КРАСНАЯ ШАПОЧКА
Прошла неделя, как отгремела моя свадьба с Тинг. Неожиданное приключение.
Кто я? Недоучившийся пианист. Два курса Национальной консерватории Америки. Престижно, но и платить приходилось соответственно. Кончились у меня деньги. Пока отец был жив ещё туда – сюда. Умер – самому зарабатывать пришлось. Когда есть нечего Бетховен и Чайковский плохие помощники. Чего только не делал – впустую: и в мюзиклах подыгрывал, и в ресторанах бренчал. Заработок получался мизерный и неровный. Хоть профессию меняй!
Так бы и произошло, если бы не занесло меня на отдых во Флориду. Поехал по настоянию, нет по требованию мамы:
- С ума сойдёшь от своей музыки, отдохни немного.
Денег дала. Не учла одного: мне коренному Нью Йоркцу, и на солнце, и в воде, и на пляже неуютно и пусто. Вижу картину - не моя: не могу войти в неё, расслабиться. Уехал бы, если бы не встретил её.
У нас, американцев, предубежденье к китайцам. Уверены: косоглазые они, низенькие и на одно лицо. Не скрою – я тоже разделял его. Разделял бы и сейчас. Если бы, чтобы как-то скоротать время и уйти от опостылевшего пляжа, не поехал бы в Палм- Бич, посмотреть, как живут богатые и успешные. Жара была невыносимая -35, а то и все 40 градусов.
Пляж – вот он – рядом. Охранник для приличия спросил: откуда я? Ответил – из отеля «BrazilianCourt». Откровенная ложь. На жаре в подробности вдаваться не хотелось. Разделся. Побежал в воду. Загорать при такой температуре может разве что сумасшедший. Поплыл. Далеко за первые буйки. Еще в Нью Йорке читал: случайных штормов в Атлантическом океане не бывает. Вдали за вторыми буйками еле – ели различима чья-то красная шапочка – смельчак!
Что меня потянуло к ней? Не знаю. Акулы могут встретиться или другие неприятности…
Плыл усердно, как заведённый. Смельчак оказался девушкой! Я невольно улыбнулся: Красная шапочка в водах Атлантического Океана.
Китаянка! Узкий разрез глаз и красный – цвет революции.
Мама всегда не одобряла и вряд ли одобрит сейчас, такое курортное знакомство. Во Флориде особенно.
- Там проститутки со всей Америки собираются. Им бы из мужика по -больше денег вытрясти и – к следующему.
Помня её наставления, я, насколько хватило сил, критически осмотрел незнакомку. Вроде на проститутку мало похожа.
Чёрт дёрнул познакомиться.
У меня всегда так: сначала послушаю маму, потом делаю по- своему.
- Джон Смит недоучившийся пианист.
Красная шапочка посмотрела насмешливо, взялась покрепче одною рукою за буёк, другую протянула мне:
- Сюй Тинг-
Попался! Эти китайские штучки с именами и фамилиями. Как к ней обращаться: Сюй? Тинг?
Девушка уловила моё раздражение.
- Просто Тинг.
Сказала, улыбаясь.
- Познакомились…
Пока плыли обратно, выяснилось: Тинг работала тренером по художественной гимнастике во Флоридской спортивной школе олимпийского резерва. Ей 25 лет. Её специально пригласили в Америку из Шанхая. Я рассказал о своих неудачах с аккомпаниаторской работой, о том, как мать вытолкнула меня сюда отдохнуть, а я маюсь скукою, бездельем и отвращеньем к воде и пляжу.
-Так всё запущенно…
Голос Тинг был серьёзным, даже слишком серьёзным.
- Тебе, Джон, сколько лет?
- Тридцать три. Возраст Христа и возраст безделья. Эти и мучаюсь. Этим и ем себя.
- Смотри не подавись…Если серьёзно у меня к тебе деловое, пока(засмеялась) предложение. Бросай к чертям собачьим свой загазованный и перенаселённый Нью Йорк! Переезжай к нам во Флориду. Будешь работать у меня аккомпаниатором.
Покраснела до кончиков ушей.
- Мне очень нужен хороший аккомпаниатор. Здешние джазовые, от классики нос воротят…
Сказать: предложение Тинг было неожиданным – ничего не сказать! Оно ошеломило, потрясло меня.
- А как же мама?
- Бери её с собою.
- Она никуда от своего Центрального парка не поедет.
- Будете общаться телефону. Разве проблема?
Я заметил сразу. Тинг давно всё для себя решила и сейчас озвучивала, расшифровывала словами свои решения.
- Есть одно «но». Гимнастика, художественная в особенности – женское царство. Мужчин в нём нет. Если согласишься на моё предложение – станешь счастливым исключением. Надеюсь, на моих девочек бросаться не будешь? Они занимаются в одних спортивных трусиках, а жаркие дни и без них… Я , как тренер должна видеть постоянно какие мускулы у них работают, какие нет. . Да и вообще… Если ты выловил меня из воды, как Золотую рыбку, то и занимайся мною. Разве тебе меня мало?
Тинг встала во весь рост, вытянулась: враньё, что китайцы низкорослые. Нашим бы девицам широкозадым такую фигуру…
- Согласен?
Спросила нетерпеливо. Действительно выловил. Кажется у Экзюпери в Маленьком принце»: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Я не приручал – выловил, что тоже не мало.
- Пойдём, поговорим по телефону с твоей мамой. В любом супермаркете, или ещё лучше в отеле. Пошли! Скажешь: нашел интересную работу – пять тысяч долларов в месяц и по специальности – аккомпаниаторов спортивной школе.
