Люська Антоху не любила. Совсем. Не любила и всё тут. Замуж вышла из-за подружек – чтоб быть не хуже. Надо сказать, получилось даже лучше - Антоха был парень лицом не страшный, ростом не маленький, характером не вредный. А прибавить сюда машину-девятку, хоть и отцовскую, но крепко Антохой амортизируемую - так и вообще завидная партия сладилась. Да только Люська так не считала.
Для куценаселенного Миндюшкина Люська была «звездой высокого полёта» - по крайней мере, она про себя думала именно так. На тему, сколь высоко летают звёзды и летают ли вообще - не заморачивалась. Да и не до того ей было. Звание «лучшей свидетельницы города», как известно, за так не дают, а в надменно-провинциальном Миндюшкине и тем более. Еще в выпускном классе, когда первые невесты-недоучки принялись скоропостижно выскакивать замуж, подписалась Люська «делать свадьбы». Тогда и завела себе мечту: поехать в Москву и непременно поступить в театральное! Как она читала стихи! А какие сценки разыгрывала! Да только кто её мастерство мог по достоинству оценить?! Не местные же?! Что они в жизни видели?! Воскресный рынок на перекрытой центральной площади – вот и всё Миндюшкинское развлечение. Впрочем, неправда: раз в год - на День города - приезжал в провинциальный Миндюшкин какой-нибудь состарившийся артист и читал в ДК стихи и монологи. Люська ходила всегда. Слушала с замиранием, дарила цветы и, если артист предлагал «задавать вопросы», спрашивала «где он учился и как стал популярным?!» После таких концертов Люська караулила артиста у гримёрки и с выражением читала ему какую-нибудь басню Крылова. При этом она крепко держала артиста за руку, чтобы тот не смог сбежать к накрытому столу раньше финальных слов. Дальше всё по плану: неизменный конверт с уже подписанным Люськиным адресом для письма-вызова в Москву, и вложенная фотография с «пристепленной» биографией, включая упоминание о роли мачехи на школьной сцене.
Артист обычно хвалил Крылова, забирал конверт, шел на банкет, а утром уезжал. С концами. Люська же принималась учить новую басню, свято веря, что именно так - со случайной встречи с мэтром, одностраничной биографии и фотки на фоне деревцев-цветочков - начинались карьеры всех нынешних звёзд.
И всё же главными в её жизни оставались свадьбы: упёртая Люська неистово тренировалась на аудитории пусть не трезвой, но благодарной. Практики было хоть отбавляй - свадьбы в Миндюшкине, в отличие от концертов с полузабытыми артистами, случались систематически. Женихи-невесты менялись, но три составляющие оставались неизменными: регистраторша Апполинария Ивановна, ресторан «Магнолия» и свидетельница Люська! Примерки, истерики невест, девичники с доморощенным стриптизёром «Лёнькой-пид…том», запои женихов и мальчишники, плавно перетекающие в праздничный банкет – все атрибуты провинциальной свадьбы, помноженные на Миндюшкинский колорит, соблюдались неукоснительно.
Люське нравилась её полуглавная роль, хотя капризные невесты уже начинали раздражать. С женихами было легче – на них особо никто не обращал внимания. И всё бы ничего, но вопрос «а ты-то когда замуж соберёшься?» с некоторых пор стал тяготить Люську. Жизнь шла своим чередом. Знаний и артистического мастерства становилось всё больше, а воздыхателей всё меньше. Да и чему удивляться? Сама же почти всех ровесников переженила. Но, как говаривал её отец - потомственный плотник, поочередно уволенный за пьянство из всех организаций города - «Мастерство не деньги – не пропьёшь». До окончания коммерческого техникума, а значит, и до вступительных экзаменов в театральное, оставалось меньше года, и Люська сосредоточилась на свадьбах и баснях. И надо же было Апполинарии, в очередной раз зарегистрировавшей раздобревшую от любви невесту и ополоумевшего от случившегося жениха, опять спросить Люську: «Ты-то ко мне не собираешься?!» Поздравлявшие моментально притихли в ожидании традиционного в Миндюшкине ответа «стану я беременна, прибегу немедленно». Но что-то в этот раз в Люська треснуло, лопнуло, сорвалось, и она звонко - на всю районную администрацию, а по-совместительству ЗАГС, выпалила: «Да через месяц заявление принесём, а через два, как положено, распишемся!» Народ замер. - Ну, и кто счастливчик? - моментально протрезвел жених. - Что за конь меня обскакал? Сегодняшний жених когда-то сватал Люську, да так и не сосватал, и все присутствующие об этом знали. - Козёл! – зло выдохнула нынешняя невеста в лицо предателю. Оплеуха была такой звонкой, что на пять минут все забыли о Люське и сосредоточились на молодожёнах. Пока те не без помощи рук и свадебного букета выясняли отношения, Люська судорожно соображала, кого заявить в качестве жениха. И тут на глаза попался Антоха. - Антон... Антоша, - пропела Люська. - Я сегодня первый танец еще никому не обещала … тебе очередь забить?!
