ПРОЛОГ
В подростковом возрасте и юности меня безжалостно терзал сон
Я очень сильно провинился на даче. Там я всегда хожу голым и босиком, как и положено мальчику моего девятилетнего возраста. С утра у меня удик стоял очень сильно, и мне было стыдно так ходить, ведь прикрываться то нельзя, да и нечем. Тут как раз к моим старшим сестрам пришли две подружки их подружки – сверстницы.. Они первый раз видели меня и очень веселились, видя, что я хожу голышком .
Сестры. Как всегда старались показать власть надо мной, в приказном тоне веля сделать то или другое. Мне это нравилось, и было совсем не оскорбительно, а даже приятно.
Подружек очень забавляло что я Анюту и Леську слушаюсь беспрекословно. Они даже заставили меня рассказать им откуда и за что у меня такие тёмные рубчики на попе и ногах. Я послушно стоял перед ними на вытяжку, руки по швам, и рассказывал, кто и за что меня наказал. Их очень смешил мой, стоящий постоянно удик.
Когда я попросился в туалет, я посмел сделать не хорошее, что бы успокоить удик. Ведь не стоять же ему всё время?
Туалет у нас, на даче –на улице. Дверь мне запрещают запирать на крючок, но я думал что успею его успокоить. А тут как раз одна их подружек тоже пошла в туалет. Открыв дверь, она увидела что я, во первых, не сижу (мне и писать тоже положено только сидя, что бы не трогать удик), а во вторых - удик у меня уже в руках и я его яростно тру.
Девочка расхохоталась на всю дачу, и позвала остальных. Мне же велела не двигаться и оставаться, как есть. Мне было очень стыдно, но я послушался её, потому что мне надо слушаться всех девочек. Подошли остальные, вволю посмеялись на до мной, но, конечно, этим всё не закончилось.
Они минут пять решали как меня наказать. Решили, что сейчас же отстегают мой удик и яички крапивой, а потом когда придёт мама, высекут розгами по попе и спине и ногам хорошенько.
Сестры велели мне принести розги. Я быстренько побежал, сверкая голой попой. Крапива у нас растёт только у дороги, за калиткой. Чтобы бы меня не увидели голого и полосатого, босиком, я постарался быстрее нарвать её.
Когда принёс, Анюта с Лесей сказали что не довольны мной, и что надо крапивы принести было больше.
Я расстроился, быстрее побежал за калитку набирать ещё, конечно, голыми руками, все руки исколол сразу же. Удик у меня всё так же и стоял, и было от этого ещё стыднее, особенно выходить к дороге. Сестры, когда я им принес ещё крапивы долго отчитывали меня за то, что я смел сделать, и приказали, что бы я понял сильнее вину, потереть свой удик, как там, в туалете, прямо при них, и кончить на стол покрытый сверху пластиком.
Я первый раз кончал при посторонних, да ещё девочках, которые потом будут меня за это наказывать. С трудом, но я, всё таки, кончил. Мне было очень стыдно.
Девочки были в восторге от увиденного. Они заставили меня намазать часть спермы себе на лицо, а отсталое дочиста слизать со стола. Я подчинился беспрекословно, хотя первый раз пробовал сперму на вкус свою, да ещё всё лицо измазанное. Они сказали - это то, что бы все видели, что ты дрочунишка. Мне очень понравилось это новое для меня слово!
Я сгорал со стыда, и мучался всё усиливающимся возбуждением. Девочки не замечали ничего. Они положили меня на траву, велели задрать ноги вверх и в стороны и очень сильно и долго хлестали мой удик и яички крапивой. Мне было и больно и колюче, и я плакал как маленький мальчик. Это их забавляло ещё сильнее, как и моё измазанное спермой лицо.
Удик , яички и даже мои ноги вздулись от крапивы и очень чесались, но девочки запретили мне трогать и чесать, и велели встать на колени перед беседкой где они играли и держать руки держать за головой.
Через час, наверное, вернулась мама, особо не удивилась тому, что я стою на колешках, потому что Анюта с Лесей достаточно часто меня наказывают, но её очень удивил и расстроил мой вздувшийся удик и измазанное лицо. Сестры, боясь за свои попки. сразу подбежали к маме, и начали на перебой рассказывать что произошло.
