Осваивают модные девицы
Святого Витта пляску. Им невмочь
ни дать окорочкам остановиться,
ни, на себя взглянув со стороны,
по мрамору растечься стыдной лужей…
Канатчиковы дачи не должны
особо тяжких выпускать наружу.
Здесь фон – не римско-корсаковский шмель,
но хаос электронной паранойи.
Тусовка налегает на спиртное,
и взгляд путаны, мрачный, как тоннель
подземки, норовит издалека
освободить бумажник от бумажек,
узнав попутно цену пиджака,
его владельца, туфель и подтяжек.
Здесь «мы» затёрто в угол жалким «я»,
спешащим в телескоп другого плана
рассматривать, как тайны бытия,
лишь целостность гранёного стакана,
радушно подносящего к губе
полпинты грёз похлеще «Ркацители» –
и вещь, намедни бывшая в себе,
уже ползёт к уборной, словно к цели.
Здесь «завтра» вытесняется «теперь»
сортирным пиром конопляной дури.
Животные инстинкты сносят дверь
морали, и плывут по квадратуре
пространства, сообщая дрожь земле,
флюиды би-разнузданности дикой.
И популярность Фрейда по шкале
землетрясений, достигает пика.
Здесь живопись, поэзию и проч.
едва ли кто видал хотя бы мельком.
Здесь навык море в ступе растолочь
довёл бы до инсульта даже Швейка,
а ТАМ, за сей психической войной,
под звуки саксофона и кларнета,
в объятиях бессонницы ночной
скорбит о горьком будущем планета.