Отказать ей я не мог. Колебался: боязно былотак сразу менять жизнь и из привычного Нью Йорка переезжать сюда в жаркую, солнечную и неизвестную мне Флориду. Но здесь она – Тинг. Я впервые посмотрел на неё: не как на собеседницу – как на женщину. Красива, стройна, сексуальна. Глаза миндалевидные, чуть раскосые. В них море, нет океан нежности…
Загадка: что она нашла во мне закомплексованном, задавленном материнскими «советами и рекомендациями», вечно сомневающимся девственнике?
- Хорошо. А где жить? Снимать дороговато будет…
- У меня. В моём бунгало, выделенном школой. С видом на Атлантический океан и играющих дельфинов. Одна комната в бунгало - твоя. Согласен?
Тинг смотрела жалобно, как ребёнок, облюбовавший себе игрушку и не знающий как уговорить родителей купить её. Знала бы она, какая буря бушует во мне, как нелегко мне справиться с ней, не выпустить её наружу.
Мама к моему удивлению сразу же поняла меня.
Тинг воодушевлённая добавила:
- Я пригласила Вашего сына аккомпанировать моим девочкам за три тысячи долларов в месяц. Меня зовут Сюй Тинг. Я – китаянка. Мастер спорта по спортивной акробатике. Во Флориде в школе олимпийского резерва веду художественную гимнастику.
Мама слушала не прерывая.
- Читала. «Боевой клич тигрицы» Новое китайское воспитание. Вы, Тинг, раз уж решили быть рядом сыном, не забывайте воспитывать и его. Сурово, по - китайски. Ему это необходимо. Четвёртый десяток пошел рохля – рохлей. Джон! Обустроишься во Флориде, приезжай за своими вещами и Тинг не забудь. Я покажу ей наш Нью - Йорк и свой Центральный парк.
- Чего боялся – непонятно- прокомментировала разговор с мамой Тинг.
- Теперь самое главное: представление тебя миссис Адамсон. Джессики Адамсон. Когда-то давно, в прошлом веке, не то в 70-е, не то в 80-е она снялась в Голливуде и с тех пор считает себя киноактрисой. Наша школа существует на её деньги. Точнее не её – мужа. Говорит, что был, умер, оставил наследство. Не очень верится. Но какая разница? Очень хорошо, что ты, как пианист классикой занимался. Любимый композитор Джессики Рахманинов. Возможно легенда: Джессика утверждает – у неё русские корни. Адамсон – фамилия мужа. Её девичья – Трубецкая. Предки графья и князья всякие…
- Что не делать?
- Не прерывать её. Слушать внимательно, ещё лучше с интересом. Она знает о моих поисках аккомпаниатора.
Пришли. Тинг сразу же:
- Джессика я, вместе с нашим новым аккомпаниатором. Очень хочу, чтобы он так же понравился тебе, как и мне. Познакомься – Джон Смит. Учился в Нью – Йорке в Национальной консерватории. Специалист по музыкальной классике.
- Как, Джон, Вы относитесь к третьему концерту Сергея Рахманинова?
В лоб без предисловий спросила миссис Адамсон. Назвать её старой или пожилой я бы не решился. Женщина в годах, уверенная в себе, купающаяся в истории своей жизни. Наверняка склеенной из бывшего и придуманного. Склеенного хорошо, прочно, навсегда.
Рахманинов был и моим любимым композитором. Его третий концерт – немногое, что я успел не только выучить: сыграть на выпускном вечере второго курса.
- Рахманинов – композитор, связывающий нас с Космосом. Раздвигающий рамки пределы человеческого. Третий концерт – размышление о бренности бездуховного существования, протест чувства против давления разума и цивилизации.
Миссис Адамсон слушала меня, раскрыв рот.
- Сыграйте как – ни будь, в свободное время , для меня и Тинг, конечно.
Я понял: на работу принят.
- Да, Джон Смит, наш новый и первый аккомпаниатор, мы стремимся завоевать звание серьёзной гимнастической школы. Сейчас их столько развелось в Америке! Родители видят реальную возможность разбогатеть. Им прямо- таки миллионы и даже десятки миллионов долларов. Не за победы в соревнованиях. Чемпионов всегда единицы. Другое влечёт их, как пчёл на душистый цветок – рекламные контракты. Поэтому главная наша забота, чтобы не проиграть в конкурентной борьбе забота о престиже школы. Слова «олимпийского резерва» ничего не значат. Они – приманка для родителей. Двадцать пять тысяч долларов в год не каждый согласится выложить. Мы стараемся помочь.
Миссис Адамсон перевела дух.
-Для Вас Джонни(можно я буду Вас так называть, мы ведь теперь коллеги) не должно стать неожиданностью, что Выбудете единственным существом мужского пола в нашей школе. Тинг, конечно, предупредила Вас. У нас и охранники – женщины. Почему? Вам, как нашему новому сотруднику открою секрет: пригласив Тинг, мы приобрели ту самую «изюминку», которая отличает нас от других гимнастических школ. Вы сами всё увидите Джонни. В нашей школе практикуется «повышенная обнажённость. Самая большая проблема, к счастью уже была с родителями. Мы разработали пакет бумаг, которые они должны заполнить, отдавая свою дочку к нам. Скажу Вам – это уже не маленькие девочки 11-15 лет.
Главных, пожалуй, две бумаги. Одна на разрешение применения телесных наказаний, другая разрешение трогать девочку в «тренировочных и дисциплинарных целях».
Что касается телесных наказаний детей и подростков – они разрешены в нашем штате. Тинг привезла свою систему. По- моему очень разумную.
Во время занятий в гимнастический зал вход посторонним запрещён. В том числе родителям и другим родственникам девочек. Это наше правило. Оно прописано жирными буквами в контракте.