Но мама велела мне самому всё рассказать. Потом она меня долго ругала и сказала, что расстроена очень сильно и не ожидала такого от меня, ещё сказала что теперь в туалет я буду ходить только под присмотром сестёр: и писать и какать, что бы я не смел заниматься нехорошими вещами. Потом она велела мне встать с колешек и принести из дома лавку для порки и прутья. Когда я выполнил приказ, она положила меня на лавку, и очень сильно выдрала, каждый прут проговаривая с нотацией. Старалась по складочке под попой попасть как можно больше, не мало досталось и по ногам.
Я сначала вскрикивал, старался терпеть, тем более что тут смотрят незнакомые девочки, но всё равно я потом забыл про это и начал визжать и просить прощения, слёзы градом лились, но мама сама знает, когда можно закончить порку.
Решив, что достаточно, мама велела сказать спасибо за порку (хотя я и сам без напоминаний это всегда делаю), и попросить прощения у девочек, поцеловав им всем ноги, опустившись на колешки. Потом хотела в таком виде и с измазанным лицом отправиться в магазин, но пожалела и не отправила, чем не мало расстроила девочек, которые все вчетвером собрались сопровождать меня. Мама сказала что в следующий раз не жалеть не будет и прикажет, что просят сёстры.
Потом до вечера я играл с девочками, выполняя все их приказания, а они при необходимости шлёпали меня ладошками по израненной попе. Было больно, но не очень.
И только потом мама разрешила мне помыться, прямо тут во дворе при наблюдении Анюты и Леси, и смыть, наконец ,то сперму с лица, с которой проходил весь день. Я буду стараться больше не расстраивать маму и сестер и не трогать, и не тереть свой удик, а если трону, пусть они меня купают в крапиве и лупасят прутьями до крови.
1.
Представления, фантазии, возбуждения? Откуда они взялись? НЕ из воздуха же? Почему их не было у других моих сверстников и друзей – только у меня? Разгадка проста: я родился с гиперчувственностью и гипервозбудимостью. Они требовали от меня, начиная с самого раннего детства внимания и удовлетворения. Это, как разгорающаяся печка. Чем больше бросаешь в неё дров – тем больше требуется.
Сколько себя помню мой чилик всё детство, юность и где-то до пятидесяти лет торчал призывно, напоминая о себе. Чем меньше по возрасту я был, тем больше его стеснялся. Сохранилась фотография меня двухлетнего ,сидящего на столе, прикрывающего «это место» рукою. Я пытался укротить непокорного: мял бил, привязывал к нему верёвку на неё подвешивал груз – получай! Ничего не выходило – возбуждении только нарастало ,а чилик становился каменным.
Я жил в то «златое время» ,когда «секса не было». Точнее родители старательно делали вид, что не замечают что это такое, и не хотят знать. Элементарные знания по сексологии и физиологии мальчика находились на нуле. Не только у родителей, но и у врачей.
Мама вместе с нашим участковым педиатром Людмилой Ивановной Комиссаровой затеяла меня лечить от постоянных простуд «пеницилиновой блокадой» -200 уколов в четыре приёма. Это-то меня гиперчувственного и гипервозбудимого!
Чего добились? Сопливить и кашлять не перестал. Попку не только искололи, не оставив на ней живого места, но открыли, как бы сказал глубокомысленно Фрейд «анальную эрогенную зону. Там всё смешалось, как в доме Облонских. Я боялся уколов. Залезал под кровать. Меня вытаскивали и кололи ,кололи, кололи…
Страх соединялся с тянуще тупой болью. Им бы моим «воспитателям» понять, что отрабатывают на мне закрепление условного рефлекса «боль – наслаждение». Почитать, хотя бы Павлова, если Фрейд недоступен.
Куда там! В четыре года бабушка решила воспитывать во мне «мужчину». Естественно поркой. Начала с крапивы. Говорят детские обиды и наказания легко забываются. Враньё! Я помню все в мельчайших подробностях Эта первая крапивная порка была знаменательна тем,что бабушка стегала меня голым(помню ,холодный ветерок, пробегавший по коже),не замечала моего стоячего чилика и тем, что после тело неделю, а может быть, полторы сильно чесалось.
