У основания дерева лежала маленькая пила и большой молоток - орудия, которыми в детстве мы с друзьями причиняли боль этому величественному дереву. Мы вгоняли в него трехдюймовые гвозди, отпиливали небольшие суки, сооружая шалаш на самой верхушке дерева. Что взять с детей? Дерево простит. Забудет. Залечит свои раны и продолжит жить. Я подошел ближе и поднял пилу. Мои попытки отвести свой взгляд от ракиты не приводили к успеху. Дерево намертво приковало его к себе. Когда первые слезы покатились по правой щеке, глаза, наконец, опустились и через некоторое мгновение закрылись. Я видел перед собой лица моих друзей, вставших передо мной спустя 60 лет. Джек - худощавый мальчик с веснушками и с консервной банкой на веревке-поводке, погибший от рук уличного вора в возрасте сорока шести лет, не желая отдавать свой кошелек. Тим - полный парень с длинными светлыми волосами, который всегда защищал нас от старшеклассников и окончивший свои дни на электрическом стуле в федеральной тюрьме Квинсет по обвинению в убийстве трех человек.
- Сэм, пошли к дереву, Тим спер пачку сигарет у матери! Сэм, пошли… - кричал Джек, постепенно тая перед моими глазами и превращаясь в серую дымку, летящую в сторону ракиты.
Ноги мои подкосило, и я упал на колени перед самым стволом ракиты, пытаясь схватиться за него. Мои измученные артритом руки беспомощно болтались как плети ветвей этого беспощадного дерева, и уже на губах я почувствовал соленую горечь старческих слез. Я опустился на пятую точку и облокотился спиной к раките. Перед намокшими от слез глазами начала появляться дымка, поглотившая моих друзей, заволакивающая все пространство вокруг дерева. Вдалеке, на небольшом склоне к югу от ракиты, я увидел юношу и девушку. Им было лет по семнадцать.
Это были я и Рэйчел. Я и любовь всей моей жизни. Мы смеялись и уминали тосты с арахисовым маслом, так заботливо сделанные миссис Маргарет - теткой Рэйчел, которая с четырех лет была ее опекуном, отбив в суде ее у пьяницы отца, когда умерла мать Рэйчел. Через несколько мгновений два юных человека слились в объятиях и предались любви. Рэйчел умерла от рака головного мозга два года назад. Кажется, совсем недавно мы отпраздновали золотую свадьбу.
Серая дымка становилась все гуще и гуще, и девушка начала поглощаться ею, а молодой человек приобрел очертания семидесятилетнего старика и хромая на левую ногу подошел ко мне.
-Пойдем,- лишь произнес мой двойник и продолжил путь к северу от дерева.
Я молча следовал за собой по пустынной тропе, уходящей все выше и выше, пересекая холма и извиваясь как сказочный змей. Обернувшись, я уже не мог определить очертания ракиты, ее силуэт был полностью поглощен дымкой, напоминавшей уже туман. Через некоторое время перед нами показалось двухэтажное здание онкологического корпуса городской больницы, однако других корпусов видно не было. Это здание стояло особняком посреди поля. Двойник повернулся ко мне и, ничего не говоря, протянул руку в сторону здания, а затем испарился среди тумана как мои друзья детства и Рэйчел.
Я ступил на порог здания и услышал стон умирающей Рэйчел. Внутри не было света, стойка приемной заросла мхом, а вокруг виднелись лишь разбитые предметы быта да паутина. Пройдя то, что осталось от приемной, я повернул налево по направлению к палате 17В. В ней Рэйчел провела последние четыре месяца своей жизни.
Идя вдоль коридора, мне попадались пластиковые машинки и солдатики - игрушки нашего сына Чарли. Затем пачки сигарет «Лаки Страйк» - именно их я нашел у него в куртке, когда он был в восьмом классе. На моем пути попадались окурки самокруток с марихуаной, обожженные ложки, целые горы шприцов. В колледже у Чарли начались проблемы с наркотиками, и мы поместили его в реабилитационную клинику, откуда он сбежал через неделю. Еще через неделю его труп нашли у берега озера Кирл. Вскрытие подтвердило смерть от передозировки героином.
Стоны Рэйчел становились все громче и громче, и словно колющими ударами отдавались в моей груди. Проходя палату 16В, я увидел слабое свечение лампы из следующей двери. Поравнявшись с дверным косяком, я остановился и прислушался. Стоны и какие-либо звуки прекратились, вокруг была тишина и покой. Я зашел внутрь и увидел перед собой больничную койку, а на ней еще теплую, но без сомнений мертвую Рэйчел. Я не успел с ней попрощаться, сказать, что любил ее больше жизни. Снова.