-Вы определились, Джонни, где будете жить?
- У меня – сказала и покраснела как провинившаяся девочка Тинг
-Конечно. Стареть стала. Обустраивайтесь и завтра на работу.
ПЕСНЯ ТИГРИЦЫ
Легко сказать - завтра на работу. Отучился я работать. Тинг сказала: утро в школе начинается чуть ли не засветло: в пять часов. С зарядки. Пробежки, гимнастических упражнений напляже, купания в океане. В школе – самоанализ прожитого дня. Хорошее и плохое. Благодарности и наказания. Затем завтрак и сами занятия с семи тридцати утра.
- Конечно, ты можешь приходить к 7. 30 – заметила Тинг, - но разве тебе не интересно видеть как девочки воспитывают себя и, как я воспитываю их?
Пока мы шли к бунгало Тинг, я пытался отогнать от себя крутившийся, рвущейся наружу вопрос, наконец, не выдержал:
- Тинг, о чем книга «Боевой клич тигрицы». О ней говорила мама…
- Она у меня есть. Прочтёшь. Вкратце – основы воспитания успешности в жизни. Джессика встретилась со мною в Шанхаена тренинге. Узнав, что я мастер спорта по спортивной акробатике предложила стать и тренером, и сяньшэном в её школе . Духовным наставником девочек. Ты думаешь, Джон, я не колебалась? Одно дело учить упражнениям –другое брать на себя обязанности духовного роста воспитанниц. В переводе с китайского: сяньшэн – «рождённый раньше». До встречи с Джессикой я не замечала в себе таких качеств. Сказала Джессике. Она только посмеялась.
- Не заморачивайся никому не нужной рефлексией. Явижу их. Этого достаточно. Давай, лучше вместе придумаем привлекательное, название нашей гимнастической школы.
Так я оказалась во Флориде. Школу мы назвали «Slimsportschool» - школой спортивной стройности. Так это переводится?
- Можно и так. Я бы сказал иначе: спортивная школа стройности. Главное смысл, а не перестановка слов. Так в чём он боевой клич?
- Не удивляйся. В отказе от современных «мягких» западных методов воспитания. Вчера читала в USA TODAY очередной опрос: 70% процентов американских мамаш заявили: требовать от детей выдающихся успехов в учёбе нехорошо. Родители должны стараться сделать обучение приятным»
Такую чушь в Китае не услышишь. Это же прямая установка на неуспешную, несчастную взрослую жизнь!
Если не получается – значит ребёнок недостаточно работал. Именно поэтому его необходимо критиковать, наказывать, стыдить.
Странные они, эти ваши воспитатели! Не верят в своих детей, в то, что их ребёнок достаточно силён и физически, и нравственно , и духовно, чтобы выдержать с честью родительские требования и совершенствоваться благодаря им. «Детство – это время тренировок, воспитания характера и инвестиций в будущее» - считает Эми Чуа автор «Боевого клича». Она, между прочим, не только мама двух девочек, но профессор права Иельского Университета. Можно, Джон дам тебе совет?
- Давай!
- Не беги впереди поезда. Увидишь, узнаешь всё на занятиях.
- Хорошо, постараюсь.
Я не знал о чём сказать ещё, боясь войти в зону непонимания.
- Меня мама не наказывала. Даже словами…
- И зря! Мы – дома.
Я пианист. Психоаналитические заморочки знаю по – наслышке. Могу сказать определённо: страшно было переступить порог. Очень страшно. Пот прошиб, ноги стали ватными. К женщине, даже не женщине и какой – в дом! Не зайти – поселиться в нём! Нереально! Невозможно! Подростковая фантазия!
А , ведь, вхожу. Она впереди, я чуть сзади, осматриваюсь. Большая комната. На стене огромная метра в два цветная фотография. Тинг в той же позе, как и тогда на Палм Бич: вытянувшись на носочках, руки за головою. Смеётся заразительно! Остаться равнодушным не смог. Рассмеялся.
- И ты, Брут! Мои девчонки тоже обхахатываются у этой фотографии. Скажу по- секрету: я сделала её специально для них. Чтобы не стеснялись себя, своего тела, своих улыбок…Видели какое оно у них прекрасное , чистое, гладкое, загорелое.
Я только заметил; У Тингна фотографии не было обычного треугольника волос внизу живота.
- Правильно! Куда нужно сморишь. Волосы на теле, особенно спереди недопустимы ни для акробаток, ни для гимнасток. Я пыталась внушить эту истину девочкам словами. Поняла: необходим пример. Сделала эту фотографию. Вопросы и сомнения сразу отпали.
На противоположной стене висели деревянные палочки – много палочек: длинных, коротких, широких, узких, квадратных и даже треугольных на конце.
- А это, что за коллекция? Кулинарного искусства?
- Не догадался. Искусства наказывать.
- Наказывать? !
- Конечно. Тело для гимнастки инструмент для создания образов. Она своими движениями исповедует себя перед зрителями. Любые отвлечения полосы или синяки будут отвлекать, мешать восприятию гимнастической композиции.
- Не понимаю…
- Что тут понимать. Впрочем, тебе и словами не наказывавшемуся …
Как у вас строго наказывают детей: поркой. Розгой, ремнём или стеком по голой попке. Остаются следы. В западных гимнастических школах тренерами повсеместно практикуется порка резиновой скакалкой. От неё остаются даже не красные – чёрные полосы. На соревнованиях, если приглядеться многие спортсменки выходят окрашенные кремом – тоником. Скрывают следы. Я сразу же, ещё в Шанхае, поставила перед Джессикой два условия своей работы у неё. К девочкам мною будут и часто применяться телесные наказания. Если обычный тренер может(в чём я не уверена) обойтись без них, то сяньшэн – никогда. Вторе: стремясь сохранить их телесную красоту, я буду наказывать их бастонадой – старинным китайским способом – поркой по пяткам. Палочки эти и есть предметы для бастонады. Я и собрала у себя на стене их коллекцию. Твоя комната дальше. Пошли.
