ГЛАГОЛЬНАЯ РИФМА (ГР) – разновидность однородной рифмы, состоящей из слов одной и той же части речи (в данном случае, глаголов), употребленных в одной грамматической форме: плыву – зову, жить – говорить, играем – страдаем… В ГР рифмуются не столько сами слова, сколько словообразующие средства – суффиксы и окончания.
В силу своей незатейливости и доступности ГР во все времена использовалась поэтами чрезвычайно широко. Оно и понятно: глаголов на "ать", к примеру, в словаре более 5500, поэтому зарифмовать их не составит труда даже для новичка: летать - стонать - читать - знать - играть - писать - держать... Сначала, как и всё новое, ГР была воспринята на «ура», но, быстро утратив новизну, «приелась» искушенному читателю и с начала 20 века стала восприниматься как бедная, предсказуемая, неинтересная. Поиск рифм ушел в область неточных созвучий - поэты «серебряного» века достигли потрясающих успехов на этом поприще, значительно расширив арсенал поэтических средств. Глагольная рифма с этого времени утратила доминирующее положение и скромно встала в конце общего рифморяда. Но процесс шел дальше. Наиболее «радикальные» литераторы решили вообще выбросить «за борт» глагольную рифму, объявив её предметом графоманской атрибутики (авторам прошлых веков, творившим по законам своего времени, была снисходительно дарована индульгенция). К настоящему моменту глагольность стала считаться «дурным тоном», рифма «без завитушек» вошла в категорию «плохих» рифм, использование которых равносильно признанию в языковой беспомощности. Не слишком ли категоричный приговор? Не выплёскиваем ли мы с водой ребёнка? Давайте попытаемся разобраться.
Я с интересом наблюдаю на просторах нета неутихающие споры между противниками и сторонниками ГР. Первые придерживаются мнения, что применять её - всё равно что ездить по современному городу на лошади. Вторые возражают, дескать, если сам Пушкин «ездил», то и нам не пристало «рожу гнуть». И вообще, законы поэтической гармонии, подобно законам Архимеда и Ома, не устаревают и не обесцениваются - даже после открытия других законов.
Третья группа спорщиков пытается найти компромиссное решение и утверждает, что рифмы такого рода допустимы, однако применять их нужно изредка и «с умом». Но что значит «с умом», в каких конкретно случаях этот «ум» проявляется, как его отличить от графоманского «безумия» – ответа на этот вопрос я не нашла (единичные неполные попытки анализа не сложились в систему). Тогда я решила сделать выводы на основе собственных наблюдений…
Для меня очевидно: глагольная рифма - полноценный художественный инструмент, по сей день не утративший значения, а значит, имеющий право на существование. В руках мастера она «работает» не хуже причудливой модернистской рифмы: составной, паронимической, усеченной, перестановочной и др. НО!!! Я здесь акцентируюсь не на том, что ГР «работает», а на том, что она РАБОТАЕТ ТОЛЬКО ПРИ УСЛОВИИ МАСТЕРСКОГО С НЕЙ ОБРАЩЕНИЯ. Умелый циркач шутя катает по телу пудовые гири, а рядовой зритель будет смотреться на его месте весьма жалко. Всё дело в степени подготовки. Если ваши стихотворные навыки не на достаточно высоком уровне, то ГР сослужит вам дурную службу: она, как дешевая железная пуговица на благородной ткани, испортит вид любого поэтического «костюма». А если и весь костюмчик неладен по покрою – пиши пропало... Вот пример такого «пропащего» творчества:
…Ты к ней вернешься. Мы договорились.
Я помню, что не должен ничего.
Но слезы, как специально, градом лились….
Прости, что так люблю лишь одного….
…Спасать из плена я ее не буду.
Ты знаешь, что люблю тебя любить!
Любовь – большое чувство, а не блюдо,
Которое могу я уронить!
Глагольность подчеркивает скудость словарного запаса своего сочинителя и "добивает" без того мертворожденный стих. Так что, г-да начинающие авторы, будьте осторожны при обращении с ГР, помните идиому: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Понятно, «быком» себя никто не считает, все мы «громовержцы» слова, и всё же… давайте урезоним самолюбие и снимем лавровый венок, пока он не пустил корни в голову?
Впрочем, «обожествление» Юпитеров, (читай, классиков), обильно рифмующих глаголы, тоже ни к чему. Промахи, неточности, невнятные строки и образы, слабая рифма – всё это присутствовало в их творчестве, разве что в меньшей степени, чем у современников. Люди оттачивали поэтические навыки методом проб и ошибок, как и все мы, и не каждый эксперимент заканчивался блестяще, так что ссылаться на авторитеты не всегда правильно.
Не надо также цитировать Пушкина, который якобы призывал писать стихи на основе глаголов. «Глаголом жги сердца людей» не надо понимать буквально. Глаголить = говорить (древнерусск.) «Речами буди сердца», – вот что сказал Пушкин. Не причастиями, не наречиями, не глаголами как частями речи. Словами буди.
Теперь перехожу к примерам удачного употребления ГР. Ввиду экономии места и читательских сил привожу лишь фрагменты стихотворений, и с сожалением отмечаю, что в отрыве от контекста они сильно проигрывают.
Деление на пункты очень условно: чаще всего авторы комбинируют приёмы, используя сразу несколько.