Порки стали постоянными и, каюсь, я стал думать, как убежать из дома. Это только в литературных опусах дети, особенно мальчики, охотно ложатся под розги и ремень ,и принимают наказание ,как должное. Не верю! И свидетельствую, как поротый активно, сильно и разнообразно с 4-х до 15 лет страх порки , боли всегда присутствует.
Другое дело – этим страхом можно управлять. Не знаю, почему мне шестилетнему пришла в голову именно эта идея (возможно, на волне стремления «стать настоящим мужчиной»), но я стал убеждать себя, что бабушкины и материнские порки совсем не страшны, удары не сильны и вообще человек не такое может терпеть, например партизаны на допросе у фашистов.
Эти представления о героях –партизанах и были первыми. Начались они где-то перед школой в шесть – шесть с половиной лет. Что я представлял? Как на лавке задрав юбку секут Зою Космодемьянскую. Представлял то, что знал. Особенно возбуждало(смешно, но это оказалось правдой, реальностью) что на не реагирует на удары, лежит ,как вкопанная. Только « с презрением смотрит на своих палачей».
Отец выписывал тогда «Литературку» и в ней было много фотографий на тему Африки и всяких притеснений и мучений африканцев. Одну из них я облюбовал почти на год и ежедневно, запершись в туалете возбуждался ею. Голый негр растянут на бочке, а белый надсмотрщик, то ли господин хлещет его кнутом. Я придумывал десятки историй, связанных с этим негом: его и продали, его и купили. Он не выполнил дневную норму сбора хлопка (это из «Хижины дяди Тома» Бичер Стоу). Особенно меня возбуждали представления, как этого негра секут, что он чувствует. Как напрягает мышцы при каждом ударе и распускает их после.
В школе я сразу же переключился на понравившихся мне девочек. Среди них выделял одну: Марину Сердюцкую. Ей фотграфию со мною(марина на переднем плане) посылаю. Наступила новая эра моих представлений и возбуждений. Девчачья.
2.
Сегодня удивляюсь: какими мы были робкими ицеломудренными. В представлениях, не где- нибудь я видел Марину Сердюцкую исключительно в допустимо реальных ситуация: Моющуюся под душем ,лежащую на кровати с задранной юбкой и спущенных вниз по ногам белых трусиках. получающую от мамы порку отцовским ремнём. Эта была вольность. Марина отличница, и пороть её за двойку не могли. Я представлял, что за четвёрку. Сходило! Вторая вольность была с утренней зарядкой. Меня в детстве очень возбуждала картина Татьяны Яблонской «Утро». Девочка на ней одета в маечку и трусики. Я представлял, что она перед душем снимает с себя их и делает ту же зарядку. Иногда этой девочкой становилась Марина Сердюцкая, но чаще это была некая абстрактная девочка идеал.
Настоящий взрыв возбуждений, фантазий произошел в четвёртом классе. Другая девочка Валя Бочарова залезла на стул, чтобы стереть написанное наверху доски ( мы дежурили вместе по классу). Был май. Гольфы ослепительно белые, под юбкой черные трикотажные трусики и главное красные и тёмные полоски. Поинтересовался: стесняясь, заикаясь и обливаясь потом откуда они:
- Отец порол за вчерашний кол – срифмовала Валя и засмеялась. Было видно такие наказания для неё обычны, и она воспринимает их как необходимую часть своей жизни.
У меня же произошло замыкание. Моих идей власти над болью и то, что то же самое происходит у девочек , даже в ещё больших размерах. Открытие через год в пятом классе спартанства вывело всех моих девочек воображаемыхв спартанские условия. Пятый класс – начало эякуляции! Она началась с представлений спартанских: девочек секут и очень сильно ,но не за двойки или нерадивость в учёбе – просто так, чтобы проверить силу их воли и выносливости.
3.
С появлением эякуляции представления и фантазии резко сократились. Теперь в день можно было вызывать их не больше шести раз. От этого все полутона исчезли. Именно в этот период где-то в 12 лет возникают бесчисленные проекты спартанских школ сечения. Появляются не справедливые , а злые мучающие родители.
Я не раз сопоставлял мои реальные порки, проходившие в это же время с моими предствляемыми и понял: мне не хватало силы ударов. Мама и бабушка не то, чтобы жалели меня: секли во всю данную им природой силу, но произошло то, о чём вдохновенно пишут почти все сексологические исследования: у меня боль прочно соединилась с наслаждением и мой оргазм в прямую зависел от силы ударов. Уверен ,если бы эту мою тайну узнали мама с бабушкой – они тут же бы прекратили порки. Но им было неведомо, а мне приятно.