Открыла дверь. Ещё больше первой. Окно – огромное с жалюзями. За окном подгоризонт Атлантический океан.
- Тебе будет здесь хорошо. Соскучишься, придёшь ко мне, или я к тебе.
Улыбнулась.
- А это что такое? Турник? Как на нём заниматься Он же вполовину человеческого роста.
- Это?
Тинг покраснела снова. Смотреть на неё смущённую было нечеловечески приятно – Это, как бы по понятнее перевести – страсти -тушитель. Рядом видишь на подставке: каучуковый мужской член. Подтягиваешься, подтягиваешьсяпока сил хватает, апотом насаживаешь на него себя. Полная иллюзия оргазма!
Без него моего страсти тушителя я бы давно и девочек , и Джессику загрызла бы от злости.
Посмотрела пронзительно. Не вру. Правда, впервые видел такой взгляд, пронизывающий насквозь.
- Вам, мальчикам легче: подёргаете рукой и кончаете, если нужно. Нам же руки недостаточно. Фантазия должна работать, образы всякие в голове роиться. Вот и придумываем страсти тушители.
Ложись спать девственник. Завтра утром рано вставать. С непривычки –знаю, как трудно. Бельё в шкафу.
Ушла. Я уже надел на подушку наволочку и вставлял одеяло в пододеяльник.
Вернулась. Голая.
- Забыл, Джон, сказать тебе –дома я одетой не хожу. Это не натуризм. Гимнософия. Попробую и тебя этой премудрости обучить, если, конечно, не будешь сопротивляться. Но это завтра, завтра.
Спокойной ночи!
«РОЖДЁННАЯ РАНЬШЕ»
Уснул мгновенно. Проснулся с трудом. Тинг разбудила. Водой из чайника: тоненькой струйкой. Сначала во сне: тонул, захлёбывался, барахтался в воде. Затем щекочущий холод на щеке, на шее…
- Вставай, пора!
В Нью Йорке я привык к этажам. Пока дождёшься лифта, спустишься вниз – сколько времени пройдёт! Бунгало стоит на земле. Единственно, что необходимо сделать – открыть дверь. За нею двенадцать прекрасных фей: в шортиках, топиках, босиком. Пришли к своему сяньщэну.
- Девочки, познакомьтесь! Наш аккомпаниатор Джон Смит. Для вас – господин Смит. Джон такой же сяньшэн, как и я. Выполнять его приказы и требования вы должны бесприкословно. За малейшее неподчинение – пяточное напоминание.
- Поняли? !
- Да-а – загудели феи.
- Бе- гом на пляж!
Тинг была великолепна. Я любовался ею.
- А ты не хотел идти! То ли ещё будет!
Феи, как им и положено, улетели, растворившись. Приземлились на безлюдном пляже. Мгновение. Одежда слетела с них, как ненужная, скрывающая красоту юности чешуя. Их загоревшие, коричневые тела блестели на солнце.
- На зарядку становись!
Двенадцать фей вытянулись, напряглись.
- Бегом! Большими кругами! Высоко вскидывая колени, на высоких, высочущих полупальцах – пошли!
Из меня плохой писатель. Тому, кто слышит звуки не дано почувствовать вкус слов. Передать ими бушевавшую на пляже мелодию не смогу: рвущаяся вверх к бескрайнему синему небу ликующая радость жизни, юности. Безвкусно получается. Поверьте: было прекрасно!
- Приседая, разводя рукив стороны, уточками, уточками…
Командовала Тинг. Извиняюсь: вам опять придётся поверить – выражение «чуть не лопнули штаны от возбуждения» не выдумка газетчиков. Моё состояние в эти минуты на пляже.
- Струнками, струнками, писечки вверх, вверх, выше, выше- эхом отозвалась на моё возбуждение Тинг.
- Вот мы какие! Одна за одною в воду! Сто метров вперёд, Сто назад. Пять раз. Выполнять!
Накомандовавшись, Тинг подошла ко мне. На ней были, как знак сяньшена красные короткие спортивные трусики.
- «Рождённая раньше»… И ещё «Королева фей»…
Опустила глаза, разглядывая большой палец на босой ноге. Подумалось: не часто её хвалят…
- Ну, вечный девственник понравились тебе мои маленькие феи? Можешь не отвечать – вижу по брюкам. Джон, только между нами. Мне никогда не было так хорошо и уютно. От чего бы? Догадываешься? !
Я промычал что-то невнятное, означавшее согласие. На самом деле я впервые здесь был не туристом, не отдыхающим: жителем Флориды.
Не мог же я ей ответить прямо:
-Потому-что рядом ты!
Почему не мог? Очень даже мог. Так и сказал:
- Потому-что рядом ты!
Тинг совсем закраснелась. Да так сильно, что по цветулица мало отличалась от своих трусиков. Революционныйцвет: в сознании - прежде всего!
Наши феи, наплававшись, выбегали на берег. С размаху бросались в чистый, будто сахарный песок. Он облеплял их причудливыми островками. У кого спину, у кого живот, а укого начинавшую проклюнываться грудь. Сверкал алмазно гимном сегодняшнему утру.
- Футбол! - Тинг бросила мяч - играть, отдыхать! Одеться и бегом в школу!
Возможно, ревнивые моралисты увидят в моём искренним восхищении девочками, их движениями, их открытостью чувств отзвуки набоковской «Лолиты». Осудят: пора семью заводить, а не на нимфеток заглядываться!
