"– Двинь его по яйцам, О'Рори, – сказал Малыш Киф и смачно плюнул в крысу табачной жвачкой. Крыса запищала и, подняв кверху лапки, отдала концы. – Двинь его по яйцам, чтобы этот ублюдок как следует помучился перед смертью.
– Нет, – ответил детектив О'Рори и сдвинул шляпу на затылок. – Мой враг повержен, мне этого достаточно".
Так заканчивался роман, как теперь сказали бы критики, в стиле "нео-нуар", который Сережа Петровский написал где-то между 1989 и 1991 годами, поддавшись на уговоры своего бывшего одноклассника, преуспевающего молодого человека по фамилии Бровков.
Роман был плохой: надуманный, излишне кровавый, и что самое чудовищное, он так и назывался – "Двинь его по яйцам, О'Рори". Предполагалось еще продолжение под названием "О'Рори, двинь его по яйцам еще разок", но написание этого шедевра, к счастью, вскоре заглохло и сошло на нет. По легенде, книгу состряпал американский мастер бестселлеров Гарри Лайнотт. (Этот псевдоним Бровков с Петровским составили из имен и фамилий музыкантов с конверта виниловой пластинки, под которую они пьянствовали в тот плохо памятный вечер.)
Выдуманный переводчик перевел этот роман на более или менее русский язык, а издал в виде книжицы в мягкой обложке бывший одноклассник Бровков, который получил по бартеру немалую партию бумаги и прикидывал, куда бы ее пристроить, причем как можно выгоднее. Идея просто продать эту бумагу казалась амбициозному Бровкову слишком мелкой, ему хотелось не только барышей, но и полета фантазии. Выход подсказал Бровкову знакомый предприниматель, располагавший торговой точкой в виде раскладного стола прямо напротив Владимирского собора, с которой вполне успешно расходились в народ романы Джеймса Хедли Чейза, "Лолита" Набокова, сочинения о. Александра Меня, увесистые тома многомудрых сочинений Николая Рериха и астрологические учебники П. П. Глобы.
Знакомых астрологов у Бровкова не было, зато томился в ожидании вхождения во взрослую жизнь Сережа Петровский, выпускник филологического факультета Киевского Государственного Университета имени Тараса Григорьевича Шевченко. Томился, не в последнюю очередь, оттого, что в сентябре ему предстояло начать работу на весьма почетной и высокооплачиваемой должности учителя языка и литературы средней школы номер 199. Петровского не пришлось долго уговаривать подхалтурить деньжат.
Роман, полный мерзких подробностей, был написан за две недели на текстовом редакторе "Lexicon" – Бровков перевез по такому случаю в квартиру Петровского на улице Вильгельма Пика дорогущий компьютер, занявший не менее шестой части комнаты.
В этом романе безмерно отважный и в меру брутальный детектив О'Рори, когда не совокуплялся и не пил бренди, выслеживал убийцу-психопата по имени Кувалда. Кувалдой его прозвали потому, что он убивал своих жертв именно этим славным орудием кузнечного труда, а еще у него было перебинтованное лицо, и он носил старую кожаную куртку, а на голове – кепку.
Этот дикий сюжет Бровков и Петровский выдумывали вместе, подстегивая творческую фантазию дефицитными алкогольными напитками, которыми торговал, кроме прочего, оборотистый коммерсант Бровков – "человек будущего", как любил он себя называть после третьей-четвертой порции. А после того, как они на пьяную голову сочиняли множество банальных и кровавых нелепиц, страдающий похмельем Сережа усаживался с утра за компьютер и приводил результаты этих мозговых штурмов, затуманенных "Кеглевичем" и "Амаретто", в некое подобие литературного текста. Петровский торопился закончить книгу, чтобы успеть перед началом учебного года съездить на отдых в Крым – тем более, что он умудрился выдрать у жадного до денег Бровкова небольшой аванс. Так что поскорее закончив роман, он отдал дискету издателю, запер квартиру с драгоценным компьютером и отправился на море.
