Еще в половине третьего все было нормально – и вдруг!
А ведь были семейные будни, ячейка, в смысле – основа,
к тому же остались дети и покинутый бывший супруг...
Она так ужасно спешила прожить свою жизнь с начала,
с ним, с горячо любимым, встреченным наконец –
но совсем ничего не свершилось из того, что она намечтала:
она сложила пестрые крылышки, не успев пойти под венец...
Он тоже умер. Никто на недолгой, не горькой тризне
не вздохнул об их сильном чувстве, как его ни назови.
У них, у бабочек-однодневок, любовь всегда больше жизни.
Вернее – жизнь короче любви.