Глава 1
Дэниел зашел в МГУ, где еще пахло ремонтом, поднялся в лифте на восьмой этаж. Шаги Нельсона гулко отдавались в пустом коридоре В зале для конференций его уже ждали слушатели: преподаватели и лучшие студенты.
Все поднялись при его появлении, но больше из страха, чем из вежливости и соблюдения элементарного этикета. Но все-таки он отблагодарил их снисходительной улыбкой. И отошел от кафедры подальше, несмотря на протесты охраны, доносящиеся из динамика его крохотного наушника. Открытый ноутбук положил на стол, заговорил приятным бархатным голосом:
- Леди и джентльмены, приветствую вас. Я Дэниел Нельсон, вы хотели меня видеть, хотели задать вопросы по поводу своего будущего, так задавайте, отвечу на все… так или иначе.
- А почему ты называешь нас джентльменами, а не господами, к себе- то, как изволишь обращаться? – спросил плотный лысый старик в очках в роговой оправе, и Дэниел сразу вспомнил, что это Дмитрий Сибиряков, известный русский академик, тоже доктор.
- Друзья называют меня Дэниелом, сокращая это длинное имя, а для посторонних я Лорд Дэниел. Для Вас лично я – чужой. А если будете цепляться за каждое слово, останетесь без пальцев. После того, как вернемся к господам, и до бояр рукой подать. Без пальцев. Мы больше не допустим этого перебарщивания в русскости.
Со своего места встала молодая девушка в очень уж строгом костюме, даже не официальном, а траурном, на вкус Нельсона. Ее глаза сверкали от гнева, но говорила она слишком приторно спокойно, чтобы ее показное равнодушие оказалось правдой:
- Я Светлана Герасимова, учитель русского языка и литературы. Какова судьба людей моей профессии?
- Самая замечательная, – ответил Дэниел, слегка улыбнувшись. - После русских олигархов осталось столько состояния, что поднять страну до необходимого нам уровня Соединенного Королевства, а Россия теперь его часть, - это продать их яхты, виллы, золотые унитазы, ну все в этом роде. Через неделю откроется выставка под названием русские сокровища, на нее вход будет свободный, а посетителям предоставят бесплатные напитки. Но денег даже больше, чем то, на что мы рассчитывали. Поедете в Великобританию за опытом, за изучением языка. Как следствие, мы отменим русский язык и литературу. Вместо этого государственным языком признаем английский, а литература будет мировой, что очень кстати в эпоху глобализации. Мировая, – значит, вся, кроме восточной. Восток скоро перестанет существовать, и там никогда не было мира, значит и их литература нам совершенно ни к чему.
Молодая девушка слышала об этой тенденции, но когда вердикт прозвучал из уст бесстрастного Дэниела, он ликовал, а ей стало грустно. Она хотела сказать что-то еще, но почему-то опустилась на стул. Ее глаза закрылись, она подалась вперед, но парень, сидевший рядом, поддержал ее. Нельсон в секунду оказался возле Светы.
- Вот как вы человека доконали до обморока. Я всем журналистам расскажу про вашу храбрость… - завопил Сибиряков.
Нельсон его не слушал, он проверял реакцию девушки на внешние раздражители: пульс отсутствовал. Дэниел сказал резко, нарушив наступившую тишину:
- Это не обморок, это преступление. Моя охрана останется здесь, чтобы никто не ушел из здания без ведома полиции.
Потом взял ее на руки, спустился вниз на лифте. Уложив ее на заднее сидение машины, сел с ней рядом, а шофер погнал, выжимая из мотора всю мощь. Вскрывая ампулу, Нельсон подумал о том, что если она умрет, их положение ухудшится, и без того замученные прежней властью люди решат, что они ликвидируют неугодных. Расстегивая ее черный пиджак, потом блузку, отметил то, что эта Светлана застегнулась на все пуговицы, чего обычно девушки, желающие, чтобы ими восхищались, не делают. И обручального кольца уже не было на ее руке. Но то, что у девушки прекрасная фигура, Нельсон признал сразу. Ему она начинала нравиться, а он задумал ее проучить.