===========================================================
1. Начнем с того, что ГР может быть богатой (созвучие распространяется на всё слово или на бОльшую его часть, а не только на словообразующие морфемы). В этом случае рифма воспринимается совершенно спокойно, кажется красивой даже в своей глагольности: повалится-повадится, станет-ставит, ронять-возбранять, поласкать-полоскать, веселить-поселить, дарить – ободрить, плакать - балакать, трубить – срубить… - эти слова звучат «в унисон» и не создают ощущения неумелого рифмования, напротив: использование паронимов (в широкой трактовке этого термина) свидетельствует о грамотной работе автора со словом.
Однажды товарищ мой
Так заболел,
Что черный висок его
Весь забелел
(Поженян)
У любви есть слова, - те слова не умрут,
Нас с тобой ожидает особенный суд;
Он сумеет нас сразу в толпе различить,
И мы вместе придём, нас нельзя разлучить!
(Фет)
А вот внутренняя рифма:
Вот вы сопели, вертели клювом?
Да вы не спели. А я спою вам.
(Башлачёв)
Глаголы здесь – почти омонимы, тем и интересны.
В следующих примерах созвучие выражено чуть меньше, но явление парономазии налицо:
Что-то хочется крикнуть
В эту черную пасть,
Робким сердцем приникнуть,
Чутким ухом припасть.
(Волошин)
Пока ты пела, осень наступила.
Лучина печку растопила.
Пока ты пела и летала.
Похолодало.
(Бродский)
Рифмы во 2-м примере ещё лучше воспринимаются вкупе с приемом парцелляции: он задает иную интонацию прочтения, чем при «стандартной» расстановке запятых. Обособление слова «похолодало» акцентирует внимание не столько на процессе «похолодало, пока летала (муха)», сколько на результате: похолодало вообще, как факт, жизнь пошла на убыль. Вернее, закончилась. Пауза в прочтении ставит между рифмующимися глаголами незримый «барьер», с одной стороны которого остаётся бьющаяся «летняя» муха, с другой - пугающая осенняя реальность. Благодаря смысловой «разнесённости», глаголы уже не кажутся «побратимами», ощущение однородности пропадает.
Частный случай богатой ГР - омонимическая рифма:
Сидит, молчит, не ест, не пьет,
И только слезы точит.
А старший брат свой нож берет,
Присвистывая точит.
(А. Пушкин)
В данном случае глагол «точит» используется в совершенно разных значениях:
1 - устар. «источать», т.е. заставлять течь, литься.
2 - совр., делать острым в процессе трения обо что-либо.
Игра слов придаёт строфе некую каламбурность – это всегда воспринимается с интересом, расценивается как авторская находка.
Таков проклятый круг:
ничто не сходит с рук,
а если даже сходит,
ничто не задарма,
и человек с ума
сам незаметно сходит...
(Евтушенко)
Когда мы слышим фразеологизм «сходить с рук», в нашем сознании не возникает визуальной картинки «хождения» по чьим-то конечностям, мы понимаем, что речь идет о безнаказанности. Так же и во втором случае: идиома «сходить с ума» вызывает образ отчаявшегося до потери рассудка человека, и это никак не связано с физическим перемещением в пространстве. Получается интересный эффект: один и тот же глагол в разных сочетаниях порождает настолько разные смысловые картинки, что, несмотря на одинаковое звучание, он не даёт ощущения нудного повтора! Напротив, неожиданное обыгрывание темы делает стихотворный фрагмент интереснее.
Когда в полях томленье спело,
На нивах жизни всхожий злак,
Мне песню медленную спело
Молчанье, сеющее мак.
…Когда же солнце засыпало
На ложе облачных углей,
Меня молчанье засыпало
Цветами росными полей.
(Сологуб)
При полном фонетическом тождестве эти глаголы имеют разное значение. Подобных «слов-побратимов» в языке не так уж много, и не всем удается их отыскать и грамотно встроить в стихотворение.
Ниже - фрагмент одного из ярких стихотворений Рубцова - о человеке, привыкшем топить горе в вине, а после распевать хмельные песни, порождая в жене чувство безысходности, жалости, стыда перед соседями… Вот как стихотворение заканчивается:
Меж тем как она раздевалась,
И он перед сном раздевался,
Слезами она заливалась,
А он соловьем
заливался...
Прямое значение слова идет бок о бок с переносным. Этот неожиданный приём особенно хорошо срабатывает в финале – и надолго запоминается.
===========================================
2. Уход в неточность как вариант «маскировки» ГР:
Нет войны - мы живы.
Есть война - мы живы.
Пусть вокруг оракулы каркают!..
Вы думаете, это работают машины?! -
А это наши челюсти вкалывают!!.
(Рождественский)
«КАрКАЮТ-вКАлываЮТ» - так смело рифмовать начал только «серебряный век», до этого в чести были созвучия абсолютной точности. А между тем, разве мало для признания рифмы полноценной четырёх совпадающих близко расположенных звуков, которые ещё и дублируются?
Проигрывая в точности, автор выигрывает в оригинальности. Едва ли кто-то, читающий стихотворение впервые, угадает подобную рифму и подумает: «Как всё предсказуемо!»
======================================================
3. Давно замечено, что в соседстве с неожиданными и яркими рифмами «смотрится» лучше даже самая примитивная и бедная ГР. Срабатывает механизм компенсации: сильные позиции стиха нейтрализуют провальные места и тем самым «выравнивают» общее впечатление до благоприятного:
По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит,
Колокольчик однозвучный
Утомительно гремит.
(Пушкин)
Внимание читателя не успевает надолго зафиксироваться на тусклом созвучии «бежит-гремит»: замечательная рифма «скучной-однозвучный» переключает его на себя. Возникает ощущение раскачивания на волнах: высокие и мощные валы катятся друг за другом на некотором расстоянии – и именно в этой периодичности взлетов и падений есть своя музыка, свой художественный смысл.
