Промежуточный вариант (Рассказ)

Люська Антоху не любила.
    Совсем.
    Не любила и всё тут.
    Замуж вышла из-за подружек – чтоб быть не хуже.
    Надо сказать, получилось даже лучше - Антоха был парень лицом не страшный, ростом не маленький, характером не вредный.
    А прибавить сюда машину-девятку, хоть и отцовскую, но крепко Антохой амортизируемую - так и вообще завидная партия сладилась.
    Да только Люська так не считала.
    
    Для куценаселенного Миндюшкина Люська была «звездой высокого полёта» - по крайней мере, она про себя думала именно так. На тему, сколь высоко летают звёзды и летают ли вообще - не заморачивалась.
    Да и не до того ей было.
    Звание «лучшей свидетельницы города», как известно, за так не дают, а в надменно-провинциальном Миндюшкине и тем более.
    Еще в выпускном классе, когда первые невесты-недоучки принялись скоропостижно выскакивать замуж, подписалась Люська «делать свадьбы».
    Тогда и завела себе мечту: поехать в Москву и непременно поступить в театральное!
    Как она читала стихи! А какие сценки разыгрывала!
    Да только кто её мастерство мог по достоинству оценить?! Не местные же?! Что они в жизни видели?! Воскресный рынок на перекрытой центральной площади – вот и всё Миндюшкинское развлечение.
    Впрочем, неправда: раз в год - на День города - приезжал в провинциальный Миндюшкин какой-нибудь состарившийся артист и читал в ДК стихи и монологи.
    Люська ходила всегда.
    Слушала с замиранием, дарила цветы и, если артист предлагал «задавать вопросы», спрашивала «где он учился и как стал популярным?!»
    После таких концертов Люська караулила артиста у гримёрки и с выражением читала ему какую-нибудь басню Крылова. При этом она крепко держала артиста за руку, чтобы тот не смог сбежать к накрытому столу раньше финальных слов.
    Дальше всё по плану: неизменный конверт с уже подписанным Люськиным адресом для письма-вызова в Москву, и вложенная фотография с «пристепленной» биографией, включая упоминание о роли мачехи на школьной сцене.
    
    Артист обычно хвалил Крылова, забирал конверт, шел на банкет, а утром уезжал. С концами.
    Люська же принималась учить новую басню, свято веря, что именно так - со случайной встречи с мэтром, одностраничной биографии и фотки на фоне деревцев-цветочков - начинались карьеры всех нынешних звёзд.
    
    И всё же главными в её жизни оставались свадьбы: упёртая Люська неистово тренировалась на аудитории пусть не трезвой, но благодарной.
    Практики было хоть отбавляй - свадьбы в Миндюшкине, в отличие от концертов с полузабытыми артистами, случались систематически. Женихи-невесты менялись, но три составляющие оставались неизменными: регистраторша Апполинария Ивановна, ресторан «Магнолия» и свидетельница Люська!
    Примерки, истерики невест, девичники с доморощенным стриптизёром «Лёнькой-пид…том», запои женихов и мальчишники, плавно перетекающие в праздничный банкет – все атрибуты провинциальной свадьбы, помноженные на Миндюшкинский колорит, соблюдались неукоснительно.
    
    Люське нравилась её полуглавная роль, хотя капризные невесты уже начинали раздражать. С женихами было легче – на них особо никто не обращал внимания.
    И всё бы ничего, но вопрос «а ты-то когда замуж соберёшься?» с некоторых пор стал тяготить Люську.
    Жизнь шла своим чередом.
    Знаний и артистического мастерства становилось всё больше, а воздыхателей всё меньше.
    Да и чему удивляться? Сама же почти всех ровесников переженила.
    Но, как говаривал её отец - потомственный плотник, поочередно уволенный за пьянство из всех организаций города - «Мастерство не деньги – не пропьёшь».
    До окончания коммерческого техникума, а значит, и до вступительных экзаменов в театральное, оставалось меньше года, и Люська сосредоточилась на свадьбах и баснях.
    И надо же было Апполинарии, в очередной раз зарегистрировавшей раздобревшую от любви невесту и ополоумевшего от случившегося жениха, опять спросить Люську: «Ты-то ко мне не собираешься?!»
    Поздравлявшие моментально притихли в ожидании традиционного в Миндюшкине ответа «стану я беременна, прибегу немедленно».
    Но что-то в этот раз в Люська треснуло, лопнуло, сорвалось, и она звонко - на всю районную администрацию, а по-совместительству ЗАГС, выпалила: «Да через месяц заявление принесём, а через два, как положено, распишемся!»
    Народ замер.
    - Ну, и кто счастливчик? - моментально протрезвел жених. - Что за конь меня обскакал?
    Сегодняшний жених когда-то сватал Люську, да так и не сосватал, и все присутствующие об этом знали.
    - Козёл! – зло выдохнула нынешняя невеста в лицо предателю.
    Оплеуха была такой звонкой, что на пять минут все забыли о Люське и сосредоточились на молодожёнах.
    Пока те не без помощи рук и свадебного букета выясняли отношения, Люська судорожно соображала, кого заявить в качестве жениха.
    И тут на глаза попался Антоха.
    - Антон... Антоша, - пропела Люська. - Я сегодня первый танец еще никому не обещала … тебе очередь забить?!
    