Спешу переубедить. Чистота и порок никогда не бывают вместе. Они исключают друг друга. Да, что говорить! Надо видеть – пережить!
До школы от пляжа было метров пятьсот, шестьсот. Наши феи бежали впереди по всем правилам Тинг: высоко вскидывая колени, задрав подбородки вверх, к солнцу. Гимнастическая команда!
Увидев: они скрылись в здании школы, Тинг тут же взяла меня за руку, посмотрела в глаза. Я понял: она ждёт – поцеловал её. Сначала робко, потом смелее, сильней. Мы упали на песок, катались по нему, рыча и, кусая друг друга.
- Давай, девственник, давай! - кричала Тинг.
Со стороны мы, наверняка, выглядели сумасшедшими. Тут, прямо на песке мне в голову пришла мысль, не новая, но раньше не посещавшая меня: Любовь и есть сумасшествие, род чувственного заболевания и я счастлив, что заболел им.
В гимнастическом зале нас уже ждали феи. Они стояли шеренгой, вытянув руки по швам.
- Ноги в первую позицию! – скомандовала Тинг.
- Кто провинился вчера? !
Три девочки сделали шаг вперёд.
- В чём твоя вина?
- Сьюзен Росс, сяньшэн. Разговаривала, отвлекалась на тренировке.
- Какое наказание заслуживаешь? !
- Тридцать ударов по пяткам!
- Выполнять!
Сьюзен сняла трусики, отдала их Тинг и, оттягивая носки, пружинящей походкой, пошла к стоящему посреди зала столу. Легла на него, согнулась пополам, обхватила ноги руками под коленками.
- Я готова, сяньшэн, Тинг
Деревянная палка со щёточкой на конце начала свою исправительную работу.
– Раз! Спасибо за науку, сяньшэн! Два!
И так до тридцати. Не вскрикнув, не шелохнувшись. Считая удары и, благодарила за них.
- Становись в строй!
Сьюзен распрямилась, спрыгнула со стола побежала. То, что несколько секунд тому назад её наказывали и серьёзно, предположить было невозможно. Смеющийся во весь рот, летящий кузнечек…
- У нас, Джон, Тинг загадочно посмотрела на меня – правило: наказанные девочки до конца дня занимаются голышом. Как память об утренней порке.
Могла бы и не говорить. Итак, понятно.
- Твоя вина!
Светленькая, худенькая девочка отрапортовала:
- Кэт Рождерс, сяньшэн. Не следила за своей головой. Заросла волосами.
- Какое наказание заслуживаешь?
- Пятнадцать ударов по пяткам!
- Выполнять!
Третья девочка, смотря, как наказывают её подруг, расплакалась. Тинг была взбешена:
- Нюни распустила!
- Анн Сандерс, сяньшэн.
- Твоя вина?
- Недостаточное прилежание при выполнении упражнений.
- Наказание?
- 50 ударов по пяткам.
- Выдержишь?
- Выдержу!
Встала со стола, как ни в чём не бывало. Побежала становиться в строй, сверкая красными пятками.
- С печальным закончили. Кто у нас староста?
- Я, Кензи Хейли, сяньшэн.
- Что мы проходили вчера?
- Образы лебедей и рабынь.
- Для чего мы их проходили?
- Чтобы использовать в наших вольных упражнениях.
- Тебе, Кензи, понравилось?
- Очень!
- Тогда продолжим сегодня.
- Что ещё?
-У Линдси не получается её композиция со скакалкой. Вчера онаповторяла её 15 раз.
- Сегодня повторит тридцать, сорок. Будет выполнять, пока не получится!
- Что ещё?
- У Пэррис булавы разлетаются в разные стороны. Она одной из них себе бровь рассекла
- Хорошо. Специально займусь. Всё! Семь часов пятнадцать минут. Подготовьте зал к занятиям! Выкатывайте рояль! Ваш выход, маэстро! Сыграйте что - ни будь энергичное, запоминающееся.
Признаюсь: как начал на пляже любоваться и восхищаться Тинг, так и продолжил в школе. Смотрел не отрываясь. Красотою насытиться невозможно!
«Энергичное, запоминающееся…»
Сел к роялю. События сегодняшнего утра проносились перед глазами: пляж, феи, зарядка, сверкающие песчинки, Тинг смеющаяся, Тинг смущённая, Тинг наказывающая…
Что сыграть?
«Турецкий марш» Моцарта.
Да, его!
ЮАНЬ Е ИНЬ
К середине дня я понял: с Тинг происходит то же самое, что и со мною: выполняет механически известные ей действия, отдаёт приказы, проверяет исполнение упражнений девочками. Мысли её остались там, перед входом в школу, на песке. Прячутся между рычанием и поцелуями.
У меня такое впервые. Мир мгновенно превратился в декорацию для наших чувств. Отодвинулся далеко на задний план. Мы же – вышли на авансцену.
Лучший определитель моего состояния –память. Я играл только presto.
Быстрей! Быстрей! Ещё быстрей!
Наши феи взмокли от пота. Я видел и не унимался. Скорей остаться одним! Тинг не выдержала - подошла:
- У нас получается, Джон, как у Дао Вадемия- поэта из династии Мин – «Юань е инь» - «преднамеренное насилие» - тайная связь по взаимному согласию мужчины и женщины, которым предопределено встретиться.
- Думаешь предопределено?
- Уверена. И ты, и я не из Флориды. И ты, и я приехали сюда. Разве мы могливстретиться: я в Шанхае, ты в Нью Йорке? Миллионной доли вероятности, и то нет. Но встретились…
Тинг подошла ко мне, не стесняясь порхающих вокруг нас фей обняла. На мгновение гимнастический зал, наполненный движением: застыл, завис во времени. Такого от своего сяньшэна девочки не ожидали. Очнувшись – зааплодировали.