Непуганый читатель оказался падок на макулатурную литературу, и книга продалась хорошо, так что Бровков задумал даже издать продолжение. Но так как он все время переносил сладкий миг расплаты за писательский труд, начатую было книгу Петровский забросил – оставив себе в качестве гонорара компьютер, что было достаточно щедрой компенсацией. В результате они с Бровковым жестоко разругались, издатель даже грозил своему писателю какими-то бандитами, но потом они, конечно же, помирились. А затем Бровков разбогател окончательно: растолстел, стал ездить с охраной, сменил круг общения, но закончил он так же, как и многие скороспелые богачи тех лет, удостоившись сомнительной чести стать героем статьи на второй страничке "Киевских ведомостей" – разумеется, посмертно.
Петровский не любил вспоминать о книге с идиотским названием "Двинь его по яйцам, О'Рори", но ее издателя вспоминал с грустью и с благодарностью, ведь если бы не Бровков с его книгоиздательской авантюрой, то Сергей вряд ли стал бы через десяток лет востребованным и высокооплачиваемым программистом. Школьный учитель мог только мечтать о путешествиях по Европе и на курорты Турции и Египта, о новой уютной квартире, об автомобиле, который в начале девяностых называли с завистливой пренебрежительностью "иномаркой". (Кстати говоря, в гаражном боксе, где ночевала эта самая "иномарка", Сергей хранил из сентиментальных соображений памятный 486-й компьютер, на котором он набирал роман и учился составлять свои первые программные коды.)
Все в его жизни шло размеренно, по четко составленному плану, который так же четко и неукоснительно выполнялся. Согласно этому плану, один час в сутки отводился для того, чтобы проверить, как дочка подготовилась к завтрашним занятиям в школе, а сорок минут давалось на бег трусцой по каштановой аллее, проложенной прямо посреди Саратовской улицы. В его распорядке находилось также время проведать родителей в воскресенье около полудня, а в пятницу – выпить перед сном по полстакана виски вместе с супругой, после чего они занимались любовью, также не особо отклоняясь в этом деликатном деле от давно заведенного ритуала.
Но однажды все это кончилось.
Это фатальное "однажды" выпало теплым августовским вечером. Жена с дочкой последний день отдыхали в Хургаде, а Петровский возвращался по такому случаю из супермаркета с двумя большими пакетами продуктов, подпевая вполголоса компакт-диску слова песни "The Boys Are Back in Town", что он мог себе позволить только в машине, потому что Танюша с Дашей потешались над его безголосым пением, – и предвкушал внеочередной стаканчик виски. Он оставил автомобиль у подъезда, поздоровался с консьержкой Галиной Ивановной, которая по своему обыкновению смотрела телевизор в окружении горшочков с цветами, резво взбежал с двумя большими пакетами на третий этаж, оставил покупки в квартире и вернулся, чтобы поставить машину на стоянку. Загнав автомобиль в свой бокс, Петровский постоял, опершись на двери гаража, поигрывая ключами в кармане и наслаждаясь августовским теплом и сумерками, которые опускались ему на плечи.
Глухо ворчал в своей будке пес, охраняющий стоянку, вдалеке смеялись дети, Петровский улыбнулся, поправил очки, запер двери бокса и пошел по дорожке, ведущей вдоль забора из синего гофрированного профнастила. Стемнело, но сторож еще не успел включить прожекторы, поэтому близорукому Сергею приходилось внимательно всматриваться себе под ноги, и чужое присутствие он скорее почувствовал, чем увидел боковым зрением. Петровский решил, что это местный пес, а собак он с детства недолюбливал и боялся их, поэтому инстинктивно отпрянул назад.
Это и спасло ему жизнь.
Огромный молот промелькнул перед самым лицом, как маятник, едва не задев очки – Петровский успел разглядеть только неестественно белое лицо, когда его жестко оттолкнули в сторону, и он упал. Человек с белым лицом и молотом в руке коротко выругался, бросил не глядя оружие себе под ноги и юрко, словно ящерица, переполз через забор парковки. Вжавшись спиной в колесо соседского автомобиля, Петровский нащупал очки, надел на нос и увидел перед собой коренастого человека с грубыми чертами небритого лица, одетого в серый, давно не видевший чистки костюм. Он сдвинул клетчатую шляпу на затылок, протянул Петровскому руку и спросил:
- Давно хотел спросить вас, сэр: что чувствует создатель, когда он встречается со своим созданием?