В тот вечер, когда умерла моя жена, я был за сотни километров от нее, в Бостоне, пытаясь уговорить директора онкологического центра Хоупплес поставить ее в очередь на экспериментальное лечение, но он уверял меня, что болезнь зашла слишком далеко, и этот случай малоинтересен, и, вероятно, это лечение ничем уже не поможет ей. Я вышел полностью разбитым и морально уничтоженным от директора, но нашел в себе силы позвонить в госпиталь, где лежала Рэйчел. К телефону подошел ее лечащий врач и сообщил мне, что моей жене осталось жить меньше суток. Я опоздал на пятнадцать минуть.
Я подошел к Рэйчел и взял ее за руку. Вдруг кожа и плоть начала превращаться в пыль, а затем и все тело. Через несколько секунд на койке лежал лишь скелет человека, с которым я прожил полвека.
На мое плечо опустилась чья-то рука, несмотря на неожиданность ситуации, я не вздрогнул, а лишь не спеша повернулся. Передо мной стоял человек с густой темно бородой и длинными волосами. Он был облачен в светлую рубашку и синие Джинсы.
-Ты сделал все что мог, Сэм.
-Кто вы?- неожиданно для себя пролепетал я.
-Не думаю, что вам это интересно, Сэм. Это не имело, не имеет, и уж точно не будет иметь хоть какого-то значения,- с небольшой улыбкой проговорил он. Было видно, что у него какие-то проблемы со здоровьем, и говорил он с достаточно заметным напряжением. Непонятно почему, но мне не захотелось больше спрашивать у него, откуда он и кто собственно такой. Прошлое и личности уже были не важны. Важен был лишь данный момент.
-Почему вы думаете, что я сделал все, что мог? Она умерла, а я даже не попрощался с ней.
-Знаете ли, Сэм, порой в нашей жизни важны не слова…
-Бьюсь об заклад, вы сейчас скажете, что важны лишь дела,- съязвил я.
-Хм, мы с вами не герои романтической поэмы, Сэм, - с еще большей улыбкой произнес таинственный незнакомец.
-Тогда чем я заслужил божественное прощение, если вы так считаете?
-Слова - мимолетны. Речь - это река. Безгранична река слов и предложений, океан, если хотите. Сможете ли вы найти определенную каплю этого океана? Дела и поступки человека забываются. Так устроен наш мир. Так устроены человеческие взаимоотношения. Спасите утопающих - вас будут боготворить. Допустите после этого одну оплошность - вас свергнут в ад. Люди подобны зверям, да и то, звери более благородны, чем люди. Интеллект делает нас хладнокровными убийцами.
-Тогда я вас не понимаю,- я полностью запутался и не мог понять, почему, если я жалкий человек, то я заслуживаю успокоения.
- Есть люди способные на чувства. Они не забываются. Чувства - это энергия, благодаря которой существует вся вселенная. Любовь, счастье - вы способны на это. Вы любили эту женщину пятьдесят лет, и пятнадцать минут опоздания не смогут убить все то прекрасное, что вы отдали за все это время.
-Вы вроде не причисляли себя к героям романтических сказаний, - с усмешкой сказал я, - а сами говорите мне про высокие чувства и будто бы лишь это важно в мире.
-Поверьте это не самое важное. Я несколько неверен в формулировках и, скорее всего, достаточно твердолоб,- в этот момент он через силу, но по-настоящему засмеялся,- слова, дела, человеческие чувства- все это важные крупицы мироздания, но главное - это способность правильно распорядиться отведенным вам временем, это тяжело выразить словами. Подумайте, если вы не зря прожили эти пятьдесят лет, то они сравнимы по величию с вечностью. И не потому что они тянулись долго, надеюсь, вы не поймете меня не так, эти годы благодаря симбиозу слов, дел и чувств сопоставимы по грандиозности с величайшей загадкой человечества, этой бесконечной не имеющей начала и конца вещью. С вечностью.
В горле пересохло, и я не мог сказать ни слова. Мой таинственный незнакомец начал становиться, как и мои друзья, и мой двойник, и Рэйч, куском тумана. Куском тумана с дружелюбной улыбкой. Вдруг всю комнату начало трясти как при землетрясении, и я уже не мог точно скоординироваться и понять где стены. Со всех сторон на меня приближались ивовые ветви и, подхватив мое тело, начали возносить меня к потолку, который также как и весь онкологический корпус быстро превратился в туман. Подо мной было лишь безграничное поле и гигантские ивовые ветви. Я увидел свет миллиардов звезд и в этот момент понял, что имел в виду бородатый незнакомец. Прошлое - ничто. Настоящее - неважно. Будущее - неизвестно. Вечность - все.
*
-Фибрилляция желудочков,- равнодушным тоном промычал высокий врач.
-Заряжаю! - выкрикнула сестра.
-Разряд,- лежащее на операционном столе тело старика всколыхнулось.
-Майк, прекрати, он уже покойник, - вновь открыл рот высокий врач,- Время смерти: девятнадцать часов тридцать шесть минут. Имя: Сэмуэль Паркерс, семьдесят три года.
Октябрь 2009