– Ага, – с удовлетворением пробормотал Шамохин, вглядываясь в показания приборов. Кажется, он смог сфокусировать часть электромагнитных, биофизических и пространственно-временных полей.
Он еще раз острожно тронул колесико настройки и не поверил своим глазам – стрелка гравитационного потенциометра качнулась на несколько делений влево, мелко задрожала и встала на место. Шамохин старательно перепроверил неожиданный результат. Все неоднократно повторилось.
Итак, в точке фокусировки полей гравитационное поле может колебаться. А это пахнет открытием. И он, простой физик-радиоэлектронщик чувствовал, что в точке фокусировки происходит нечто необычное.
За неделю смонтировав пространственно-временной пеленгатор, Шамохин определил местонахождение точки. Она возникала летом 2006 года в Сибири, в каком-то Краевске, в одной из квартир многоэтажного жилого дома. В то давнее время Витька Шамохин ходил в пятый класс, и уже тогда ему нравилась физика.
Наверное, в тридцатый раз Шамохин любовался на дрожащую стрелку гравиопотенциометра. Интересно, что происходит во время слияния полей?
– Да не совсем приятные для хозяев квартиры события, – раздался за спиной Шамохина уверенный баритон.
Он удивленно обернулся и увидел незнакомого хмурого человека, вокруг него медленно таяло какое-то сияние.
– Я из 2094 года, – предупреждая вопросы, объяснил человек, – инспектор службы безопасности времени Кроль. Хватит баловаться, Шамохин, вы мешаете людям спокойно жить.
Виктор с полминуты переваривал услышанное. Другой бы на его месте заикаться стал, но что значит внутренняя выдержка и тренировка воли!
– Вы и вправду из будущего? – почти спокойно спросил Шамохин, с жадным любопытством всматриваясь в Кроля. Очень интересно. А когда же изобрели машину времени?
– Если быть точным, то не машину, а способ межвременного передвижения. В 2072 году. А через два года возникла служба безопасности передвижения и, в основном, из-за таких как вы. Знаете, старинную поговорку насчет брода и воды? А вот вы суетесь. Мальчишество. А вы бы подумали о тех людях в Краевске.
– А что там у них? Очень интересно, – заинтригованный Виктор уставился на инспектора.
– Ну вот, а еще считаете себя настоящим исследователем, не так ли? Где же ваша интуиция? Должны были сообразить, что такие явления давным-давно называют полтергейстом.
Пристыженный Шамохин медленно краснел, несмотря на занятия аутотренингом. Как же он не додумался? Это так просто. Но неужели он причина возникновения уникального явления? Хотя, конечно, так сразу догадаться, что...
– Ну положим, не сразу, время у вас было, – возразил определенно читавший мысли Кроль. – И не обольщайтесь насчет себя. Вы далеко не первый, кто так безответственно обращался и с более мощной аппаратурой, проникавшей своим излучением в прошлое на многие века, притом незаконно устанавливал некоторые контакты. Вспомните легенды о нечистой силе.
Шамохин потупился, кляня себя на все лады. Ему захотелось провалиться сквозь землю.
– Не растраивайтесь так, – смягчился инспектор, – все мы иногда ошибаемся.
«Все, – продолжал терзаться Виктор, – да что бы я когда-нибудь... Балбес. Не выйдет из меня настоящего физика. Поступил бы после школы на исторический, мне всегда нравилась история, стал бы настоящим спецом. Польза для людей была, не то что сейчас... Надо менять профессию. Пойду преподавать в школу».
Инспектор заметно встревожился. Видимо, шамохинское решение как-то изменяло временную причинно-следственную связь будущих событий. И он стал уговаривать Виктора не торопиться отказываться от любимого дела.
Но Шамохин был непреклонен. Несмотря на кучу недостатков, он считался человеком слова. Кроль, поняв это, не на шутку встревожился.
– Эх, связался с вами на свою голову, – простонал он и протянул Шамохину тяжелый эластичный браслет. – Отказывайтесь от своего решения, и я вам дам возможность путешествия во времени. Только в прошлое. Целых четыре часа, идет?
– Это что, подкуп? – удивился Шамохин.
– Нет, скорее взятка в особо крупных размерах. Раньше за такое очень сурово наказывали. Да и сейчас мне за такое не поздоровится.