Евтушенко даже богатые ГР поддерживал интересной рифмой, преимущественно «модерновой». Получалось интересно вдвойне:
Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
А вот Рубцов:
Стукнул по карману - не звенит.
Стукнул по другому - не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать...
«Не звенит-знаменит» - прекрасный «довесок» к «слыхать-отдыхать». И звукопись удачная: обилие звонких согласных - н,м,з - в первом случае и глухих – с,х,т - во втором создают ощущение контраста между теперешней «приглушенной» жизнью ЛГ и его высоко звучащей мечтой…
Ещё пример:
Пробиваться к чину,
должности,
известности,
вылезать из кожи,
воду
мутить.
Повторять:
«А я стою за власть
Советскую!..»
Думать:
«Мне должны за это
платить!..»
(Рождественский)
Простоватая ГР «мутить-платить» компенсируется субъективной полурифмой «известности-советскую», оригинальной строфической разбивкой, усложненной ритмикой (об этом речь ниже). Ощущение примитива пропадает. Вернее, даже не успевает возникнуть.
Синева незатроганная.
Солнца – хоть завались.
И ручьи подсугробные
На асфальт прорвались.
(Евтушенко)
«Незатроганная- подсугробные» – прекрасная звуковая перекличка. Последний пример интересен ещё тем, что глаголы употреблены в разных формах («завались» – разговорн., 2 лицо, ед. ч, повел. накл., действит., переходн., «прорвались» - 3 лицо, мн.ч., изъяв. накл., прош. вр., соверш. вид). Как видим, общего мало, и это сразу ощущается на слух, без морфологического разбора. Такая ГР уже не является однородной, не вызывает отторгающего эффекта. Итак –
===========================================================
4. Глаголы в разных грамматических формах.
Не удержишь – и поздно каяться:
Задыхаясь, идешь ко дну.
Так жемчужина опускается
В заповедную глубину.
(Тарковский – о Марине Цветаевой).
Рифмы сочные, глубокие. «Каяться»- неопред. форма, «опускается»- 3-е лицо.
Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.
(Башлачёв)
«Выколи»-2-е лицо, повелит. накл, «отвыкли» - 3-е лицо.
Глаголы при такой разнице форм не «близнецы-братья», а троюродные родственники, как и в примере ниже, где внешняя однородность рифмы вуалируется обращённостью речи к разным адресатам («ты» и «он»). Если этот приём дополняется удачной каламбуристикой, получается и вовсе замечательный эффект:
С утра – обида. И кашель с кровью.
И панихида у изголовья.
И мне на ухо шепнули: - Слышал?
Гулял Ванюха…
Ходил Ванюха, да весь и вышел.
(Башлачёв)
=====================================================
5. Хорошая «маскировка» ГР - введение в состав рифмы неологизма, просторечного или диалектного выражения:
На эти деньги,
С мёртвых глаз,
Могильщику теплее станет, -
Меня зарыв,
Он тот же час
Себя сивухой остаканит.
(Есенин)
Рифма с вклинением «СТАНЕТ-оСТАкаНИТ» интересна сама по себе, но на фоне непривычно звучащего диалектизма она становится просто блестящей.
Он бездельничал, “Русскую” пил,
он шмонался по паркам туманным.
Я за чтением зренье садил
да коверкал язык иностранным.
Мне бы как-нибудь дошкандыбать
до посмертной серебряной ренты,
а ему, дармоеду, плевать
на аплодисменты.
(Б.Рыжий)
Здесь сниженная лексика подчеркивает бессмысленность всех ученических потуг героя. Какие уж мечты о посмертной славе, если владеешь родным языком на уровне «садил»? (Надо думать, что дела с иностранным обстоят ещё хуже). Безусловная стилистическая уместность глаголов не допускает мыслей о том, чтобы их на что-то заменить и «поправить» рифму.
А вот – совсем интересный пример:
Какая ночь! Я не могу…
Не спится мне. Такая лунность.
Ещё как будто берегу
В душе утраченную юность
(Есенин)
«Не могу» здесь выполняет скорее функции междометия, это эмоциональное восклицание типа «боже мой!», «подумать только!», «с ума сойти…» Глагол же «берегу» употреблен в прямом значении. Результат – слова не воспринимаются как однотипные, хотя формально таковыми являются.
======================================================
6. На восприятие рифм влияет их взаимное расположение в строфах и схема рифмовки.
Кузнечик на лугу стрекочет
В своей защитной плащ-палатке,
Не то кует, не то пророчит,
Не то свой луг разрезать хочет
На трёхвершковые площадки,
Не то он лугового бога
На языке зеленом просит:
- Дай мне пожить еще немного,
Пока травы коса не косит!
(Тарковский)
На её фоне усложненного музыкально-ритмического рисунка меньше замечаются частные элементы стихотворной техники.
Слепой тоски моей не множь,
Не заводи о прежнем слова,
И, друг заботливый, больного
В его дремоте не тревожь!
(Баратынский)
При опоясывающей схеме рифмовки глаголы оказываются далеко разнесенными друг от друга, и это в некоторой степени маскирует их тождество.
А вот внутренняя рифма:
Хотелось закурить - но здесь запрещено.
Хотелось закирять - но высохло вино.
Хотелось объяснить - сломали два ребра.
Пытался возразить, но били мастера.
(Башлачев)
Бесподобная перестановочная рифма «закурить-закирять» не нуждается в оправдании. Бедная пара «объяснить-возразить» проглатывается «за компанию» и не акцентирует на себе внимание. Внутренняя рифма «не обязана» быть идеальной. И вообще не обязана быть. Так что спасибо и на этом.