2
Чувствуя полное смятение в мыслях и привкус дешевого бренди, которым приводил Петровского в чувства человек, только что вроде бы спавший ему жизнь, Сергей приоткрыл тяжелые двери бокса пошире, на всякий случай – чтобы в образовавшемся проеме было видно все, что происходит внутри. Гараж был просторным, в нем оставалось место для стеллажа с инструментами и стола с двумя стульями, по углам был расставлен всякий хлам, которому не нашлось места в квартире. Гость зашел следом, только когда зажегся свет, крепко ступая широко расставленными ногами, шляпа сдвинута на затылок, прищуренные глаза обшаривают углы – со стороны он напоминал бульдога, который учуял бесхозную кошку.
– Итак, – окрепшим голосом проговорил Петровский, когда они расположились за столом, причем детектив сел лицом к выходу. – Вы утверждаете, что вы – персонаж книги, которую я когда-то написал?
Детектив твердо кивнул, не спуская цепкого взгляда с дверного проема.
– Хотя лучше бы я ее, конечно же, не писал, – пробормотал Петровский, потер лоб, собрался с мыслями и продолжил:
– И вы хотите сказать, что на меня напал описанный в этой книге маньяк-убийца по прозвищу Кувалда? То есть выдуманный мной персонаж сейчас попытался меня убить?
Детектив снова кивнул, потом подумал и добавил, для пущей вескости:
– Именно.
– Но ведь это же какой-то розыгрыш! – искренне засмеялся Петровский. Он достал из-за коробки, накрытой старой клееной в цветочек, початую бутылку коньяка и снял со стеллажа два стаканчика.
– Давайте мы с вами выпьем сейчас кое-чего получше бурды из вашей фляжки. Это армянский коньяк, я угощал им автомеханика недели три назад. Но моему автомеханику больше по душе пиво и водка, так что, как видите, не допили.
Петровский снова засмеялся и тут же укорил себя за то, что никак не может встряхнуться и овладеть ситуацией. Он поставил стаканчик перед детективом или кто он там еще такой.
– Пейте, а потом идите и передайте мой горячий привет тому, кто решил меня таким идиотским образом разыграть. Кстати говоря, я не представляю, кто бы это мог быть.
Детектив на минутку задумался, а потом достал из кармана потрепанный экземпляр "Двинь его по яйцам, О'Рори". Не веря глазам, Петровский взял книжечку в руки и помимо желания усмехнулся: как давно это было, и как смешно сейчас об этом вспоминать. Детектива, изображенного на обложке, как будто срисовали с человека, сидящего за столом напротив. То же туповатое лицо с прищуренными глазами, что должно было изображать проницательность и напряженную работу мысли, точно такой же могучий подбородок с седеющей, как у собаки, щетиной, та же засаленная клетчатая шляпа на затылке.
– Спасибо, – пробормотал Петровский, – У меня своего экземпляра никогда и не было.
Он повертел потрепанную книжицу в пальцах, как будто не зная, что делать с ней дальше. Если он положит ее на стеллаж, ко всякому хламу, то может обидеть дарителя – все же тот, кто раздобыл экземпляр, наверняка потратил на поиски немало сил. Но держать ее дальше в руках было для Сергея невыносимо, как однажды ему уже было физически невыносимо держать в руках дохлую крысу, которую принес к порогу спальни их красавец-кот.
– Нет, вы меня не поняли, – детектив помотал головой настолько энергично, что с него едва не слетела шляпа. – Если вы не верите мне, сэр, то поверьте своей книге.
– Это как?
– А вы задайте вопрос о том, что сейчас происходит. Но отвечать буду не я, ответит книга, – детектив показал на книгу рукой, размерами больше похожей на ногу. – Задайте вопрос и откройте страницу наугад. Там и будет ответ.
Попробуйте, сэр.
– Ладно, – засмеялся Петровский, – почему бы нет, тоже развлечение. Книга, ответь, что сейчас со мной происходит?