    Через три месяца Люська и Антоха сыграли свадьбу.
    Как ни странно, зажили хорошо.
    Правда, свадьба получилась на удивление скучной: свидетельницей была девка совершенно бесталанная. Зато страшненькая лицом и корявая фигурой. Другую - учитывая свой большой опыт - Люська позвать не рискнула. Антоха жених хоть и номинальный, но еще не хватало, чтобы на свадьбе на свидетельницу пялился.
    Антоха и не пялился.
    Он, как выяснилось, был влюблён в Люську еще со школы, но даже мечтать не смел, что ему однажды так «свезёт».
    
    Всё шло своим чередом: Люська заканчивала «пищеварительный» технарь, Антоха работал в автоколонне, родители помогали как могли. Чаще - картошкой.
    Как-то вечером Антоха, случайно увидев детскую передачу, заподговаривался. Мол, «может, бэбика заведём?»
    
    Но Люська взбеленилась:
    - Какой бэбик?! А карьера?! Тебе нравится в автобусах ковыряться – ковыряйся! А я актрисой буду. Сейчас технарь закончу и, как и собиралась - в Москву. Поступать!
    - Люсь, так мы вроде как женаты! Ты уедешь, а я как?!
    - А там видно будет.
    Антоха поник, насупился и отвернулся к телевизору.
    Люське стало жаль мужа:
    - Антошик, мне с тобой хорошо! Честно-честно! Но карьера дороже. Да и не любила я тебя особо – так, расписалась для приличия.
    - Люсь, что ты такое говоришь?! Как для приличия?! Я же тебя люблю!
    - Антошик, если любишь – то подождёшь... пока выучусь, - и Люська, усевшись на колени к мужу, чмокнула его в нос.- А хочешь – другую себе жену найди! Я не буду упрямиться – развод дам сразу.
    Антоха глянул ошарашено:
    - Да ты совсем рехнулась! Что ерунду-то всякую городишь?!
    Люська пересела на табуретку, грустно посмотрела на Антоху и сказала:
    - А знаешь, мне даже обидно стало, как я подумала про новую твою жену.
    - А ты не думай фигню всякую, - огрызнулся расстроенный Антоха. - Мне новая не нужна – у меня и эта хорошая.
    - И ты у меня хороший! Я даже не ожидала. И не пьёшь, и картошку классно жаришь.
    Муж из Антохи, надо сказать, получился что надо: за любую шабашку хватался. Какую копеечку заработает – радуется, в семью быстрее несёт. Одел Люську как игрушечку. Отдохнувшая от отцовских запоев и залюбленная добродушным и заботливым мужем, засияла Люська в Антохиной оправе, как янтарёк, золотом облагороженный.
    
    Правда, и Антоха рядом с Люськой похорошел: купил всё самое модное. Джинсы фирменные, рубашку с лейбочками, куртку с буквами по левому боку. Джемпер из Питера с сеструхой выписал. И рассказывали мужики из автоколонны жёнам за ужином, что носки Антоха купил в спортивном магазине: дорогие, с хорошими резинками и без морщин.
    А весной разлетелась по Миндюшкину «новая новость»: будто ботинки Антоха взял не с лотков на воскресном базаре, а в обувном. Продавщица про то всему Миндюшкину растрезвонила, потому как прежде такие дорогие ботинки продавала лишь заезжему москвичу-дачнику, обносившемуся за лето в деревне, да начальнику МЧС из области.
    
    И засудачили тут кумушки – мол, не пара они.
    Люська и сама понимала, что не пара, да ведь временный он – Антоха-то! Не навсегда! Промежуточный вариант, хоть и удачный.
    