– Значит, я взяткодатель, – усмехнулся Шамохин. – Очень интересно. Ладно, я согласен, но на двое суток, не меньше.
Изумленный такой наглостью Кроль отрицательно замотал головой. После долго торга они договорились на девяти часах, при этом инспектор чуть ли не рвал на себе волосы и что-то горестно бормотал.
Выслушав инструкции, Виктор включил браслет и махнул прямо в мезозой…
Утомленный до предела массой впечатлений, но безмерно счастливый, он постепенно добрался до ХVΙΙΙ века. От частых перемещений во времени и пространстве аккумуляторы браслета порядком сели, и Шамохин, стремящийся на Полтавскую битву, туда не попал – сработало аварийно-предупредительное устройство и его перенесло к ближайшей станции подзарядки, где-то на окраине Владимирских лесов четыре месяца спустя после исторической битвы.
Он увидел перед собой маленькую покосившуюся хибару, дверь которой периодически вспыхивала малиновым светом вместе с завыванием электроклавишных. Даже Шамохину, знающему, что к чему, на секунду стало не по себе. А уж наверняка местные жители шарахались от этого места как от чумы.
Шамохин прошел дезокамеру, спустился вниз и попал в зал отдыха. Там, смотря развлекательную программу по объемовизору, сидели два человека и играли в уме в шахматы. Один оказался ботаником из конца ХХΙ века, другой просто туристом, пси-тони-кзимезонщиком из середины ХХΙΙΙ века.
Шамохин с детства был общительным парнем и едва дождавшись окончания блиц-турнира, увлеченно стал учить новых знакомых игре в карты, прихваченные им в этом веке в одном королевском дворе Европы.
Высокоинтеллектуальные представители будущего со скрытыми улыбками выслушали объяснения и начали игру. Разве могла эта примитивщина сравниться с шахматами?
В «буру» аналитическим умам не везло. Азартный ученый-ботаник проигрывал ему более трех часов путешествия на своем браслете, турист был осторожен и задолжал Шамохину всего час пятнадцать.
Но тут игру прервали. В зал зашел человек и, оглядев присутствующих, представился:
– Старший инспектор службы безопасности времени Брасс. Прошу всех предъявить временные браслеты.
Через несколько минут Шамохин с треском, под шум электрических разрядом был выдворен в свое время.
Очутившись на работе, он долго смотрел на приборы, занимающие половину помещения, и не без сожаления пришел к выводу, что упреки Кроля насчет его безответственности достаточно справедливы. Надо переключить исследования на другое направление, с начальством он договорится. А с этим хватит. Но и просто стереть все программы в компьютере ему было не под силу. Пусть все выглядит как неисправность приборов.
Шамохин, не глядя, защелкал многочисленными тумблерами, переключателями блоков, завертел ручки настройки, давая самые нелепые сочетания энергии на предельных параметрах напряжений, ожидая, что сейчас внутри комплекса все пойдет вразнос и быстренько перегорит.
Но стены комнаты поплыли, изгибаясь волнами, потолок, истончаясь, поехал куда-то вниз, и в комнату хлынула черная космическая пустота.
Шамохин осторожно открыл глаза. Перед ним стоял громадный кирзовый сапог высотой метра три.
– Скучно, брат, – сказал сапог, – редко сюда заходят. Да ты не бойся, я настоящий, хотя фальшивок развелось – не счесть. А знаешь теорию Акая-Стоклера об особом распаде Х-бозона в восьмом пространственном измерении? Ерунда! Все равно лептокварки имеют в энергетических единицах порядок 10 в 15 степени Гэв, а значит...
Тут на сапог, полностью вдавив его под себя, плюхнулся гигантский хрустальный бокал.
– Слушай его больше, фальшивку несчастную, – пропел бокал тонким мелодичным голосом, – он же искусственный.
У Шамохина заныло в висках – Господи, какой бред! Неужели он заболел?
– Да здоров ты, здоров, – пропел бокал, – Просто еще не освоился здесь. Но ничего, привыкнешь.
– Где я? – прошептал Шамохин, вспотев от страха.
– Не догадался что ли, – отозвался бокал. – Это же феноменальное явление «пересекающихся струн». Ученые ХХΙΙ века бились над ним как рыба об лед. А это оказалось повальным увлечением молодых исследователей ХХΙV века – обратной биоструктурной пространственно-временной связью, входящей в параллельное измерение. И сейчас кто-то там из них экспериментирует, и ты попал в это поле. Тебе повезло...