Водки не пили. Только чай.
Только вприкуску чай.
А он сидел в углу и молчал,
глядел на неё и молчал.
Угрюмый кряжистый бородач
примерно годов сорока.
Казалось, что глух он был и незряч,
вмятина у виска,…
(Поженян)
Внезапное появление «зацикленной» на самой себе тавтологической рифмы (её в данном случае можно воспринять как внутренюю) подчёркивает «неподвижность» происходящего: время идёт, а люди как бы застыли в безмолвном напряжении. «Застывает» и читатель – чем же всё разрешится?..
А вот типичный пример эхо-рифмы, в котором длинные строки рифмуются с короткими, состоящими из одного слова или короткой фразы. (По воле автора все «первые», задающие тон, строки были «разрублены» надвое и записаны в столбик – но это не изменило сути).
Это - губы твои,
движенье ресниц, -
не снись!
На рассвете косом,
в оголтелой ночи
молчи.
Разомкни свои руки,
Перекрести…
Прости!
И спокойно -
впервые за долгие дни -
усни.
(Рождественский)
Среди прочих рифм здесь «прижилась» и глагольная. Но разве она не к месту?
Ещё пример эхо-рифмы:
Строки
медлительные
тороплю —
люблю!
Глыбищи
каменные
долблю,
лунный луч
в ладони
ловлю,—
люблю!..
А у нашей любви
четыре крыла,
ей небо —
вынь да положь!
И ни одного
тупого
угла —
острые
сплошь!..
(Рождественский)
«Люблю» здесь – значимое слово, почти редиф, и автор акцентировал его, расположив в ударных концовках и подкрепив монорифмой «тороплю-долблю-ловлю».
=======================================================
7. Параллелизм.
Иногда не только окончания строк, но целые фрагменты текста содержат ритмическую и образную перекличку, имеют тождественное строение. Это параллелизм – фигура речи, к которой авторы прибегают при сопоставлении одного явления с другим или при указании на одномоментность действий.
В синем небе звёзды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идёт,
Бочка по морю плывёт.
(А.С. Пушкин)
И на вьюжном море тонут
Корабли.
И над южным морем стонут
Журавли.
(Блок)
Отчего ты, божья птичка,
Хлебных зерен не клюёшь?
Отчего ты, невеличка,
Звонких песен не поёшь?
(Твардовский)
Женщине – лукавить,
Царю – править,
Мне – славить
Имя твоё.
(Цветаева)
Зеркальная идентичность стихов здесь является композиционным приёмом.
А вот параллелизм глубинный, психологический:
Здесь целое небо, но нечем дышать.
Здесь тесно, но я не пытаюсь бежать.
Я прочно запутался в сетке ошибочных строк.
Моя голова - перекресток железных дорог.
(Башлачёв)
Первые две строки – иллюстрация апофеоза жизненного абсурда: строчные повторы подчеркивают повторяемость человеческих разочарований.
А это уже отрицательный параллелизм:
Паруса вязать.
Паруса рубить,
Не зады лизать,
Не поклоны бить.
(Поженян)
Параллелизм зачастую неразрывно связан с другим риторическим приёмом - усилением или градацией. В этом случае ощущение смыслового «нарастания» усиливается ритмико-синтаксическим строением фраз. Проще говоря, автор располагает свои реплики или образы по мере увеличения их важности. Поддерживая друг друга, они придают картине наибольшую убедительность:
Когда на темный город сходит
В глухую ночь глубокий сон,
Когда метель, кружась, заводит
На колокольнях перезвон…
(Бунин)
От строки к строке усиливается ощущение чего-то мистического, тревожного…
Ты, как мученик, горела,
Белокаменная!
И река в тебе кипела
Бурнопламенная!
(Глинка – о Москве)
Первые строки говорят нам о внешнем горении, последующие – о внутреннем. В итоге образ набирает силу, и помогают ему в этом, в том числе, глагольные рифмы.
============================================================
8. «Динамичные» стихи
Глаголы, как известно, придают письменной речи «подвижность», поэтому они неизбежны в стихотворных рассказах о военных схватках, неистовстве природы, погонях и прочих бурных проявлениях жизни. Поскольку акцент делается на действии, глаголы закономерно встают в конец строки:
Гром и шум. Корабль качает;
Море тёмное кипит;
Ветер парус обрывает
И в снастях свистит
(Полонский)
Глагольность в квадрате – не перебор ли? Автор посчитал, что нет: всё, что он хотел сказать, мы поняли и «увидели».
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дин...
Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.
…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
(Пушкин)
Скачет пристяжная, снегом обдаёт…
Сонный зимний ветер надо мной поёт.
(Бунин)
Земное сердце уставало
Так много лет, так много дней...
Земное счастье запоздало
На тройке бешеной своей
(Блок)
Сентябрь холодный бушевал,
С деревьев ржавый лист валился,
День потухающий дымился,
Сходила ночь, туман вставал.
(Тютчев)
Насколько яркие и эмоционально насыщенные строки! Вот она, глагольная рифма в действии. За малый промежуток времени мы успеваем увидеть целую «серию» стремительно сменяющих друг друга «подвижных» картин. Высокой скорости прочтения стихов (под стать развивающемуся в них сюжету) способствуют и «торопливые» двухсложные размеры – всё это создает эффект читательского присутствия. Вероятно, авторы этого и добивались.