Восемь часов вечера во Флориде начало активной жизни. Для Тинг и меня конец невыносимо долгого, тянущегося черепахой дня. Не поверите: мы не шли, бежали домой. Утренняя борьба на песке стучала в висках!
Как слаб и ничтожен человек по сравнению со своими страстями! Они подчиняют его себе, делают послушным рабом.
Никогда я так не презирал свою одежду. Никогда не чувствовал такую свободу, сбросив её. Что говоритьо Тинг! Она ещё перед тем, как зайти в дом, сняла топик иреволюционные трусики. Совсем, как у русских в одной из советских песен: «Есть у революции начало – нет у революции конца! ».
Мы бросились друг на друга изголодавшимися тиграми. Снова рыча и снова кусаясь, царапаясь от нетерпенья. Катались по полу и целовались. Я обхватил напряжённые полушария Тинг ладонями. Она тут же отозвалась:
- Сильней, безжалостней, царапай, я хочу, чтобы ты пил кровь с моей попки: папа - тигр! Раздери их! Вставь указательный палец между ними! Я хочу чувствовать тебя в себе сзади!
Остановилась. Привстала. Мокрая, возбуждённая.
- Бейпо щекам! Я заслуживаю! ! Бей! Бей! Бей!
Прохрипела:
- Бегом, бегом, перебежками в твою комнату. Посрамим каучукового мужика! Покажем ему настоящую – не резиновую Любовь!
Войти в Тинг не составляло никакого труда. Месяцами одиночества она своим страсти тушителем отрепетировала эту несложную операцию.
А вот выйти…
Тинг держала, засасывала, притягивала к себе, ближе, совсем близко. Вот – вот растворюсь в ней и…облегчусь!
Раз, другой. Не отпускает, спрашивает:
- Ты кого хочешь – мальчика или девочку? Загадывай!
Не то что бы неожиданный – странный вопрос. Неужели не ясно: только и только девочку. Чтобы Тинг воспитала, научила её премудростям сяньшэна.
- Девочку!
- Тогда второй вопрос…
- Задавай.
- Кто я для тебя: изголодавшаяся без мужской ласки и принадлежания симпатичная китаянка – или?
- Или. Утром выйдем в скайп, и я приглашу маму на нашу свадьбу. Не терплю фривольных отношений и курортных романов. Согласна?
- Конечно, но не завтра. Опять пытаешься бежать впереди поезда. Через 20 минут заканчивается первый день твоей работы в школе. Один день: какой большой, сколько в себя вместил…
Давай назначим нашу свадьбу через три месяца. К тому времени привыкнут: мы вместе. Свадьба закрепит привыкание.
- Почему не сейчас?
- Потому-что я ещё многое должна рассказать тебеи научить. Как и ты меня.
- Будешь хорошим учеником?
- Сомневаешься?
- Нет. Приятно спрашивать. Я обещаю: буду прилежной и послушной ученицей.
Заиграли часы. Вслушался: «Маленькая ночная серенада» Моцарта. Моцартом этотсамыйтрепетный и самый лучший день в моей жизни начинался, Моцартом закачивается. Совпаденье? Или намёк на что-то? На что? Догадаться бы!
МАЛЬЧИШЕСКИЙ НАРЯД
Утром, по дороге на пляж Тинг протянула мне листок:
Написала, пока ты спал Тайну свою от всех. Золотой ключик ко мне. Пока будем зарядку делать - прочти. Ты должен знать обо мне всё, всё – до еле заметного волоска на теле.
«В детстве я была мальчиком. Как с мальчиком со мною обращались бесцеремонно, теша и ублажая свою волю, выказывая себя. Что взять с мальчишки? Мальчишка – он и есть мальчишка. Его надо шпынять и шпынять. Только тогда он вырастет правильным и хорошим. И шпыняли.
Не подумай, что окружавшие меня взрослые были мстительными или злыми людьми. Совсем нет. Они думали, что делают мне добро, только добро, и по- своему сильно – очень сильно любили меня.
Стригли же всегда коротко и одевали всегда шортики лишь потому, что искренне считали меня дурехой, круглой неумехой, неуклюжей и криворукой. Наверное, в своих занятиях шпыняньем, им было бы легче видеть во мне необузданного сорванца, разрушителя домашнего спокойствия и уюта, чем послушную, до покорности послушную девочку, какой я внешне была тогда. Да кроме того в нашей семье было ещё трое братьев и две сестры. Было на ком отыграться!
Позже я вычитала про «комплекс неполноценности» - холодные слова, придуманные большими дядями и тетями – учеными. Что они понимали, знали о них?
Попробую объяснить. Это – когда ты ежедневно ощущаешь свою корявость, шершавость по отношению к миру. Он царапается, брыкается как необъезженная лошадь. Ты делаешь все не так: смотришь, стоишь, говоришь, разливаешь, рассыпаешь, разрываешь. Ты – очевидная дурочка, недоумок. И так - из секунд - в минуты, из минуты в - часы, из часов - в дни, из дней – в месяцы, из месяцев в годы. Не делая ни малейшего шаг навстречу мне, даже робкой попытки поддержать меня.
Сегодня я понимаю – потому и была мальчиком в детстве, что им, моим родителям, старшим братьям и сестрам, как воздух был необходим мальчик для битья. А всякие там шортики и короткие стрижки, лишь внешнее оформление бурлящего внутри желания – подчинять!
Моя проблема и была в том, что я не хотела подчиняться чужой воле, чужим желаниям и правилам.
