрал, но понял, что мне надо переодеться, и перебраться к нему. Я понял, что через реку не проедет, поэтому придется рисковать мне. Помощник стал меня отговаривать, причитая:
– Только сумасшедший может рискнуть сегодня войти в такую бурлящую воду.
– Считай, что я и есть сумасшедший!
Подошел к берегу реки напротив автомашины, завязал в узелок одежду с обувью, перетянул брючным ремнем, все это закинул за шею и стал выбирать место, где меньше валунов. Мой начальник и шофер наблюдали с противоположного берега. Сопротивляясь напору воды, наискосок прошел метров пять, и меня (под ногами камни скользкие) сбило с ног, глубина по плечо, я поплыл, местами отталкиваясь ногами от крупных валунов, и вышел на берег ниже по течению метров за сто. Немного отдышавшись, спросил у своего начальника:
– И что за срочность?
– Сегодня состоится общее собрание коллектива, тебя выдвигают кандидатом в депутаты города, поэтому я сам приехал за тобою, зная тебя, никого другого не послал.
– Спасибо не говорю, и отказываюсь.
– А это как коллектив решит, так и будет, а теперь поехали.
По приезду в Карши зашли в кабинет начальника, я объяснил ему, что намерен в ближайшее время оставить работу машиниста экскаватора, но что он ответил:
– Поживем, увидим, а пока иди и голову мне не морочь.
На общем собрании трудового коллектива (несмотря на самоотвод) меня рекомендовали кандидатом в депутаты городского Совета. В другой раз было бы приятно, что за твой труд тебя отличают, но я уже дал согласие на перевод в другую организацию, до поры, до времени, я об этом молчал, а теперь это трудновато будет осуществить.
В середине июля 1967 года мы завершили строительство оросительного канала у подножия гор, я, собрав свои личные вещи, попрощался с ребятами с намерением уволиться. Приехав в Карши, на следующий день появился в конторе, написал заявление на увольнение по собственному желанию. С заявлением в руках зашел в кабинет Тоира Эргашева, мы с ним были в дружеских отношениях, уважали друг друга, поэтому состоялся открытый разговор. Когда он увидел меня с листком в руке, у него испортилось настроение, недослушав моих объяснений, порвал мое заявление на мелкие части и выбросил в корзину, вызвал секретаря-машинистку и запретил регистрировать мое заявление. Я выскочил из кабинета, оставив дверь открытой за собой, думая его разозлить. Пока я сочинял другое заявление, начальник покинул свой кабинет, я его отыскал в соседнем здании, в управлении водным хозяйством области. В кабинет начальника управления Мухаммади Рузыева, я ворвался без стука. Там было только двое: Т. Эргашев и Рузиев М., Эргашев воскликнул:
– Смотрите-ка, и здесь меня нашел?!
Я подошел к столу, положив перед Эргашевым заявление, сказал:
– Подпишите!
А Рузыев недоуменно произнес:
– А что такое, в чем дело?
– Да вот, старые кадры не желают у нас работать, – протянул Рузиеву мое заявление Эргашев.
Тот прочитал мое заявление и сказал:
– Нехорошо Шадман ака, мы Вас не отпустим, и тоже порвал заявление.
– Я буду писать заявления до тех пор, пока своего не добьюсь!
На следующий день начальник к разбору моего заявления подключил Первого секретаря Каршинского горкома партии Битюкова, но мало что от этого разговора изменилось, трудовое законодательство для всех одинаково, об этом напомнил и сам руководитель партийной организации города и посоветовал решить этот вопрос по обоюдному соглашению. К концу рабочего дня я зашел в кабинет Эргашева и выложил перед ним мое третье заявление, на этот раз он внимательно меня выслушал и сказал:
– Я как ученик твоего старшего брата и как твой друг желаю тебе только хорошего, ты хочешь работать мастером, хорошо, переходи работать мастером на строительство клуба «Ирригатор». Жениться собираешься? Давно пора. В нашем поселке на левобережье выбирай любой недостроенный коттедж, к твоей свадьбе он будет готов к заселению, что тебе еще надо для того, чтобы ты остался работать у нас.
– Таир Эргашевич, Вы нечестно поступаете со мной, делая заманчивые предложения, пусть на новом месте мне даже хуже будет, но я настаиваю на своем решении.
Тут мой начальник взорвался:
– Это я-то нечестный, такого от тебя я не ожидал, давай твое чертово заявление, уходи, чтобы тебя глаза мои больше не видели!
Я дрожащей рукой забрал завизированное заявление, и уже на выходе из кабинета произнес:
– Таир Эргашевич, прошу простить меня, что невзначай произнес слово «нечестный», это вырвалось для того, чтобы разозлить Вас.
– Ну и жук ты, ладно иди, пока я не передумал.
Увольнение мое было связано с тем, что многие мои друзья – бывшие холостяки, обзавелись семьями. Забиров работал прорабом, куда меня приглашал на работу мастером.
ГЛАВА 3.
Часть 1.
НА ПРОСТОРАХ КАРШИНСКОЙ СТЕПИ
В этой главе, я хочу рассказать о событиях, непосредственным участником которых я был в период моей трудовой деятельности, надеясь на свою память, вспомнить имена людей, с которыми мне приходилось трудиться втечение 30 лет, в первый период освоения Каршинской целины.
Тогда на обширных территориях Кашкадарьинской области, наряду с узбекскими специалистами, трудились люди, проживающие в разных концах СССР: башкиры, белорусы, казахи, киргизы, мордва, русские, таджики, татары, украинцы, удмурты, чуваши и другие, воспитанные как одна семья, в духе интернационализма. Проработав машинистом экскаватора полных семь лет в системе Министерства Водного хозяйства, я в начале августа 1967 года, был принят на работу на Всесоюзную стройку, осуществляемую Главным Среднеазиатским Управлением по ирригации и строительству совхозов при Министерстве Водного хозяйства СССР, точнее в управление Спецмонтажных работ (УСМР) при Управлении «Каршистрой». Начальником УСМР работал мой старший брат Дулатов А.А., главным инженером Лю Т.А., секретарем партийной организации Соснов А.Л. и председателем профсоюзной организации Климова.
Начальником Управления «Каршистрой» был Усманов Б., главным инженером Каменев Н.Г., секретарем парткома Усманов С. и председателем постройкома был Санаев Я.
Незадолго до начала моей работы в УСМР в качестве строительного мастера база УСМР и администрация переехали из Талимарджана на окраину города Карши и теперь располагались в трех километрах от областного центра, вдоль дороги, ведущей в Бешкентский район и далее в пески Кызылкума.
Прорабом магистрального водовода, куда меня определили на работу, был Забиров Фаварис, которого все именовали не иначе как Борисом, и который долго уговаривал меня перейти к ним на работу мастером.
В первый же день моей работы, Забиров на прорабской автомашине ГАЗ-51 отвез меня на строительный объект магистрального водовода Абкаш-Карши, протяженностью 32 километра. Сначала объехали всю трассу будущего водовода. Трасса трубопровода начиналась в районе Абкаша, находящемся за рекой Кашкадарья, в трехстах метрах от автомобильной магистрали Карши-Шахрисябз, на 32 километровом участке дороги от Карши. Проезжая вдоль проектной трассы, мы время от времени останавливались, прораб показывал мне забитые в землю колышки от пикетов, так мы доехали до 32 километровой трассы и возвратились назад до 15 километрового участка, где располагалась временная база участка и постоянное место работы мастера магистрального водовода. Забиров познакомил меня с коллективом, а сам уехал по служебным делам. Оставшись один, не мешая привычной работе бригады и обслуживающего персонала, я начал осмотривать основные средства, размещенные на территории заготовительного участка.
Заготовительный участок располагался в двух километрах от кишлака Ханабад и представлял собой квадратную площадку, где кроме стеллажа из стальных труб были размещены прорабский полевой вагон с кабинетом и складским отделением, два полевых спальных вагона, полевой вагон, оборудованный под кухню и столовую, дизельная электростанция, емкость для питьевой воды, два дизельных сварочных аппарата. При заготовительном участке постоянно работали бульдозер, 20 тонный трубоукладчик и трубовоз.
Второй трубоукладчик грузоподъемностью в 20 тонн находился на трассе, разгружая готовые плети из стальных труб. На стеллаже размером 10 на 40 метров бригада варила стыки труб диаметром в один метр и длиною в 12 метров. Заготавливали плети длиною в 36 метров и вывозили их на трассу. Прорабство по строительству магистральных водоводов только организовывалось, но основной костяк коллектива уже приступил к работе. Здесь оказались мои давние знакомые: бригадир Косолайнен Николай, газорезчик Ташев Джура-ака (ветеран войны), машинисты трубоукладчики Бровченко Иван и Гейко Геннадий, с которыми я семь лет тому назад работал в одной бригаде монтажником, на строительстве Каршинской швейной фабрики, так что мне легко было влиться в коллектив. Через два месяца с начала моей работы в УСМР мне выделили двухкомнатную освободившуюся квартиру в ведомственном двухэтажном доме по соседству с Забировым. В марте 1968 года в связи с увеличением объемов работ по строительству наружных трубопроводов, на базе нашего прорабства приказом по управлению был организован строительный участок по наружным работам во главе с Забировым, а меня назначили прорабом по строительству магистральных водоводов; Абкаш – Карши, Карши – КСМ, Карши – Нишан, Карши – Бешкент – Камаши и др. К этому времени все мои друзья обзавелись детьми: у Забировых двое детей – дочь Нелля и сын Руслан, у Суманеевых двойняшки, у Марса Беккерова дочь. Встречать Новый 1968 год я, по приглашению моих троюродных братьев Халима и Марата Багдаловых, поехал в Ташкент. Отмечали новоселье, пригласили несколько девчонок, где я и познакомился с будущей моей супругой.
4 апреля 1968 года, наконец, на 32 году кончилась моя холостяцкая жизнь. Меня и уроженку города Ташкента Румию Садыковну Абжалимову зарегистрировали во дворце бракосочетания города Ташкента, в связи с чем я приобрел, кроме супруги, тестя – ветерана войны – Садыка Мусаевича, тещу – Жавгар и двух своячениц – Наилю и Алию.
После женитьбы я продолжал руководить строительством магистрального водовода.
1970 год, г. Карши
Слева – направо: Лявман и Шадман Дулатовы, Люда и Фавирис Забировы,
в центре.
В 1969 году строительство трубопровода приблизилось к поселку Ханабад, к этому времени Западная Германия прекратила поставку стальных высококачественных труб, срок службы которых до 40 лет, в связи с чем мы приостановили строительство трубопровода. Все приезжие электросварщики уволились и уехали на другие стройки, в коллективы бригад набрали местных специалистов. С ними мы работали на водозаборе «Абкаш», где производили монтаж глубинных насосов вдоль берега Кашкадарьи, после обвязки 11 насосов продолжали тянуть нить трубопровода, сначала уложили стальные полуметровые трубы, ниже уровня дна русла реки, потом укладывали и изолировали трубы от коррозии до соединения со стальной трубой основной магистрали водовода диаметром 1020 мм. Другая часть коллектива работала на строительстве новой насосной станции у въезда в Карши, на месте старого водозабора, ранее подпитывающегося арычной водой. Из-за отсутствия поставки стальных труб большого диаметра мы перебазировали стеллаж по заготовке стальных плетей на новое место. Новую площадку для стеллажа подобрали на территории будущего Керамзитового завода, напротив нашего управления, рядом с автотрассой Карши-Бешкент. На площадке, кроме стеллажа и места для складирования труб, установили два (большой емкости) битумоварочных котла для приготовления горячей битумно-резиновой смеси, работая в три смены.
Пока коллектив нашего участка в ожидании поставок стальных труб не был полностью загружен работой, нам поручили построить дюкер для магистрального водовода Китаб – Мубарек, проходящий через Танхоздарью. Местность вроде бы ничем не примечательная, в стороне от автомобильных магистральных дорог, разве что тут через Танхоздарью проложен ажурный, с заклепками, металлический железнодорожный мост, построенный во времена правления Эмира Бухарского Алимхана. Таких ажурных железнодорожных мостов в Кашкадарьинской области три, еще через Гузардарью и Кашкадарью. Самое удивительное (во всяком случае для меня), по этому мосту я бегал еще в 10 летнем возрасте, позже мы с братом недалеко от этого моста осушали болото и на том месте, где мы через реку перегоняли болотный экскаватор, тепрь предстояло соорудить дюкер.
Строительство магистрального водовода Китаб-Мубарек протяженностью около 180 километров не относилось к нашему ведомству, его прокладывали газовики, но почему-то строительство дюкера поручили нам, видимо, учитывая наш опыт по сооружению дюкера.
Устройство дюкера под руслом реки на глубине более 2 метров из труб диаметром 1200 мм да еще трубопровод из стальных труб диаметром в 1 метр, было сложной задачей. Поэтому эту работу производили лучшие специалисты нашего участка под руководством бригадира Николая Косолайнена и членов его бригады: машиниста трубоукладчика Ивана Бровченко, электрогазосварщиков Рустама Халикова и М. Айнутдинова и других механизаторов. В дальнейшем в этой местности я оказался в 1985-1996 годы, когда, будучи председателем объединенных комитетов профсоюзов при производственном объединении «Каршистройиндустрия», мне приходилось по долгу службы часто приезжать и участвовать в жизни трудового коллектива Шахрисябзского Гравийного сортировочного завода, расположенного на месте бывшего болота, рядом с железнодорожным мостом.
Через несколько месяцев, строительные работы на водоводе Абкаш-Карши возобновились, так как вышестоящие снабженческие работники решили вопрос с поставкой стальных труб нужного нам диаметра, но уже отечественного производства.
Для полного окончания трубопровода нам потребовалось еще 8 километров труб. На базе «Каршистроя» в городе Карши организовали временный заготовительный пункт, куда и завозили с базы трубы.
Несмотря на текучесть кадров, костяк бригады, руководимой Косолайненым, сохранился, уволились лишь так называемые «летуны», а среди них были и хорошие специалисты. При возобновлении строительных работ на магистральном водоводе Абкаш-Карши пришлось доукомплектовать комплексную бригаду местными специалистами опытными газоэлектросварщиками: Рустам Халиков, Хамза Гареев, Айнутдинов М., Гатин Н., Михайлов и другие. Хороших и ответственных работников мы привлекали льготами, одна из которых – внеочередное предоставление благоустроенного жилья в Карши, что давало возможность выборочно принимать на работу лучших специалистов с проверкой их знаний и опыта, их работы на практике. В Карши, планомерно воздвигались новые многоэтажные жилые дома, и по мере их сдачи в эксплуатацию увеличивалось население города, а с ним и дефицит питьевой воды увеличивался, в связи с чем, при возобновлении работ на трубопроводе Абкаш-Карши, усилился контроль за работой. Наряду с магистральным водоводом строился водозаборный узел в Абкаше. Водозаборное сооружение с 11 глубинными насосами в пробуренных скважинах находится в 35 километрах от города Карши на правом берегу Кашкадарьи. До него, в связи с отсутствием переправы через реку, весной и осенью приходилось добираться окружным путем, через единственный (в верховье реки) транспортный мост Тукбай. Путь до объекта увеличивался в два раза.
К концу 1970 года после изоляционных работ и укладки трубопровода в траншеи, подписав с куратором акт на скрытые работы, мы провели промывку трубопровода, под напором опрессовали всю систему. К этому времени мы закончили все работы на распределительной насосной станции в Карши и после этого объект сдали в эксплуатацию. Водозаборное сооружение Абкаш со всей электросетью, зданиями и сооружениями и магистральный водовод Абкаш-Карши, принимало районное Управление энергетических сетей (РУЭС), управления «Каршистрой», руководителем там был Шукуров Н.И., главным инженером Новаков, с которым в дальнейшем приходилось сотрудничать еще неоднократно.
По окончанию строительства магистрального водовода Абкаш-Карши, нашему прорабству увеличили объем работ по строительству магистральных трубопроводов. Наш коллектив продолжал укладывать стальные трубы диаметром 600 мм, от распределительной насосной станции города Карши до будущего города Новый Нишан, а также осуществлял строительство водовода из стальных труб диаметром 800 мм Карши-КСМиК. Укладку труб КСМиК производили в черте города, по улице Проектной, в будущем – это центральная часть города, пересекли автодорогу Карши – Вокзал, под асфальтовым покрытием, которой навсегда осталась древняя булыжная дорога. По ней ездили до конца пятидесятых годов. В мае 1971 года, в связи с увеличением объемов строительства, на базе прорабства при Управлении Спецмонтажных работ Управления «Каршистрой» был создан участок по строительству магистральных трубопроводов, учитывая специфику работ, возглавлять коллектив участка поручено было мне, в помощь начальнику участка был принят на работу мастер – молодой специалист Давлекамов Шамиль. Вместе с ним в коллектив участка пришли многие опытные специалисты по укладке стальных, чугунных, железобетонных и асбоцементных труб. Кроме комплексной бригады Косолайнена Н., были укомплектованы специалистами и другие бригады по строительству магистральных водоводов: Карши – Новый Нишан (из стальных труб диаметром 620 мм, протяженностью около 30 километров), Карши – КСМиК, Карши – Бешкент (протяженностью 12 километров), и водоводы к новым центрам совхозов. А подводка к домам и внутренний сантехмонтаж осуществлялись сантехмонтажным участком нашего управления. Строительство магистральных водоводов сопровождалось значительными трудностями, например, если трасса водовода Карши – Нишан прокладывалась по пустующим засоленным землям, то проектная трасса водовода Карши – Бешкент проходила вдоль оживленной автомобильной магистрали, где вплотную к дороге расположены строения и поливные земли сельчан, в том числе, хлопковые плантации и фруктовые сады, и где каждый километр трубопровода прокладывался с большими трудностями. Между поселком «Аврора» и районным центром Бешкент на огромной территории был плодоносный фруктовый сад, посередине которого, по проекту, надо было проложить магистральный водовод. Директором совхоза «Аврора» тогда работал Эгамов. С Эгамовым я был знаком работая машинистом экскаватора в колхозе имени Энгельса, которым он руководил. Это был всегда веселый и общительный по характеру человек, но когда я к нему в кабинет зашел по вопросу вырубки яблонь, он сразу же переменился и категорически запретил подпускать наши механизмы к фруктовому саду. У нас на этом объекте работы оставалось еще на месяц, и чтобы подготовить задел, я обратился за подмогой ко второму секретарю райкома партии, тот в свою очередь поручил уважаемому в совхозе человеку, секретарю партийного комитета совхоза Нурутдин ака. В дальнейшем мы, секретарь парткома совхоза, техник – землеустроитель Очилов и я, прошлись по пикетам трассы трубопровода и подсчитали количество яблонь, подлежащих вырубке. Составили акт и занесли на утверждение к директору совхоза. Как только директор совхоза утвердил акт на вырубку нескольких сотен яблонь, я дал слово, что постараюсь сохранить как можно больше деревьев, так как не только работникам совхоза было жаль многолетних плодовых яблонь, но и нам, строителям. В итоге, с большими трудностями проложили нить трубопровода через фруктовый сад совхоза «Аврора» и через центральную часть поселка Бешкент, довели водовод до водораспределительной станции, возведенной на окраине Бешкента. От водораспределительной насосной станции продолжили строительство 25 километрового водовода со стальными и напорными железобетонными трубами диаметром 800 мм. до поселка Камаши, где население еще пользовалось питьевой водой из древнего водохранилища Сардобы.
Слаженный коллектив нашего участка работал дружно и слаженно, внося свою лепту в освоение целинных земель.
Для того, чтобы в начале рабочей недели рабочие управления приступали к работе со свежими силами, в выходные организовывали разные спортивно-массовые мероприятия, организовано выезжали с семьями с ночевкой на рыбалку, на Чимкурганское водохранилище в 60 километрах от Карши. Водохранилище было на месте затопления бывшего поселения, в развалинах которого размножались косяки карасей. Клев в любое время был отличным. Рыбы было много: карась, сазан, усач. Некоторые рыбаки, наловив карасей, подыскивали другие места, где, по их понятиям, обитали другие виды рыб, но в большинстве, за редким исключением, им попадались донные рыбы – подусы.