================================================
9. Безрифменные стихи
Расположенные в концах строк глаголы могут быть не зарифмованы - в белых и свободных стихах, к примеру. В этом случае они вообще не вызывают нареканий:
И последнее, что слышал, -
Запредельный вой тетив,
И последнее, что видел, -
Пальцы склеивает кровь
(Тарковский)
Красавица зорька
В небе разгорелась,
Из большого леса
Солнышко выходит.
(Кольцов)
Люби, покуда любится,
Терпи, покуда терпится,
Прощай, пока прощается,
И – бог тебе судья!
(Некрасов)
Не осилили
Тебя сильные,
Так дорезала
Осень черная.
Знать, во время сна
К безоружному
Силы вражие
Понахлынули.
(Н. Клюев)
Пожалуй, без комментариев.
==================================================
10. Народность
Разве возможно народное творчество (или стилизация под него) без глагольной рифмы? Это самый первый способ рифмовки, тот начальный шаг, с которого русская поэзия ведет свой отсчет во времени.
Вот стихи «народников»:
Пора золотая
Была – да сокрылась;
Сила молодецкая
С телом износилась.
… Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою –
С горем повстречаюсь!
(Кольцов)
Кольцо души-девицы
Я в море уронил;
С моим кольцом я счастье
Земное погубил
(Жуковский)
Ни кола, ни двора,
Зипун - весь пожиток...
Эх, живи - не тужи,
Умрёшь не в убыток!
Уж ты сыт ли, не сыт, -
В печаль не вдавайся;
Причешись, распахнись,
Шути-улыбайся!
(Никитин)
Ясные, без туманностей, легко произносимые и быстро запоминающиеся строки ближе всего народному сознанию. «Прозрачная» манера письма и ГР в данном случае - составной элемент стиля.
Стоит мужик –
колышется,
Идёт мужик –
не дышится!
С коры его
распучило,
тоска-беда
измучила
Темней лица
Стеклянного
Не видано
У пьяного.
(Некрасов)
Были и лето, и осень дождливы,
Были потоплены пажити, нивы,
Хлеб на полях не созрел и пропал,
Сделался голод, народ умирал.
(Жуковский)
Рассказать о народных бедах, о голоде, можно было отстранённым «красивым» слогом, а можно - «глагольным» языком самих крестьян. Авторы выбрали второй вариант и заговорили о событии устами очевидцев, которым точно не до красивых словес. И строки получились искренними, достоверными (этот пункт будет раскрыт ниже).
Стихи народных поэтов прекрасно ложатся на музыку. Мелодия, голос, экспрессия исполнителя могут разгладить любую шероховатость, расставить по-своему смысловые акценты. И тогда будет уже не до созерцания рифм…
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.
(Некрасов)
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
(Полонский)
Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться,
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
(Суриков)
Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идет.
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет.
(неизв.)
Черный ворон, что ты вьёшься
Над моею головой?
Ты добычи не дождешься -
Черный ворон, я не твой
(неизв.)
Разновидность народного творчества – юмористические стихи, частушки.
Вот уж где процветает глагольность! Чтобы кратко пересказать забавный эпизод или заставить слушателя позубоскалить, изысков не требуется. Главное, чтобы получилось наглядно и по возможности остроумно. Бесхитростная частушка имеет достаточно широкую аудиторию почитателей среди всех слоёв населения, включая интеллектуалов, уставших от этетства и манерности современной поэзии.
Из-за леса, из-за гор
Показал мужик топор.
Да не просто показал -
Его к *** привязал!
Ядрёно сказано, грубо, зримо - ни слова не выбросить, не добавить. В своей «весовой категории» эта частушка - совершенное произведение.
Пародии, перепевы, травести, и просто стихотворные шутки редко обходятся без глагольных вкраплений: «несерьёзная » рифма подчёркивает «дурашливость» самих стихов:
Не позволяй душе лениться.
Лупи чертовку сгоряча.
Душа обязана трудиться
На производстве кирпича.
Ликует люд в трамвае тесном.
Танцует трудовой народ.
Мороз и солнце – день чудесный
Для фрезеровочных работ.
(Башлачев)
==================================================
11. «Простота» сюжета обуславливает простоту формы.
Как мы уже убедились, не всегда простенькие созвучия нужно признавать браком и заменять изящной рифмой. Если бы в артисты брали одних красавцев, кто бы сыграл Бабу Ягу и Квазимодо? Чтобы не возникло ощущения фальши и комизма, внешность актёра должна соответствовать образу персонажа. Стихи, как и сценические роли, отличаются разноплановостью. Иногда сам сюжет определяет форму словесного воплощения. К примеру, если нужно подчеркнуть простоту души Лиргероя, открыть окно в его мир – безыскусный, искренний и по-детски чистый – уместно использовать незатейливую ГР при классической ясности изложения:
Поклон мой лесам,
И долинам, и водам,
Местам незабвенным,
Откуда я родом,
Где жизнь начиналась,
Берёза цвела,
Где самая первая
Юность прошла…
(Твардовский)
Витиеватые и «учёные» слова будут стилистически неуместны, если рассказ ведется от лица ребёнка:
Мать согнулась, постарела,
Поседела в сорок лет
И на худенькое тело
Рвань по-нищенски надела;
Ляжет спать — я то и дело:
Дышит мама или нет?
(Тарковский)
Каждому человеку одинаково понятны здесь и мысль, и эмоция. Именно так - горько и безыскусно - мог бы сказать подрастающий сын о больной матери… Строки воспринимаются как «настоящие» и берут за душу именно в силу их простоты.
Постучали в дверь,
Открывать не стал,
Я с людьми не зверь,
Просто я устал.