    - Нет, не пара! – как-то услышала она в хлебном магазине от полногрудой покупательницы в замызганном плаще. - Она вертихвостка, а Антоха такой парень серьёзный! И зарабатывает больше всех в автоколонне.
    - Ах ты, паразитка нестиранная! Это, значит, я ему не пара? Значит, он завидная партия?! А я так – с боку припёка?!
    Баба, судачившая с продавщицей, и не подумала смущаться:
    - Да ведь известно, что Антоха тебя потолковей будет. Моя Анна рассказывала, что девки-диспетчерши с автоколонны уже делят его, как ты уедешь. Проходу не дают: друг перед другом наперегонки пирогами закармливают.
    Люська выскочила из магазина без хлеба.
    - И чёрт с ним! И с хлебом, и с Антохой. Всё равно уеду!
    
    Люська была девка незлобливая и отходчивая - к вечеру про дневной казус и думать забыла.
    Сели ужинать.
    - Антошечка, - запела Люська. – Не сердись на меня, я за хлебом забыла сходить. Поешь макароны так?
    - Ой, Люська, погоди… - Антоха выскочил из-за стола. – Вот! – и он достал из пакета вместе с термосом и пустой банкой из-под супа два румяных пирога.
    Люська так и поперхнулась макаронами:
    - Это еще что такое?!
    - Как что? Пироги! Девчонки с работы угостили. Вкусные! Они часто притаскивают.
    Люська выскочила из-за стола как ошпаренная.
    - Люсь, ты куда? – Антоха выбежал в прихожую следом. - Ты зачем одеваешься?
    - В магазин побежала! За мукой! Видно, мои щи-борщи тебя не устраивают! У меня по пирогам, между прочим, пятёрка! А то, что дома не пеку, так для актрисы это не обязательно! Но раз для тебя это важно – пожалуйста! – и Люська выскочила из дома.
    - Вот чумная-то! – удивился Антоха и пошёл доедать макароны по-флотски вприкуску с пирогами.
    
    Всю ночь Люська вошкалась на кухне.
    Утром на столе стоял таз!
    Он был полон с горкой золотистыми расстегайчиками, румяными плюшками и одноглазыми ватрушечками.
    Рядом лежала записка: «Отнеси на работу – пусть подавятся».
    
    А через неделю Люська прибежала к подружке в слезах.
    - Ты представляешь? Антоха едет на базу отдыха на выходные!
    Конопатая подружка посмотрела недоумённо:
    - Ну и хорошо. Он же сутки напролёт работает! Ты-то чего ревёшь?
    - По путёвке… от работы… без меня! Зато с автоколонны эти заразы диспетчерши едут!
    И Люська взвыла в голос, как всегда делала мать, когда было перед кем.
    
    После «левых» выходных Люська неделю с Антохой не разговаривала.
    Но это было только начало.
    - Короче, - начала Люська, подперев бока руками и пиная косяк носком тапка с розовым мохнатым помпоном. - На первое мая мы с девочками едем на пикник.
    Люська ждала бурной реакции Антохи, но он только удивлённо поднял бровь.
    - Нас Алёнин муж на Бэхе отвезет. – Люська вызывающе посмотрела на Антоху. – И останется. И его друзья подъедут. Только  попозже. Но точно подъедут.  А ты можешь опять на базу отдыха катиться!
    Антоха недоумённо пожал плечами.
    - Вообще-то я хотел тебя в ресторан пригласить – наши решили праздник вместе отмечать.
    Люська чуть в обморок не упала:
    - Вот и отмечай! Вместе! – и выскочила из дома в Миндюшкинский нежаркий апрель в тапках на босу ногу.
    
    Первомай не заладился.
    Ветер трепал ветви берёз и сдувал пластиковые стаканчики с цветастой салфетки на широком пне. Алёнка с мужем смотрели на продрогшую нарядную Люську и никак не могли взять в толк – зачем она их уговорила ехать на природу?
    - Люсь, - не выдержала Алёнка. – А ты зачем столько шашлыков намариновала, если нас всего трое?
    Люська не могла раскрыть коварный план и потому отшутилась:
    - Нас мало, но мы прожорливы, как… один чёрт и две ведьмы!
    Алёнкин муж шутки не оценил:
    - Может, парням позвонить – чего так-то сидеть-скучать?
    - Еще чего! – взбунтовалась Люська. – Лучше давайте остальные шашлыки Антохе в кабак отвезём – пусть он порадуется. А мы с ними догуляем – чего тут мёрзнуть-то?! Только… скажите, что все ваши друзья разъехались – вот мы и решили заглянуть.
    