Посмеиваясь, он быстро пролистал страницы, как ловкие картежники перелистывают колоду карт, демонстративно заложил пальцем один из разворотов, открыл книжку на этой странице, ткнул пальцем в строчку и прочитал вслух:
"Бывают на свете вещи, О'Рори, о которых ты не имеешь ни малейшего представления, – рыжеволосая перевернулась на живот, закурила и нагло посмотрела детективу прямо в глаза. – Но они с тобой происходят, и ты ничего не можешь с этим поделать. Только принять свою роль и довести игру до конца. Так встань и действуй, О'Рори!"
Господи, неужели я писал всю эту чушь? – подумал Петровский, а вслух сказал:
– А что, забавная игра. Скажи-ка книга, а кто такой человек, который сейчас сидит передо мной?
– Вы читайте, читайте, – кивнул подбородком на книгу детектив. Петровский проделал тот же ритуал, открыл наугад страницу и прочел:
"Он пришел как будто из ниоткуда, и никто до конца не знает и не понимает, кто он, – сказал детектив, допивая свой стакан. – Но я точно тебе скажу, Малыш Киф, что потом он вернется назад в ад!"
– Забавно, – пробормотал Петровский, поправляя очки и снова злясь на себя за свое смущение, – а как вы это делаете?
– Это не я, – ответил детектив, бережно передавая Петровскому стаканчик коньяка, – это все книга. Ваша книга, между прочим. Только не пейте много, сэр. И попробуйте еще раз. Любой вопрос, все, что хотите. Спросите: действительно ли человек из вашей книги ходит по городу с кувалдой и убивает людей?
Петровский поднял глаза на детектива, испытывающее посмотрел на его бесстрастную физиономию, заглянул в абсолютно серьезные глаза, холодные и безжизненные, как у рыбы, пролистал книгу, опустил взгляд на страницу и прочитал строчку, на которую указал его палец:
"Это олицетворенное зло, зло в чистом виде, – ответила рыжая, застегивая лифчик. О'Рори опустил взгляд и убедился, что она никакая не рыжая, а брюнетка. – Кувалда действительно пришел, и он действительно убивает. Ты сам видел убитых! Это зло, и ты должен сделать так, чтобы он вернулся обратно в ад!"
Игра была забавной, но понемногу начинала утомлять – все же позади был долгий день, наполненный заботами и трудами, а утром ему предстояло ехать в Борисполь, встречать в аэропорте жену с дочкой, которые возвращались с отдыха. Петровский поднял стаканчик и одним движением перелил в горло жгучий, ароматный огонь.
– Вы помните, – тихо спросил детектив, – как умер издатель этой книги?
– Да, – Петровский залез пальцами под стекла очков и помассировал веки, слабо надеясь на то, что когда он снова откроет глаза, толстый неряшливый человек, сидящий напротив, исчезнет. Но этот человек, конечно же, не исчез.
– Бровкова убили, – сухо продолжал Сергей. – Несмотря на охрану, с которой он не расставался, к нему в квартиру пробрался киллер. И его забили насмерть...
Петровский поперхнулся, внезапно догадавшись. В застывшей тишине было слышно, как сердито гудит электричество, протискиваясь по тонкому проводку к лампе над их головами, и как шаркает ботинками где-то снаружи, в каком-то другом далеком мире, сторож стоянки по имени Коля.
– Совершенно верно, - как можно мягче проговорил детектив. – Издателя этой книги убили молотком. И теперь пришла ваша очередь, сэр. Только вы мне можете помочь. И только я могу спасти вашу жизнь. Вы выпустили в мир демона...
И в этот момент двери гаража скрипнули.
Звук показался Петровскому неестественно громким. В ближайшую долю секунды он увидел, словно в замедленной съемке, как дернулась небритая губа у человека напротив, и как в его руке будто бы ниоткуда появился увесистый револьвер с коротким стволом. В отчаянной попытке исправить непоправимое Сергей вскочил со стула и закрыл собой детектива.
– Сергей Сергеевич! – вежливо поздоровался охранник стоянки, мужчина лет сорока пяти, с седеющей бородой, имеющий привычку во время приветствия наклонять голову и браться двумя пальцами за козырек кепки.
– Здравствуйте, Коля, – кивнул Петровский Коле, который с большим любопытством заглядывал в дверной проем.
