А.А. Григорьев «О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелый...» (1853) (Лирика)

[img size=220]http://www.grafomanam.net/poems_images/264192.jpg[/img]


                  Oh! Qui que vous soyez,
                  jeune ou vieux, riche ou sage.
                          V. Hugo


О! кто бы ни был ты, в борьбе ли муж созрелый
Иль пылкий  юноша, богач или мудрец -
Но если ты порой ненастный вечер целый
Вкруг дома не бродил, чтоб ночью наконец,
Прильнув к стеклу окна, с тревожной лихорадкой
Мечтать, никем не зрим и в трепете, что вот
Ты девственных шагов услышишь  шелест сладкий,
Что милой речи звук поймаешь ты украдкой,
Что за гардиною задернутой мелькнёт
Хоть очерк образа неясным сновиденьем
И в сердце у тебя след огненный прожжёт
Мгновенный метеор отрадным появленьем...
    
Но если знаешь ты по слуху одному
Иль по одним мечтам поэтов вдохновенных
Блаженство, странное для всех непосвященных
И непонятное холодному уму,
Блаженство мучиться любви палящей жаждой,
Гореть па медленном, томительном огне,
Очей любимых взгляд ловить случайный каждый,
Блаженство ночь не спать, а днём бродить во сне...
    
Но если никогда, печальный и усталый,
Ты ночь под окнами сиявшей ярко залы
Неведомых тебе палат не проводил,
Доколе музыка в палатах не стихала,
Доколь урочный час разъезда не пробил
И освещенная темнеть не стала зала;
Дыханье затаив и кутаясь плащом,
За двери прыгая, не ожидал потом,
Как отделяяся от  пошлой черни светской,
Вся розово-светла, мелькнет она во мгле,
С усталостью в очах, с своей улыбкой детской,
С цветами смятыми на девственном челе...
    
Но если никогда ты не изведал муки,
Всей муки ревности, когда её другой
Свободно увлекал в безумный вальс порой,
И обвивали стан её чужие руки,
И под томительно-порывистые звуки
Обоих уносил их вихорь круговой,
А ты стоял вдали, ревнующий, несчастный,
Кляня весёлый  бал и танец сладострастный...
    
Но если никогда, в часы, когда заснёт
С дворцами, башнями, стенами вековыми
И с колокольнями стрельчатыми своими
Громадный  город весь, усталый от забот,
Под мрачным  пологом осенней ночи тёмной,
В часы, как смолкнет всё и с башни лишь
                                        огромной,
Покрытой сединой туманною веков,
Изборождённой их тяжёлыми  стопами,
Удары  мерные срываются часов,
Как будто птицы с крыш неровными толпами;
    
В часы, когда на всё наляжет тишина,
В часы, когда, дитя безгрешное, она
Заснёт под сенью крил хранителей незримых,
Ты, обессилевший от мук невыразимых,
В подушку  жаркую  скрываясь, не рыдал
И имя  милое сто раз не повторял,
Не ждал, что явится она на зов мученья,
Не звал на помощь смерть, не проклинал
                                       рожденья...
    
И если никогда не чувствовал, что взгляд,
Взгляд женщины, как луч таинственный сияя,
Жизнь  озарил тебе, раскрыл все тайны рая;
Не  чувствовал порой, что за неё ты рад,
За эту девочку, готовую смеяться
При виде жгучих слёз иль мук твоих немых,
Колесования мученьям  подвергаться,-
Ты  не любил ещё, ты страсти не постиг,

1853