Подусы, по местному тупаки или пузатики, нежные донные рыбы, по вкусовым качествам отличающиеся от других, особенно, когда их приготовить в собственном соку на углях. А делается это так: почистить внутренности, промыть, нанести на поверхность чешуи чистый слой глины, завернуть в мокрую бумагу (газету) и закопать в золу под костром, через 15-20 минут вынуть из под углей рыбу, очистить от высохшей глины вместе с чешуей. По вкусу нет равных, приготовленной на костре запеченной рыбы, особенно пузатика.
Как обычно, на следующий день после полудня, уставшие от избытка отдыха на лоне природы, загоревшие и вдоволь поплескавшиеся в воде, довольные рыбаки и просто отдыхающие возвращались домой к повседневным будням.
В одни из будничных дней 1972 года, 30 марта, в городском роддоме на свет появился в нашей семье сын Шамиль. Это радостное событие мы с моим другом Марсом Беккеровым решили отметить прямо в родильном доме. Ночью, от избытка чувств потеряв всякую осторожность, перелезли через ограждение территории роддома, вошли в парадную дверь, наш путь преградил дежуривший в ту ночь молодой врач. Мы попросили его вызвать мою супругу Румию, которая была в родильном отделении на втором этаже, на что дежуривший врач с возмущением ответил:
– Неслыханное нахальство! Я сей час же вызову охранников!
После угрозы он направился в дежурную комнату, мы за ним, там мы его еле уговорили, чтобы он не поднимал шума, обещали вечную дружбу. Постепенно врач успокоился и сдался нашим уговорам. У нас с собой была прихвачена бутылка водки, предложили выпить за здравие новорожденного и роженицы, на что врач ответил:
– Я спиртное не употребляю!
Постепенно мы с ним разговорились, он оказался прекрасным собеседником и не таким строгим, как нам показалось при встрече. После окончания Киевского медицинского института молодой врач был направлен на работу в город Карши, и на наш вопрос, почему он выбрал именно специальность врача-гинеколога, он ответил:
– Семейное, у меня мать, отец и дед врачи-гинекологи!
Мы рассказали ему о себе. Так у нас завязалась тихая и дружеская беседа, из которой мы узнали, что роды у моей супруги принимала старшая акушерка Таисия Музафарова, по стечению обстоятельств она же в 1970 году принимала роды моей дочери Лилии. Мать и отец Таисии были моими учителями в младших классах в Чиракчинской районной средней школы имени Чкалова.
Находясь в дежурной комнате, мы напомнили врачу-практиканту о цели нашего неожиданного визита, то ли он раздобрился, а может, чтобы поскорее избавиться от настырных визитеров, врач поручил акушерке, дежурившей на втором этаже, где находились палаты рожениц, вызвать на лестничную площадку мою супругу. Мы с Марсом поздравили ее с рождением сына и возвратились в дежурную комнату. Попрощавшись с врачом-гинекологом, далеко за полночь покинули территорию городского роддома, но уже через проходную, где бодрствовал удивленный сторож.
К 1973 году, в связи с увеличением объемов строительно-монтажных работ, руководством управления «Каршистрой» было принято решение с учетом перспективы расширить базу УСМР, для этого на пустующих территориях, вдоль дороги Карши-Бешкент, началось строительство новых баз. В первую очередь был построен корпус для механической мастерской, а на огромной территории с подводкой железнодорожной ветки были возведены корпуса со складскими помещениями для комплектации строительными материалами и оборудованием. Заканчивалось строительство базы для размещения и ремонта землеройной техники и спец.автомашин. Велось строительство базы для электромонтажных работ и нового многоэтажного административного здания. Штат коллектива постоянно увеличивался. Специалисты выполняли спецмонтажные работы как в областном центре, так и по всей Каршинской степи.
База нашего участка по строительству магистральных водоводов временно была расположена на проектной территории будущего Керамзитового завода. К началу строительства завода мы должны были освободить эту территорию, поэтому строили новую базу на берегу еще сухого русла Каршинского магистрального канала.
В 1973 году состоялось отчетно-выборное партийное собрание нашего коллектива. КПСС в тот период играла доминирующую роль в коллективах и в обществе, поэтому партийному собранию придавалось особое значение, и, как всегда на собраниях (тем более на отчетно-выборных), обязательно должны были присутствовать представители вышестоящих организаций. На этот раз на нашем отчетно-выборном собрании присутствовал член парткома «Каршистрой» начальник территориального управления «Каршистрой» Шагазатов Хабибула Абдумаджитович. Его, по решению Партии и Правительства Узбекистана, для усиления роли общесоюзной стройки перевели с должности председателя Кашкадарьинского областного исполнительного комитета. Здесь, на партсобрании, я впервые встретился с ним, до этого много слышал о нем: о его жестком и требовательном характере, честности и справедливости. В этом я убедился, когда меня на общем партийном собрании избирали секретарем парторганизации. На доводы бывшего секретаря нашей парторганизации Соснова А.Л. о том, что двум братьям, работать на руководящих должностях не этично выступил Шагазатов:
– Зная честность и добросовестность братьев-коммунистов Дулатовых, я как член парткома «Каршистроя» и начальник территориального управления всю ответственность беру на себя, в том случае, если рядовые члены партии проголосуют за предложенного кандидата.
Лично мне эта обуза была не нужна, и я выступил с самоотводом, но, несмотря на это, меня избрали секретарем парторганизации.
1973 год стал началом отсчета 10 летнего титанического труда 40 тысячного коллектива строителей и земледельцев Каршинской, Бешкентской и Нишанской степей, к этому времени на голом месте были построены города Талимарджан, Новый Нишан, десятки целинных совхозов со всеми коммуникациями, 6 подъемных уникальных мощных насосных станций, каскад которых каждую секунду поднимал на 132 метровую высоту 240 кубических метров воды. Впервые Амударьинская вода заполнила русло 100 километрового Миришкорского машинного канала и начала орошать первые тысячи гектар подготовленных целинных земель, из тех 200 тысяч, которые должны были освоить в первую очередь. Велись завершающие работы по заполнению Амударьинской водой Талимарджанского водохранилища на 1,5 миллиарда кубометров воды. В этом же году строители треста «Промжилстрой» возвели корпуса и сдали в эксплуатацию Каршинский опытный механический завод и завод железобетонных конструкций №1 по выпуску железобетонных шестиметровых раструбных лотков для оросительных сетей. В городе Карши для строителей были возведены 5 этажные многоквартирные дома со всеми удобствами.
Было намечено закончить и сдать в эксплуатацию завод ЖБИ-2, деревообрабатывающий завод на берегу Танхоздарьи, Шахрисябзский гравийно-сортировочный завод, завод Крупнопанельного домостроения, завод Керамзитового гравия, завод по выпуску напорных труб, Кирпичный завод.
В начале февраля 1974 года приказом по Главному Среднеазиатскому Управлению управление Спецмонтажных работ было реорганизовано в трест «Каршиирмонтаж», с прямым подчинением Главному Среднеазиатскому Управлению Министерства Водного хозяйства СССР. Управляющим треста был назначен Дулатов Аман Аюпович, а главным инженером Рябов В.
При тресте на базе участков были организованы новые подразделения с правом юридических предприятий: ПМК-1, УСМР, УПТК, ПМК-37, ПМК-11, УСПП, где начальниками назначили Лю Т.А., Забирова Ф.Б., Резепова Р., Рашидова Рустама, Мусина Альберта, Юртаева, Шеина В., а меня на время организационных работ назначили временно исполняющим начальником ПМК-11 – по строительству магистральных водоводов. Временно, потому что согласно Кодексу законов о труде, юридическое лицо не имеет право быть в прямом подчинении близкому родственнику. Таким образом я временно исполнял работу, не зная о дальнейшей своей судьбе. Мне поручили в двухнедельный срок организовать на новом месте функционирующее предприятие, расположенное на правом берегу еще сухого русла Каршинского машинного канала. Территория базы со складскими помещениями и административным зданием была заранее отстроена, но ее временно занимало строительное управление другого треста, которым руководил мой старый знакомый и бывший начальник Эргашев Тоир Эргашевич. Мы с ним не встречались около семи лет, теперь вспомнили совместную поездку в Москву и Ленинград, когда мы ездили по путевкам на выставку народного хозяйства, потом поговорили о цели моего визита. Он обещал втечение недели освободить территорию, так как за это время, должны закончить устранение строительных недоделок на новой базе СМУ, расположенной ниже по руслу канала.
Организация ПМК-11 создавалась на базе УСМР, и при разделе имущества и материалов, хранимых на складах УСМР, то и дело между мной и моим другом Забировым возникали споры, каждый из нас хотел (защищая интересы своего коллектива) получить побольше, хотя бы тех же дефицитных электродов для сварочных работ, спецодежды и другого нужного работе имущества. Не думал и не гадал Забиров, что через две недели все, что у него я отвоевывал, достанется ему: его, приказом назначат начальником ПМК-11, а меня переводом направят в распоряжение Управления «Каршистрой». После увольнения с треста на другой день, я протянул заявление о приеме на работу Шагазатову, начальнику Управления «Каршистрой»:
– Все правильно. Я вот что подумал, ты человек молодой (я выглядел намного моложе своих лет), сил много, и мы тебе поручим самую ответственную организацию и, надеюсь, ты покажешь себя с хорошей стороны, а мы проследим, на что ты способен в качестве руководителя подразделения. Примешь передвижную монтажную колонну №21 треста «Водстрой», начальник которой уволился по состоянию здоровья. Я подписываю твое заявление в приказ, но прежде, чем сдать заявление в отдел кадров, ты должен пройти собеседование с главным инженером Управления Николаем Георгиевичем Каменевым и моим заместителем по финансово-экономическим вопросам Хайдаром Тешабаевичем Нигматбаевым. На этом все, до свидания! – сказал он.
В кабинет инженера войти было не так-то просто, пришлось подождать в приемной несколько часов, наконец, в кабинете остался один Каменев, я этим воспользовался и быстро, не спрашивая разрешения войти, подошел к письменному столу, за которым сидел главный инженер, и молча протянул ему свое заявление. Пока Николай Георгиевич читал мое заявление, я рассматривал его: красивый пожилой седой мужчина со светлым лицом. Он взглянул на меня своими голубыми глазами и спросил:
– Брат Амана Аюповича?
Я утвердительно ответил, после чего он молча завизировал заявление и промолвил:
– Желаю успеха, можете идти!
Теперь надо было согласовать с заместителем начальника. С Нигматбаевым Хайдаром Тешабаевичем я был знаком, зашел к нему в кабинет, тепло поздоровались, он взял мое заявление, с удивлением увидел в верхнем углу листа визу начальника Управления и сказал:
– Впервые вижу, чтобы начальник без согласования со своими заместителями первым подписывал заявление, наверное, Николай Георгиевич тоже удивился?!
– Что Шадман, тесно стало вам с братом в одном тресте?!
В будущем мы с Нигматбаевым подружились, несмотря на разницу в возрасте. Он ветеран Великой Отечественной войны, ранее работал управляющим государственным банком в Карши, мы семьями ходили к друг другу в гости, добрейшей души человек и прекрасный собеседник. Получив в отделе кадров копию приказа о назначении, я поехал в трест «Водстрой». Административное здание треста располагалось в двухэтажном здании поселка совхоза «Аврора» Бешкентского района. Дождавшись приезда управляющего, представился ему и протянул копию приказа. Ознакомившись с приказом, Сагдиев Гайбулла Сагдиевич (не скрывая своего недовольства) промолвил:
– Ну что ж, приказ есть приказ, приезжайте завтра к началу рабочего дня, я кого-нибудь из работников треста направлю для представления вас коллективу ПМК-21.
Ранее о Сагдиеве я слышал от работников УМР-10, расположенного на окраине райцентра Бешкент. Управлением механизированных работ №10, Сагдиев руководил много лет, и отзывы о нем были хорошие, особенно его уважали машинисты экскаваторов. Я часто посещал УМР-10, там работал мой школьный товарищ по Чиракчи Азизов Дамир. С начальником, возглавляющим (после Сагдиева) УМР-10 Хакимом Худойназаровым мы были в хороших отношениях, впоследствии он возглавлял один из трестов «Каршистроя».
ПМК-21, куда мы с главным инженером треста «Водстрой» Тушиным В. приехали, размещался в 15 километрах от Карши, в поселке совхоза №9. Этот совхоз считался первенцем Каршинской степи. Тушин представил меня, нового начальника ПМК-21, инженерно-техническим работникам и служащим и уехал по служебным делам.
Я после короткого знакомства, отпустил всех по своим рабочим местам, попросил лишь остаться заместителя по хозяйственным вопросам, в сопровождении которого решил ознакомиться с хозяйством предприятия, а инспектору по кадрам поручил к нашему возвращению подготовить список инженерно-технических работников и служащих, с указанием занимаемой должности.
После общего осмотра хозяйства мы возвратились в кабинет, где на столе лежал список ИТР по отделам и занимаемым должностям, отпустив заместителя, попросил пригласить главного инженера Драненко Юрия Михайловича. Постучавшись в дверь, спросив разрешения, в кабинет вошел Юрий Михайлович.
– Впредь, никогда не спрашивайте разрешения. Вы главный инженер и первый мой заместитель, в любое время заходите как в свой кабинет, есть у меня посетители или нет, договорились?!
После многочасовой беседы с главным инженером я попросил его к 19 часам собрать на производственное совещание тех, кого он считает нужным и провести совещание в моем присутствии. Потом досконально разбирались с начальником планового отдела Хайдаром Худайбердыевым о финансовом состоянии организации, поближе познакомился с главным бухгалтером Задорожным, начальником отдела труда и зарплаты, инженером по технике безопасности, начальником производственно-технического отдела Емяшевым Юрием Михайловичем, а вечером на производственном совещании познакомился с начальниками участков и главным механиком Бабатовым.
В общем, создалось впечатление, что здесь работают, за редким исключением, толковые и знающие свое дело люди.
Административное здание располагалось в коттедже. Во дворе коттеджа размещались складские помещения. В двухэтажном кирпичном здании – общежитии – проживали малосемейные и холостые работники.
Неделя ушла на знакомство с рабочими и строящимися объектами, разбросанными на территориях 8 совхозов; 5,9,10,11, Пахтаабад, Дашт, Аврора и 3-Интернационал (поселок Камаши). В пяти целинных совхозах, ПМК-21 исполнял обязанности генерального подрядчика. Чтобы объехать все объекты по дорогам и бездорожью, надо было проехать около 300 километров. Общая численность рабочих, служащих и инженерно-технических работников в ПМК-21 – 350 человек.
На балансе предприятия числились 10 монтажных кранов СМК-10, каждый грузоподъемностью в десять тонн, полевые вагончики, оборудованные под жилье и столовую, бульдозеры и экскаваторы. Экскаваторы переоборудованы для трамбовки приямок под фундамент каждого шестиметрового лотка.
На первый взгляд, кажется легко построить лотковую оросительную сеть, а нам самом деле, это тяжелый многооперационный труд: каждый приямок под фундаментный блок прессуется при помощи клин-бабки, установленной на экскаваторе, днище фундаментного блока в полевых условиях изолируется горячим битумом, стойка лотка под нивелировку бетонируется в фундаментный блок и только после затвердения бетонной смеси монтируется лоток под минимальным уклоном, а после монтажа специального лотка ЛРЗ на нем устанавливается затвор для регулировки воды и задвижка для выпуска воды в поле. Такие затворы устанавливались через каждые девять лотков на месте полива. В коллектив ПМК-21 я пришел в тот период, когда все организации, связанные со строительством целинных совхозов, работали в напряженном темпе, так как приближался тот день, ради которого трудились все эти годы. Уже заполнялось Амударьинской водой Талимарджанское водохранилище, остались считанные дни, когда вода подступит по руслу Каршинского машинного канала до шлюзов межхозяйственных бетонированных каналов. В первую очередь, готовность №1 была объявлена в хозяйствах совхозов, которые расположены по обеим берегам Каршинского машинного канала. Наш коллектив отвечал за готовность хозяйств Дашт, Пахтаабад, №9, №10 и «Аврора». Самый трудный участок был в хозяйстве «Аврора», так как лотковые сети там были смонтированы еще семь лет назад, лотки были восьмиметровые – экспериментальные – за прошедшие годы все лотки пришли в негодность, многие от собственного веса раскрылись, бетон на днище лотков раскрошился, остался лишь скелет из арматуры.
Пришлось всю оросительную сеть демонтировать и разрушенные лотки вывозить на свалку. Неудобство состояло в том, что по обеим сторонам лотковой сети выросли многолетние деревья, что дополнительно затрудняло работу автотранспорта и специальной техники. На месте восьмиметровых лотков устанавливали шестиметровые, для чего требовалось выкапывать или вырывать из грунта фундаментные блоки и переустанавливать их на спрессованные приямки при помощи клин-бабы, установленной на экскаваторе.
Авральная работа производилась не только в совхозе «Аврора», такая работа шла и на других объектах. Каршистроевцы работали днем и ночью при освещении прожекторов, автомобильных фар или костров. Самосвалы подвозили бетонную смесь. Руководители подразделений и ответственные лица из Управления «Каршистрой» дежурили на местах, чтобы, в случае необходимости, вызвать дополнительную технику или оказать помощь. И, наконец, настал тот день! Это было 1 апреля 1974 года, когда первые кубометры Амударьинской воды, заполняя машинный канал, потекли через шлюз межхозяйственного бетонного канала на земли совхозов №9, №10 и Пахтаабад. Возле шлюза на берегу Каршинского канала стояла огромная толпа людей: директора совхозов, руководители «Каршистроя» и просто зеваки. В толпе я не заметил только директора совхоза №10, а вода вот-вот должна была дойти и до его хозяйства, тут к всеобщей радости привезли котел и живого барана, начинались торжества. Я незаметно отошел от радостных людей, сел в служебную машину, которой управлял молодой парень Николай. Нам было не до праздника, нужно было проконтролировать движение потока воды по нашим сданным в эксплуатацию объектам.
На полях совхоза №9 было все в порядке, там везде были поливальщики, а на полях совхоза №10, куда по лотковой сети пошла вода, поливальщиков не было, пришлось нам с водителем Николаем, чтобы через борта лотков не полилась вода, регулировать по трассе затворы. Так, проехали по дороге, вдоль которой были установлены лотки, километров три. Навстречу ехал директор совхоза, мы, как всегда при встрече, остановились, оба вышли из машин после взаимных приветствий, улыбаясь, я произнес:
– Поздравляю вас с началом поливных работ!
На что он ответил:
– Знаем мы ваши первоапрельские шутки!
В пяти метрах от дороги, соединяющей два хозяйства, был построен глубокий бетонной облицовки межхозяйственный канал, а за каналом земли совхоза №10. Я понял, что он не в курсе радостных событий, и сказал:
– А куда вы так спешите, что даже по сторонам не смотрите!?
И указал рукой на канал:
– Подойдите поближе к каналу и гляньте на русло по моему, там что-то течет.
Директор совхоза неуверенно подошел поближе к каналу и когда увидел, что по каналу течет мутная вода, рванулся к автомашине и ни слова не сказав, умчался в сторону правления своего совхоза.
В тот период дело было не в попустительстве или в халатности руководителя, или начальников участков, а отсутствии телефонной связи на объектах строительства. Для того, чтобы решить тот или иной вопрос, надо было проехать десятки километров. У меня, как и у других руководителей, работающих в степных условиях, в автомобиле была установлена рация, с помощью которой я имел связь только с начальниками подразделений нашего треста. Из-за отсутствия связи с начальниками участков элементарный вопрос решался только на планерках или спустя сутки. Если представить, что освоение Каршинской степи происходило не в семидесятые годы, а спустя 30 лет, когда появилась сотовая связь, то строительство целины сократилось бы (во времени и затратах вдвое). После того, как мы с директором совхоза Имамовым разъехались, мы с водителем Николаем, помогающим мне во всех делах, осматрели затворы нескольких лотковых сетей – куда, в первую очередь, должна была поступить поливная вода, и, проверив затвор конечного метрового диаметра лотка, возвратились назад до перекрестка. На этом месте под асфальтированной дорогой из сборных железобетонных конструкций нами был построен дюкер, возле соединения дюкера с бетонным каналом по колено в грязи, утрамбовывая ее ногами, стояли веселые заместители начальника управления «Каршистроя»: Хмелевский и Алимов Э.А. Я подошел к ним, поздравил их с великим событием, они в ответ шутя:
– Вот, тебе помогаем, чтобы дорогу не размыло!