– А я шел мимо, услышал голоса, дай, думаю, загляну, узнаю, все ли в порядке.
– Все в порядке, Коля. У меня гость, общаемся вот, – он сделал шаг в сторону и показал на детектива, который настороженно буравил глазами Колю, но пистолет, к счастью, успел убрать. Коля печально засмеялся, не спуская глаз с бутылки коньяка.
– Все шутки шутите, Сергей Сергеевич!
– Он меня не видит, сэр, – объяснил детектив.
– Ты его не видишь? – Петровский отступил еще на шаг, открывая Коле обзор. Теперь седобородое лицо сторожа ощупывали две пары очень, очень недоверчивых глаз.
– Очень хорошо вижу, – посуровел Коля. – Но смотрите, вон до чего меня довел этот коньяк поганый. А я ведь был хороший инженер. Так что вы аккуратнее, Сергей Сергеевич, а то уже сами с собой разговариваете.
Он повернулся было, чтобы уйти, но все же смягчился и сказал:
– Вы это, Сергей Сергеевич, дверь за собой не забудьте запереть. Но я все же проверю, мало ли что.
Не спуская глаз с детектива, который продолжал, как ни в чем не бывало, сидеть за столом, Петровский протянул руку, взял нетронутый стаканчик, зажмурился и влил в себя коньяк. Затем несколько раз больно ущипнул себя за кисть.
Несмотря на три порции анестезии, было ощутимо больно.
– Давайте вернемся к нашему разговору, сэр, – двинул плечами детектив и переставил бутылку коньяка подальше. – Когда вы начали писать вторую книгу, вы оживили в ней Кувалду. А потом забросили книгу, и зло осталось жить. Десять лет я гоняюсь за ним, и не могу поймать. Десять лет! Понимаете, сэр?
Петровский на всякий случай кивнул. От треугольника между большим и указательным пальцем волны боли расползались по всей кисти и угасали где-то за ремешком от часов.
– Так что же вы от меня хотите? – устало усмехнулся Сергей. – Не скрою, розыгрыш мастерский. На минуту-другую я даже поверил. И фокус с книгой тоже меня впечатлил. Я бы с удовольствием сам бы его освоил, показывать дочке. Думаю, она тоже будет в восторге. Но знаете, у меня был тяжелый день, а шутка, как на мой взгляд, несколько затянулась.
– Допишите книгу. Убейте в этой книге Кувалду. Отдайте мне рукопись, сэр. И я уйду.
– Это все, что вам от меня надо? – улыбнулся Петровский. – Ну что же, логичное завершение игры. Я согласен. Что нужно делать?
Почему бы, в самом деле, не довести игру до конца, О’Рори? – сказал себе Петровский и снова усмехнулся.
Детектив слез со стула с поразительным для его габаритов проворством и оглядевшись, сразу же заприметил в углу очертания нужного ему предмета, прикрытого куском потертой клетчатой скатерти из клеёнки. Он бережно коснулся клеёнки огромными пальцами.
– Можно? – спросил детектив.
Сергей кивнул, и детектив очень, очень бережно снял скатерть – под ней оказался старенький 486-й компьютер с системным блоком, напоминающим средних размеров бытовой кондиционер, и вертикальным монитором, похожим на робота из американского фильма о звездных войнах. Они аккуратно собрали компьютер на столе и подключили.
– Должен работать, – пробормотал Петровский, глядя в мигающий экран с неприятным выражением, близким к умилению, которое оглупляло черты его лица. Наконец, в компьютере загрузилась операционная система, Петровский запустил текстовый редактор "Lexicon" и поудобнее устроился на стуле.
– Ну? – подбодрил он детектива, который смотрел на компьютер взглядом дикаря, только что наблюдавшего чудо приземлившегося самолета. Тот спохватился, достал из кармана серебряный портсигар, а из портсигара бережно извлек трёхдюймовую дискету.
– Вот, – передал он ее Петровскому обеими руками, подрагивающими от напряжения.