(Рубцов)
Сломленный, до предела уставший человек скуп на слова. Авторы умышленно ограничивают речь своих героев лаконичными фразами. И тогда стихам начинаешь сочувствовать…
Ты, Ванюша, пей да слушай –
Однова теперь живём.
Непрописанную душу
Одним махом оторвём.
…Мы с душою нонче врозь.
Пережиток, вопчем.
Оторви её да брось –
Ножками потопчем.
(Башлачев)
Автору были нужны живые разговорные интонации, чтобы возникло ощущение «свойской» беседы двух людей – автора и его героя. Здесь неуместен высокий пафос страдания – эмоция и отношение к сказанному передаются оттенками горькой иронии.
Но всё равно, кино кончается,
И всё кончается на свете:
Толпа уходит, и валяется
Сын человеческий в буфете.
(Б.Рыжий)
Разве мыслимо употребить для изображения столь «бытовушной» сцены возвышенный стиль с модерновой рифмой? Не думаю… Конечно, если нет изначальной цели создать эффект бурлеска.
==================================================
12. Афористичность
Что есть афоризм? Согласно Википедии, это «оригинальная законченная мысль, записанная в лаконичной запоминающейся текстовой форме и впоследствии неоднократно воспроизводимая другими людьми». Запоминающаяся форма предполагает её простоту. Внешние эффекты могли бы заслонить собой то главное, ради чего афоризм написан - мысль.
Люди живые – они утруждают.
Нежностью только за смерть награждают.
(Евтушенко)
Люди дело говорят:
Те, кто с краю, не горят.
(Поженян)
А вот философские опоэтизированные выводы:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
(Тютчев)
Как ветра осенние жали - не жалели рожь.
Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился,
Ведь совсем неважно, от чего помрешь,
Ведь куда важнее - для чего родился.
(Башлачёв)
А это уже ближе к гарикам и миниатюрам, но тоже афористично:
Нам не дано предугадать,
Как наше слово отзовется, -
И нам сочувствие даётся,
Как нам дается благодать
(Тютчев)
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет,
Но с благодарностию: были.
(Жуковский)
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить
(Тютчев)
Если бы это же содержание было выражено мудрёным слогом, разве оседало бы оно в мозгу с такой легкостью?
====================================================
13.Переводы
Особая статья – переводы с других языков. Как остроумно заметил Маршак, «плохой перевод – клевета на автора». Чтобы «клеветы» не получилось, мало передать содержание произведения, нужно по возможности соблюсти и особенности формы: лексический строй, композицию, ритмику, в идеале - даже фонетическое звучание. И если поэт-переводчик видит, что какой-либо глагол подходит по всем этим параметрам в качестве рифмо-пары к другому глаголу – разве он станет отказываться от него, теряя при этом мысль и образ?
Вот простые примеры переводных стихов (рубаи):
Под мелодию флейты, звучащей вблизи,
В кубок с розовой влагой уста погрузи.
Пей, мудрец, и пускай твое сердце ликует,
А непьющий святоша - хоть камни грызи!
(Омар Хаям)
Жизнь кончилась ничем. Пора уйти.
Припасов нет для дальнего пути.
Нам знания не принесли спасенья,
Ум не помог нам веру обрести.
(Исфахани)
Будучи сформулирована иначе, авторская идея могла бы вообще не «прочитаться», а значит, смысл и художественная прелесть первоисточника утратились бы для нас навсегда.
====================================================
14. Рассказ в стихах
Иногда поэт задаётся целью осветить какое-то событие максимально правдиво и подробно, и это неизбежно ведёт к «прозаизации» стихотворения: оно пишется доступным языком, без усложненных образов, построение фраз приближается к естественной разговорной речи. Демонстрация собственных лингвистических возможностей в данном случае не первостепенная задача поэта, главное для него - поделиться впечатлениями, сформировать отношение к событию.
Рассказы в стихах могут быть значительными по объёму. Это и некрасовские «Железная дорога» и «Мороз Красный нос», это и «Василий Тёркин» Твардовского, и масса других потрясающих по силе воздействия произведений. И сила эта не во внешних крикливых эффектах, а в глубинной сущности: поэзией их делает неподдельная глубина чувства в совокупности с остротой мысли и художественной наблюдательностью. Мы получаем возможность «подсмотреть» важнейшие события прошлых лет, составить представление о характере эпохи, о мировоззрении людей, их надеждах и достижениях, жизни и быте. Ритмическая организация текста наделяет его особой «душевностью», делает лёгким в восприятии.
Вот описание юродивого, запомнившееся мне с детства:
Опять помычал - и без цели
В пространство дурак побежал.
Вериги уныло звенели,
И голые икры блестели,
И посох по снегу черкал.
(Некрасов):
Где сочные метафоры и эпитеты, где сравнения, ёмкие образы? Никаких средств выразительности, почти автологическая речь! А образ-то – вот он, как на ладони – яркий, подвижный, видимый и даже слышимый. И даже расцвеченный - по-зимнему, черно-белыми мазками… Выходит, достиг автор своей цели? И четыре (!) глагольных рифмы не помешали?
Тяжелый год – сломил меня недуг,
Беда застигла, счастье изменило,
И не щадит меня ни враг, ни друг,
И даже ты не пощадила!
(Некрасов)
Кто-то скажет: это не стихи, это рифмованная проза: вещи названы своими именами, никаких иносказаний и художественных красивостей. Но разве можно судить стихи без учета их жанровой принадлежности? Разве можно мерить балладу или поэму той же меркой, что пейзажную лирику? Куртки-ветровки и рабочие комбинезоны имеют право на существование наравне с нарядами «от кутюр». Не будем же мы, глядя на их простой покрой и грубую ткань, отрицать их полезность? Они функциональны, удобны и практичны. Разве мало?