Когда Света проснулась, ее с ужасающей ясностью настигли воспоминания: как она отключается от этого мира. Затем она ощутила, что лежит абсолютно голая, накрытая лишь простынею, она открыла глаза, надеясь увидеть перед собой кого-нибудь из близких, но перед ней возник Дэниел Нельсон. Он сразу понял, что она очнулась, как будто ждал этого! Он пришел ее навестить, как старый знакомый? Или дежурил, как патрульный, боясь, что она умрет, и тогда все провалится?
Вид у него серьезный, брови сдвинулись так, что между ними образовалась складка.
Конечно, он испугался такой живописной рекламы их политики! Какой шум для СМИ, но она все расскажет журналистам, они уже наверное толпятся у входа! Расскажет, как ее довели до обморока! Русский язык хотят стереть, сволочи! Она объяснит журналистам литературным русским языком все! На глаза вдруг навернулись слезы, но даже, чтобы их смахнуть, не было сил, а этот лорд стоит, как изваяние перед ней. Она прошептала, едва шевеля губами:
- Что вам надо, Дэниел? Зачем Вы пришли? Уйдите, пожалуйста!
- Выгоняете меня?- спросил Нельсон, уголки его губ едва приподнялись.
- Да! Я тут почти голая, а вы совершенно посторонний мне человек!
- Из моего собственного дома?
- Что?!
- Вы находитесь на территории моего дома: здесь я живу и работаю, как доктор.
- Ах, засуетились, значит, что привезли меня к себе домой, чтобы я не проговорилась репортерам! О, какая здесь обстановка! Но я не продаюсь!
- Все продаются, не за деньги, так за любовь, за дружбу. Вспомните из истории, как люди обменивались товаром. А товаров всегда много. Просто необходимо себя правильно оценивать. Это не обморок, вас чем-то отравили, да почти до смерти, а я понятия не имею чем! Но полагаю, что вы предварительно пили чай с Дмитрием.
- Да, он очень любезный человек…
-Да уж, я-то не подсыпал бы в чай яд даже вам!
- А доказательств нет?
- Нет. И в крови ничего не обнаружено. Но во времена СССР как раз разрабатывалось подобное биологическое оружие, не оставляющее следов. Я позвонил в международную медицинскую ассоциацию, высказав им свои подозрения, и его лишили права зарабатывать себе на жизнь медицинскими услугами! Неделю поживете здесь, если все будет нормально, то переедете домой… Но за эту неделю пройдете полный курс восстановления! А то с таким здоровьем можно умереть посреди улицы, но журналисты сразу вспомнят все, что случилось до этого юридического факта. Я уже составил график. А теперь: повернитесь на бок и подтяните колени к себе. Мне нужно проверить, не затронут ли спинной мозг. Я сделаю укол, а вы полежите пару часов спокойно.
- Я не хочу никаких уколов в позвоночник. Это опасно, и я не давала согласия. А если промахнетесь, то вообще буду лежать без движения всю оставшуюся жизнь.
-Сомневаетесь во мне?
- Я во всем сомневаюсь, а в вас особенно. И Вы мне не нужны!
- Неужели?
- Да! Сами меня довели до такого состояния, а потом в газетах предстанете героем, но не эпохи, как бы Вам этого не хотелось, а дня!
- Преподаватель русского языка и литературы – азартный человек, никогда бы не подумал. Любите поиграть?
- Во что?
- В аркаду «Когда меня похоронят»?
Девушка пораженно застыла, ее боевой дух лопнул, как воздушный шарик, насаженный на иглу. Но, так или иначе, он бы все равно сдулся.
Дэниел усмехнулся, когда застал девушку в смятении.
- А это очень больно? – спросила Света.
- Если будете лежать спокойно и задавать только рациональные вопросы, то это не так болезненно.