Видно было, что они навеселе, значит успели поучаствовать в торжествах, организованных руководством совхоза. В этот момент на краю дороги, остановилась еще одна легковая автомашина «Волга», открылась передняя дверца и из салона начальственным голосом спросили:
– Чем вы тут занимаетесь?
Замы весело отвечали:
– Радуемся первому кубометру Амударьинской воды!
Из салона прозвучало злое и неприятное замечание. До этого радостные замы переменились в лице и матом послали сидящего в машине функционера, тот, со злостью хлопнув дверцей, продолжил свой путь. Я спросил у Алимова, кто это был, он мне ответил:
– Один из новых секретарей областного комитета партии.
– Жук, испортил нам настроение, а почему ты не присутствовал на тое?
– Ведь ты тоже именинник?!
Я ответил, что в начале был, а потом уехал проверять объекты. Этот случай у дюкера примечателен тем, что Алимов и Хмелевский не предполагали, что через некоторое время нахамивший функционер будет их прямым начальником. С Алимовым мы были знакомы как с соседом, захаживали к друг другу в гости, как он мне рассказывал, раньше он работал помощником Первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Рашидова Ш.Р., а потом вторым секретарем Шахрисябзского райкома партии. Хмелевского я знаю с 1970 года, он у меня проверял и утверждал пояснительную записку к дипломной работе в 1970 году, когда я заканчивал учебу в Каршинском политехникуме по специальности техник-строитель промышленных и гражданских зданий.
Уже к вечеру, возвращаясь к себе в управление, я заметил, что на вспаханных полях, где раньше отсутствовали поливальщики, теперь копошились люди, занимаясь промывкой грунта в приготовленных для этой цели квадратных чеках. Теперь от работников совхозов зависит сохранность ирригационных сооружений, от того насколько они умело будут пользоваться новшеством, тем более в первые дни.
После ежедневного производственного совещания у себя в кабинете, отпустив работников по домам, я отпустил и личного водителя, поручив ему, чтобы он предупредил мою супругу о том, что я не смогу приехать домой. Немного позанимавшись документами, представленными начальниками отделов, я направился в сторону правления совхоза №9, где был организован так называемый «штаб» треста «Совхозстрой». За этот совхоз я был спокоен, так как директором был Баратов Суван Баратович, замечательный организатор и знающий свое дело работник (ученик знаменитого дважды героя труда Чули Бегимкулова), которого в любое время суток можно было застать в правлении совхоза, так как семья его проживала в этом же поселке. Управляющего трестом «Совхозстрой», Рыжкова Николая Павловича (он возглавлял штаб) еще не было, обычно он приезжал к 23 часам, за час до приезда директоров совхозов, если им необходимо было встретиться с Николаем Павловичем, обычно он принимал сообщения по телефону и по рации. Перед двухэтажным зданием правления, был установлен деревянный широкий топчан, накрытый ковром, рядом стоял стол с телефонным аппаратом, за столом сидел Баратов и одиноко мелкими глотками пил зеленый чай. Мы сегодня с ним уже встречались, поэтому, не поздоровавшись, я сел на топчан, и начали обмениваться новостями. Исчерпав тему полива, заговорили на другие темы, пока он не спросил меня:
– Шадман Аюпович, как Вы насчет поужинать? Одними лепешками сыт не будешь! Пойдемте ко мне домой – покушаем горяченького, время до начала сбора есть…
Возвратившись после ужина в правление, где директора ожидали посетители, он направился в свой кабинет, а я, присев на топчан, стал ожидать приезда управляющего трестом «Совхозстрой» Рыжкова Н.П. Мне надо было с ним увидеться, у меня к нему было личное дело.
В штабе мое присутствие было необязательным, но сегодня, в первый день полива земель под хлопчатник, хотелось узнать, как идет поливочная компания в хозяйствах, где построены наши ирригационные сооружения, есть ли к нам, строителям, претензии со стороны хлопкоробов.
К 23 часам к правлению совхоза на автомашине подъехал Рыжков, приятной внешности, выше среднего роста мужчина, с приятной доброй улыбкой. После того, как мы с ним поздоровались, Рыжков спросил меня:
– Где Баратов?
– У себя в кабинете, принимает посетителей, – ответил я.
– Ладно, давай присядем.
Николай Павлович присел за стол, а я присел на край супы. В двадцати метрах от нас вокруг фонтанного бассейна толпились начальники отделений совхоза и бригадиры комплексных хлопководческих бригад, которые при появлении Рыжкова поубавили свои голоса.
Николай Павлович попросил меня рассказать о событиях сегодняшнего дня, я подробно рассказал, потом, чтобы скоротать время, перешли на житейские темы. Воспользовавшись образовавшейся паузой, я спросил у Николая Павловича:
– Как-то вы рассказывали, что у вас в тресте не хватает толковых специалистов!
– Да, было такое! А что, есть предложения?
– Есть у меня друг, он раньше работал главным инженером Каршинского городского таксомоторного парка и некоторое время директором этого парка, а в настоящее время работает механиком в парке ПМК-23 у Пардаева, они занимаются механизированной планировкой площадей в целинных землях, а база расположена в этом совхозе.
– Кто такой, где он проживает?
– Беккеров Марс Сабирович, а проживает он в Карши.
– Беккеров, говоришь, а не родственник ли Беккерова, который был начальником Каршинской городской милиции?
– Да, это его сын!
– Знаю эту семью, хорошо, завтра же пусть приходит в трест, ко мне на собеседование.
В ту первоапрельскую ночь мы с директором совхоза Баратовым (после отъезда Николая Павловича) еще долго беседовали и разошлись лишь ближе к рассвету. К началу рабочего дня я в своем кабинете просматривал первоочередные документы. Первым подъехал главный инженер Драненко, мы с ним (как обычно к началу рабочего дня) уточняли распорядок – кто чем должен заниматься втечение дня. У главного инженера и начальника ПТО конец и начало календарного месяца, тем более еще и квартального, был ответственный период, когда подводили итоги выполнения производственного плана. Для этого надо было совместно с куратором Дирекции строительного предприятия (ДСП-7, непосредственно финансирующий строительные объекты Каршинской степи) объехать и произвести обмер выполненных работ, поэтому в эти дни они всецело сосредотачивались на подведении итогов и составлении соответствующих документов. Как только главный инженер отъехал от управления, по рации сообщили об аварийной ситуации на лотковой трассе совхоза №10. Забросив все текущие дела, мы с водителем выехали на место разрушения лотковой сети (данный объект находился всего в шести километрах от нашего управления). Водой был залит двухсотметровый участок между забором хлоппункта и автомобильной дорогой. Трехкилометровая лотковая оросительная сеть (из метровых железобетонных лотков, установленных на стойках) проходила вдоль асфальтовой автомобильной дороги, ведущей в другие целинные совхозы. На месте разрушения лотковой сети при нашем появлении никого из представителей совхоза не было. Однако, до нашего приезда, вода в лотковую сеть (под утро) кем-то уже была перекрыта, остаток воды все еще сливался в овраг, размывая фундаментные блоки лотков. В результате: из-за халатного отношения работников совхоза к своим обязанностям десять шестиметровых железобетонных лотков, упав с высоты пять метров и оказавшись на дне размытого водой рва, пришли в полную непригодность. Из-за разлива воды через борта лотков была нарушена лотковая сеть на протяжении шестисот метров. Даже при беглом осмотре местности было ясно, что вина лежит на работниках совхоза, однако восстанавливать оросительную сеть придется нам, и только я об этом подумал, как по рации, установленной на служебной автомашине, меня срочно вызвали к главному инженеру управления «Каршистрой» Каменеву Н.Г. Меня этот вызов удивил, так как, согласно субординации, я подчинялся непосредственно тресту «Водстрой», и только через трест мы выполняем всякие распоряжения. А тут, минуя руководство треста, сразу в вышестоящую организацию. Этот вызов для меня означал серьезные неприятности.
Начальник управления «Каршистрой» тогда был в зарубежной командировке, его замещал главный инженер Николай Георгиевич Каменев (за строительство Аму-Бухарского канала удостоен Ленинской премии).
Едва вошел в приемную Каменева, как меня без лишних слов сопроводили в кабинет главного инженера. Увидев меня, Каменев, едва сдерживая себя, весь красный от раздражения, набросился:
– Ты, что это себе позволяешь? Только недавно приступил к работе в ПМК-21, и уже от тебя неприятности, причем, от первого лица области.
Вместо поздравлений с победой над пустыней, я получил нарекания:
– Рассказывай, что вы там в совхозе натворили?
По мере моего доклада лицо Каменева принимало прежнее спокойное выражение, человек с огромным производственным опытом работы сразу догадался, откуда «ветер дует».
– Ты извини меня, что полностью не разобравшись, я на тебе сорвал злость. Во-первых эта лотковая сеть была смонтирована еще при старом руководстве, а во-вторых, после во всем разберемся, а сейчас нужно будет быстрее восстановить оросительную сеть. Ты езжай на место разрушения и организуй восстановительные работы, а мы попозже подъедем и на месте разберемся.
В приемной главного инженера я подробнее узнал о причине плохого настроения Каменева: был неприятный телефонный звонок из областного комитета партии с претензиями на некачественные работы строителей. Оказалось, в обком доложил, не поставив в известность руководство «Каршистроя», об разрушении оросительной сети директор совхоза. Дело в том, что все работники целинных совхозов, в том числе и директора совхозов, являлись работниками треста «Совхозстрой» управления «Каршистрой», а директоров назначал и утверждал областной комитет партии. При этом не секрет, что некоторые назначались директорами совхозов, не имея опыта работы в сельском хозяйстве, за редким исключением назначение происходило безвозмездно. Это давало повод таким людям напрямую связываться со своими «наставниками». Но в основном, директорами совхозов работали трудяги, всецело преданные своему делу специалисты.
Покинув административное здание «Каршистроя», я по пути на объект заехал в трест «Водстрой», доложил Сагдееву о нашем разговоре с Каменевым.
На месте разрушения меня дожидались начальник участка Пятницкий и главный механик Бабатов, с которыми мы договорились о дальнейших наших действиях.
Через некоторое время подъехали Каменев и заместитель начальника управления «Каршистроя» Хмелевский. Хмелевский курировал автотранспорт и строительные механизмы. Они осмотрели место разрушения лотковой сети и тоже пришли к выводу, что вины строителей здесь нет. Между тем, я доложил Каменеву о том, что встретился с начальником отделения совхоза, по его рассказу, звено ночных поливальщиков самовольно покинуло рабочие места и сбежало из совхоза. Чтобы не останавливать поливочную компанию, мы с ним договорились пользоваться оросительной системой под строгим контролем, для этого установили на лотке дополнительную заслонку и отвинтили с заслонки штурвал, так что только пятисотметровый конечный участок оросительной сети временно перекрывался заслонкой.
– А если они опять откроют воду для сброса? – задал мне вопрос Хмелевский.
– Во-первых, мы здесь будем работать и проследим за этим, во-вторых начальник отделения и бригадир обещали, что больше такого не повторится. Они выставили опытных поливальщиков, которые будут работать посменно, круглые сутки.
– Все это хорошо, но разрушенную часть оросительной системы за сутки надо восстановить! – приказал Николай Георгиевич и добавил – Если бы за конечным лотком вместо одного сливного лотка с крутым уклоном были установлены пять сливных лотков с меньшим уклоном, размыв системы не произошел бы ни при каких условиях.
– Я проверил, монтаж произведен согласно проекту и утвержденной смете.
– Я не говорю о проекте, я говорю о человеческом факторе, для этого есть начальник участка, главный инженер, в конце концов. Этот случай будет всем уроком!
После того как Каменев отъехал, Хмелевский приказал мне заниматься своим делом, а сам по рации начал давать соответствующие распоряжения начальнику автоуправления и ближайшему начальнику управления механизированных работ. Вследствие перелива двухсотметровый участок между забором хлопкозаготовительного пункта и автомагистралью, где лотковая сеть установлена на стойках, полностью залит водой. Требовалось расстояние между лотковой сетью и дорожной насыпью заполнить привозным грунтом для проезда монтажного крана.
Первой на восстановление лотковой сети подъехала бригада монтажников Хайдара Хасанова, с прорабом Кахаровым и со своим монтажным краном. Получив задание, монтажники сразу же приступили к работе. Следом прибыли три самосвала, экскаватор на резиновом колесном ходу с обратной лопатой для погрузки грунта. Позже на трейлере привезли бульдозер. Самосвалами и землеройными механизмами распоряжался сам Хмелевский. Работали до наступления ночи. На другой день рано утром снова приступили к работе и втечение рабочего дня закончили все восстановительные работы.
Люди своими глазами увидев это историческое событие и с новой энергией продолжили покорять степные просторы, теперь уже зная, что следом за их каналом идет Амударьинская вода. Это историческое событие взбудоражило не только каршистроевцев, но и все слои общества области. Прибавилось работы для районных и областных общественных и государственных организаций и учреждений. В целинных совхозных поселках пустовали новые отстроенные жилые дома с подворьем, предусмотренные для переселенцев, так как ощущалась острая нехватка в людских ресурсах, началась агитация переселенцев. Даже в высокооплачиваемых строительных организациях ощущался острый недобор рабочих кадров, в некоторых организациях текучесть кадров доходила до 50 процентов в год, потому что жить и работать в голой степи (где в летние месяцы жара в тени достигает 45 градусов) не каждый захочет. В этот период усилился контроль за строительством оросительных каналов, сетей гидротехнических сооружений, планирование площадей под сельскохозяйственные культуры, в связи с чем почти ежедневно где-нибудь на территории какого-нибудь целинного совхоза проводились (после рабочего дня) планерки, выездные заседания обкома партии. Присутствие руководителей подразделений треста «Водстрой» вместе с управляющим было обязательно. Подразделения треста «Водстрой»: Управляющий треста Сагдиев Г.С., главный инженер Тушин В.М.
Управление Механизированных работ №10 (УМР): начальник Худойназаров Хоким.
Управление Механизированных работ №15(УМР): начальник Ахмедов.
Строительное Механизированное управление №5 (СМУ): начальник Власов.
Передвижная Монтажная колонна №21 (ПМК): начальник Дулатов Ш.
Передвижная Монтажная колонна №22 (ПМК): начальник Суяров Омон Суярович.
Передвижная Монтажная колонна №24 (ПМК): начальник Рахимов.
Режим работы в подразделениях треста 2-х-3-х сменный. Механизмы: экскаваторы, бульдозеры, скреперы, грейдеры-планировщики, монтажны передвижные автокраны. Общая площадь работы – 200000 гектар.
Работа, приближенная к авральной. Из-за отсутствия мобильной связи самыми удобными и полезными были производственные совещания, где планировалась работа на день, два, неделю, а между совещаниями (в полевых условиях) связующим звеном между объектами строительства являлся начальник, у которого имелась в машине рация, и которому выделялся служебный автомобиль. За мной был закреплен автомобиль ГАЗ-67, на котором я в день колесил около 300 километров. Совещания были разные, а одно из них запомнилось на всю жизнь. Как-то, после работы я приехал домой, как обычно к 23 часам, поцеловал спящих детей, искупался в ванной, поужинал и лег спать. Не успел толком заснуть, как зазвенел домашний телефон, звонили с диспетчерского узла управления «Каршистрой». В первом часу ночи мне сообщили:
– В 2 часа в клубе совхоза №23 состоится выездное заседание бюро областного комитета партии, за Вами выслана автомашина.
Совхоз №23 находится от Карши в 50 километрах. Спросонок, мало что соображая, я машинально оделся и направился в подъезд, внизу (наша квартира находилась на третьем этаже) у подъезда уже стояла служебная машина. Сидя в машине, по пути в совхоз, я мысленно перебирал: что же случилось, что за срочность в такое время суток, и зачем я понадобился, тем более на территории совхоза №23 наше предприятие никаких строительных работ не производило. Совхоз №23 находился за Ульяновским каналом, по нему Амударьинская вода для орошения земель совхоза начала подаваться на год раньше, чем по Каршинскому машинному каналу. Когда мы подъехали, до начала заседания оставалось полчаса, кругом темнота, только перед входом в клуб слабое освещение и толпился народ. Я попытался отыскать в толпе знакомые лица, но все люди были мне незнакомы, тогда я решил войти в здание, и там в зале, ближе к сцене, увидел в окружении своих подчиненных управляющего Сагдиева Г., подошел к ним, в надежде прояснить обстановку, но они тоже были в недоумении. Когда все собрались, – несколько начальников – решили подыскать себе удобные места, но не тут-то было, наш управляющий – любитель красоваться на виду у вышестоящего начальства – приказал сесть рядом с ним в первом ряду, напротив длинного стола заседания, установленного на краю сцены. Зал, рассчитанный на 500 посадочных мест заполнился. Наконец на сцене появились члены бюро Кашкадарьинского областного комитета коммунистической партии во главе с Первым секретарем и заместителем начальника Главного управления «Средазирсовхозстроя».
Объявили повестку дня: Выполнение государственного плана-задания по заготовке кукурузы.
На заседание бюро обкома приглашены бригадиры кукурузоводы, директора совхозов, секретари райкомов партии, руководители райводхозов и облводхоза.
Сначала с докладом выступил секретарь обкома, курирующий сельское хозяйство на узбекском языке. По окончанию доклада заседание вел сам Первый секретарь. Приведу только один пример:
Ведущий:
– Бригадир такой-то здесь?
– Здесь!
– Подойди поближе.
– Почему на твоем участке редкие всходы семян кукурузы?
– Для полива воду не дают!
– Так, где начальник облводхоза?
– Здесь!
– Подойди сюда поближе! Почему воду не даешь? Что, надоело партбилет в кармане носить?
Начальник Кашкадарьинского областного управления водного хозяйства, красный от стыда, дрожащим голосом ответил:
– Дадим воду, дадим!
Примерно так и продолжалось заседание бюро. Только про строителей никто не упомянул, видимо, кто-то из функционеров обкома, на всякий случай, пригласил и нас, чтобы мы были в курсе всех событий, связанных и с выращиванием кукурузы. Правда, когда заседание бюро закончилось в 5 часов утра, вспомнили и про нас. Нам было приказано не расслабляться и разъехаться по своим строительным объектам.
В 1975 году коллектив Управления «Каршистрой» насчитывал около 40 тысяч работников, среди них ведущими организациями являлись коллективы треста «Гидрострой», треста «Водстрой», треста «Целинстрой», треста «Совхозстрой», треста «Каршиирмонтаж», треста «Промжилстрой», треста «Дренажстрой», управления эксплуатации Канала и насосных станций, дорожно-строительного управления, автотранспортного управления, дирекция строй предприятий и другие подсобные предприятия и организации, где в разные годы работали руководителями Ашуров, Азизов, Гульмирзаев, Дуденко И., Дулатов А.А., Ларин, Набиев А., Рыжков Н.П., Сибагатулин Р., Сагдиев Г., Степаненко В.И., Темиров, Мустафаев, Чаркин Б.А., Джавлиев.
Начальниками (ПМК, СМУ, УМР, УМС, УСМР, АТК, РУЭС) работали Ахмедов, Власов, Джумаев, Дроздов, Дулатов Ш, Забиров Ф., Кайбуллаев Р., Лю Т.А., Мусин А.А., Мирзаев Э., Нурутдинов Т.Н., Пардаев, Пулатов Р., Резепов Р., Рашидов Р., Рахимов, Суяров О.С., Саидов О., Титов А., Тадеев В., Хныкин В., Худайназаров Х., Халимов У., Шукуров Н.И., Шукуров А.И., Эргашев Т., Юртаев А., Шарипов, Шарапов Д., Шеин В.
Из среды начальников подразделений в дальнейшем по службе продвинулись: Мирзаев Э. возглавил трест; Нуритдинов Т.Н., будучи кандидатом наук, начинал свою трудовую деятельность с бульдозериста-скрепериста), потом стал начальником подразделения треста «Водстрой» и ректором Каршинского политехнического университета; Рашидов Р. возглавлял областной строительный трест №13; Суяров О.С. стал главным инженером Управления «Каршистрой» и хакимом района; Саидов О. возглавил трест «Промжилстрой»; Худайназаров Х. работал управляющим трестом; Шукуров Н.И. работал генеральным директором производственного объединения «Каршистройиндустрия», начальником управления «Каршистрой»; Шукуров А.И. работал председателем Каршинского городского исполнительного совета; Эргашев Т.Э. работал главным инженером управления «Каршистрой».