Через три месяца Люська и Антоха сыграли свадьбу. Как ни странно, зажили хорошо. Правда, свадьба получилась на удивление скучной: свидетельницей была девка совершенно бесталанная. Зато страшненькая лицом и корявая фигурой. Другую - учитывая свой большой опыт - Люська позвать не рискнула. Антоха жених хоть и номинальный, но еще не хватало, чтобы на свадьбе на свидетельницу пялился. Антоха и не пялился. Он, как выяснилось, был влюблён в Люську еще со школы, но даже мечтать не смел, что ему однажды так «свезёт».
Всё шло своим чередом: Люська заканчивала «пищеварительный» технарь, Антоха работал в автоколонне, родители помогали как могли. Чаще - картошкой. Как-то вечером Антоха, случайно увидев детскую передачу, заподговаривался. Мол, «может, бэбика заведём?»
Но Люська взбеленилась: - Какой бэбик?! А карьера?! Тебе нравится в автобусах ковыряться – ковыряйся! А я актрисой буду. Сейчас технарь закончу и, как и собиралась - в Москву. Поступать! - Люсь, так мы вроде как женаты! Ты уедешь, а я как?! - А там видно будет. Антоха поник, насупился и отвернулся к телевизору. Люське стало жаль мужа: - Антошик, мне с тобой хорошо! Честно-честно! Но карьера дороже. Да и не любила я тебя особо – так, расписалась для приличия. - Люсь, что ты такое говоришь?! Как для приличия?! Я же тебя люблю! - Антошик, если любишь – то подождёшь... пока выучусь, - и Люська, усевшись на колени к мужу, чмокнула его в нос.- А хочешь – другую себе жену найди! Я не буду упрямиться – развод дам сразу. Антоха глянул ошарашено: - Да ты совсем рехнулась! Что ерунду-то всякую городишь?! Люська пересела на табуретку, грустно посмотрела на Антоху и сказала: - А знаешь, мне даже обидно стало, как я подумала про новую твою жену. - А ты не думай фигню всякую, - огрызнулся расстроенный Антоха. - Мне новая не нужна – у меня и эта хорошая. - И ты у меня хороший! Я даже не ожидала. И не пьёшь, и картошку классно жаришь. Муж из Антохи, надо сказать, получился что надо: за любую шабашку хватался. Какую копеечку заработает – радуется, в семью быстрее несёт. Одел Люську как игрушечку. Отдохнувшая от отцовских запоев и залюбленная добродушным и заботливым мужем, засияла Люська в Антохиной оправе, как янтарёк, золотом облагороженный.
Правда, и Антоха рядом с Люськой похорошел: купил всё самое модное. Джинсы фирменные, рубашку с лейбочками, куртку с буквами по левому боку. Джемпер из Питера с сеструхой выписал. И рассказывали мужики из автоколонны жёнам за ужином, что носки Антоха купил в спортивном магазине: дорогие, с хорошими резинками и без морщин. А весной разлетелась по Миндюшкину «новая новость»: будто ботинки Антоха взял не с лотков на воскресном базаре, а в обувном. Продавщица про то всему Миндюшкину растрезвонила, потому как прежде такие дорогие ботинки продавала лишь заезжему москвичу-дачнику, обносившемуся за лето в деревне, да начальнику МЧС из области.
И засудачили тут кумушки – мол, не пара они. Люська и сама понимала, что не пара, да ведь временный он – Антоха-то! Не навсегда! Промежуточный вариант, хоть и удачный.