Окружающее опять вспучилось, поплыло, и Шамохин, недоверчиво озираясь, оказался в своем рабочем помещении, где его ожидал очередной незнакомец.
– Главный инспектор службы безопасности времени Батерфляйн. Прошу извинить за причиненное беспокойство и безрассудную выходку одного из лаборантов Центрального распределителя энергии. Больше такого не повторится. Прощайте.
Батерфляйн исчез, но тут же опять появился. Лицо у него было бледным как полотно.
– Не успел, на две секунды не успел, – пробормотал он. – Ваш агрегат опять включился и уже надолго. Да что вы уставились на меня?! – психанул главный инспектор, забыв свою вежливость. – Ваш вот этот идиотский комплекс в пределах данной площади импульсивно замыкает время на себя. Время между импульсами одна десятая секунды, в этот промежуток я не успеваю вырваться отсюда – для старта мне нужно вдвое больше.
Шамохин взглянул на приборы – они работали! И он восхитился надежностью и новыми способностями своего детища.
– Чему радуетесь? – затосковал Батерфляйн. – В перерыве между импульсами ваши приборы выделяют оригинальное поле, называемое явлением «пересекающихся струн».
– Подождите, – запротестовал Шамохин, – бокал утверждал, что это шутки молодых ученых ХХΙV века.
– Совершенно верно, – главный инспектор совсем сник. – Как вы меня все достали. Поэтому сидеть здесь нам с вами около трехсот лет – время локализировано и замкнуто. Лишь в ХХΙV веке нас отсюда выдернут и займутся вашим изобретением.
– Что?! – поразился Виктор. – Да я сейчас отключу питание и все дела.
– Не вздумайте! – Батерфляйн вздрогнул. – Во-первых, это у вас не получится, во-вторых, вы не представляете, что может случиться со всеми нами. Кто знает, что выйдет тогда? Но, а мы не постареем. Останемся такими же. Нам ни есть, ни пить не надо. Скучновато, правда, будет...
– А я есть хочу! – вскричал Шамохин. – Что мне триста лет испытывать чувство голода? – И он под горестный вопль Батерфляйна с силой пнул генератор электромагнитных полей.
– Здравствуйте, Виктор Алексеевич, – рецензент, действительный член Академии наук пожал Шамохину руку и пригласил садиться.
– С удовольствием прочел ваши новые монографии о Теофасте Парацельсе и зодчем Имхотепе. Написано, как всегда у вас, остро, свежо, объемно. Но уж извините меня, голубчик, – академик снял очки и потер переносицу, – поругаю немного. В некоторых деталях вы переходите на художественно-литературный вымысел, что несколько снижает строгий научный анализ ваших исследований. Ну где вы могли, например, вычитать, что Парацельс писал картины?
«Да я сам видел», – пронеслось в голове Шамохина.
… – Или Имхотеп, создатель пирамиды Джосера. На тридцать девятой странице вы выводите его яростным противником религии и приписываете ему материалистическое понимание мира. Откуда это, голубчик, Виктор Алексеевич? Пусть он еще был врач, астроном, мудрец, но зачем же такие фантазии?
«Имхотеп объяснял двум своим самым способным ученикам свое мировозрение, и когда я слушал его, не чувствовал, что между нами пять тысячелетий, – мысленно запротестовал Шамохин и стиснул зубы. – Что же это такое?».
« Непонятное творится со мной, – думал огорченный Шамохин, выходя от рецензента. – Вписал это автоматом. Порою какие-то странные видения на исторические темы, четкие до правдоподобия. Надо обратиться к психотерапевту. Заработался вконец. – Он присел на лавочку в сквере. – А пошел бы я после школы в физико-математический. Увлекался же я этими предметами, и очень. Может и жизнь другая бы была. Если бы знать...».
– Здравствуйте, Виктор. – Рядом с ним сел незнакомец, в одежде странного покроя. – Еле вас разыскал, но я привык отдавать долги.
Он посмотрел на удивленного Шамохина.
– Ах да, вы сейчас наверняка ничего не помните, что было. Ну я объясню, – и ботаник снял с руки массивный необычный браслет. – Три часа путешествия ваши...