Фантазии развивались по нескольким направлениям.
Самые употребляемые – фантазии замещения. Я поселял себя, свои чувства, переживания в понравившуюся мне девочку и она становилась объектом воспитания поркой дома(и справедливыми злыми родителями) и в спартанкой школе сечения учителями –мужчинами. Можно меня ругать или ненавидеть считать жестоким, но оргазм наступал у меня всегда в момент наивысшего страдания представляемой девочки, чаще всего после выступления крови на рубцах.
С одной из них Олей Киркиной – моей симпатией в 5 и 6 классах я встретился в конце90-х. Рассказал ей по каким мукам я водил её в своих фантазиях, как хлестал по её голой попке солёными розгами и заставлял ходить голой и исполосованной по улице. К моему удивлению она стала сожалеть, что этого не было тогда на самом деле «а сейчас уже поздно».
Были и другие фантазии – запрещения. Я помещал себя чаще всего в заведомо опасные ситуации – представлял голым у лифта, двери которого могли каждую секунду открыться. Или на улице под мостом на реке Яузе (рядом с Высоткой на Котельнической набережной, в которой я тогда жил) Там никогда никого не было, но появиться могли мгновенно: одеться успеть было невозможно. Этот поиск приключений и адреналина всегда отзывался во мне сильнейшей зрекцией. Два прикосновения рукою и – салют!
Иногда в эти фантазии замещения я помещал своих девочек из фантазий. Самая популярная композиция – за двойки родители её наказали: сильно высекли и отобрали одежду, обещав продолжить порку вечером. Девочка (чаще всего это была моя соседка по парте Настя Калугина) вылезала из дома через окно и пряталась голой всё под тем же мостом. По моей версии она жила на втором этаже ( на самом деле на16), прыгая растягивала ступню и хромая ковыляла под мост.
Были и просто прямые фантазии, что называется «конкретно и по- поводу. Для этого девочка должна была выделиться среди остальных какой- нибудь яркой, возбуждающей деталью. В начале 6класау нас появиась новая ученица Ира Алексеенко. Девчонки её сразу невзлюбили за постоянное выпендривание. Было он везде – и в одежде. На физкультуре тогда царствовали «трусики – фонарики». Ира пришла, а потом всегда ходила в синем купальнике с большими вырезами внизу, открывавшими её попку и вверху грудь. Мало этого, она пришла с резиновой скакалкой и чуть ли не с порога заявила во все услышание,что по втроника и пятницам «занимается художественной гимнастикой» и со скалкой вначале каждого урока будет делать разминку. И,почти сразу же, махнув оставила фиолетовую полосу у себя на шее и ноге. Эту полосу я прекрасно помню до сих пор. Она стала основой чуть ли не всех моих фантазий той поры. Кое что вошло и в опусы, в тот же «Отчим».
4.
Вбуриваясь в историю моих фантазий нельзя не сказать, что все они обслуживали мой чилик, были стартёрами и провокаторами возбуждения. В сексологической литературе почти нет упоминаний о них. Между тем большинство мальчиков становятся мужчинами через них, формируя тип свой сексульности. У меня – агрессивно – альтуистический.
Я не приемлю с подросткового возраста «зефирного обхождения». Возможно, это от того, что женское, с которым я общался через маму и бабушку было, хотя и недостаточно, но агрессивным. Женщин – воркующих голубок я не видел ни в детстве, ни в юности, ни потом в жизни.
Сколько я себя помню уже в прогулочной группе ( 4-5 лет) я «западал» на девочек только с ярко выраженным характером мальчика – «пацанок».
Одна из них жила надо мною на 21 этаже (я на 19). Мы часто ходили друг к к другу в гости. Нас объединяли и отцы – военные и то, что нас обоих пороли. Для нас ремень или прут по голой попке был «знаком качества».