К 1976 году коллективом Управления «Каршистрой» были полностью построены 24 совхозных поселка со всеми коммуникациями, образованы новые районные центры; Новый-Нишан, Ульяновский на месте поселков Муглан, Усман Юсуповский и Бахористанского района. Кроме целинных совхозов на землях старых совхозов (Дашт, Пахтаабад, «Аврора» и «3-Интернационал» с центром в поселке Камаши), были полностью произведены мелиоративные и ирригационные работы. Ко всем населенным пунктам проложены асфальтированные дороги, линии электропередач, газопроводы, водопроводы. Силами трестов «Промжилстрой» и «Каршиирмонтаж», кроме строительства совхозных центров, возводились новые микрорайоны для освоителей целинных земель в городе Карши. Наша семья тоже переехала в благоустроенную квартиру.
Строительные объекты нашего коллектива, по мере завершения ирригационных работ вблизи нашего месторасположения, отдалялись, и мне приходилось целыми днями, а то и ночами, колесить по бездорожью с объекта на объект, благо, хоть машина с передним ведущим приводом. Особенно нелегко было после планировочных работ: по насыпному, еще не уплотненному грунту, жара невыносимая, пыль столбом. К началу 1976 года наши монтажные участки работали на территориях, закрепленных за другими организациями нашего треста, и поэтому в марте 1976 года ПМК-21 был ликвидирован. Всех работников перевели в другие организации, а меня направили в распоряжение треста «Промжилстрой». Руководство треста мне предложило свободную вакансию главного инженера ПМК-7, базирующегося в райцентре Новый-Нишан, который расположен в 20 километрах от Карши. В конце марта я приступил к своим новым обязанностям, коллектив, в основном состоящий из женщин, выполнял штукатурно-малярные работы в совхозах района и в самом центре. Временная база ПМК располагалась в приспособленном здании, новая территория базы была еще не достроена, поэтому приходилось управленческому аппарату тесниться в коттедже, предназначенном для жилья, создавая неудобства соседям. Моему назначению начальник ПМК-7 Дроздов, несмотря на то, что ранее мы с ним не встречались, был очень рад, для этого (как позже выяснилось) были свои причины. Дроздов полностью возложил на меня все функции, связанные с руководством предприятия, кроме снабжения строительными материалами, мы с ним встречались только перед началом рабочего дня, чем он занимался целыми днями неведомо. Из разных источников я узнал, что начальник ПМК-7 готовился к переезду в Россию, ко мне в кабинет заглядывали некоторые рабочие и сообщали, что наш начальник грузовым транспортом вывозит готовые лесоматериалы в неизвестном направлении, на их бдительные сообщения я отвечал:
– Я не уполномочен следить за кем бы то ни было, тем более за начальником, для этого есть специальная служба, если это правда, я советую обратиться в отдел борьбы с хищением социалистической собственности, который расположен в ста метрах от нашей организации. Как обычно, никто из боязни потерять работу в ОБХСС не обращался.
В первые дни своей работы, по просьбе коллектива управления я возобновил, ранее приостановленные работы, по строительству собственной базы ПМК. На обширной территории базы ранее были возведены административный корпус, складские помещения, столярный цех, ограждения, оставалось произвести отделочные работы. Имея в ПМК 10 комплексных бригад отделочников и столько же бригад плотников, почему-то работа не велась, хотя новая база была остро необходима. База была расположена рядом с железнодорожными путями, что по экономическим соображениям было более эффективно. В коллективе ПМК-7 специалистов было достаточно: одних только женщин штукатурщиц и маляров было около трехсот. С непривычки с ними было сложно работать, они требовали к себе особого отношения, не то что работники мужчины.
Коллектив ПМК-7 производил на объектах отделочные работы: штукатурка стен, малярка, настил деревянных полов, установка оконных и дверных рам и полотен, установка шиферной кровли, в связи с чем к нам централизованно железнодорожными вагонами, поступали дефицитные строительные материалы: цемент, алебастр, половые доски, круглый лес, шифер, оконное стекло, разноцветные краски, мозаичные керамические плитки, олифа, дверные замки и другие скобяные изделия, которых тогда в свободной продаже не было, поэтому за этими материалами нужен был глаз да глаз. Проработал я в ПМК-7 главным инженером неполных шесть месяцев, отвечая в основном за производство работ, качество строительства, внедрение новой техники, технику безопасности, передачу в эксплуатацию готовых объектов со всей технической документацией. В среднем, мы сдавали для заселения 10 коттеджей в месяц, не считая других объектов культурно-бытового назначения. В конце августа 1976 года, начальник ПМК-7 уволился по собственному желанию и покинул пределы Узбекистана. Оставшись один, я провел инвентаризацию материальных ценностей и обнаружил грубые нарушения в списании строительных материалов, что повлекло удорожание строительных объектов. Выявилось, что должностные лица, отвечающие за материальные ценности: начальник, заместитель начальника и начальник снабжения были нечисты на руку… Для очистки совести я доложил руководителю треста «Промжилстрой» о нарушениях по списанию строительных материалов и других ценностей, только невдомек было мне, что наш начальник был шурином управляющего треста. В результате ПМК- 7 был ликвидирован и присоединен к ПМК-3, которым в то время руководил Саидов Озод. Воспользовавшись тем, что ПМК-7 ликвидирован, я написал заявление об увольнении, с переводом в Каршинский комбинат строительных материалов и конструкций, который находился через дорогу от администрации «Каршистроя». Наш начальник Мурадов, прочитав мое заявление, кинул:
– Зайдешь завтра!
Я знал, что дело не во мне, а в том, что Мурадов (если мягко выразиться) недолюбливал директора комбината Алимова и его задевало, что его подчиненные переходят на работу в КСМ и К. Поэтому, прежде чем идти за визой в администрацию «Каршистроя», я умолял управляющего треста «Промжилстрой» Чаркина Б.А. уволить меня, так как моя трудовая книжка находилась в отделе кадров треста, но Чаркин был не умолим – не стал брать на себя ответственность, так как руководители подразделения «Каршистроя» были номенклатурой Управления. Прежде чем покинуть администрацию «Каршистроя», как к старому знакомому, зашел в кабинет за поддержкой Эргашеву Т.Э., но он, посочувствовав, отказал в поддержке, мотивируя тем, что, как человек он новый в этой должности и не может влиять на решения начальника, а мне посоветовал отказаться от этой затеи. Делать было нечего, возвратился домой и стал дожидаться возвращения с работы Алимова, он жил в соседнем подъезде. К ужину, Алимовы нас пригласили. Мы с супругой и детьми быстро собрались, не переодеваясь, по-домашнему пошли к ним. В квартире стоял притягательный аромат дымламы, хозяин был искусным кулинаром. Обычно ужинали поочередно – то у них, то у нас. Моя супруга Румия умела прекрасно готовить любые блюда. После ужина, естественно с выпивкой, женщины и дети перешли в зал, а мы с Алимовым завели деловой разговор. Я рассказал о том, какие меры предпринял, чтобы оформить перевод в комбинат, и спросил у него:
– Какую работу буду выполнять в КСМиК?
На что он ответил:
– Пока будешь работать начальником отдела сбыта продукции комбината! А в дальнейшем видно будет, так как строятся еще три завода.
На следующий день я снова поехал на встречу с начальником «Каршистроя», переждав в приемной, пока он останется один в кабинете, я зашел, он пригласил присесть на стул и высокопарно начал мне объяснять:
– Сейчас такой период, когда перед нами стоит задача, которую мы обязаны решить в кратчайшие сроки, то есть достойно завершить освоение целинных земель первой очереди, и ты как коммунист должен понимать, что на этом борьба за увеличение хлопковых площадей не кончается, в связи с чем, мы, согласно Постановлению партии и Правительства, переходим на освоение целинных земель второй очереди. Вот тут мы посоветовались и решили назначить Вас начальником вновь образуемого ПМК в Касанской степи.
– Спасибо за предложение, я вот уже 10 лет работаю в этой системе, а если считать мою работу в качестве машиниста экскаватора, то получится 17 лет. Разве не обидно, что возглавляемый мной ПМК-21, из отстающих, ставший передовым в системе «Каршистрой», и даже получивший Переходящее Красное знамя, ликвидирован, а слаженный коллектив разбросан по другим организациям. Да мы первыми закончили подрядные работы в совхозах №9, 10, 11, в «Авроре», Дашт и Пахтаабад, но наша организация на то и называется передвижной, чтобы в любое время нас могли перебросить на любой строительный объект, а этого не произошло. Через 6 месяцев ликвидировали ПМК-7, мои товарищи в шутку меня прозвали «ликвидатором», в третий раз я не хочу оказаться в таком положении, поэтому прошу Вас завизировать мое заявление.
– Так ты ничего не понял. На, забери свое заявление и иди в свое КСМиК. И со злостью кинул в мою сторону завизированный листок бумаги. Я, ни слова не промолвив в ответ, моментально выскочил из кабинета начальника.
Так закончилась моя трудовая деятельность в системе «Каршистроя», но продолжалась в системе Главка. Впереди неизвестность. Какая судьба предназначена мне в дальнейшем, покажет будущее, ведь судьба зависит от наших действий и тех кто нами управляет.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Каршинский комбинат строительных материалов
В сентябре 1976 года я начал работать начальником отдела сбыта Каршинского комбината строительных материалов и конструкции (КСМиК), в тресте «Промстройматериалы» «Главсредазирсовхозстроя».
До меня начальником отдела работал Шатохин Станислав, его назначили директором (на стадии ввода в эксплуатацию) завода крупнопанельного домостроения.
Территория комбината расположена вдоль шоссейной дороги Карши-Бешкент, в 3 километрах от областного центра и занимает площадь около 10 гектаров земли. Действовали или были на стадии завершения строительно-монтажных работ ЗЖБИ №1, ЗЖБИ №2, КПД, Керамзитовый завод, Деревообрабатывающий завод, ЗНТ, Промэнерго.
Работа начальника отдела сбыта (я сразу же понял) не для меня: цифры, цифры, подсчеты, отчеты, рабочий инструмент – допотопные деревянные счеты и арифмометр, но зато отработал свое положенное время, на автобус и дома, в кругу своей семьи. Так продолжалось три месяца. Однажды в конце ноября 1976 года меня вызвали к директору комбината, там за рабочим столом сидел пожилой седой незнакомый мне мужчина. Наш директор тоже был в кабинете, после взаимных приветствий меня пригласили присесть к длинному столу заседаний, после чего мужчина произнес:
– Будем знакомы, я управляющий трестом «Промстройматериалы», Клеблеев Наиль Фатихович. Изучив Ваше личное дело, я пришел к выводу, что Вы работаете не на своем месте, в связи с чем у меня есть предложение – назначить Вас директором завода по производству водопроводных напорных труб. Работа ответственная и под контролем Минводхоза СССР.
От неожиданности я сначала не знал, что ответить, но Клеблеев, опередив меня, сказал:
– Завтра к началу рабочего дня жду ответа, до свидания!
После рабочего дня я зашел к директору комбината Алимову Эркину Аглаевичу, мы жили по соседству, и с порога произнес:
– Еще другом называешься, не мог меня предупредить?
– Клянусь, Шадман, для меня самого предложение управляющего было полной неожиданностью. В настоящее время директором завода работает ставленник управляющего, и я знал, что он им недоволен, в дальнейшем у меня (как мы ранее договаривались с тобою) были виды на тебя, потому что нынешний директор оказался слабоватым, но управляющий трестом опередил своим неожиданным предложением. От себя хочу добавить, производство этих труб у нас в стране новое, каждая Республика идет своим путем, и под контролем не только Ташкента, но и Москвы, а курировать наш завод поручено Украинскому научно-исследовательскому институту по ирригации. Каждый квартал будет приезжать из Киева куратор, проверять качество выпускаемой продукции. Насколько мне известно, каждая союзная республика, по заданию правительства СССР, негласно соревнуется за качество выпускаемых изделий. Так что все в твоих руках.
Наутро, еще до начала рабочего дня, мы с Алимовым на его служебной «Волге» приехали к зданию двухэтажного административного корпуса комбината. Водителя Алимов отослал за Клеблеевым, а мы разошлись по своим рабочим местам. Дождавшись приезда управляющего трестом, я, спросив разрешения, вошел в кабинет, Клеблеев вопросительно глянул на меня и спросил:
– Ну что, решился?
– Так точно, – по-военному ответил я и добавил – Когда прикажете приступать к работе?
– Да хоть сейчас, только отыщите директора Серебрякова и направьте его ко мне. А сам приступай к работе, директор комбината сегодня же издаст приказ о твоем назначении. Ознакомишься, вникнешь во все дела и в следующий мой приезд из Ташкента мы с тобой конкретно поговорим.
Свое появление на территории завода (никому ничего не объясняя), я начал с обхода, все работники завода были заняты технологическим процессом. В цеху ко мне подошел в рабочей защитной каске представительного вида мужчина и строго спросил:
– Кто Вас пустил на территорию завода? Да еще без каски. Немедленно покиньте территорию цеха!
В ответ я задал встречный вопрос:
– А кто вы такой?
– Я директор этого завода!
– Вот вы мне и нужны, товарищ Серебряков. С этого момента директором завода являюсь я, а Вас вызывает к себе управляющий трестом, он сейчас находится в кабинете директора комбината.
Больше наши дороги с Серебряковым не пересекались.
Так я начал работать руководителем предприятия, без какого-либо акта приемки, так как финансово-экономическая служба на комбинате была централизованной. Завод напорных труб был создан всего 2 месяца назад, перед моим назначением, на базе УСПП (начальник Резяпов Р.) треста «Каршиирмонтаж». До образования КСМиК, а в дальнейшем завода напорных труб, здесь в типовом корпусе с шести пролетами обосновались коллектив управления с электромеханическими цехами, где заготавливали для подразделения треста электротехнические и сантехнические узлы и детали. Кроме того, УСПП почти полностью занимала двухэтажное административное здание.
Где-то через месяц, как я начал работать директором завода, управляющий треста «Промстройматериалы» (как и обещал) посетил наш завод и после обхода территории, прощаясь, сказал:
– Я возлагаю на тебя большие надежды: во-первых, надо добиться высокого качества выпускаемой продукции, во-вторых, увеличить выпуск труб и втечение календарного года добиться проектной мощности завода. Выйдете на проектную мощность, я обещаю представить тебя к высшей правительственной награде. Зря смеешься! Производство этой новой в нашей стране продукции взято под контроль партии и правительства. И последнее: договорись с Аманом Аюповичем, чтобы поскорее его организация произвела демонтаж станков и другого оборудования, принадлежащего УСПП, и вывезла его на новую базу. Держи это под контролем, так как весь производственный корпус и двухэтажное административное здание будут в вашем распоряжении. Как только пролеты корпуса освободят, организуете центральные механические мастерские и электротехнический цех для всего комбината. Ну вот, пока все, да еще, передай привет своему брату от меня.
До меня и в начальный период моей работы завод напорных труб работал с перебоями, часто выходил из строя до конца не доработанный конструкторами стан по изготовлению (из штрипсовой стали) пятиметровых со спиральным сварным швом гильз (труб). Стан, да и все оборудование, в спешке изготовленное в цехах ГСКБ по ирригации:
1. Ременная центрифуга для внутренней изоляции трубы от коррозии металла цементно-песчаным раствором.
2. Гидропресс для испытания каждой трубы под высоким давлением.
3. Станок для спиральной навивки арматурной проволоки диаметром 5 миллиметров на поверхность трубы и одновременным набрызгом бетонной смеси на вращающиеся вокруг своей оси и движущиеся в горизонтальном направлении крепко зафиксированные трубы. Это самый сложный процесс, где постоянно требовалась регулировка и точная дозировка бетонной смеси.
В период освоения новой техники специалисты из ГСКБ, сначала нам помогали, а через три месяца (столько отводилось на освоение) заводу установили план по выпуску продукции, в дальнейшем нам предстояло выкручиваться самим. На заводе отсутствовал фонд снабжения материалами, такими как флюс, электродная проволока и другие. Это приходилось добывать из других регионов. Не был решен вопрос с быстроизнашивающимися нестандартными запасными частями и узлами. Часто приходилось мне самому регулировать некоторые узлы, пригодился опыт работы слесаря-инструментальщика машиниста экскаватора и армейский навык рационализатора, но это была временная необходимость.
Хватало работы и службам механика, энергетика и снабжения. Благо, в достаточном количестве были укомплектованы бригады сварщиков, слесарей, заготовщиков, операторов, формовщиков, арматурщиков и такелажников, на все три смены работы.
В процессе работы по разным причинам и в целях стабилизации я обновил состав инженерно-технических работников. На должность главного инженера завода пригласил Марса Сабировича Беккерова, начальником производства назначил Толкачева Владимира, главным механиком принял Ябирова Фарита, главным энергетиком Храмова Али, а сменных мастеров назначил из числа молодых специалистов, работающих в бригадах. От пьяниц и ленивых работников избавлялись, несмотря на знания и опыт.
В итоге, за полгода работы создали сплоченный и работоспособный коллектив, с которым я проработал 8 лет. Небольшой коллектив завода производил железобетонные раструбные со стальным сердечником диаметром 300 мм 5 метровые изолированные от коррозии трубы для магистральных водоводов совхозов. Работа велась в три смены, а так как производство новое, экспериментальное, учились выпускать изделия в процессе работы.
Операторов бетонно-смесительного узла, а операторов-формовщиков, управляющих новой техникой, комплектовали из числа сельских жителей Губдина, Кучкака. Молодые ребята без специального образования, не представляющие, что такое работа в промышленных условиях, постепенно осваивали новую технику и становились классными специалистами, среди них долгие годы проработали на заводе Омонов Боймурод (бригадир), Мусаев Мамат, Нурматов Абдунаби, Арзыкулов Акрам, Руитдинов Парда (бригадир), Асланов Туйчи, Эминов Бозор, Авазов Туроб, Нурматов Бурхон, Турдикулов Мейли и многие другие.
Проработав около месяца в должности директора завода, в начале декабря 1976 года, по распоряжению Главка я был направлен учиться на месячные курсы во Всесоюзный институт повышения квалификации руководящих работников Минводхоза СССР. Институт размещался на базе Украинского научно-исследовательского института гидромелиорации в Киеве.
В учебном корпусе института находилось и наше общежитие, кроме проживания, нас обеспечивали трехразовым питанием.
Изучали мы технологии производства железобетонных изделий, труд руководителя и управление производством. Будучи старостой курса, я занимался и общественными делами, сокурсники приехали со всех республик страны, в основном директора заводов. Кроме теоретических знаний, мы знакомились и с производством железобетонных изделий, первым предприятием которое мы посетили был Ирпеньский завод по производству стройматериалов, расположенной в 30 километрах от Киева. Во второй раз посетили Борисоглебовский завод в 38 километрах от Киева.
В середине учебы на весь день съездили в Гниваньский завод железобетонных изделий, который находится в Винницкой области, там налажено производство железобетонных шпал для железной дороги и производство железобетонных водонапорных труб диаметром 400 мм со стальным сердечником. Оборудование для производства труб – детище украинских конструкторов, но и они тоже, как на нашем заводе, мучаются и усовершенствуют кустарную технологию, правда, (как признали наши кураторы из Киева) у нас качество выпускаемых труб намного лучше, хотя с 300 миллиметровыми трубами сложнее работать. Когда площадь поверхности больше, прилипание к поверхности труб бетонной смеси при набрызге лучше.
1978 год, г. Карши
На территории трубного завода: мастер склада готовой продукции Батыров Ядгар, и директор завода Дулатов Ш.А.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
СОЗДАНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ
«КАРШИСТРОЙИНДУСТРИЯ»
23 апреля 1977 года, на базе Каршинского комбината строительных материалов и конструкций, образовали производственное объединение «Каршистройиндустрия» с подчинением Ташкентскому тресту «Промстройматериалы». По приказу начальника «Главсредазирсовхозстроя», с новым назначением из Ташкента приехал первый генеральный директор объединения, бывший до этого управляющим треста «Каршиирмонтаж» Дулатов Аман Аюпович, с ним приехал главный инженер объединения, до назначения работающий деканом факультета Ташкентского политехнического университета. Алимова Э.А. назначили заместителем генерального директора по общим вопросам, чем он был очень недоволен, так как, по его мнению, он должен был быть генеральным, а тут (как он выражался) назначили какого-то строителя, который ничего не понимает в промышленности. Хотя, будучи директором комбината, производственными делами Алимов мало занимался, у него для этого был опытный производственник – главный инженер Новиков Ю.Ф., кроме того, комбинат был под постоянным надзором управляющего трестом «Промстройматериалы», который часто наезжал из Ташкента и сам руководил плановой поставкой строительных материалов организациям «Каршистроя». В первый же день после назначения генеральным директором я пришел в гости к старшему брату, чтобы поздравить его с новым назначением. На мое поздравление он с недовольным видом сказал:
– Поздравлять не с чем!