Рассказы в стихах отличаются повышенной содержательностью, об этом хочется сказать подробнее.
=================================================
15. Смысловое наполнение стихотворения.
Глубина авторского замысла не позволяет «мелко» мыслить и читателю, заставляет вдумываться в суть сказанного, не концентрируясь на мелочах:
За всё, за всё тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слёз, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За всё, чем я обманут в жизни был...
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
(М. Лермонтов)
Хорошие парни, но с ними не по пути.
Нет смысла идти, если главное - не упасть.
Я знаю, что я никогда не смогу найти
Все то, что, наверное, можно легко украсть.
Но я с малых лет не умею стоять в строю.
Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг.
И мне надоело протягивать вам свою
открытую руку,
Чтоб снова пожать кулак.
(Башлачёв)
Немного особняком стоят стихи и песни, написанные в годы военных испытаний. Их цель – побудить людей к действию, к борьбе. Форма заботит авторов лишь постольку поскольку: словесные изящества в «работающих» стихах неуместны и даже кощунственны, как неуместны были бы голосовые рулады в гимне «Вставай, страна огромная».
Вспоминаю пронзительное поэтическое воззвание К.Симонова «Если дорог тебе твой дом». В нем картина захвата фашистами нашей земли – с жуткими художественно-натуралистическими подробностями – переходит во второй части в призыв, почти заклинание:
Знай, никто её не спасет,
Если ты её не спасёшь,
Знай, никто его не убьёт,
Если ты его не убьёшь.
(Её – Родину, его - фашиста).
А вот фрагмент стихотворения, написанного от имени солдата, вернувшегося с фронта домой, к жене… которая, оказывается, давно живет с другим:
…Это, значит, пока под огнём
Я спешил, ни минуты не весел,
Он все вещи в дому переставил моём
И по-своему всё перевесил.
Я себя в пояснице согнул,
Силу воли позвал на подмогу:
"Извините, товарищи, что завернул
По ошибке к чужому порогу".
Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол,
Чтоб согласье по дому ходило...
Ну а он даже ухом в ответ не повёл,
Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол,
Я не хлопнул дверьми, как когда-то, —
Только окна раскрылись, когда я ушёл,
И взглянули мне вслед виновато.
(Высоцкий)
Наверное, без комментариев.
===========================================================
16. Простая рифма в сложных произведениях.
Стихи, написанные тоническими размерами, осложненные строчно-строфными перебросами, содержащие «многоэтажные» трудно считываемые образы, могут перестать восприниматься как поэзия, если усложнить ещё и рифму. Недавно я с удивлением обнаружила, что Бродский, этот мастер образно-технических «завитушек», очень часто пользовался простейшей грамматической рифмой (вплоть до «кровь-любовь» и «дочь-ночь»). Почему я это обнаружила «только что»? Именно потому, что предельная простота рифм в контексте сложных стихотворений не воспринимается как примитивизм, напротив, их «облегченность» выступает «противовесом» громоздким речевым конструкциям, не давая им рассыпаться на отдельные лингвистические фрагменты. Собственно глагольных рифм у Бродского немного, однако встречаются:
Дорогая, что толку
пререкаться, вникать
в случившееся. Иголку
больше не отыскать
в человеческом сене.
Впору вскочить, разя
тень; либо — вместе со всеми
передвигать ферзя.
(Бродский)
Это пример с перебросами. Ниже – другого рода сложность: акцентный стих с неустойчивым количеством иктов в строке – от 2-х до 7-ми.
Девушки, которых мы обнимали,
с которыми мы спали,
приятели, с которыми мы пили,
родственники, которые нас кормили и все покупали,
братья и сестры, которых мы так любили,
знакомые, случайные соседи этажом выше,
наши однокашники, наши учителя, - да, все вместе, -
почему я их больше не вижу,
куда они все исчезли.
Приближается осень, какая по счету, приближается осень,
новая осень незнакомо шумит в листьях,
вот опять предо мною проезжают, проходят ночью,
в белом свете дня красные, неизвестные мне лица.
Неужели все они мертвы, неужели это правда,
каждый, который любил меня, обнимал, так смеялся,
неужели я не услышу издали крик брата,
неужели они ушли,
а я остался.
(Бродский)
Здесь глагольность, на мой взгляд, просто замечательна: она, вкупе с нарочито упрощенными оборотами «которые нас кормили и все покупали», «который любил меня, обнимал, так смеялся», придаёт этому монологу оттенок детскости, что резко контрастирует с общим настроем стихотворения, отражающего умонастроения пожилого, умудренного опытом человека. И начинаешь чувствовать: все мы перед лицом судьбы беспомощные дети – в любом возрасте…
Обращает на себя внимание и такой штрих: пока автор говорил о своей прошлой жизни, строки были длинными, пестрили действующими лицами. Сегодняшнее одиночество ЛГ подчеркивается короткой строкой, в которой никого, кроме него самого, нет: «а я остался». Всё как в жизни.
===================================================
17. Концентрированная образность.
Мозг работает над «расшифровкой» художественного смысла каждой строки, и ему совсем ни к чему тратить силы и время на «переваривание» сомнительных рифм. Автор как будто хочет сказать: копайте глубже, зрите в корень - я предложу вам занятие более интересное, чем поиск «блох». Привожу фрагмент такого произведения - «Петербургская свадьба».
Летим сквозь времена, которые согнули
Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за него* - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх. За всех за тех, кого
Слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, спусти штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
…
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
И т.д.