Может быть это наивно, но именно такое отношение к ЖЕНСКОМУ ,как СУРОВОЙ НЕЖНОСТИ, заложенное тогда прошло со мною по жизни
Найти девочек с мальчишеским боевым и бесстрашным характером было непросто. Гимнастика – сначала спортивная, а потом и художественая ивозникли, как место, где они по определению должны были быть. К сожалению, это оказалось обманом. Характер ,как я понял ещё в юношестве воспитывается не в спортивной секции, а в семье. Маленькое отступление об Юле Липницкой. Я немного общался с ней и ей матерью ,кстати Дианой в FACEBOOK до изгнания меня оттуда. Вот идеальный для меня уравновешенный ,волевой(кстати не без порок воспитанный характер) .
В жизни – таких единицы. Фантазии, представления требуют ежедневного обновления и разнообразия их. Где взять? Невольно и скажу прямо не очень желательно чувство и возбуждение замыкается на себе, уходит в себя. Ты начинаешь сам собою обслуживать свои фантазии.
Началось это ещё лет в 11-12с эякуляцией и требованием новых и острых возбуждений. Как известно, у человека два центра эрекции , говоря грубо – спереди и сзади. О переднем известно многое. О заднем, мало или почти ничего. Между тем, мужской оргазм «заднего производства» гораздо глубже и всеохватывающ, чем традиционны передний через чилик.
Могу засвидетельствовать это, как человек не раз испытывавшей его в интернате с моим приятелем Славой Смирновым и в жизни с моим «банным мальчиком» Мишей Орловым. Но до этого, за десять, нет даже за пятнадцать, я, запершись в туалете садился на ручку вантруса предварительно смазав её мылом. Занятие со стороны весьма странное. Для меня естественное. Сзади горело, жгло хотелось разрядки, удовлетворения. Чуть позже, когда чилик стал не только стоять, но и разбухать непомерно, я всё под тем же глухим и безлюдным мостом через Яузу рвал кожу на нём пинцетом, смазывал головку горчицей: наказывал, усмирял.
Крайняя плоть и способность головки раскрываться – отдельная тема. Мой эротический и месте с ним сексуальный мир во многом сформировался именно на этом физическом, принудительном раскрытии. Возможно, это от того, что я так и не понял своё еврейство. Мать у меняв детстве носила кличку «Арон», и по жизни все считали её еврейкой.. Я старался не замечать. Наверное, зря.
Так или иначе, одним из самых распространённых «наказаний» моего чилика, кроме пинцета было привязывание его за открытую головку к пуговице пальто и хождение так по улице. Сколько раз я проделывал этот фокус, и никто не заметил!
5.
Есть ещё одно обстоятельство сильно повлиявшее на мою, как бы сказал Фред, «галюцинаторную эротику» .Очень рано(лет в пять) я понял, что во мне перевес женского над мужским. Я был «мальчиком с характером девочки». Когда бабушка задумала воспитать во мне мужчину поркой – она не догадывалась какой ящик сексуальной Пандоры открывает.
Продолжим фрейдисткую линию: розга – подсознательный символ мужского полового члена, порка – подсознательный символ изнасилования.
В результате: женское моё подвергалось ежедневно (а иногда и несколько раз на день) НАСИЛИЮ ЖЕНСКИМ бабушки и мамы. Если прибавить к этому, что они предпочитали меня сечь всегда голым(«чтобы не только больно, но и стыдно было) и демонстративно не замечали моего торочащего призывно чилика, то получится та самая картина маслом. ЖЕНСКОЕ, НАСИЛУЕМОЕ ЖЕНСКИМ И ПОРОЖДАЮЩЕЕ МУЖСКОЕ.
Отсюда и истоки моих фантазий о безболезненной порке, безоговорочное принятие спартанства и болевого закаливания.
И не только.
Почувствовав свободу от страха боли, возвращаясь в мужское, я стал обожествлять ЖЕНСКОЕ, поклоняться ему, делать его своей религией, смыслом жизни.
В этом, кстати, многие трудности моей семейной жизни и причины четырёх браков.
Мои опусы о спартанстве (что очень легко заметить) всего лишь историческое прикрытие моего стремления к ИДЕАЛЬНОМУ ЖЕНСКОМУ.
Где-то в юношестве этот идеал сформировался окончательно: подруга, жена, любовница – гимнофилка дочерна загоревшая ,со следами полосок от порки – бесстрашный и волевой спартанский мальчишка.
Если теперь вернуться к фрейдистким размышлениям о розге члене и порке – изнасиловании, станет понятно, что мой женский идеал, не что иное, как пробудившееся во мне и бурно развивающееся МУЖСКОЕ: эмонативно- агрессивное.