Света вздохнула, повернувшись на бок и подтянув колени к себе, обхватила их руками. Потом почувствовала, как Нельсон приподнимает простынь. Когда толстая игла вошла в позвоночник, Света онемела от боли, но глубоко вздохнув, не издала ни звука. А Дэниел смотрел на девушку перед собой. Ему нравилось ее тело, ее выдержка, даже ее национализм, подкрепленный лишь прошлым. Да, в России существует много талантливых людей: ученые, деятели искусства и культуры. Но реализовать свой потенциал в полном объеме могут только за счет свободы, отсутствующей до прихода Европы.
- Теперь осторожно укладывайтесь, как вам удобно.
Света легла на спину, ее глаза выражали внутреннее противоборство двух стихий: ее правоту и правоту человека, вроде бы не вравшего, но все – таки не сообщившего ей все. Он смотрел на нее своим обычным прямым взглядом, с некоторой долей задумчивости.
- Можете сказать конкретно: что со мной происходит и как это решается? – громко спросила Света: Если это Дмитрий, что у меня в голове не укладывается, кстати, то заставьте его сказать эту формулу.
- Я не хочу компрометировать нашу политику работой спецслужб. И премьер-министр не даст мне этого сделать. Нельзя запускать все механизмы так быстро.
- А если я умру, тогда можно?
- Пока находитесь здесь, не умрете, как бы вам этого не хотелось.
- Уходите от ответа.
- Потому что я его не знаю. Дмитрий разрабатывал формулы ядов и вирусов в СССР, чем и до недавнего момента подрабатывал потом уже в России. Я могу сказать только одно: это очень мощный и увертливый вирус, он модифицируется. Я буду находиться с вами рядом постоянно, чтобы устранять рецидивы и наблюдать воочию, как он себя ведет. Я создам противодействие.
- Что значит постоянно рядом со мной?
- Техника пока всего лишь техника, да она обучается, но все же я умнее ее.
- Страдаете, оказывается, нарциссизмом?
- Только в рабочее время.
Телефон Дэниела издал какую-то мелодию в футуристическом стиле, и он вышел, сказав, что придет через пять минут. Света лежала в одиночестве, думая, сколько же стоит Дэниел Нельсон, но он не давал ни малейшего повода себя оценивать, скорее всего он считал себя чем-то вроде рога изобилия. Когда Дэниел вернулся, то вертикальная полоска между бровями стала глубже, а глаза потемнели.
- Мой знакомый из журнала говорит, что все репортеры переполошились, а учитывая Ваше националистическое славяно-восточное учение, считают, что вас здесь держат взаперти, накачивая транквилизаторами, чтобы не болтали лишнего. Но возле журналистов окажетесь позже. Что-нибудь еще интересует?
- Да, меня оценили очень дешево, в каких-то вещах, просто роскошью обложили. Эти плазменные панели телевизоров, старинные кресла…
- А я, по - вашему, тоже вещь?
- Нет, но вам приказывают оказывать услуги…
- Ну, спасать людей всегда считалось божьим делом. А почему меня в расчет не взяли все-таки?
- Я уже сказала!
Дэниел Нельсон поднялся, проговорив голосом, разносившим угрозу на мили:
- Если считаете меня разновидностью крестьянина, то можете заблудиться в дальнейшем. И стою я сказочно дорого для вас, но это не мешает мне иметь как вы, кажется, сказали дешевые вещи.
-Меня не за что считаете, да?
- Нет, легкодоступной и беспомощной и именно в таком порядке.
- А сколько стоите вы?
- Столько, сколько можете дать. А для начала умерьте национализм и говорите со мной вежливо.
- А все здесь сексом расплачиваются?
- Только женщины. А судя по вашему нижнему белью, а оно дороже остальной одежды раз в двадцать, вы готовы к шоу.
- Это для мужа!
- Но с ним вы сексом не занимаетесь.
- Это уже верх бестактности! – взвилась Света – Может, изучали мою жизнь под микроскопом?
- Жизнь на досуге, а организм по компьютеру.