– И все-таки, как случилось, что ты снова стал моим руководителем?
– Ничего не объясняя, меня срочно вызвали к начальнику Главка. Там сначала дали понять, что я 14 лет работаю успешно в спецмонтаже, надо, мол, сменить обстановку, в связи с чем поручили возглавить и организовать новое промышленное предприятие. Моего согласия не спрашивая, назначили генеральным директором объединения. Там же в Главке я узнал, что на мое место управляющим треста, назначили одного из секретарей областного комитета партии, тогда я понял, откуда «ветер дует». Да не это самое главное, а главное в том, что главным инженером объединения (он же является первым заместителем) назначили не практика, умудренного опытом, а ученого-теоретика, до этого работающего деканом факультета Ташкентского политехнического университета. Я против него (как человека) ничего не имею, жизнь покажет.
– Не расстраивайся, будь я начальником Главка, только тебе я доверил бы возглавить объединение, с твоим организаторским опытом и практическими знаниями тебе легче добиться успеха. Кроме того и это немаловажно, тебе не меньше других известно состояние всех предприятий объединения, так как под твоим руководством возводилась вся коммуникационная сеть: водопроводы, воздухопроводы, паропроводы, электротехнические работы, монтаж компрессорной станции, работы в котельной и другое. Так что тебе легче, чем кому-либо, возглавить объединение, все это видимо учитывалось при подборе кандидатуры. Да что говорить, ты лучше меня все это знаешь, хочу лишь добавить, у нас работают опытные, с отличными знаниями, специалисты: главный инженер комбината Юрий Федорович Новиков, главный механик Багаутдинов Виль Киямович, главный энергетик Базаров Х., начальник службы котельной и компрессорной станции Аглеев Роберт Михайлович, твой заместитель по финансово-экономическим вопросам Чепышева Нонна Васильевна, начальник планового отдела Агафья Пантелеевна Тен и другие.
Нашу беседу со старшим братом прервали пришедшие с поздравлениями другие братья: Лявман, работающий электромонтажником, Рафик, работающий главным механиком в ПМК-1, Рашид, работающий механиком в УМС. Женщины накрыли стол, и вся собравшаяся семья села отужинать.
Вновь созданное производственное объединение «Каршистройиндустрия» занимает площадь более 30 гектаров и располагается в 3 километрах от Карши вдоль магистральной автодороги Карши – Бешкент. В состав объединения вошли следующие предприятия и организации:
Дулатов Аман Аюпович
(1930-2011 гг.)
1. Завод железобетонных изделий №1 (головной завод) – директор завода Копылов Анатолий Гаврилович. Выпускаемые изделия: железобетонные оросительные лотки и комплектующие к ним фундаменты и стойки, полутораметровые в диаметре, железобетонные раструбные безнапорные и преднапряженные пустотные плиты перекрытия.
2. Завод ЖБИ-2 – директор Юсупов Исмаил Ахмедович (на стадии пуско-наладочных работ по производству железобетонных изделий для промышленного и гражданского строительства).
3. Завод крупнопанельного домостроения – директор Шатохин Станислав (на стадии окончания строительных работ).
4. Завод Керамзитового гравия – директор Синяков Эрих Яковлевич (на стадии освоения оборудования).
5. Деревообрабатывающий завод – директор Мирзаев. Выпускаемые изделия: половые доски, стропила, оконные и дверные рамы и полотна.
6. Завод напорных труб – директор Дулатов Ш.А. Выпускаемые изделия: водопроводные, напорные, железобетонные трубы со стальным сердечником по методу «Омерон».
7. Шахрисябзский гравийно-сортировочный завод – директор завода Ачилов К., расположенный в Танхоздарье.
8. Автопредприятие (АТП) – директор Сафаров (лотковозы, самосвалы, автобусы, землеройная техника).
9. Ремонтно-строительное управление.
10. Отдел рабочего снабжения (ОРС) – начальник Орзиев.
11. Контора материально-технического снабжения (КМТС) – начальник Решетникова Раиса.
К каждому заводу, в том числе КМТС и ОРСу, подведены железнодорожные ветки.
По тем временам производственное объединение «Каршистройиндустрия», являлось одним из крупнейших в Средней Азии предприятий, сконцентрированных на одной территории.
Через месяц после организации производственного объединения «Каршистройиндустрия» туда приехал Первый секретарь ЦК КП Узбекистана дважды Герой Социалистического Труда Рашидов Шараф Рашидович. В большом зале, где собирались рабочие и служащие, выступил с речью глава Республики. Он оценил труд всего коллектива объединения и в конце своей речи заверил коллектив, что поручит проектировщикам подготовить проектно-сметную документацию, для строительства (напротив территории объединения, через автодорогу) прекрасного рабочего поселка Спутник, как это сделали в Ташкенте, построив поселок Сергели. Задание
1978 год, г. Карши
Слева направо: Лявман, Румия, Рашид Дулатовы
Шарафа Рашидовича Рашидова было выполнено в кратчайшие сроки: кроме многоэтажных зданий и коттеджей в поселке построили типовой детский сад, школу на 800 мест и другие культурно-бытовые объекты.
Для осуществления задания Главы Узбекистана при объединении было создано строительно-монтажное управление ПМК-60, коллектив которого принимал непосредственное участие в строительстве спутника города Карши, и рабочего поселка Гравийно-сортировочного завода, который возводили на том месте, где мы с братом Лявманом в 1960 году осушали болотистую местность – в районе Танхоздарья.
Еще до создания объединения за нашим заводом закрепили новый дежурный автобус, выделили новую служебную автомашину «Москвич», но генеральный директор решил этот вопрос по-своему. Машину закрепил за главным инженером объединения. На мой вопрос – почему? Он ответил:
– Когда все руководители заводов будут обеспечены служебным транспортом, получишь и ты, теперь тебе нельзя выделяться.
Однако Клеблеев, узнав, что мне не выделили служебную машину, пообещал, что через Главк в конце первого полугодия, решит этот вопрос положительно. Машина была крайне нужна, для внезапной проверки производства в ночную смену, так как в ночное время резко падала производительность труда, и я должен был выяснить причину такого спада.
В дальнейшем выяснилось, молодые работники, проживающие в сельской местности, приступали в ночные смены на работу физически усталыми, так как родители их заставляли весь день работать по хозяйству. Приходилось ездить по домам, встречаться с родителями и объяснять им, что их сыновья, работая на заводе, приносят в семью немалый доход, зарабатывают немалые деньги.
Были случаи, чтобы не работать в третью смену, выводили из строя оборудование, кто-то из членов бригады совершал вредительство, неординарные случаи рассматривались с каждым работником в отдельности. Совершались эти проступки от недопонимания специфики коллективной работы в заводских условиях.
1978 год, г.Карши
Работники Объединения «КСИ» с детьми на праздничной демонстрации
Начиная с 1977 года, работа на заводе вошла в нужное русло, в процессе модернизации и рационализации технологии производства труб коллектив нашего завода Первомайские праздники встретил с хорошими показателями: с начала года реализовали строителям 20 километров качественных труб.
МАЕВКА С ПРИГОТОВЛЕНИЕМ ТАНДЫР-ГУШТА
Общественность завода приняла решение организовать в праздничные дни коллективную поездку в Гиссарские горы, для этого создали комиссию. Члены комиссии составили список добровольцев и представили его мне на утверждение. Список с подписью и печатью был необходим для водителей автобуса. Всего нас набралось с женами и детьми столько, сколько вмещает автобус, ехать нам нужно было около 100 километров.
Заранее ребята на скотном базаре купили упитанного курдючного годовалого барана и держали в складском помещении, договорились, что каждый с собой на сутки возьмет продукты и спиртные напитки (для пьющих), а после Первомайской демонстрации на центральной площади соберемся в условленном месте, где у заводского автобуса. Из города мы выехали около 17 часов и отправились в Камашинский район, расположенный в 60 километрах от Карши, ехали медленно и осторожно, так как среди нас были маленькие дети. За Камашинским районным центром еще через 12 километров пути въехали в ущелье. С правой стороны дороги внизу протекала горная речка Лангар. Дорога поднималась в горы. Проехав еще 20 километров к вечеру мы заехали в кишлак Лангар, в котором проживали родственники нашего мастера склада готовой продукции Ядгара Батырова.
По узбекскому обычаю, несмотря на множество людей, нас встретил гостеприимно и доброжелательно; женщин с детьми расположили в отдельной комнате, мужчин в другой, и после обильного угощения, расположились на ночлег.
Рано утром Ядгар со своими родственниками освежевали барана, к этому времени и подошел местный специалист по приготовлению национального узбекского блюда – тандыр гушт, после чего, поехали по горной дороге в сторону многочисленных родников. Ближний родник, расположенный в хорошем месте, был уже занят группой отдыхающих, проехали дальше и, наконец, наш сопровождающий выбрал один из родников у подножья горы, с маленькой поляной, зеленой, в цветах, рядом с ручейком, берущим свое начало от чистого родника. В пяти шагах от родника стоял тандыр (печь), сложенный из горных плоских камней, с верхним круглым широким отверстием, служащим дымоходом и нижним боковым отверстием поддувалом. Женщины на полянке разложили одеяла и устроились на отдых, а мужчины, по распоряжению нашего кулинара, направились в горы за сухими ветками, кто-то взялся разжигать печь, сам же кулинар пошел в горы, чтобы нарвать душистых веток арчи (можжевельник), без которых невозможно приготовить то кушанье, которое он собирался.
Кулинар по каким-то ему известным приметам велел прекратить топить тандыр. Не доверяя никому, надел на себя старый ватный халат, рукав облил водой из родника и аккуратно очистил днище тандыра от оставшейся золы, заткнул квадратным камнем отверстие поддувала, на днище аккуратно разложил ветки арчи, на них большими кусками разложил баранину и курдюк, после этого, закрыл верхнее отверстие тандыра, специально подогнанным камнем. Закончив все эти манипуляции, промолвил:
– Теперь надо замазать глиной все замеченные щели! Через 40-60 минут, тандыр-гушт будет готов, все зависит от окружающей среды, – добавил он.
Погода была ясная, солнечная, пока готовилось мясо, мы с пятилетним сыном Шамилем направились по склону горы вверх, чтобы нарвать букет цветов, собирая цветы, я поднял с земли что-то плоское, размером с чайную чашечку и похожее на неглубокую пепельницу. Спустившись со склона к роднику, тщательно промыл находку и только после этого заметил с внутренней стороны совершенного вида спираль. Хотел, приспособить находку под оригинальную пепельницу. Бесспорно, этот окаменевший молюск пролежал на склоне Гиссарского хребта на высоте более 2 километров над уровнем моря миллионы лет. Эта находка прослужила мне пепельницей несколько лет, а потом я ее отнес в музей. Итак вернемся к нашему барану, как раз к этому времени кулинар встал с места и направился к тандыру, осмотрев со всех сторон и потрогав ладонью с наружной стороны камни тандыра, по-узбекски объявил:
– Таёр (готово)!
Аккуратно (ножичком) отделив высохшую глину от затычек тандыра, сдул пыль с верхней стороны, снял с дымохода и с поддувала камни и, подождав несколько минут, начал вытаскивать куски розовой баранины, называемой в Кашкадарьинской области тандыр-гушт. Расположившись вкруговую на одеялах, все с нетерпением ждали момента, когда тазик с душистым и румяным мясом окажется в середине стола. Поздравляя друг друга с праздником трудящихся, чокаясь пиалушками, наполненными вином, мы приступили к трапезе.
За разговорами не заметили, как от нашего барана остались одни кости, особенно всем понравился нежный курдючный жир. К вечеру уставшие и довольные поездкой в горы возвратились домой.
БУДНИ ЗАВОДА НАПОРНЫХ ТРУБ
Постепенно специалисты завода, оттачивая свое мастерство, начали стабильно работать, и производить качественные трубы. Только изредка, не по нашей вине, а из-за износа, деталей устаревшего старого образца 20 тонного штамповочного ударного пресса (детали к нему можно было достать только на Чимкентском заводе пресс-автоматов, а завод таких прессов уже не производил) у нас случались сбои.
К 1 маю 1977 года на месте механических мастерских треста «Каршиирмонтаж» мы смонтировали свои металлообрабатывающие и другие станки, собранные на других заводах объединения, и в первом, и во втором пролетах нашего заводского корпуса организовали центральные механические мастерские.
Наметили создать при нашем заводе электроцех по перемотке обмотки крановых электродвигателей.
После Первомайских праздников к нам на завод зачастили высокопоставленные делегации, гости из управления «Каршистроя», где новым начальником назначили сравнительно молодого Турсунова Эркина Т. Приехал на Кашкадарьинскую землю министр мелиорации и водного хозяйства СССР Героя Социалистического Труда Алексеевский Е.Е. в целях ознакомления с результатами освоения новых земель Каршинской степи в сопровождении начальника управления «Главсредазирсовхозстроя» Героя Социалистического Труда Хамраева Наджима Рахимовича и начальника управления «Каршистрой» Турсунова. Они бегло ознакомились и с технологией производства водопроводных напорных труб со стальным сердечником. В дальнейшем Турсунов еще несколько раз без предупреждения руководства привозил гостей Узбекистана, эти посещения благоприятно влияли на самосознание работников завода.
Видимо, знакомство с производством нашего завода натолкнуло на мысль организовать на базе нашего завода Всесоюзную школу-семинар по изучению производства железобетонных напорных водопроводных труб со стальным сердечником, конструкции ГСКБ.
Осенью 1977 года Министерство мелиорации и водного хозяйства СССР, приняло решение организовать при производственном объединении «Каршистройиндустрия» недельную школу-семинар. Как обычно в таких случаях бывает, все завертелось, закрутилось… В итоге, сначала участники семинара собрались в Ташкенте, из Ташкента на самолете ИЛ-14 (принадлежащем нашему Главку) прилетели в аэропорт Карши. В аэропорту участников семинара, прибывших со всех концов СССР, встречали начальник управления «Каршистрой» Турсунов Э.Т. и генеральный директор п/о «Каршистройиндустрия» Дулатов А.А. Турсунов Э.Т. в качестве хозяина и организатора семинара, ответственного за прием и размещение гостей, тепло принял участников и сопроводил их до гостиницы управления «Каршистрой». В центре города была своя гостиница, со штатом работников. Производственное объединение «Каршистройиндустрия» организация новая, и у него в период проведения школы-семинара не было таких возможностей, как у «Каршистроя». Для встречи почетных гостей потребовалось три автобуса «Икарус», более 10 легковых автомашин, гостиницы и многое другое, поэтому министерство поручило организационными вопросами заниматься крупнейшей организации. На семинар прилетели со всех союзных республик, а с ними по два-три директора заводов, особенно большая делегация была из России, кроме Москвы, Владивосток, Хабаровск, Саратов, Белгород. На второй день после приезда, все участники семинара собрались в зале заседаний в административном здании п/о «Каршистройиндустрия», где проводились теоретические занятия. Перед слушателями выступили генеральный директор объединения Дулатов А.А., начальник управления «Каршистрой» Турсунов Э.Т., директор ГСКБ по ирригации и другие. После обеденного перерыва продолжили занятия, и в конце занятия Турсунов подвел итоги первого дня, зачитал дальнейший порядок работы школы-семинара, распределил каждую делегацию по трестам своего управления, поручив обеспечить автотранспортом для знакомства с Кашкадарьинской областью в свободное от занятий время. Когда все гости покинули зал заседания и направились к автобусам, ожидавшим их на площадке перед административным зданием, Турсунов отдельно созвал управляющих трестами и дал им наказ:
– Чтобы наши гости после обязательной программы не скучали и ни в чем не нуждались, пусть у них останется хорошая память об узбекском гостеприимстве! Организуйте разные экскурсии, пусть знакомятся с нашим краем, в общем, все на ваше усмотрение. На период учебы, вас освобождаю от производственных совещаний.
Если строители «Каршистроя» занимались освоением целинных земель и возведением новых поселков, а работники производственного объединения «Каршистройиндустрия» производили строительные материалы, то руководители города и лично Первый секретарь обкома партии Гаипов Р.Г. заботились о чистоте и красоте улиц города. На площадях и по обеим сторонам центральных улиц цвели миллионы разноцветных роз. Вот высказывание гостей нашего города:
– Я такое обилие роз нигде не видел!
– Я из Киева, но ваш город поразил меня своей красотой!
На второй день семинара после часа лекций и обмена мнениями, участники семинара начали знакомиться с производственными цехами предприятий производственного объединения, в частности, с заводом напорных труб. Для ознакомления с технологией производства труб решили показать монтаж труб и качество изоляции труб от коррозии металл. Совершив 25 километровый путь, минуя Новый и Старый Нишан, отправились на строительство 10 километрового водовода в совхоз №32.
Монтаж из 5 метровых напорных труб со стальным сердечником с помощью монтажного крана и струбцины производила бригада братьев Воропаевых из УСМР треста «Каршиирмонтаж». Понаблюдав за сноровкой монтажников, участники семинара, через некоторе время поехали к месту действующего водовода, где трубы были смонтированы год тому назад. На одном из отрезков 5 километрового магистрального водовода нас дожидался начальник участка магистральных водоводов, со своими подчиненными и экскаватором на резиновом ходу. Остановившись, мы попросили наших гостей самим указать место, где требовалось раскопать приямки до поверхности трубы, чтобы отколоть верхнюю бетонную изоляцию трубы и проверить антикоррозийную защиту стального сердечника, год пролежавшего в агрессивной среде. Нам – производственникам – тоже было интересно узнать, в каком состоянии в земле наши трубы. Во всех трех местах, где мы откопали и откололи изоляцию стального сердечника, штрипсовая сталь сохранила металлический блеск. Так закончился второй день семинара.
На третий день отдельными группами, в сопровождении своих шефов, разъехались по Каршинской степи, чтобы ознакомиться со строительством целинных совхозов. А так как при нашем заводе не было легковой машины, руководство «Каршистроя» выделило на временное пользование свою автомашину, на которой мы с моими гостями, директорами заводов из Владивостока и Хабаровска, смогли ознакомиться с одним из целинных совхозов. Мой выбор пал на целинный совхоз №5, где я ранее занимался строительством поселка и укладкой водопроводных труб.
По пути к поселку совхоза №5 остановились у хлопкового поля, с которого сборщики собирали урожай хлопка-сырца.
Общедоступно рассказал о технологии выращивания хлопка, о его значении для узбекистанцев, при этом добавил, что сейчас пора массового сбора, привлечены, кроме студентов и школьников, все организации и трудовые коллективы. Для наших гостей все, что они увидели произвело неизгладимое впечатление. Ознакомившись с поселком совхоза, мы возвратились к мосту Каршинского машинного канала и, не доезжая до канала, увидели заброшенную (после сбора урожая) бахчу, на которой пасся крупный рогатый скот. Мы остановились и увидели под колючими кустами маленькие арбузы, до которых скот не мог дотянуться. Нашим гостям интересно было, как растут арбузы, я прошелся с ними по бахче с небольшими арбузиками.
– А они спелые?
– Как их можно достать?
– Таких размеров их на базаре продают.
Я попросил водителя достать монтировку, монтировкой достал пару арбузов, ударом кулака разбил тонкокорый созревший арбуз. Он оказался сладим и сочным, я угостил своих спутников. Попробовав на вкус сочный арбуз, наши гости разбрелись по бахче, в поисках подходящих ягод, и только набрав столько арбузов, сколько вмещалось в руках, они радостные вернулись к машине.