    Люська шествовала по залу единственного в городе ресторана как предводитель. Сзади понуро плелись Алёнка с мужем. На вытянутых руках Люська несла эмалированное блюдо с шашлыками - несла так, словно это был пригласительный билет на первомайскую ресторанную вечеринку.
    Официант сделал было шаг навстречу процессии, но Люська глянула на него так, что он кивнув головой «понял» и  вернулся к служебному столику.
    Люська шла и улыбалась - рядом с Антохой за столом не было ни одной женщины! Только водилы и механики из автоколонны.
    
    «Вот я дурочка! И чего навыдумывала?! Никто на него не зарится. И дождётся он меня из Москвы как миленький – никуда не денется. И я к нему вернусь. Точно вернусь!» – Люська шла через мрачноватый ресторанный зал, а представляла, как она - известная актриса - идёт по ковровой дорожке в Миндюшкинском ДК.
    А еще представляла, как Антоха встречает её у сцены с цветами – красивый, высокий и... почему-то седой. Но всё равно красивый.
    «Это что?! Я начинаю влюбляться в собственного мужа?! – подумала Люська. – Офигеть можно!»
    
    Весь зал успел рассмотреть счастливую Людмилу, вдохнуть аромат шашлыков и позавидовать тому, кого она сейчас осчастливит.
    И вот когда Люське до стола Антохи осталось сделать пару шагов, а музыканты заиграли «Я куплю тебе дом», сразу две длинноногие девицы с разных сторон подрулили к Антохе:
    - Можно пригласить? – хором спросили они.
    Обалдевший Антоха смотрел снизу вверх на двух симпатичных короткоюбочных девчонок, намеревавшихся с ним потанцевать, и одну такую же короткоюбочную жену, судя по эмалированному блюду с шашлыками, намеревавшуюся его накормить… или прибить этим блюдом.
    
    Целый год Миндюшкинские кумушки вспоминали, как несостоявшаяся артистка Люська драла в ресторане волосы двум девицам, попавшим под замёрзшую, но твёрдую её руку.
    Про отъезд в Москву больше никто не вспоминал.
    
    Антоха был счастлив.
    Лишь однажды - где-то в середине лета - видели его очень уж расстроенным и сильно пьяным.
    Случилось это, когда Люське какое-то письмо от заезжего артиста из Москвы пришло. Почтальонша потом говорила, будто артист тот про Люськин талант что-то написал и пообещал в Москве с поступлением помочь.    
    
    Постепенно про мечту несостоявшейся артистки забыли, и лишь Апполинария Ивановна, у которой после свадьбы Люськи не осталось вопроса «когда ко мне расписываться придёшь?», при каждой встрече спрашивала: «Ты в артистки-то еще собираешься?»
    А спустя год сильно беременная Люська, наглаживая «курносый» живот, жаловалась Апполинарии неподалёку от продуктового:
    - Да какие там артистки? Разве могу я Антоху без присмотра оставить? Вчера опять сучка Редькина за солью приходила. Она что – ложкой эту соль ест? Вот - несу ей три пачки. Тяжесть – ужас. Но донесу! Пусть объестся! – Люська заглянула в пакет сама и показала соль Апполинарии, чтобы у той не осталось сомнения, какая всё ж таки дрянь - эта Редькина, из-за которой беременной Люське приходится такие тяжести таскать.
    Люська постояла молча, думая о чём-то своём, а потом погрозила кулаком в сторону дома:
    - А к Антохе пусть лучше не подкатывает!
    
    Многие из подружек Люськи и друзей Антохи к тому времени уже разбежались.
    Двое Антошкиных друзей сходили к Апполинарии по второму разу и опять развелись.
    Но Люська в Антохе души не чаяла, только уж больно крепко ревновала. Даже с работы заставила уволиться.
    А Антоха и не возражал.    
    Когда маленький Савушка – точная копия Антона – чуть подрос, в местной газете появилось объявление: «Первое в городе свадебное агентство приглашает молодожёнов заказать свадьбы. Большой опыт. Ведущая Людмила, ди-джей Антон».
    Внизу объявления крупными буквами было подписано: «Только для тех, кто женится раз и навсегда!»