Петровский скормил дискету компьютеру, загрузил файл и не поверил глазам – здесь был текст недописанного им продолжения романа о детективе и о маньяке. Сергей пробежал глазами строчки, но на этот раз ему не стало стыдно за чудовищную халтуру, написанную преимущественно с похмелья, ради заработка на летний отдых. Сейчас Петровский подумал, что текст настолько плох, что это может быть даже хорошо, потому что воспринимался он как топорно сработанная, грубоватая, но все же пародия.
– Я готов, – сказал Сергей, – говорите, что нужно писать.
И опустил пальцы на клавиатуру.
3
– О'Рори выстрелил ему дважды в сердце, а затем еще, для верности, дважды в голову, – полчаса спустя заканчивал диктовать детектив, загибая толстые пальцы. – Он стоял и смотрел на то, как Кувалда испускает дух, сжимая в одной руке неизменную клетчатую шляпу, а в другой револьвер. Ветер шевелил его густые волосы...
– Э-э-э, подождите, – замахал руками Петровский, – не слишком ли это? Густые волосы?
– Сэр, – детектив снял шляпу и опустил голову: на макушке блестела круглая, как чайное блюдце, лысина, через которую наискось были зачесаны жиденькие, потные лоскутки волос. – Видите, ли, сэр...
– Я вас понял, прошу прощения, – усмехнулся Сергей, – поехали дальше. Значит, ветер шевелил его густые черные волосы с благородной проседью...
Детектив зажмурился от удовольствия, благодарно кивнул и продолжал:
– В последнем, предсмертном усилии Кувалда приподнялся с земли, чтобы плюнуть в О'Рори, но кровавый плевок не долетел до его ботинка. Детектив поставил ногу на поверженного врага, одел шляпу и сказал, глядя на далекие огни Лос-Анджелеса: "Так будет с каждой мразью, которая придет в мой город не с миром, а с кувалдой"... Записали?
– Да, детектив, готово, – Петровский сохранил файл на дискете, передал ее детективу, а тот бережно убрал назад в портсигар.
– Ну что же, детектив, – весело сказал Петровский, встал из-за стола и с видимым удовольствием потянулся, похрустывая суставами. – Не выпить ли нам по стаканчику по случаю успешного завершения вашего нового дела?
– Нет, сэр, не стоит. Меня ждет работа. Спасибо вам за все, сэр, – серьезно ответил О'Рори, коротко кивнул и вышел в августовскую ночь.
Сергей усмехнулся, покачал головой и пошел следом, сделать глоток свежего ночного воздуха и привести в порядок мысли. Он вышел из гаражного бокса и огляделся по сторонам: детектива нигде не было видно, хотя он просто не успел бы дойти до ближайшего угла. Петровский подпрыгнул, ухватился за козырек крыши гаража и легко подтянулся на руках, но ни на крышах, ни за забором гаражного кооператива тоже не было ни души.
– Странно, – пробормотал он, отряхивая руки, и вернулся в гаражный бокс. – Очень все это странно.
Петровский налил себе коньяка, сделал маленькой глоток и как-то смущенно, неуверенно засмеялся, как мог бы засмеяться серьезный и дисциплинированный человек, поймавший себя на глупой или недостойной мысли. Он сел за стол, быстро подвинул к себе клавиатуру и со смущенной улыбкой начал что-то печатать. Петровский сидел и, все еще глупо улыбаясь, набирал следующий текст:
"Пусть будут здоровы родители.
Пусть живут очень долго.
Сделай так, чтобы я заработал до конца года достаточно денег, чтобы купить им новогоднюю поездку в Прагу, мама давно хотела там побывать.
Пусть Даша возьмется за ум и начнет учиться, а то только рок и сериалы в голове. Пусть наконец-то заинтересуется чем-то интересным и полезным.
Пусть Танюша всегда меня будет любить, а я всегда буду о ней заботиться.
И нам всегда будет хорошо.
Пусть все мы будем всегда здоровы и счастливы".
Все еще смущенно, даже как-то виновато улыбаясь, он сохранил файл, выключил компьютер, аккуратно его разобрал, положил на место и тщательно накрыл клеёнкой. Не в силах согнать с лица улыбку, Сергей допил коньяк, погасил свет, вышел из бокса и тщательно запер двери. Стрелки на часах показывали половину первого ночи, и Петровский некстати вспомнил, что у него сегодня день рождения.