Девушка возмущенно встала с постели, Нельсон подлетел к ней, укладывая обратно, но у нее уже закружилась голова, а из тела будто высекали искры.
- Я же сказал, что вставать нельзя, – раздраженно сказал Нельсон. – Я не могу ввести обезболивающее, потому что сейчас провожу тест.
- И на нервы тоже?
- Это вы экспериментируете с моим терпением!
- Уберите немедленно эту боль – прорычала девушка. – Я ненавижу вас!
- За что?
- Вы циничны! Думаете, что все можно продать и купить!
- Мне достаточно того, что я знаю, сколько стоите вы… - тихо проговорил он, расположившись на краешке постели.
- Не трогайте меня, – предупредила Света, с трудом переместившись на другую сторону кровати, и, сама того не желая, освободила для него вторую половину. Он тут же придвинулся к ней ближе, ответив:
- У нас с вами такие профессии: Вы любите поучать моралью, ваша прерогатива - душа, а у меня профессия более материальная. А человек состоит не из одной души…
- Я буду кричать!
- Кому?
- Вам! вам это будет неприятно! И тогда Вы не станете… У меня и так все тело болит! А вы еще пристаете! - прошептала Света, слезы потекли по ее щекам горячими струйками.- Вы все такие! Пользуетесь слабостью, а потом бросаете!
- Ну, Вы бы тоже пользовались своей слабостью, если бы были покорными. Слабых обычно не трогают, если они сами не нарываются… А обобщать все-таки неприлично. Меня совсем не знаете, чтобы приравнивать к остальным. Да и себя не знаете, если уж быть честным до конца, – говорил Нельсон, стирая слезы с зарумянившегося лица Светы белым шелковым платком. Он думал о том, как она прекрасна, и о том, что он ее физически сам сделал настолько совершенной, что когда смотрел на нее, мысли путались. Но она себя в зеркало еще не видела, поэтому, возможно, и недоумевает, что ему от нее надо. Но гораздо больше секса он хочет ее понимания, а для этого как раз этот акт любви и нужен, пусть его любви, односторонней, но вероятно и такое, что единственная волна топит корабль. А ей необходимы впечатления. Всего лишь… Но больше ее ничего не убедит.
- Недостаток православия…- Нельсон говорил тихо, бархатным голосом с умиротворяющими интонациями.- Вас учат совершенно глупым вещам. В жизни это переходит в препятствия для экстремалов, но не у всех же железная воля. Особенно у женщин: ваша воля гнется под пламенем.
Дэниел смотрел на девушку спокойно, и зеленые глаза темнели, а она будто падала в бездну, но цепляться за реальность не торопилась. Наоборот, ей там очень хорошо и безопасно. Слезы иссякли, а она вдруг испугалась увлекающей за собой пучины, отвела взгляд. Дэниел с бесстрастным выражением лица взглянул на дисплей, проверяя все ли показатели в норме. Вспомнил фразу Барни о том, что секс всепобеждающ. Усмехнувшись свои мыслям, он снял простынь со Светы, вместо согревающего тепла хлопка она ощутила прохладу шелка рубашки Нельсона и аромат его парфюма. Она стыдилась признаться себе в том, что он ей нравился: успешный, с незаурядным умом, она и обвиняла его во всех пороках только потому, что он - иностранец, высокомерный англичанин, надменный лорд. Он происходил из другой среды. Из высшего общества, имевшего при ее жизни в России лишь извращенную форму олигархии. А перед ней вдруг предстает человек с астрономическим состоянием, манерами аристократа и миссией поглотить Россию в накативших волнах глобализации. Если первые два слагаемых для нее не сочетались, то третье вызывало категорическое неприятие. Когда он ее поцеловал, она уже забыла о том, что у нее что-то болит. Яблоко из Эдема и от него она не может отказаться по причине безволия. Но если бы она могла противодействовать этому, то сожалела. Он из тех людей, что если завладевают телом, то забирают в придачу и душу. Очень скоро, буквально через минуты две, она полюбит и его английский, и его Соединенное теперь еще больше Королевство.