Нет, внешне я тоже чаще всего декорировала себя под послушную паиньку. Но не всегда. Иногда взрослым удавалось даже не прикоснуться – мгновенно чиркнуть по- моему настоящему, и сразу же я превращалась в «паршивую девчонку» козу с бычьей силой и ослиным упрямством.
Они не могли и не сломали меня. Но «воспитанием» своим накапливали во мне энергию самоотрицания, не давая ей выхода. Складывали ее в меня, как в какое-нибудь минус – хранилище!
Меня никогда не били, даже пальцем ни тронули. Орали так, что стены тряслись и стекла дребезжали. Но бить? Как можно. Ребенка. Они же «воспитывали». Хотели мне только добра. Одного добра и больше ничего.
Я смотрю на свои фотографии и вспоминаю, как я хотела тогда быть высеченной ими ! Хоть от раз от души, исполосованной в кровь. Чтобы эти белые трусики сняли с меня безжалостно, и ремень звонко зашлепал по моей беззащитной голой попке!
Разве я недостойна сильной порки за мои постоянные корявости?
Куда там!
Взрослые не менее безжалостно, а может и более, наверняка, точно – более, бросали мою самооценку к моим же ногам, заставляли меня же растаптывать ее! Вот это был для них настоящий кайф, пиршество их «воспитания»!
Пороть же. Фу, как грубо, несовременно и не гуманно и так ранит душу и психику ребенка!
Удивляюсь слепоте моих «воспитателей»!
Как в своем рвении изничтожить , сделать «правильной хорошей девочкой» не повесили на дверь моей комнаты табличку с надписью:
- Я плохая! ».
Пусть знают - какая у них растет дочка.
Преувеличиваю?
А вы поваритесь в моем детском семейном котле хотя бы годик».
В голове гудело. Прибежала Тинг . Сверкающая бриллиантами песчинок, капельками воды. Настоящая Королева фей!
- Поплавала с девочками… Хорошо! Пойди, стряхни с себяостатки сна и лени. Хочешь, пойдём вместе? Пошли!
Взяла за руку, потянула.
- Как тебе моё сочинение? С таким мальчишкой жить вместе будешь?
- Я узнал и полюбил тебя в мальчишеском наряде. Там у этого цветаевского стихотворения есть ещё пронзительные строчки:
«Заря пылала, догорая,
Солдатики шагали в ряд.
Мне мать сказала, умирая:
- Надень мальчишеский наряд.
Вся наша белая дорога
У них, мальчоночков, в горсти.
Девчонке самой легконогой
Всё ж дальше сердца не уйти! »
- Согласна?
- Полностью Хорошие стихи.
- Что означает твоя фамилия? У вас, китайцев, они всегда со значением.
- Изящная.
- Правильное. Точное имя. Пока будем плавать - расскажи о себе.
- С радостным возбуждением!
Поплыли. Медленно. Торжественно. Феи расступились, пропустив нас, с понимающими выражениями лица: двасяньшэна плывут! Мешать нельзя!
- Мой отец погиб во время культурной революции. Хунвейбины забили. Что-то не так ответил, не то сказал. Да и цитатника с высказываниями Председателя Мао в доме не было. Я всегда смеялась над ними: «мусор не исчезнет, пока не вынесешь», «чем хуже, тем лучше». Очевидные истины. За то, что мы не хотели повторять их ежедневно, отца убили, а меня (мне было тогда девять лет) с матерью братьями и сёстрами отправили в трудовой лагерь Далянь на перевоспитание…
Отдохнём, покачаемся на первых буйках…
- Продолжай. Я же так мало, почти ничего не знаю о тебе.
- Тебе Джон, правда, интересно?
- Очень!
- Два милиционера завели меня в темный и страшный подвал, сняли повязку с моей головы. Восемь или девять милиционеров вломились в комнату. На столе лежали три электрические дубинки, большого, среднего и небольшого размеров, маток веревки, а на другой стороне стояли три «скамьи тигра» -приспособлений для пыток. Три милиционера силой посадили меня на скамью тигра, и положили мои руки на подставки для рук, к каждой из которых были прикреплены наручники. Наручники одели на мои руки. Подставки для рук на «скамье тигра» имели ряд отверстий различного размера, чтобы соответствовать разным размерам кистей. Милиционеры мастерски закрепил железный прут между большими пальцами, зажав меня, тем самым, делая так, чтобы я не могла двигаться. Один милиционер указал на инструменты пыток и сказал мне: «Ты видела это? »
Вдруг всё изменилось. В подвал вошел, по- видимому, главный милиционер. Закричал она остальных:
- Вы что сдурели? Ребёнка мучить? ! Она же ничего не знает и не может знать!
До Даляня я не доехала. Мать братья и сёстры исчезли в нём. Как узнала я намного позже: их расстреляли почти сразу же «за неповиновение трудовому коллективу». Меня же отправили в спортивный интернат в Шанхай. Почему спортивный? Там была жесточайшая дисциплина. Мало кто из родителей добровольно отдавал туда детей. В основном были такие, как я. Везде порка. На тренировке – обязательная порка всех резиновой скакалкой. «Приветственный поцелуй» называлась. До обеда занятия, после учёба. Малейшая ошибка – розги.
Поплыли назад, расскажу остальное. Казалось , бы кто- кто, а я должна радоваться такому обращению с собою. Но, ты наверняка заметил, что я мечтала и хотела родительской порки, отцовской, а не чужими не знающими ни меня, ни мой характер людьми. Я хотела не боли, а справедливых, заслуженных наказаний…
Вот такая я…
ПОДЧИНЯЯСЬ – ПОДЧИНЯТЬ
- Подчиняться – означает отдать контроль над собою – сказала Тинг, когда мы вернулись домой и сидели за чаем.