(*«За него» - за Сталина).
Ниже - сильнейшие строки ахматовского «Реквиема»:
Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград.
(Ахматова)
Здесь нет превосходных степеней и громких слов о кошмарах первых лет советской власти. Но есть парадоксальный образ. Поэтесса поняла: абсурдную, перевернутую с ног на голову жизнь невозможно изобразить привычными языковыми красками. Сухая констатация факта - тюрьмы стали главными государственными учреждениями - мало что скажет читателю в эмоциональном плане. Убедительным может быть лишь столь же абсурдный, «перевёрнутый» образ: оказывается, это Ленинград – довесок к тюрьмам, а не они к нему! И всё. Броня читательского равнодушия пробита.
Где клёны
околицу сторожат
и кукушка
пророчит своё...
В безбрежной планете
солдаты лежат,
изнутри
согревая
её...
(Рождественский)
Образ бьёт навылет, какая, к богу, рифма!
А вот интересное «бытовое» сравнение:
Я до тебя любви большой не знал,-
Наверно, были просто увлеченья.
За Волгу я наивно принимал
Речушку межколхозного значенья.
(Солоухин)
А ведь точно сказал! – мысленно восклицает читатель, вспоминая что-то личное. Образ срабатывает, и это значит, что механизмы, приведшие его в действие, были исправны.
Полдневный час. Жара гнетет дыханье;
Глядишь прищурясь – блеск глаза слезит,
И над землёю воздух в колебаньи,
Мигает быстро, будто бы кипит.
(Случевский)
Какая чудесная описательность! Засмотришься…
А вот - удивительное по красоте лирическое стихотворение Высоцкого.
Оплавляются свечи
На старинный паркет,
Дождь стекает на плечи
Серебром с эполет.
Как в агонии бродит
Золотое вино...
Все былое уходит,-
Что придет - всё равно.
И, в предсмертном томленье
Озираясь назад,
Убегают олени,
Нарываясь на залп.
Кто-то дуло наводит
На невинную грудь...
Все былое уходит,-
Пусть придет что-нибудь.
Кто-то злой и умелый,
Веселясь, наугад
Мечет острые стрелы
В воспаленный закат.
Слышно в буре мелодий
Повторение нот...
Все былое уходит,-
Пусть придет что придет.
Каждая группа «картинок» итожится рефреном: «всё былое уходит». Это композиционно значимый штрих, ведущий мотив произведения. Слово «уходят» потребовалось зарифмовать троекратно. И в двух случаях автор остановился на глагольной рифме: она усилила ощущение повторяемости жизненного сценария: зло было, есть и будет. И если невозможно «изгнать» его из жизни, то пусть и сама жизнь вместе с ним будет изгнана… Тропов и украшательств в стихотворении не уж так много, образ здесь, скорее, философский, глобальный. И если в него всмотреться – он затмит все мелочи, рифму в том числе.
Ещё пример:
Вы снимали с дерева стружку -
Мы пускали корни по новой.
Вы швыряли медную полушку
Да мимо нашей шапки терновой.
Наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
Мы же - ничего, облизнулись!
Лишь печаль-тоска облаками
Над седой лесною страною.
Города цветут синяками,
Да деревни - сыпью чумною.
Кругом - бездорожье-траншеи.
Что, к реке торопимся, братцы?
Стопудовый камень на шее -
Рановато, парни, купаться!
(Башлачёв)
Высота эмоционального накала и образная многозначность стихотворения завораживают и почти гипнотизируют. И о чем меньше всего думаешь в момент прочтения – так это о рифме.
Очень эффектны «контрастные образы», внезапная смена смысловых или визуальных картинок:
Кукушка:
"Ку-ку!
Живи на земле…"
А палец -
к курку.
А горло -
к петле
Кукушка:
"Ку-ку!
Останься.
Прошу…"
А я
не могу.
А я
ухожу.
(Рождественский)
Родимая!
Ну как заснуть в метель?
В трубе так жалобно и так протяжно стонет.
Захочешь лечь,
Но видишь не постель,
А узкий гроб
И – что тебя хоронят.
(Есенин)
Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист,
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.
(Есенин)
Тут где-то вроде душа гуляет?
Да кровью бродит. Умом петляет.
(Башлачев)
Неожиданные сюжетные переходы направляют мысли читателя по руслу осмысления содержания. ==========================================================
18. Детские стихи
Даже футурист Маяковский, этот великий изобретатель сложных рифм, при написании детских стихов забывал своё трюкачество. Он понимал: произведения для маленьких читателей должны быть внятными, лёгкими, адаптированными к их уровню:
Олово плавим,
машинами правим.
Работа всякого
нужна одинаково.
Другие поэты писали и того проще:
Кто на лавочке сидел,
Кто на улицу глядел,
Толя пел,
Борис молчал,
Николай ногой качал.
(Сергей Михалков)
Белка песенки поёт
Да орешки всё грызёт…
(Пушкин)
Думаю, хватит примеров.
===========================================================
Подведу небольшой итог сказанному.
Глагольная рифма – чаще всего "плохая" рифма: неинтересная, затёртая, предсказуемая, её без труда подберёт и дошкольник. Любители простых решений в поэзии, начав рифмовать «лечу-кричу-хочу», так и застревают на убогом уровне владения словом. Однако для настоящих поэтов ГР не страшна: в умелых руках она тоже становится средством поэтической выразительности, придает стихам простоту без пошлости и ясность без примитивности. Но заставить ГР засверкать алмазным блеском очень сложно, этому мастерству, как и любому другому, нужно учиться.