За день, до окончания семинара, гостеприимные хозяева организовали туристическую поездку по городам Самарканд, Бухара, в первый город целинников Талимарджан. На площади перед административным зданием п/о «Каршистройиндустрия» выстроились три автобуса с указанием маршрута следования. Каждый выбирал себе автобус по желанию. Последним от площади отъехал автобус, направляющийся в город Талимарджан, во главе с начальником управления «Каршистроя». Турсунов Э. как заправский гид, с громкоговорителем в руках рассказывал о встречающихся по обеим сторонам дороги объектах, на которые следует обратить внимание. После знакомства с городом Талимарджан и 6-ой насосной станцией Каршинского машинного канала мы возвратились на перекресток дорог Карши – Амударья – Талимарджан, где располагался придорожный ресторан с открытой верандой и с видом на бескрайнюю пустыню. На этой веранде работники торговли управления «Каршистрой» установили ряд накрытых столов со всевозможными национальными блюдами, фруктами и закуской. Тост за тостом, угощали гостей узбекским пловом и горячим шашлыком из нежной баранины. Обед был организован по высшему классу, гости Кашкадарьи не ожидали такого щедрого приема, все были удивлены, и в радостном настроении возвратились в гостиницу, чего не скажешь о других группах, вернувшихся из далекой изнурительной поездки. Они с завистью слушали рассказы, побывавших в столице целинников.
На другой после туристической поездки день, гостей провожали в аэропорту города Карши, куда за ними прилетел из Ташкента Главковский самолет.
Так я кратко описал необычайное событие, произошедшее в 1977 году, в летописи освоения Каршинской степи. Как говорят в народе, любое хорошее предприятие начинается из здоровой и благополучной семьи, в нашей семье любые события, впрочем, как и у многих других, отмечается вместе. К этим событиям относится и трудовой отпуск.
В начале сентября 1978 года мой старший брат, он же наш генеральный директор, приобретя санаторные путевки, собрался с супругой, поехать на Ялтинское побережье. За день до отлета мы собрались за праздничным столом, со словами напутствия и добрыми пожеланиями.
После застолья с братьями вышли во двор, как бы покурить, из пятерых братьев только я имел эту дурную привычку. Мы обратили внимание, что наш отпускник чем-то удручен. Я спросил у него:
– Чем ты подавлен? Что-нибудь случилось, о чем мы не знаем?
– Да случилось! Как вы знаете, я уже три года работаю без отдыха, нервы расшатались до предела, хорошо хоть дома есть свой врач, и вот теперь, когда в объединении многие руководители возвратились из трудового отпуска, я по делам полетел на самолете в Ташкент, решены были все намеченные вопросы, после этого зашел к начальнику Главка, чтобы подписать заявление на отпуск. Начальник управления Главка, увидев протянутое мной заявление и прочитав его, промолвил:
– Оставь заявление, я разберусь с этим позже, вообще, сейчас не время отпусков, а пока уезжай и приступай к работе. Я несколько раз по телефону звонил в Главк, но мне отказались дать отпуск, а тут еще Ильхамия по графику отпусков получила отпускные и мне пришлось нарушить субординацию, самому себе предоставить отпуск. Не знаю, что меня ожидает после возвращения из санатория, но самое мягкое наказание будет строгий выговор или снятие с должности.
– Не переживай, вместо тебя пока нет подходящей кандидатуры.
– Как это нет, а Алимов, который спит и мечтает стать генеральным директором?
– Несмотря на то, что Алимов мой друг, по секрету скажу, зная, что его не назначат генеральным в любом случае, он отправил требуемые документы в посольство, чтобы его направили на работу в Афганистан. Вопрос может разрешиться в самое ближайшее время. Давай оставь свое душевное расстройство, подлечись, а там что будет, то будет.
Через 25 дней Аман Аюпович возвратился из санатория домой, но на работу не выходил, пока не позвонил на домашний телефон сам начальник Главка и как ни в чем не бывало сказал:
– Хватит отдыхать, пора приступать к работе.
1980 год, г. Карши
Руководство п/о Каршистройиндустрия
В 1978 году вступили в строй завод Керамзитового гравия, завод крупнопанельного домостроения, завод железобетонных изделий №2, для строительства жилых зданий в массиве «Спутник» был организован строительный коллектив ПМК-60. В рабочем поселке «Спутник» рабочие и служащие объединения, по мере ввода строительных объектов, начали получать благоустроенные квартиры и коттеджи в пяти минутнах ходьбы от места работы.
Наш же коллектив завода напорных труб, продолжая наращивать темпы по выпуску готовой продукции. В декабре 1977 года вышли на проектную мощность завода и такими де темпами продолжали работать весь 1978 год. В декабре 1978 года в Белгородской области был организован недельный семинар по производству напорных труб со стальным сердечником. Нас разместили в центральной гостинице «Белгород», кроме лекций, нас возили по заводам, выпускающим железобетонные изделия, в том числе, на завод напорных труб, где производили трубы диаметром 400 мм. В отличие от наших, у них оборудование своей конструкции и имеются свои недоработки, особенно по приготовлению бетонной смеси для наружной изоляции, где вместо мелкого гравия применяют (из-за отсутствия) песчаный раствор, что ставит под сомнение долговечность наружной изоляции. Но это спорный вопрос, так как производство таких труб в стране у нас новое. Возили нас и в Старый Оскол, где эксплуатируют годичной давности водовод, так же, как и в нашем случае, выборочно раскапывали и показывали состояние труб.
В начале 1979 года наш первый генеральный директор объединения Дулатов А.А. добился своего: согласно его заявлению, приказом по Главку его переводом назначили в свой родной трест, где он ранее проработал долгих 14 лет, но не управляющим, а заместителем управляющего треста «Каршиирмонтаж». Как никто другой, зная характер брата, которому в работе не хватало простора, он всячески стремился возвратиться в свою вторую семью, где он воспитал хороших кадровых работников. Строительные объекты были по всей области.
Изменения в кадровых вопросах объединения наш коллектив мало волновали, мы продолжали выпускать свою продукцию согласно плана – задания, выполняли план реализации труб со склада готовой продукции.
1982 год, г. Карши
Директора заводов п/о «КСИ»:
Слева направо: Капылов А.Г. Латанский С.С., КамнатныйА., Беккеров М.С., Юсупов И.А., Дулатов Ш.А.
В тот период на многих предприятиях и строительных организациях ощущалась нехватка рабочих рук, рабочие устраивались на работу, где больше заработок, и часто переходили из одной организации в другую, чем увеличивали процент текучести кадров, за что руководители предприятий и организаций часто получали нагоняй. В целях закрепления кадров, руководство нашего завода старалось привлекать родственные и семейные пары, у нас многие годы проработали Габасовы – Амир, Рустам и Анатолий, Исхаковы – Спартак и Равиль, Толкачевы – Владимир и Тамара, Эминовы – Базар и Салима и многие другие. С самого пуска завода и в дальнейшем многие годы заводу отдавали свои знания и опыт Азизов Анвар, Джураев Рашид, Воронцов Владимир, Вольфзон Илья, Копылов Анатолий (тезка директора завода ЖБИ-1), Маркевич Виктор, Митрофанов Андрей, Назаров Косим, Рашидов Наджим, Пулатов Рустам, Рузиев Пормон, Румянцев Николай, Сафаров Санакул, Хамраев Собир, Хамидов Вячеслав и многие другие. Наряду с мужчинами на заводе добросовестно трудились и женщины: крановщицы, операторы, арматурщицы, контролеры ОТК, лаборанты: Камалова Райса, Мочалова Людмила, Сафарова Таджи, Сухорукова Наталья, Толкачева Тамара, Трегубова Наталья, Тарова Фаина, Цыганкова Наталья, Шельменкова Наталья, Эминова Салима, Эрназарова Ашур и другие.
Еще при Амане Аюповиче была реорганизована на базе котельной и компрессорной службы, а также центральной механической мастерской новая хозрасчетная организация «Промэнерго». Директором «Промэнерго» был назначен Латанский Сергей Степанович, до этого работавший главным инженером управления железной дороги в городе Карши. Котельной службой с паропроводами руководил Аглеев Роберт Михайлович, а компрессорной станцией и воздухопроводами руководил Гордеев.
Администрация «Промэнерго» разместилась по соседству с нами, на втором этаже административного корпуса. К началу 1979 года, когда генеральным директором производственного объединения «Каршистройиндустрия» был назначен Хамраев Хайдар Хамраевич, в составе объединения вместе с «Промэнерго» и Шахрисябзским гравийно-сортировочным заводом, где директором был Ачилов, стало 13 организаций.
Вновь назначенный генеральный директор объединения, запомнился мне тем, что с первых дней своей деятельности, нагрузил наш коллектив дополнительной работой: волевым решением приказал восстановить производство работ в 11-ом пролете завода железобетонных изделий №1, где был несколько лет тому назад по какой-то причине приостановлен выпуск продукции, а пролет превратили в склад металлолома. По логике, если нужно восстанавливать, то надо было приказать это сделать директору ЗЖБИ-1 Копылову А.Г., который работает со дня пуска завода, кроме того, у него огромный штат специалистов, и в три раза больше работников, чем у нас. Ранее Аман Аюпович тоже намеревался восстановить этот пролет, но ему специалисты доказали, что технология производства труб в данном корпусе – неудачный проект: много шума, грохота, мешает работать окружающим людям, вдобавок, при работе центрифуги с нагрузкой около 10 тонн все вокруг содрогается.
Еще при вводе завода ЖБИ-1 в эксплуатацию, это было в 1973 году, в 11-ом крайнем пролете производили выпуск железобетонных раструбных труб с внутренним диаметром в 1,5 метра и длиною 5 метров, при помощи роликовой центрифуги при подаче бетонной смеси с медленной раскруткой разборного металлического опалубка.
Но нового генерального директора нельзя было переубедить, и он в разговоре со мной, льстя мне проговорил:
– Только ты сможешь восстановить работу в пролете, я только тебе доверяю сделать это.
Приказ вышестоящего лица мы вынуждены выполнять, несмотря на то, что это нам было не по душе. Без какой-либо сметной документации и дополнительной оплаты труда силами нашего завода мы приступили к работе. Сначала очистили пролет от лишнего хлама, восстановили два мостовых крана, отремонтировали 5 опалубочных форм, отремонтировали бетонораздатчик. Электродвигатель мощностью в 500 киловатт с перегоревшей обмоткой я на своей служебной машине отвез в Ташкент, где перематывают электродвигатели, и за наличные деньги договорился о перемотке нашего электродвигателя, в порядке исключения, так как из-за бюрократического оформления соответствующих документов и заявок может уйти уйма времени. В конце концов, объездив многие промышленные города, в том числе Чимкент, Алма-Атинскую область, где уже давно не применяется такая технология как у нас, а применяется шведский метод, мы запустили производство труб в пролете завода ЖБИ-1, чему наш генеральный директор был и рад, и не рад. Не рад был потому, что при работе центрифуги дрожали не только окна цеха, но и стекла административного здания, тем более кабинеты генерального директора и главного инженера объединения, расположенные на 2 этаже, окна которых находились на 11-ый пролет. После нескольких дней работы нас попросили, чтобы работу с включением центрифуги, производили во вторую и в третью смену.
Летом 1979 года на основании распоряжения нашего Главка меня командировали в город Саратов, где должен был состояться очередной семинар по производству железобетонных напорных труб со стальным сердечником. На теоретических занятиях из доклада Саратовского директора завода железобетонных изделий нам стала известна история производства железобетонных труб со стальным сердечником в нашей стране и поднятый ажиотаж вокруг этих изделий, и повсеместный контроль за производством этих труб. История была такова:
В середине 1975 года, правительству СССР из каких-то источников стало известно, что в Соединенных Штатах Америки, с давних пор в целях экономии металла производят железобетонные трубы со стальным сердечником, со сроком эксплуатации 100 и более лет и с внутренним диаметром от 300 мм до 6 метров. Их применяют не только для транспортировки жидкости, но и при строительстве подземного метро. В целях организации выпуска таких же труб в СССР Брежнев Л.И. вызвал к себе в Кремль группу ученых, конструкторов из Министерства Водного хозяйства СССР, среди которых был и директор комбината из Саратова, и дал им задание: конкретно и досконально изучить производство напорных раструбных труб со стальным сердечником и методом «Омерон» и если можно, договориться о покупке технологической линии. Американцы доброжелательно встретили Советскую делегацию и показали то, что считали нужным показать, единственно, куда не допустили, это в бетонно-смесительный узел, где установлены дозаторы для приготовления бетонной смеси, на вопрос нашей делегации:
– Почему нас не пускаете в бетонно-смесительный узел?
Сопровождающие нашу делегацию ответили:
– А это наш секрет, когда закупите нашу технологию в целом, вы узнаете все.
После возвращения нашу делегацию принял Брежнев Л.И., и почти все члены Политбюро. Руководитель делегации подробно изложил все, что они увидели, посещая предприятия по изготовлению труб, и назвал договорную цену оборудования и всей технологии производства.
В итоге, Леонид Ильич, примерно так выразился:
– Конечно, мы могли бы закупить всю технологию, но уж очень большую сумму они затребовали, сейчас у нас таких миллионов нет, вы все собственными глазами видели, так неужели вы хуже американцев и не в состоянии создать похожую технологию, хотя бы для магистральных водоводов с малым диаметром труб, я этому не верю, притом, надо создать в каждой республике свои заводы.
Ученые и конструкторы, не ожидая такого поворота дела, заверили руководство страны в том, что приложат все свои знания и силы, чтобы оправдать доверие партии и правительства.
В дальнейшем жизнь показала, что такое решение было необдуманным и скоропостижным и дорого обошлось нашей стране. Десятки научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро с рвением взялись за работу – изобрести оборудование к технологическим линиям по производству железобетонных раструбных труб со стальными сердечниками. На это за год была затрачена такая сумма, что можно было закупить у фирмы «Омерон» не одну, а десять технологических линий по производству высококачественных труб, которые бы работали и по сей день.
В 1980 году генеральным директором объединения стал Клемышев Юрий Иванович, до этого работавший директором Науского завода железобетонных изделий в Сырдарьинской области, опытный производственник.
Главным инженером продолжал работать Новиков Ю.Ф. К этому времени завод напорных труб затарился готовой продукцией. На складской площадке под козловым краном, в нарушение технических условий, вместо складирования труб в 4 ряда вынуждены были складировать в 8 и более рядов. Из-за отсутствия у строителей Каршинской степи проектно-сметной документации на укладку напорных раструбных труб со стальным сердечником выпуск труб на заводе начал приостанавливаться, а скоро и вовсе прекратился. На складе готовой продукции скопилось около 20 километров долговечных труб. В целях экономии строительства трубопроводов, проектировщики (а они за это получали премии) изготавливали проектно-сметную документацию с применением в строительстве трубопроводов стальных труб, срок эксплуатации которых не более 20 лет, вместо 100 лет при применении штрипсовых-экономичных труб.
К этому периоду в стране наладился выпуск стальных труб в широком ассортименте и в достаточном количестве, а к производству штрипсовых, постепенно упал интерес, а с ним всякий контроль. С нашего завода, один за другим начали увольняться опытные электросварщики, работающие на автоматических и полуавтоматических ручных сварочных агрегатах. Требовалось предпринять срочные меры, я обратился к своему руководству, но они самостоятельно не решались брать на себя ответственность за остановку производства труб. Тогда с молчаливого согласия генерального директора объединения я самовольно остановил производство труб, фактически на сварочной автоматической линии уже работали в одну смену. На завод ЖБИ-1, недавно поступил заказ на изготовление железобетонных виноградных стоек (шпалер). С директором завода Копыловым договорился о производстве шпалер на нашем заводе, а их требовалось неограниченное количество, и уже на другой день мы начали производить опытные образцы шпалер на двух кассетных опалубках, взятых с завода ЖБИ-1 и быстро изготовленном нами вибростоле, благо, пропарочных камер у нас было в достаточном количестве. Оставшихся на заводе электросварщиков загрузили работой по изготовлению кассетных форм-опалубок и станционарных вибростолов. Слесари, электрики, работники контрольно-измерительных приборов и автоматики принялись комплектовать и устанавливать старое, списанное на других заводах, оборудование контактной сварки проволочной арматуры в новом арматурном цехе нашего завода. Пока строился новый арматурный цех в одном из пролетов производственного корпуса, женщин, работающих на заводе, направили в арматурный цех ЗЖБИ-1 для переобучения контактной сварке. В общем, все службы были задействованы на реконструкции завода: одни искали оборудование, другие производили хронометраж работы, составляли сметы, вычисляли себестоимость выпускаемых изделий и т.д. Уже полный отчетный месяц, мы не производили трубы, на отчеты и сведения, посылаемые в трест и Главк, реакции никакой. Поняв, что никому мы не нужны со своими трубами, стали думать, какую продукцию железобетонных изделий не выпускают у нас в Кашкадарьинской области, но она нужна на стройках.
Как-то случайно я увидел на железнодорожных платформах железобетонные кольца для водопроводных колодцев. Тут же, у меня созрел план, но сначала поехал в трест «Каршиирмонтаж», где встретился со своим старшим братом Аманом Аюповичем. От него узнал, что к водопроводным колодцам кольца поставляют за 450 километров от Карши и, естественно, тресту эти кольца обходятся в копеечку. Тут я предложил свой план: изготавливать кольца для колодцев на нашем заводе. Аман Аюпович при мне позвонил в снабженческую организацию треста, ему сообщили, годовой фонд на кольца колодцев ходовых размеров, он запросил стоимость кольца с транспортными расходами, тут же подсчитал экономический эффект. Если трест будет брать кольца рядом, с трестовской базы или самовывозом прямо на объект, выгода обеспечена. На прощание я сказал брату:
– Можешь оформить все это как рацпредложение, у нас же достаточное развитие производственных мощностей.
Поговорив с главным инженером завода Беккеровым М.С., мы приступили к осуществлению проекта; собственными силами изготовили оборудование и оснастку и в короткий срок начали изготавливать железобетонные кольца колодцев по типовым стандартам.
Заводу не хватало производственных площадей, нужно было решать, что делать с технологической линией по производству труб, вышестоящее руководство, боясь ответственности перед Министерством водного хозяйства СССР, только разводило руками. Можно было и мне поступить также и согласиться с предложением генерального директора объединения руководить крупным Автопредприятием, но в этом случае, что будет с рабочими, которых мы удерживали на заводе, обещая им полноценную работу. Поразмыслив над всем этим, вопросами, принял всю ответственность, приказал службам демонтировать оборудование по производству напорных труб и на освободившейся территории создать новые рабочие места. К этому времени нашлись покупатели на оборудование высокочастотной контактной сварки, мы его реализовали Армянской ССР. В дальнейшем наш завод выпускал другие железобетонные изделия, уже не как завод напорных труб, а как Опытно-Экспериментальный завод железобетонных изделий.
В 1988 году, в начале сентября, с отрывом от производства меня направили во Всесоюзный институт повышения квалификации руководящих работников Минводхоза СССР по месячной программе повышения квалификации управляющих и главных инженеров строительных трестов. После возвращения из Киева генеральный директор Клемышев Ю.И. предложил мне должность начальника Ремонтно-строительного управления, но в связи с тем, что там работала главным бухгалтером моя супруга, и она обязана была поменять место работы, я от этого предложения отказался.
К этому времени мы с Юрием Ивановичем подружились, ходили друг к другу в гости, играли в шахматы и в нарды, попивали его домашнее вино.
В ноябре 1984 года меня назначили директором завода ЖБИ-1, являющегося головным предприятием объединения, а Копылова А.Г., перевели начальником производственно-технического отдела объединения. К этому времени главный инженер объединения Новиков Ю.Ф. переехал работать директором завода ЖБИ в город Калининград, а вместо него был назначен Петров Евгений Георгиевич, до этого работавший в тресте «Промстройматериалы», базировавшемся в городе Ташкенте.
Ко времени когда я работал директором завода ЖБИ-1, в объединении долгие годы трудились заместитель генерального директора по финансово-экономическим вопросам Чепышева Н.В., заместитель по общим вопросам Ураков Рузи Уракович, начальник планового отдела Тен Агафья П., отдела труда и зарплаты – Степовая В.В., начальник отдела кадров Батурин, ветеран Отечественной войны, председатель объединенных профкомов ветеран Отечественной войны Гизатулин Абдурашид Зарипович, главный диспетчер объединения Хамидов Суннат Асадович, заместитель генерального директора объединения Мишин В. и заместитель генерального директора объединения Пак Александр Андреевич, до этого работавший начальником Кашкадарьинского отделения железной дороги.