- У вас на Западе накручено много лишнего вокруг простейшего: Любовь постепенное перетекание энергии инь и ян друг в друга. Наша с тобою задача сделать так, чтобы это перетекание было постоянным и активным. Что для этого необходимо, как ты думаешь, Джон?
- Любовь!
- Общо, слишком общо. Если нет Любви – нет и разговора.
Что ей сказать? Правду: никогда не задумывался над этим. Не было причины в моём девственном одиночестве. Если и общался с женщинами в постели, покупал их. Знаю, что плохо. Природа требовала – я покупал. Не дорого. Кубинки соглашались побыть со мною за 15 долларов. Невелика сумма. Невелико удовольствие. До инь и ян ли здесь?
Теперь с таким сокровищем Тинг. .
Что Тинг? Я же ничего не знаю, ничего не умею. Кроме, элементарного: вставил – вынул. Попытался отшутиться:
- Послушный ученик ждёт вас: сяньшэн.
Тинг восприняла мои слова серьёзно:
- Не в тебе проблема – во мне. «Подчиняясь – подчинять». Слышал эту формулу гаремных отношений?
- Нет.
- Объясняю. Для женщины, как носительницы энергии Инь очень важно понимать свою подчинённую роль в отношениях с мужчиной. Иначе она её теряет, замещая мужской энергией Ян. Для меня, как изначальной девочки с характером мальчика – это постоянная головная боль. Моя постельная формула: «ПОДЧИНЯЯ – ПОДЧИНЯТЬСЯ». Инь и Ян – две противоположности, создающие единое целое. Я со своим характером ломаю его. Для карьеры моё мальчишество идеально. Готовая businesswoman. Для секса, перетекания Инь и Ян смертельно опасно.
- Что делать будем?
Снова спрятался за шутку:
- Вам решать, мой сяньшэн!
- Напрасно смеёшься. Ещё Конфуций предупреждал: «Все люди – Боги. Инь – Богиня. Ян – Бог Иня». Ты слышишь, Джон - «Ян – Бог Иня». Ты мой Бог и повелитель! Маэстро – на сцену!
- Я что-то могу реально изменить?
- Можешь. Если слушаться будешь!
-Слушаюсь и повинуюсь!
- Опять хиханьки, да хаханьки! Вы, пианисты, серьёзное понимаете?
- Такой тебе достался. Перевоспитывай.
-И перевоспитаю!
- Давай, буду счастлив!
- Что ты реально можешь изменить? Понять какой мужчина мне нужен и следовать своему пониманию.
- Какой?
- Папа Тигр!
- Боевой клич тигрицы! Но я не такой! Разжиженный, мягкий музыкальный…
- Стань таким! Не зря же в «Дао счастья» написано: «Ян создаёт новые вещи, делает мир лучше». Вои и делай, и создавай!
- А Инь? Что там об Инь в «Дао счастья»? !
- Будь в гармонии с тем, что имеешь.
- Папа Тигр! Как ты, Тинг изящная, хрупкая, нежная его представляешь?
- Неужели не понятно? Мне нужен жёсткий, властный мужчина, способный укротить мальчишеские порывы, такой, каким я представляла отца. Он не был таким, но я хочу, чтобы ты был.
- Где волшебная палочка, которая превратит меня в него?
- Перед твоими глазами – на стене. Выбирай любую и действуй!
- Хочешь, чтобы я выпорол тебя по пяткам? !
- Хочу!
- И сразу наступит благоденствие и счастье.
- Не сразу! Секи! ! !
Согнулась, обхватила руками под коленками, выставила свои пятки – совсем, как её очаровательные феи:
- Маэстро, марш! ! !
СВАДЕБНЫЙ ПИРОГ
Китайская душа – потёмки. Тинг, только что получившая по пяткам, вдруг ни с того ни с сего попросила «высечь её по- английски» - розгой.
- А следы? Девочки заметят…
- Не бойся! Они не знают откуда они. Скажу им: через кусты пробиралась…
Высек. Любителям клубнички скажу: затягивающее занятие! Вначале мнёшься, жеманишься: сечь такую женщину! Потом привыкаешь: её и надо сечь, не страхолюдину же какую-нибудь. К тому - же я – папа Тигр. Другому такая вольность не позволена.
Папа Тигр – ключик ко всему. В первые дни, даже недели чувствовал себя неуютно. Для музыканта слишком грубые инструменты укрощения. Привык незаметно. Не знаю, откуда у Тинг столько энергии, этойсамой Инь. Она неугомонно придумывала новое и новое в своих наказаниях. Хотя, наказаниями их назвать нельзя. Это та же Любовь, сжавшаяся до удара нежность. Жалко этого почти никто не понимает. Как и то разнообразиене в увеличении количества ударов или предметов порки – в позах.
Кому, как ни Тинг придумывать их!
Останавливаюсь. Задумываюсь. Стоит ли приводить их? Не станут ли они лакомой пищей для людей не знающих, и не знавших что такое Любовь – импотентов всех мастей и марок. Они смотрят мир своим давно уже мёртвым взглядом, и любое живое стараются уничтожить.
Не буду. Лучше расскажу о свадьбе. Моё личное потрясение – мама приехала на неё! Бросила на произвол судьбы и Нью Йорк, и Центральный парк. Приехала не одна – со свадебным пирогом. Как она смогла довести его в целости и сохранности – непостижимо. Непостижимо, и то, что она сразу подружилась с Тинг, стала вести себя с ней , как со своей подружкой. Когда же узнала, что Тинг на третьем месяце радости её не было предела.
- Вот увидите, я буду прекрасной бабушкой!
Мы и не сомневались.
17 –27июня, Крылатское.