6.
Двигатель всех моих фантазий и представлений имеет физиологическую основу. Соединение в одной точке возбуждения, эрекции, оргазма и эякуляции.
Я точно знаю, когда это соединение произошло: летом 1957 года в Лиелупе на Рижском взморье. Врачи оправили меня туда лечить йодистыми испарениями от водорослей носоглотку. Целыми днями в своих поколенных сатиновых трусах я пропадал на пляже. Где-то через месяц стал коричневым, потом бронзовым, и, наконец, иссиня чёрным.
Аммиачный запах стояков – туалетов, закрытая на крючок дверь, снятые и повешенные на гвоздь трусы, белая ,незагорелая полоса на теле…
Здесь исток моих фантазий. Я представлял себя одной из увиденных на безлюдной косе голых девчонок - сверстниц. Загорелых, облепленных искрящемся на солнце песком.
Слово «кончал «слишком неуклюжее и грубое для обозначения того, что я делал. Аммиак бил в нос, глаза слезились: я растворялся в нирване фантазий, плыл по ней медленно, торжественно, направляя и управляя рукою своим плаванием. Если бы меня спросили: кому или чему я хотел бы поставить памятник, ответил не сомневаясь – РУКЕ ВОЗБУЖДАЮЩЕЙ.
Без неё я был бы сирым, убогим, мещанским осколком после сталинской эпохи. В начале 90-х, на волне, наконец-то, дошедшей и до нас сексуальной революции, я выступал с лекцией перед студентами моего ВУЗа – Первого МЕДа : «Женские мастурбационные фантазии. Попытка классификации». В конце среди вопросов был и, заданный смутившейся и покрасневшей от своего нахальства студенткой:
- Как Вы стали таким?
Я тут же ответил: - Через самовозбуждение.
Ответ был расценён, как хорошая медицинская шутка. Между тем. Я говорил правду. С того самого лета 1957года я стал разыскивать материалы: статьи, фотографии, рисунки, скульптуры, вызывавшие во мне отклик – возбуждение. Далее по накатанной: эрекция, оргазм, эякуляция. Механизм требовал постоянного обновления, остроты чувств и был ненасытным.
Открою мою маленькую тайну: я никогда не пользовался чужими возбуждениями. И то, что называется порнографией, никогда не интересовало меня. Я искал всегда своё. Своё через детали, через заземлении фантазий в жизнь. Это своё и породило мои гимнастические фотографии и все съёмки детской наготы. Созданные по принципу аутоэротического конструирования : сначала фантазия, потом съёмка.
Для начала работы физиологического механизма, для возбуждения мне всегда было необходимо жизненное начало .Не ,как жизнь, а сама жизнь. С подросткового возраста я всегда вводил в содержание фантазий элементы реальности.
Уверен: я бы никогда не уделял такое большое внимание спартанскому воспитанию, спартанским закаливаниям, что они возможны и необходимы н нашей современной действительности.
7.
Главное, основное в моих фантазиях и представлениях слово. Задолго до нейролингвистического программирования я научился заводить механизм возбуждения одним, главным словом, окружая его действиями, ситуациями из представлений.
Интересно проследить, как изменялись эти кодовые, или точнее, стартовые слова. Одни из первых:
- Снимай трусики!
Дальше цепь подкрепляющих, разогревающих возбуждение:
голая попка
злые родители
- Неси ремень!
обжигающий удар
вспухшие красные полоски на попке
- Простите! Я больше не буду!
- Я никогда не буду получать двоек!
полосатая попка
- В угол! На колени! До вечера!
Это время моего увлечения Мариной Сердюцкой – 4й класс. До эякуляции, а следовательно без жёсткой агрессивности.
***
- Сбрасывай всё с себя, до нитки!
- Шкуру спущу!
- Голышом наклоняйся!
- Руки на ноги, обхвати ими лодыжки!
- Буду сечь проводом, чтобы больнее было!
- Ори- не ори – своё получишь!
- До крови – обязательно!
- Напрягай попку сильнее, ещё сильнее, удар иначе не засчитаю!
тёмные, набухшие кровью рубцы
сорвала голос
– В угол, руки за голову, на горох, на всю ночь!