На заводе ЖБИ-1 многие годы трудились сотни специалистов, среди которых большой вклад в развитие производства по выпуску железобетонных изделий внесли Копылов А.Г., главный инженер завода Рахматуллаев Бахтиер Турдыевич, Юсупов Исмаил Ахмедович, начальник арматурного цеха Турсунов Пулат Джураевич, бригадир арматурного цеха Тогаев Омон, его брат начальник бетонно смесительного узла Тогаев Умид, начальник ремонтно-механического цеха Бекеров Рашид Минаевич и многие другие специалисты, которых я знал еще до моего назначения директором завода.
Сердце завода – бетонно-смесительный узел, где шесть мощных бетономешалок с дозаторами круглосуточно производили товарный бетон и цементно-песчаный раствор как для строителей «Каршистроя», так и для производства завода. За сутки (при трехсменной работе) коллектив завода, производил до 500 кубометров железобетонных изделий, в том числе, основную продукцию: железобетонные раструбные 6 метровые лотки, трех видов для оросительных систем совхозов. Транспортировкой и комплектацией лотков занимался коллектив МУПТК. Завод работал стабильно, поэтому с первых дней своей работы я приступил к наведению чистоты и порядка в прилегающей к производственному корпусу и складу готовой продукции завода территории. Дело в том, что годами отходы производств цехов и бетонно-смесительного узла копилась и горами возвышались на территории завода, вдобавок, один пролет склада готовой продукции полностью был завален бракованными лотками, оснастками и другими отбракованными изделиями. Для очистки заказал в автобазе нашего объединения экскаватор для погрузки, для транспортировки автосамосвалы, для контроля и учета ходок машин выделил – человека. Втечение одного месяца, очистили территорию завода от разного хлама, чтоб не стыдно было смотреть в глаза делегациям и гостям, посещавшим завод.
В 1985 году в связи с выездом Клемышева Ю.И. за пределы Республики новым генеральным директором объединения был назначен ветеран «Каршистроя», энергичный работник (с которым мы были знакомы долгих 18 лет), Шукуров Нигмат Исматович. В первые же дни своей работы, придирчивый, пытливо вникающий в каждую мелочь Шукуров, знакомясь с заводом ЖБИ-1, лазил со мной по всем местам, отсекам, закрытым наклонным галереям транспортным лентам для подачи цемента в бетонно-смесительный узел. Шукуров по образованию инженер-электрик, и мне приходилось не раз (в бытность еще начальником участка магистральных водоводов) сдавать ему (когда он работал начальником районного управления эксплуатационных сетей), в эксплуатацию действующие магистральные водоводы. Он придирчиво просил снять крышки колодцев, чтобы проверить не капает ли с задвижек вода.
В 1986 году, это было в сентябре, Нигмат Исматович предложил мне, выставить свою кандидатуру на предстоящей профсоюзной конференции объединения в председатели профкома объединения. Обдумав это предложение, я согласился.
1987 год, г. Карши
Шадман, Румия, Шамиль, Лилия – Дулатовы.
ПРОФСОЮЗНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
П/О «КАРШИСТРОЙИНДУСТРИЯ»
17 сентября 1986 года с участием председателя Кашкадарьинского Облсофпрофа Раджабова Эсона Раджабовича и 270 делегатов от 6 тысячного коллектива членов профсоюза состоялась отчетно-выборная конференция. Сначала тайным голосованием избрали 27 членов комитета профсоюза объединения, затем, не распуская делегатов конференции, провели первое заседание профсоюзного комитета, на котором по предложению генерального директора объединения председателем профкомов объединения избрали меня, а заместителем председателя – Эшмурадова Чори, бухгалтером Саодат Кобилову.
Так я стал председателем независимого объединенного профсоюза п/о «Каршистройиндустрия».
Кроме текущей профсоюзной работы в объединении, один раз в неделю, вместе с председателем профкома объединения «Каршистрой» Мамадиаром Шариповым и председателем районных комитетов профсоюза приходилось отчитываться в обкоме профсоюза Агропромышленного комплекса о своей работе. В тот период председателем обкома был Маматкул Раджабов. В производственном объединении «Каршистройиндустрия» насчитывалось 18 первичных профсоюзных организаций, в рядах которых было более 6 тысяч членов профсоюза. В 1987 году руководителями предприятий и организаций работали: директор завода Шахрисябзского гравийно-сортировочного завода – Ачилов Т., директор завода ЖБИ-1 – Гуляев А., директор завода 2 – Юсупов И.А., директор завода КПД – Комнатный А., директор завода ОЭЗЖБИ – Беккеров М.С., директор Керамзитового завода – Юсуп Мамадиев, директор деревообрабатывающего завода – Халил Шаропов, директор «Промэнерго» – Латанский С.С., крупным автопредприятием руководил Шаматов Х., освобожденным председателем профкома там работал Кожуховский С., начальником ПМК-60 – Эльмирзаев Бахтияр, начальником РСУ – Пятаков, МУПТК руководил Шароп Шарипов, начальником ОРСа в распоряжении которого было 11 рабочих столовых и несколько торговых точек, работал Раджапов Раим, начальником ЖКК-1 был Одылов Узак.
В администрации при генеральном директоре объединения Шукурове Н.И. работали: помощник генерального – Кондрашин Александр Павлович, главный инженер – Петров Е.Г., заместители генерального директора – Чепышева Н.В., Ураков Р.У., Пак А.А. Чаркин Б.А. Начальниками отделов были Тен А.П., Копылов А.Г., Степовая В.В., Стародумцева В., Урманов Д.А., Урманов Т.Д. Парткомом объединения руководил Кадыралиев Р. Секретарем комсомольской организации был Якшиев А. Главным диспетчером объединения работал Суннат Хамидов. Директором пионерского лагеря «Шабода» работал Тимур Джалилов.
Нигмат Исматович Шукуров приступил к обязанностям генерального директора производственного объединения «Каршистройиндустрия» в самый пик стабильной работы производственных мощностей заводов и работа всех служб была налажена, но для решительного и энергичного Шукурова этого было не достаточно, и он при поддержке общественных организаций развил бурную деятельность, чтобы рабочие и служащие объединения почувствовали, что их труд достойно оценен администрацией объединения. Для этого создавались благоприятные культурно-бытовые условия как для самих работников объединения, так и для их семей:
Во-первых, перед строителями объединения была поставлена задача – ежегодно строить и сдавать под ключ не менее 200 квартир в год.
Учитывая труд рабочих заводов в сложных условиях исходящего от пропарочных камер горячего пара и влажности воздуха, загрязненности пролетов смазочными материалами (при смазке форм) изнуряющий физический труд, делалось для людей очень многое. Люди же, получив ордера на квартиру, в скорости меняли место работы. В цехах работали разные люди, в том числе, с высшим и среднетехническим образованием, в связи с чем текучесть кадров составляла до 40 процентов в год среди рабочих. Квартиры, согласно списку очередности, получали проработавшие в среднем 3-4 года, что и влекло инженеров, преподавателей и техников на работу не по специальности.
Многоэтажные жилые здания в основном строились в микрорайонах города Карши, а также достраивались в рабочих поселках «Спутник» и «Аэропорт».
Среди участников – ветеранов ВОВ.
Слева Батурин В.Г., крайний справа - бывший председатель профкома объединения Гизатулин А.З.
Рафик и Шадман Дулатовы.
За короткий срок, были обеспечены квартирами все ветераны войны и воины-интернационалисты.
На 2 гектарах рядом с рабочим поселком «Спутник» и Каршинским магистральным каналом возвели спортивно-оздоровительный комплекс, где за счет средств администраций и профсоюзного комитета объединения, проводили различные спортивные и культурные мероприятия. Имея свою спортивную базу, любительская сборная футбольная команда «Мехнат» была лучшей в области, на областных соревнованиях призовые места занимали команды по баскетболу, волейболу и другим видам спорта. На высоте была культурно-массовая работа: художественные самодеятельные коллективы, ежегодные конкурсы, на 7 предприятиях действовали инструментальные ансамбли. В объединении организовывали выставки: кройки и шитья, любительских художественных поделок.
В административном здании на первом этаже после реконструкции бытовых помещений создали кабинеты-профилактории лечебной физкультуры, массажный, ЭКГ, зубоврачебный, женскую консультацию, физиотерапевтический, помещение для приема горячих лечебных ванн. На работу пригласили лучших медицинских работников области, предложив повышенную оплату труда. Заведовал всем этим хозяйством директор Тагаев.
Минеральную лечебную воду привозили из артезианских источников Каршинской степи, аттестованную специалистами и по составу не уступающую Кавказским минеральным водам. Рабочие и служащие объединения, поправляли свое здоровье по санаторно-курортным путевкам, в Минеральных водах на Кавказе, в Трускавце, Бердянске, Ялте, Сочи и других местах. По санаторным путевкам до 300 работников в год поправляли свое здоровье, при этом оплачивали 20 процентов от стоимости путевки. На основании коллективного договора каждое предприятие до санатория и обратно оплачивало проезд железнодорожным транспортом. Кроме этих санаторных путевок, около 100 рабочих и служащих в год получало профсоюзные бесплатные путевки в местные здравницы.
В горах на высоте около 1700 метров над уровням моря, на Зарафшанском хребте Китабского района, вдоль автотрассы Китаб-Самарканд на берегу маленькой горной речушки, на склоне холма, построили новый пионерский лагерь, который назвали «Шабода» (Ветерок). Дети работников объединения в лагере резвились в три смены и путевки получали бесплатно.
1980 год, г. Карши
Дулатова Рукия с невесткой Дулатовой Румией
Постоянным и бессменным директором пионерского лагеря был учитель Тимур Джалилов.
По просьбе администрации и профкома объединения Кашкадарьинский Облисполком (председатель Кадин) выделил землю для организации садоводческого товарищества, 75 гектар земли, не пригодной под сельскохозяйственные работы, в связи с невозможностью проложить на эту территорию оросительные сети (отключенная от севооборота земля). Выданная нам земля, находилась на территории Нишанского района между двумя открытыми дренажными коллекторами, между железнодорожной насыпью и автомагистралью.
На эту территорию поливную воду возможно транспортировать лишь одним способом – под давлением и только трубопроводом.
Территория, на которой мы решили организовать садоводческое товарищество, находилась в 15 километрах от базы объединения, вдоль автомагистрали Карши – Нишан. Нам требовалось 25 гектар земли, поэтому наш генеральный директор предварительно договорился с управляющим треста «Каршиирмонтаж» Дулатовым А.А. и управляющим строительным трестом №13 города Карши Рашидовым Рустамом о долевом участии в строительных работах трех садоводческих товариществ. В определённый день, договаривающиеся стороны встретились на намеченном объекте и обошли вспученный солончаковый участок, подсчитали; какие требуются строительные материалы, и во что это обойдется каждому дольщику. Ближайший источник поливной воды находился в трех километрах от участка. Для строительства водовода потребуется более 3 километров стальных большого диаметра труб, для разводки вдоль садоводческих участков тоже потребуются строительные материалы. Все эти фондовые материалы распределяет Госплан, строго на плановые строительные объекты. Взвесив это, управляющие трестами отказались участвовать в доле, так как финансирование этого дела они бы не потянули. Наш генеральный директор расстроился, он надеялся на Амана Аюповича, с которым дружил более 20 лет, но, как говорят в народе, «Дружба – дружбой, а деньги любят счет».
Примерно через неделю после встречи с управляющими трестами, генеральный директор вызвал меня к себе в кабинет и сказал:
– В общем так, мы не отступим от начатого дела. Я отыщу стальные трубы, мне друзья сообщили, что в одной организации Ташкента, хранятся трубы, правда, диаметром в 800 мм, я попробую с ними договориться, а вы продолжайте организацию садоводческого товарищества: членские билеты и прочие. И еще, убедительно прошу отдать строительному отделу объединения документы на землю под садоводческое товарищество в районе Аэропорта. Этих 3 гектаров площади на 45 садоводческих участков не хватает, лучше мы на этом объекте построим 45 коттеджей, договорились, вот и хорошо.
Настырный Нигмат Исматович еще не имея материально технической базы, поручил отделу капитального строительства произвести изыскательные работы и составить проектно-сметную документацию на 500 садовых участков, а конструкторскому бюро дал задание разработать конструкции деталей сборного (из керамзитобетона) дачного домика.
Скоро из Ташкента на базу КМТС начали поступать стальные трубы, с базы трубы начали завозить на проектную трассу вдоль железнодорожной насыпи.
Началось строительство на берегу Каршинского магистрального канала мощной насосной станции.
В итоге создали садоводческое товарищество под названием «Луч».
Расширилось подсобное хозяйство, расположенное вдоль Каршинского канала, построили свинарник на 500 голов и на 100 голов крупнорогатого скота типовую ферму, а на площади в 200 гектар, выращивали корма – клевер, пшеницу, кукурузу.
Как-то мы с генеральным директором Шукуровым в сопровождении директора ОРСа Раджабова Раима, который отвечал за работу подсобного хозяйства, приехали, чтобы досконально проверить состояние дел в хозяйстве. Закончили мы обход в конце фруктового сада.
Перед отъездом с территории подсобного хозяйства поговорили с работниками, обслуживающими хозяйство. Они с семьями проживали в построенных коттеджах. Где-то через месяц после посещения подсобного хозяйства, Шукуров пригласил меня поехать, как он выразился, посмотреть и разведать одно место. Не доезжая до города Талимарджан, мы повернули на перекрестке направо, в направлении ближайшего совхозного поселка, совхоза №32. От перекрестка, до сборного железобетонного моста через Ульяновский канал 10 километров, и пока мы ехали до моста, я Нигмату Исматовичу показал все рыбные места, где мы с братьями Рашидом и Лявманом ловили удочками, закидушками, иногда сетями приличные экземпляры рыб. Однажды, когда к нам приехал из Ташкента в гости мой зять Дмитрий, я и его привозил в эти места на рыбалку. Как только переезжаешь мост, по левой стороне канала, вдоль берега примерно через 6 километров упираешься в дюкер Южного коллектора с водопадом, сюда, даже рыбаки-корейцы приезжают – из Ташкентской области на два-три месяца и ловят с обрыва закидушками сомов, до 40 килограмм каждый экземпляр.
Пока я рассказывал рыбацкие истории, наша «Волга» переехала мост, и мы свернули налево, проехав вдоль берега оросительного канала еще около километра, остановились. Нигмат Исматович вышел из машины, следом выскочил и я.
2007 год, г. Ташкент
Слева направо: Дулатов Рафик, Палюнин Дмитрий, Палюнина (Дулатова) Лилия, Дулатов Шадман
г. Ташкент
Супруги Дулатовы, Шамиль и Аида
г. Карши
Слева направо: Рафик, Фая и Рашид Дулатовы.
Мы остановились возле дюкера небольшого коллектора, протекающего под каналом, несущего свои воды в далекую степь, где образовалось озеро под названием Малый Алан. Я еще не понимал, зачем мы сюда приехали.
– Что мы здесь потеряли?
Шукуров ответил:
– От асфальтовой дороги, по которой мы сюда приехали и до этого коллектора, 700 гектар земли теперь принадлежат нашему объединению, все это руководство области выделило нам для организации подсобного хозяйства. Правда, для этого потребуется немало средств и труда, чтобы оживить эту песчаную почву. На этой земле, будем разводить овец, выращивать бахчевые культуры для наших рабочих столовых, пшеницу, хлопок, построим жилые дома, загоны для овец, а здесь, где мы сейчас стоим, будет насосная станция для подъема с русла канала поливной воды. Теперь понял почему мы с тобою сюда приехали?!
Когда Нигмат Исматович закончил свою пространную речь, я рассказал ему, в порядке дополнительных сведений, что за коллектором простирается водоем на расстоянии многих километров отсюда. 8 лет назад в 10 километрах отсюда в заросшем камышом коллекторе мы сетями ловили крупных сомов и сазанов. Как обычно, на рыбалку приезжали с ночевкой, так как только в безлунную ночь был хороший улов. Брат мой Лявман Аюпович был заядлым охотником и рыболовом, у него, кроме охотничьего ружья, были рыболовные снасти, которые мы ставили на ночь, раздвигая густые камыши. В ту пору здесь обитали многочисленные зайцы, степные лисы, шакалы, волки.
Все это я красочно описал генеральному директору, после чего мы возвратились в объединение.
После составления проектно-сметной документации на строительство нового подсобного хозяйства завезли технику, механизмы для укладки дренажа, после чего приступили к работе монтажники по строительству лотковых оросительных сетей, так же, как и при строительстве целинных совхозов.
1985 г. г. Карши
На площади, после праздничной демонстрации, слева на право: Петров Е.Г., с сыном, Копылов А.Г., Шукуров Н.И., с детьми, Тарасов, Дулатов Ш., Юсупов И.А., Камнатный А., Кадыралиев Р.А.
Спорткомплекс п/о «Каршистройиндустрия»
Соревнования между подразделениями объединения Перетягивания каната.
Силами жителей жилых коттеджей соорудили загон для овец. В итоге, закупили 350 овец, посеяли пшеницу, хлопок, бахчевые культуры. Много труда и средств вложили в строительство этого подсобного хозяйства, по задумке все это должно было окупиться в последующие десять лет за счет овец и собранного хлопка-сырца. Однако при последующих проверках и ревизиях, наши ожидания не оправдались; количество овец, несмотря на ежегодный приплод, почти не увеличилось. Кроме четвероногих волков, не учли двуногих… При строительстве подсобного хозяйства, организованного вдали от объединения, не учли главного: выращенное зерно и хлопок-сырец, районное руководство запретило пропускать мимо охраняемых постов, за территорию района, мы должны были реализовать всю собранную продукцию через совхоз, на территории которого выращивали. Такая процедура нас не устраивала. Не помогло нам в этом вопросе и руководство области, так как от них исходило указание, так называемое стратегическое сырье, входит в план района. В итоге, подсобное хозяйство перешло совхозу № 32.
В период Всесоюзной «перестройки», объявленной перестройщиком Горбачевым, изменения коснулись законов о труде, в частности, трудовых коллективов, где сказано, что руководитель предприятия избирается большинством голосов на общем собрании трудового коллектива.
Вот тут-то, из тени появились многочисленные карьеристы, подбивая часть коллектива в свою пользу, а у них появились подхалимы-горлопаны, до этого не отличающиеся трудолюбием, рвением к общественным работам, не поддающиеся никаким убеждениям. Эти люди, пользуясь взбудораженным коллективом, добивались чтобы их заметили. Точно как в пословице… «одна овца – все стадо портит». В общем, в эти времена мы достигли лишь раскола в трудовых коллективах. Бывая в гуще событий, убедился, что во время перемен возникают стихийные крикливые споры, вчерашние неразлучные друзья становятся врагами, доказывая каждый свое. На все стихийные митинги, возникающие то на одном предприятии, то на другом, вызывали меня, мы сообща решали, что нам делать, чтобы разрешить спор. Единственным выходом было – созвать общее собрание. Обычно свой рабочий день я начинал с обхода производственных цехов. С инженерами по технике безопасности обходили рабочие места, осматривали защитные приспособления, установленные на оборудовании, вентиляцию, комплект спецодежды. По ходу обхода разговаривал с бригадирами, рабочими, если, появлялся повод, тут же встречался с директором завода.
Особое внимание уделял питанию работников объединения, сам каждый рабочий день обедал в разных рабочих столовых, заказывал себе обед через какого-нибудь рабочего, так я проверял качество блюд. После еды заходил в пищеблок и осматривал санитарное состояние, узнавал, что применяют для мытья посуды, ловил на том, что для удаления жира применяли обычный стиральный порошок, что категорически запрещено. Выявляя нарушения, давал разгон руководству ОРСа. Так же действовала рабочая комиссия профсоюзных комитетов.