- Нет, не пара! – как-то услышала она в хлебном магазине от полногрудой покупательницы в замызганном плаще. - Она вертихвостка, а Антоха такой парень серьёзный! И зарабатывает больше всех в автоколонне. - Ах ты, паразитка нестиранная! Это, значит, я ему не пара? Значит, он завидная партия?! А я так – с боку припёка?! Баба, судачившая с продавщицей, и не подумала смущаться: - Да ведь известно, что Антоха тебя потолковей будет. Моя Анна рассказывала, что девки-диспетчерши с автоколонны уже делят его, как ты уедешь. Проходу не дают: друг перед другом наперегонки пирогами закармливают. Люська выскочила из магазина без хлеба. - И чёрт с ним! И с хлебом, и с Антохой. Всё равно уеду!
Люська была девка незлобливая и отходчивая - к вечеру про дневной казус и думать забыла. Сели ужинать. - Антошечка, - запела Люська. – Не сердись на меня, я за хлебом забыла сходить. Поешь макароны так? - Ой, Люська, погоди… - Антоха выскочил из-за стола. – Вот! – и он достал из пакета вместе с термосом и пустой банкой из-под супа два румяных пирога. Люська так и поперхнулась макаронами: - Это еще что такое?! - Как что? Пироги! Девчонки с работы угостили. Вкусные! Они часто притаскивают. Люська выскочила из-за стола как ошпаренная. - Люсь, ты куда? – Антоха выбежал в прихожую следом. - Ты зачем одеваешься? - В магазин побежала! За мукой! Видно, мои щи-борщи тебя не устраивают! У меня по пирогам, между прочим, пятёрка! А то, что дома не пеку, так для актрисы это не обязательно! Но раз для тебя это важно – пожалуйста! – и Люська выскочила из дома. - Вот чумная-то! – удивился Антоха и пошёл доедать макароны по-флотски вприкуску с пирогами.
Всю ночь Люська вошкалась на кухне. Утром на столе стоял таз! Он был полон с горкой золотистыми расстегайчиками, румяными плюшками и одноглазыми ватрушечками. Рядом лежала записка: «Отнеси на работу – пусть подавятся».
А через неделю Люська прибежала к подружке в слезах. - Ты представляешь? Антоха едет на базу отдыха на выходные! Конопатая подружка посмотрела недоумённо: - Ну и хорошо. Он же сутки напролёт работает! Ты-то чего ревёшь? - По путёвке… от работы… без меня! Зато с автоколонны эти заразы диспетчерши едут! И Люська взвыла в голос, как всегда делала мать, когда было перед кем.
После «левых» выходных Люська неделю с Антохой не разговаривала. Но это было только начало. - Короче, - начала Люська, подперев бока руками и пиная косяк носком тапка с розовым мохнатым помпоном. - На первое мая мы с девочками едем на пикник. Люська ждала бурной реакции Антохи, но он только удивлённо поднял бровь. - Нас Алёнин муж на Бэхе отвезет. – Люська вызывающе посмотрела на Антоху. – И останется. И его друзья подъедут. Только попозже. Но точно подъедут. А ты можешь опять на базу отдыха катиться! Антоха недоумённо пожал плечами. - Вообще-то я хотел тебя в ресторан пригласить – наши решили праздник вместе отмечать. Люська чуть в обморок не упала: - Вот и отмечай! Вместе! – и выскочила из дома в Миндюшкинский нежаркий апрель в тапках на босу ногу.
Первомай не заладился. Ветер трепал ветви берёз и сдувал пластиковые стаканчики с цветастой салфетки на широком пне. Алёнка с мужем смотрели на продрогшую нарядную Люську и никак не могли взять в толк – зачем она их уговорила ехать на природу? - Люсь, - не выдержала Алёнка. – А ты зачем столько шашлыков намариновала, если нас всего трое? Люська не могла раскрыть коварный план и потому отшутилась: - Нас мало, но мы прожорливы, как… один чёрт и две ведьмы! Алёнкин муж шутки не оценил: - Может, парням позвонить – чего так-то сидеть-скучать? - Еще чего! – взбунтовалась Люська. – Лучше давайте остальные шашлыки Антохе в кабак отвезём – пусть он порадуется. А мы с ними догуляем – чего тут мёрзнуть-то?! Только… скажите, что все ваши друзья разъехались – вот мы и решили заглянуть.