Пятый класс. Эпоха Оли Кириной. Вместе с начавшейся эякуляций – жесткость и временами жестокость.
***
- Становись в мостик!
- Шире, ноги, шире !
- Ещё шире!
- Совсем широко: полушпагат в мостике!
- Спереди оно больней и памятнее!
- Больно, будет ещё больнее!
- Кричи – не кричи – меня не разжалобишь!
- Кровь? Так как же без неё…
- Будешь увёртываться от ударов - буду сечь с солью!
- Простить? Высеку – прощу!
- Тоже мне королева! Снисхождения и жалости от меня не добьёшься!
- Кровь?!
- Сечь - не картошку варить!
Шестой класс – времена Иры Алексеенко
***
- Покататься на «кобыле» хочешь?
- Садись Обхватывай ногами. Я сейчас к ним груз подвешу. Какой хочешь: 50 или 100 килограммов?
- Руки за голову? Шкуру со спину и грудей спускать вот этой четырёхграной плёткой буду. Нравится она тебе? Когда сечь начну – понравится ещё больше!
- Садись, садись – это не кол: кресло истины и правды
- Чего орёшь сучка? Знаю – больно. Для чего ты здесь? Чтобы делать тебе больно, очень больно. Чтобы ты истекала кровью…
- Заткнись! Иначе по двести килограммов на каждую ногу привешу!
- Правда, хороший кнут? Специально для тебя…
- Вон ноги как торчат! Сейчас по ним палкой, палкой! А то отдыхаешь на кресле…
Седьмой класс – моя любовь – Женя Климова. Чем больше я в неё влюблялся, тем больше мучений в фантазии с ней происходило. Воистину жестокость не что иное, как спрессованная нежность!
***
- Что это такое? Клетка для непокорных наложниц. В ней растягивают вниз головою и секут ,пока они не войдут в разум.
- Если не умеешь себя возбуждать, то орти тебя научит…
обязана удовлетворять своего господина во всём…
- Сечь?! До полусмерти будет мало…
- Станцуй – иначе подвешу к потолку и высеку так, что душа на кончике губ будет болтаться!
- Иди в бассейн, смой кровь, всё запачкаешь…
Это уже десятый класс – время написания «Воспитания любви» .Кого я представлял? Нину Павлюченкову из восьмого класса. Мои сверстницы виделись тётями на выданье.
ЭПИЛОГ
Фантазии и представления обслуживают оргазм. Количество оргазмов, которых они вызывают, говорит об их качественности ,новизне , остроте восприятия.
Если исключить период до эякуляционный (до 11 лет) то количество оргазмов могло быть и было от 10 до 20 в день, а иногда(правда с головокружением) он доходило до 50.Фантазии играли в них минимальную роль. Обычное трение и реакция на него. С началом эякуляции количество оргазмов резко сократилось. Сначала до 10,апотм и до шести в день. Зато , это было уже не механическое укрощение «непослушного» удика, а с помощью всё тоё же руки открывание ВХОДА В ПОДСОЗНАНИЕ , извлечение из него представлений для оргазма.
Меня всегда и на собственном примере, и на приёме удивляло, что такое самовозбуждение даже в самых серьёзных сексологических трудах всегда рассматривается только, как попытка доставить себе удовольствие, «продлить через фантазии наслаждение». Это есть. Но не главное, скорее поддерживающее. Главное ,что с помощью самовозбуждения заводится механизм извлечения из подсознания фантазий и наполненение его новыми, свежими. Механизм ,который с началом сексуальной жизни ляжет в основу оргазмо- энергетического обмена.
Подозреваю, что та сексуальная культура, о которой мне прожужжал уши Игорь Семёнович Кон и подразумевает, такое отношение к самовозбуждению и оргазмам. У нас, как известно, «секса нет» и культуры сексуальной, тем более.Сегодня Мизулины и Милоновы , борясь с подачи откровенно не разбирающейся в сексологических проблемах власти за, так называемые «традиционные ценности», добивают её остатки. НАМИ ПРАВЯТ ИМПОТЕНТЫ!!!
Я и говорил об этом и писал десятки раз. Как об стенку горох! Они не слышат не потому - что не хотят, не могут, не знают что это такое. В стане вымирающей, которой по факту является наша, это более чем трагедия. Это – СЕКСУАЛЬНЫЙ ГЕНОЦИД.