Но, вернемся к нашим выборам руководителей. На многих предприятиях: ЗЖБИ №1, ЗЖБИ №2, Кирпичный завод, ДОЗ, ШГСЗ, выборы прошли нормально, а вот на заводах; КПД, ЗКГ и Автопредприятии, где самый многочисленный штат работников, предвыборные компании прошли со скандалами. Вот один из примеров, произошедший в трудовом коллективе Пачкамарской автоколонны, управления АТП, производственного объединения «КСИ». Автоколонна располагалась у горного ущелья, по которому протекает горная речка Гузардарья, в 60 километрах от Карши. В коллективе работали, в основном, водители большегрузных самосвалов и несколько механизаторов, жители двух горных аулов. Всего в коллективе работало около 80 человек. Автоколонна добывала глину для завода Керамзитового гравия, и возила ее на расстояние 74 километра, тут, как и повсеместно, происходили выборы руководителя под контролем директора АТП и штатного председателя профкома Станислава Кожуховского. В первый раз выборы прошли нормально, но потом коллектив колонны начало лихорадить, поступали коллективные заявления в разные инстанции от недовольных новым руководством, чтобы разобраться в причинах недовольства, подключились руководство и профком объединения, вместе с парткомом, кое-как разобравшись, решили провести повторные выборы руководителя колонны тайным голосованием, при тайном голосовании чуть большим количеством голосов избрали нового начальника колонны. Где-то через пару месяцев опять в разные инстанции начали писать коллективные жалобы уже на нового начальника колонны, работники, проживающие уже в другом ауле. В общем мы поняли, что некогда дружный коллектив разделился на два враждующих лагеря. Чтобы разрешить этот спор, надо было принять кардинальное решение. К недовольству коллектива прибавились претензии со стороны руководства колхоза, на территории которого добывали и вывозили глину. Требовали, чтобы объединение выплачивало за каждый куб глины деньгами, или оказывало колхозу безвозмездную помощь строительными работами. Пришлось, чтобы замять этот вопрос, выполнить ремонтно-строительные работы.
В скоре открыли новый карьер в 10 километрах от завода. А что касается автоколонны, ее перебазировали поближе к Керамзитовому заводу, назначив приказом по АТП нового начальника с местной пропиской. В первое время водителей самосвалов привозили автобусом, когда сократили количество автосамосвалов, водителей устроили в общежитие, раз в неделю они самостоятельно приезжали на работу из своих аулов. Так закончилось противостояние двух горных аулов, которые хотели иметь «своего» руководителя, начальника автоколонны.
В 1990 году на отчетно-выборной профсоюзной конференции п/о «Каршистройиндустрия», председателем профкома был переизбран я, а заместителем делегаты избрали Хамида Нурмухамедова, до этого работавшего инженером по технике безопасности и председателем профсоюзной организации «Промэнерго» п/о «Каршистройиндустрия». В этом же году состоялась профсоюзная конференция Кашкадарьинской области, на отчетно-выборной конференции делегатами единогласно был избран председатель Кашкадарьинского облсовпрофа. Им вновь стал Эсон Раджабов. На этой же конференции делегаты от районных профсоюзных организаций, оценив общественную деятельность генерального директора производственного объединения «Каршистройиндустрия» Нигмата Исматовича Шукурова, избрали его членом президиума Облсовпрофа на 5 лет и делегатом съезда профсоюзов СССР.
С генеральным директором п/о «Каршистройиндустрия» Нигматом Шукуровым мы проработали около 7 лет, после этого его назначили начальником управления «Каршистроя».
Новым (пятым по счету) генеральным директором объединения стал Бегматов Шухрат Рахимович, до своего назначения он занимал пост заместителя председателя Каршинского горисполкома, председателем горисполкома тогда работал Анвар Шукуров, родной младший брат Нигмата Шукурова.
На профсоюзной конференции п/о «Каршистройиндустрия».
Докладчик – зампредседателя профкома объединения Нурмухамедов Хамид, в президиуме слева направо; председатель Кашкадарьинского обкома профсоюзов АПК Раджабов Маматкул, секретарь парткома Кадыралиев Равиль, председатель профкома Дулатов Ш.
1986 год. г. Карши.
На профсоюзной конференции, у микрофона выступает генеральный директор объединения Нигмат Исматович Шукуров.
С Шухратом Бегматовым мы были знакомы много лет, до работы в горисполкоме он работал директором Каршинского завода ЖБИ в системе министерства водного хозяйства Республики. В одно время этот завод был присоединен к нашему объединению.
С генеральным директором объединения Шухратом Бегматовым мы с доверием и взаимопониманием проработали около двух лет, пока его не назначили начальником управления «Каршистрой».
Но прежде чем покинуть стены здания администрации объединения, Бегматову вышестоящие органы управления поручили подобрать кандидатуру на должность генерального дииректора. Такое случилось впервые: то ли ветер перемен, происходящих в стране, то ли объединению приходит конец.
Перед расставанием с объединением Бегматов пригласил меня к себе в кабинет посоветоваться насчет кандидатуры нового генерального директора объединения из среды руководителей объединения. Перебрав в уме руководителей, которые многие годы работают в объединении, я сказал, что лучшим кандидатом на должность генерального директора может быть Жавлиев Дильмурад, в настоящее время возглавляющий завод КПД, где ранее работал долгие годы инженером завода.
То ли моя рекомендация, то ли по другим причинам, но скоро приказом по Главку шестым по счету генеральным директором объединения был утвержден Жавлиев Дильмурад Бакиевич. В этот период государство полностью прекратило финансирование, все предприятия перешли на самофинансирование и новому генеральному директору, впрочем как и всем руководителям заводов и строительных организаций, пришлось по-новому, самостоятельно, организовывать процесс работы в новых условиях, но это уже другая история.
В 1994 году меня вновь переизбрали председателем профсоюзного комитета объединения.
На состоявшейся профсоюзной конференции области председателем Кашкадарьинского облсовпрофа вновь был избран Раджабов Э.Р. на этой конференции, делегаты избрали меня председателем контрольно-ревизионной комиссии Кашкадарьинской областной профсоюзной организации.
В 1996 году в связи с пенсионным возрастом, несмотря на уговоры продолжить работу, я решил уйти на пенсию.
Организовали созыв внеочередной профсоюзной конференции, на которой из трех кандидатов, избрали председателя профкома объединения п/о «Каршистройиндустрия», и его заместителя. Председателем профсоюзного комитета был избран Жураев Олим Салимович, до этого возглавляющий профсоюзную организацию завода Крупнопанельного домостроения (КПД).
Так закончилась моя 44 летняя беспрерывная трудовая деятельность, в течении которой, не считая призыва в ряды Советской Армии, я только один раз увольнялся по собственному желанию. Уже будучи на пенсии, я продолжал общественную работу в качестве председателя контрольно-ревизионной комиссии Кашкадарьинского облсовпрофа.
Заместитель председателя профкома объединения Нурмухамедов Хамид на профсоюзной конференции не захотел выдвигать свою кандидатуру в председатели, а перешел работать начальником отдела кадров в администрацию объединения.
Уже когда я был на пенсии и отошел от всех дел, седьмым по счету генеральным директором стал начальник ПМК-60 Эльмирзаев Бахтиер, и на этом этапе (как и ранее управление «Каршистрой») производственное объединение «Каршистройиндустрия» кануло в Лету, но эта уже история для следующего поколения.
Ташкент 21 апреля 2013 года
Часть третья.
КУРГАНЫ КАШКАДАРЬИНСКОЙ ОБЛАСТИ
В Кашкадарьинской области, по-моему как нигде, на огромных просторах высятся насыпные древние земляные курганы. Первый курган, который мне заполнился, и на который мне приходилось взбираться, это было в начале 1940 года, находился с нашим домом. Дом построил мой отец, в ту пору, когда наша семья, поселилась на железнодорожной станции Яккабог. Второй более массивный и высокий расположен в двух километрах от железнодорожного вокзала в направлении Чиракчинского района, на нем дети играли в разные игры. В 1941 году моего отца отправили на работу в поселок Чиракчи, и наша семья переехала в районный центр. Вокруг районного центра расположены три кургана: один в направлении Шахрисябза, другой в направлении Яккабога, а третий в направлении города Карши. Всякий курган имеет свое название, которое передается из поколения в поколение, но дети разных поколений, присваивали им другие имена, в зависимости от времени, например, курган, который расположен в сторону города Карши, мы называли Сапун-горой, так как вокруг этого кургана, дети время от времени играли в войну. Другой курган, который расположен в сторону Шахрисябза, называли Чиракчинским, так как по легенде, во времена Великого потопа, только на вершине этого кургана, сохранился священный огонь Чирок, что в переводе означает Луч, Лампа. В честь него назван и поселок Чиракчи. В черте областного центра сохранились 6 курганов, за чертой города на небольшом расстоянии друг от друга в сторону Бухары, Шахрисябза, Гузара, и Туркмении чередой тянутся другие рукотворные курганы. Чем дальше от крупных поселений, тем больше расстояние между курганами, и больше высота кургана. От Карши в сторону Шахрисябза последний курган расположен на расстоянии около 80 километров, на территории бывшего колхоза «Кизил Узбекистан», где в 1964 году мы разрабатывали отводной оросительный канал, берущий свое начало от колхозного водохранилища у подножия небольшого кургана. Там я выкопал из трехметровой глубины несколько гончарных яйцевидных сосудов (хумов), высотой около метра. Так как они в ковш эксковатора попали из воды, я их заметил только тогда, когда опрокинул грунт, естественно, они раскололись, и только донную часть мы использовали для хранения воды и свежевыловленной рыбы. Самый дальний курган от Карши в направлении Туркменистана, расположен в 140 километрах, на границе между Кашкадарьинской, Бухарской областями и Туркменистаном. Этот курган очень внушительный, и от него начинаются барханные пески и саксаулы. В первый раз эту местность мы изучили в 1973 году, когда наша организация приобрела у военных списанные бортовые автомашины ГАЗ-157 с повышенной проходимостью, и мы, рыбаки, опробовали их по барханным пескам в надежде на хороший клев вдали от поселения. Мы уехали к концу сбросного коллектора, берущего свое начало из Аму – Бухарского канала. Подпочвенные воды из коллектора сбрасывались в маленький водоем.
Мы с водителем машины прошли километра два по сухому логу, по пути остановились возле скважины, пробуренной геологоразведочной экспедицией. Из скважины, из-под заглушки, хлестала прозрачная вода с запахом сероводорода (тухлых яиц), и вокруг скважины была небольшая лужа, из которой при нас утоляли жажду овцы. Как только чабан отогнал своих овец, мы решили: раз с овцами и чабаном ничего не случилось, то и нам можно набрать из скважины воды. Попробовали на вкус и поняли, что при нужде ее можно употреблять, набрали из скважины несколько бутылок, возвращаясь назад к машине, поискали место, где можно проехать через лог. Пока другие рыбаки удили рыбу в коллекторе, мы с водителем решили обследовать местность. На левой стороне сая плато с твердым грунтом, правая сторона – сплошные пески с саксаульником. Наш вездеход легко взобрался на плато, и мы вдоль сая проехав километров десять, добрались до соленого озера Денгизкуль, остановились, дальше ехать не было смысла, так как к берегу озера нельзя было пробраться, кругом солончаки и только вдали возвышался курган. К нему мы не стали приближаться, так как, нам надо возвратиться к вечернему клеву. Приехали назад, а нашим рыбакам нечем похвастаться, клева не было, наловили только для приготовления ухи.
На всякий случай, на разлив меж кустарников натянули сети в надежде, что ночью из коллектора рыба пойдет в разлив, хотя навряд ли, так как воды в разливе мало. Так и случилось, наутро в сетях ни одной рыбины, зато в самом коллекторе начался сильный клев. Сначала попадались одни жерехи, каждый полтора, два килограмма, когда червячки закончились, ловили жереха на красную ленточку, так нам советовали бывалые рыбаки. С хорошим уловом мы собрали свои вещи и загрузились в машину. Обратно мы ехали намного быстрее: 35 километров до поселка Мубарек и еще 70 до областного центра. Так случилось, что спустя 10 лет, мы вновь приехали на рыбалку в Денгизкуль, но уже по асфальтовой дороге, проложенной газовиками, напрямую из Карши до озера Денгизкуль. По пути, нам встречались насыпные курганы, и последний был рядом с Денгизкулем, где мы и остановились. Уже вечерело, мы оставили машину на плато, а сами с азартом быстро спустились к берегу озера, закинули подальше от берега закидушки и удочки. Поклевки не было, уже стемнело, и мы решили искупаться, а заодно проверить глубину воды. Оказалось, мы забросили свои удочки на мелководье. Вдоволь накупавшись в теплой воде, собрали свои снасти и решили проехать на противоположный берег. С дороги по крутому склону съехали к подножию высокого кургана, а там на ночлег расположился пожилой чабан со своей отарой. Мы остановились возле него, поговорили. Он рассказал, как проехать к месту, где обычно останавливаются рыбаки. Мы поблагодарили его и, как это обычно делается в степи, оставили ему мясные консервы и буханку хлеба.
И действительно, по автомобильной колее, мы быстро нашли стоянку рыбаков. Распределив обязанности, я с командиром бригады полковником Мастеровым Н.И. и начальником штаба, взялся расставлять сети, предварительно приготовив надувные лодки. А остальные: директор завода Копылов А., директор комбината Комнатный А., главный инженер Беккеров М., начальник «Промэнерго» Латанский С., должны были развести костер и приготовить ужин. Пока мы расставляли сети, наши друзья уже «приняли» и с громким смехом травили анекдоты.
На утро мы собрали сети, удачный улов (2-х-4-х килограммовые сазаны). Пока мы собирались и выехали на дорогу, поднялось солнце, через несколько сот метров вспугнули лежащих посреди асфальта трех джейранов. Вот так, я последний раз побывал на месте, где расположен самый дальний от города Карши насыпной курган.
Прошло 10 лет с тех пор, когда я в первый раз посетил эту местность, Денгизкуль разлился в длину до 20 километров, а ширина местами достигает 4 километров, остались на дне озера пробуренные геологоразведкой глубинные скважины.
Но вернемся к нашим курганам. У всякого любознательного человека, который оказался у подножия кургана, невольно возникают вопросы: Когда, кто, и для чего? Строительство кургана – это огромный труд человеческих рук, они сотворены по расчету, в определенном направлении, а значит для определенной цели. Чем ближе к населенному пункту, тем меньше расстояние между курганами (в пределах 2-3 километров), и наоборот, чем дальше от населенного пункта, тем расстояние между курганами больше. Для чего же древним жителям понадобился столь огромный труд? Первым делом на ум приходит мысль, что во времена великих войн людей, проживающих в поселениях, оповещали о приближении неприятельских войск раскладывая на вершине кургана костер, благо, вокруг любого кургана, полно густых верблюжьей колючки, от которой днем много густого дыма, а в ночное время яркий с искрами огонь. Так подавали условный знак, прикрывая костер платком.
Кроме сигналов, курганы служили путникам ориентиром, а также местом стоянки, особенно в ночное время. Вершина кургана спасала путника от диких хищников.
Только остаются вопросы:
– Когда были возведены курганы?
– Кем они были возведены?
– Кто делал расчеты – где и на каком расстоянии друг от друга соорудить курганы?
Сколько в Кашкадарьинской области насыпных курганов мне неведомо, но, по моим скромным неточным подсчетам, более ста курганов.
Доскональное изучение рукотворных курганов, их классификацию оставим ученым археологам, благо, в XXI веке, есть точные приборы, которые могут определить возраст любого создания рукотворного или же естественного происхождения.
Ташкент апрель 2013 год
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПОТОМКИ АЮПА ЮСУПОВИЧА ДУЛАТОВА
1. Старшая дочь – ХАВВА (1923-1995 гг.), супруг ИЗБАСАР РИСМАГАМБЕТОВ (1913-2005 гг.), совместные дети: ИЛЬДАР (1940 г.р.), ЗУЛЬФИЯ (1949 г.р.), АНВАР (1950-2011 гг.), АКБАР (1954г.р.), ГУЛЬМИРА (1959 г.р.), АЛЬМИРА (1961 г.р.), внуки Арман, Айгуль, Нургуль, Лаура, Райхан, Гаухар, Тарих, Динара, Назар, Назгуль, Нурбек, Манарбек, Ерлан, Дания, Алуа, Али, Гали.
2. Младшая дочь – МАРИАМ (1925-2007 гг.), супруг ХАЛИЛ ДЖАББАРОВ (1921-1980 гг.), совместные дети: ШАВКАТ, ФАРХАД, ПУЛАТ и ТОХИР.
3. Сын – АМАН (1930-2011 гг.), супруга ИЛЬХАМИЯ КАНЦЕРОВА (1930 г.р.), совместные дети: НАИЛЬ (1956 г.р.), ДИЛЯРА (1961 г.р.), внуки: РУСЛАН, АЛИНА, ДАНИИЛ, РУСТАМ, НАИЛЯ.
4. Сын – ЛЯВМАН (1933-2007 гг.), супруга РАИСА (1950 г.р.), совместные дети: ЭЛЬВИРА (1982 г.р.), ИЛЬДАР (1984 г.р.), РУНИЗА (1984 г.р.).
5. Сын – ШАДМАН (1936 г.р.), супруга АБЖАЛИМОВА РУМИЯ (1947-2009 г.г.), совместные дети: ЛИЛИЯ (1970 г.р.), ее супруг – ДМИТРИЙ ПОЛЮНИН (1969 г.р.) их дети – ВЛАД и КРИСТИАН. ШАМИЛЬ (1972 г.р.), его супруга АИДА АБДУРАХМАНОВА (1977 г.р.) их дети – ВЕЛЬМИР (1995 г.р.) и ЭЛИНА (1997 г.р.).
6. Сын РАШИД (1941 г.р.), супруга ФАИНА (1942 г.р.), совместных детей нет.
7. Сын РАФИК (1941 г.р.), супруга АЛИЯ ТЕМИРХАНОВА (1941г.р.), совместных детей нет.
Ташкент, апрель 2013 год
ЭПИЛОГ
С самого начала у меня возникла задумка написать небольшую книжку о своей родословной, только для поколений нашего рода. Однако, увлекшись воспоминаниями подумал, а что если описать жизненный путь Дулатовых, от дедушки до его внуков, связав это со временем, событиями эпохи, людьми.
Так возникла идея, которую я в течение 5 лет пытался осуществить. Опираясь на достоверные источники, в том числе, изданную в 2006 году книгу под названием «Средний Елюзань, страницы истории самого крупного татарского села России» авторами которой являются Марданов Р.Т. и Китаева Н.Б., где рассказывается о нашей родословной, нажитом имуществе деда, отца и его братьев: общественные мельницы, жилые дома, склады, магазины, лесной массив и другое имущество.
Я написал запросы в «Российский Государственный Архив древних актов», в «Государственный Архив Саратовской области» и получил ответы с копиями документов, подтверждающих родословную мурз Дулатовых, а из Саратова поступили копии документов, содержащие сведения о родословной мурз Дулатовых, проживающих в ауле Средний Елюзань. Из дворянской родословной книги Саратовской губернии 1784 года, установлены факты восстановления указом императрицы Екатерины II, лишенных Петром I дворянства татарских мурз, не пожелавших в принудительном порядке принять христианство.
Одним из первых основателей аула Средняя Елюзань Пензенского уезда был Алмамет мурза Дулатов, предводитель своего рода, служивший в Темниковской крепости, охраняя границы Русского государства, как сказано в указе, имеющем три поместья, расположенные в Саранском, Кодомском и в Темниковском уездах, пожалованные царем Алексеем Михайловичем за боевые заслуги перед государством. Четвертое поместье площадью в 82 гектара пожаловано уже при Софье Алексеевне в 1681 году.
При описании событий своего повествования, были использованы рассказы родителей и старожилов аула Средняя Елюзань, а также собственные воспоминания. Дрожащей старческой рукой я написал повесть былых лет, где все имена и фамилии, без исключения – подлинные.
С уважением, Шадман Дулатов
Ташкент, апрель 2013 год
Использованные источники и литература
1. Источники
1) Фотокопии Российского Государственного Архива Древних Актов (РГАДА – ф.1209. Оп.2. Ед. хр. 6492 – Л.198)
2) Фотокопии Государственного Архива Саратовской области ( ГАСО – ф.19. Оп.2. Д.1 – Л.134-134об.)
3) ГАСО – ф.421. Оп.1 – Ед. хр. 5756 – С.2
4) Материалы Городищенского краеведческого музея Пензенской области. Старожилы села.
2. Литература
1) Р.Т. Марданов, Р.Б. Китаева. Средняя Елюзань. Страницы истории самого крупного татарского села России. – Казань : Татарское книжное издательство, 2006г.
2) Белорыбкин Г.Н. – Древняя история Пензенского края, «Буртасы».
3) Выхляева Е.П. – Темниковские татары 16-17вв
4) Гумилев Л.Н. – «История народа хунну», «Древняя Русь и Великая степь».
5) История Российского Отечества 15-17 веков
6) Карамзин Н.М. – «Предание веков» Том 6.
3. Справочная литература.
1) Советский Энциклопедический словарь
2) Карта Саратовской губернии
3) Схематическая карта Кузнецкого уезда (19в), Саратовской губернии
