По дороге ведущей в дремучую опрометь лета
сельских кладбищ побеги, селений добротная рать,
узелочки полей, с наспех собранной накипью света,
козни узниц болотных, в которых легко пропадать
королям бездорожий, хмельно предрекающим голод,
по заточенной всеми ветрами оседлости трав.
Кто им, шалым, поверит?
Пока не нацелится холод
произволом ненастья на сочную зелень дубрав, -
будет день незлобив, и намоленный промысел ночи
станет лодки смолить по идущим ко сну берегам.
Стихнут песни и псы за широкой тесьмою обочин,
да на ближнем
пригорочке
Неба
затеплится…
Храм.
2007 г.
Повстречал я в подъезде своём короля бездорожий.
Он хмельно предрекал голод, холод, чуму и понос.
От пророка сего я бочком, как всегда осторожный
Свою опрометь лета подальше и наспех унёс.
Я искал свой портрет, что на фоне кладбищенских свежих побегов
Аватаркой красивой светился, (кошмар!), на кресте.
Я его не нашёл и уныло убрёл в накипь света,
В узелочки полей, где осёдлые травы везде.
Что же делать? Чего не коснусь – всё испорчу!
То ненастье на зелень дубрав нагоню, то вообще –
Лодки так засмолю, что намыленный промысел ночи
Ну, никак не приклею к стиху и стенаю вотще...
Нет, я лучше вернусь, и не буду бродить средь селений,
Где добротная рать норовит настучать по мордам.
Лучше узниц болотных к себе позову на пельмени.
Королю бездорожий с душой на чекушку подам.
Но не в том мой финал, не того я хотел завершенья
Мыслей, дум... Что б словесный умерить бедлам
Я в конце стихоплё..., нет же! Стихотворенья!
На пригорочке Неба поставлю стоять Божий Храм!