Люська шествовала по залу единственного в городе ресторана как предводитель. Сзади понуро плелись Алёнка с мужем. На вытянутых руках Люська несла эмалированное блюдо с шашлыками - несла так, словно это был пригласительный билет на первомайскую ресторанную вечеринку. Официант сделал было шаг навстречу процессии, но Люська глянула на него так, что он кивнув головой «понял» и вернулся к служебному столику. Люська шла и улыбалась - рядом с Антохой за столом не было ни одной женщины! Только водилы и механики из автоколонны.
«Вот я дурочка! И чего навыдумывала?! Никто на него не зарится. И дождётся он меня из Москвы как миленький – никуда не денется. И я к нему вернусь. Точно вернусь!» – Люська шла через мрачноватый ресторанный зал, а представляла, как она - известная актриса - идёт по ковровой дорожке в Миндюшкинском ДК. А еще представляла, как Антоха встречает её у сцены с цветами – красивый, высокий и... почему-то седой. Но всё равно красивый. «Это что?! Я начинаю влюбляться в собственного мужа?! – подумала Люська. – Офигеть можно!»
Весь зал успел рассмотреть счастливую Людмилу, вдохнуть аромат шашлыков и позавидовать тому, кого она сейчас осчастливит. И вот когда Люське до стола Антохи осталось сделать пару шагов, а музыканты заиграли «Я куплю тебе дом», сразу две длинноногие девицы с разных сторон подрулили к Антохе: - Можно пригласить? – хором спросили они. Обалдевший Антоха смотрел снизу вверх на двух симпатичных короткоюбочных девчонок, намеревавшихся с ним потанцевать, и одну такую же короткоюбочную жену, судя по эмалированному блюду с шашлыками, намеревавшуюся его накормить… или прибить этим блюдом.
Целый год Миндюшкинские кумушки вспоминали, как несостоявшаяся артистка Люська драла в ресторане волосы двум девицам, попавшим под замёрзшую, но твёрдую её руку. Про отъезд в Москву больше никто не вспоминал.
Антоха был счастлив. Лишь однажды - где-то в середине лета - видели его очень уж расстроенным и сильно пьяным. Случилось это, когда Люське какое-то письмо от заезжего артиста из Москвы пришло. Почтальонша потом говорила, будто артист тот про Люськин талант что-то написал и пообещал в Москве с поступлением помочь.
Постепенно про мечту несостоявшейся артистки забыли, и лишь Апполинария Ивановна, у которой после свадьбы Люськи не осталось вопроса «когда ко мне расписываться придёшь?», при каждой встрече спрашивала: «Ты в артистки-то еще собираешься?» А спустя год сильно беременная Люська, наглаживая «курносый» живот, жаловалась Апполинарии неподалёку от продуктового: - Да какие там артистки? Разве могу я Антоху без присмотра оставить? Вчера опять сучка Редькина за солью приходила. Она что – ложкой эту соль ест? Вот - несу ей три пачки. Тяжесть – ужас. Но донесу! Пусть объестся! – Люська заглянула в пакет сама и показала соль Апполинарии, чтобы у той не осталось сомнения, какая всё ж таки дрянь - эта Редькина, из-за которой беременной Люське приходится такие тяжести таскать. Люська постояла молча, думая о чём-то своём, а потом погрозила кулаком в сторону дома: - А к Антохе пусть лучше не подкатывает!
Многие из подружек Люськи и друзей Антохи к тому времени уже разбежались. Двое Антошкиных друзей сходили к Апполинарии по второму разу и опять развелись. Но Люська в Антохе души не чаяла, только уж больно крепко ревновала. Даже с работы заставила уволиться. А Антоха и не возражал. Когда маленький Савушка – точная копия Антона – чуть подрос, в местной газете появилось объявление: «Первое в городе свадебное агентство приглашает молодожёнов заказать свадьбы. Большой опыт. Ведущая Людмила, ди-джей Антон». Внизу объявления крупными буквами было подписано: «Только для тех, кто женится раз и навсегда!»