Девяносто восемь.
Девяносто девять.
Сто.
Теперь ты можешь открыть глаза, перевести дыхание и опять стать активной частицей этой безумной жизни. Так мой психиатр учит меня справляться с гневом и беспричинными приступами паники. Ты закрываешь глаза и попадаешь в свой мир, где тебя никто не может побеспокоить, ты один наедине со своими мыслями, можешь твердо оценить свои намерения и поступки.
По его словам.
А еще он рад всунуть мне несколько синих пилюль, притупляющих мое сознание чуть менее, чем полностью, они, видите ли, подавляют мою ярость, делают меня более социально-адаптированным и менее опасным для окружающих.
Опасным для общества. Ха. Если я разбил лицо бухгалтеру с четырнадцатого этажа, а затем отколотил его клавиатурой, то я опасен для общества. Похоже на то, что ребята из отдела по работе с персоналом, назначившие мне обязательные встречи с врачом, не видели действительно опасных для общества людей. А ведь этот урод с четырнадцатого точно знал, бросая в меня скомканную салфетку в кафетерии, чем кончится дело. Не понимаю даже, с чего он вдруг решил, что находится со мной в таких приятельских отношениях, позволяющих ему бросать в меня разный мусор. По моему скромному мнению, суть вещей я объяснил ему достаточно понятно. Может весьма эмоционально, но я об этом не жалею.
-Вам нужно более терпимо относиться к людям,- мычит доктор Майлс,- вы слишком нервны.
О, да, парень. Ты прав. Мои нервы на пределе, и я вот-вот взорвусь. В данный момент я думаю, в какое бы ухо тебе дать. В правое? Или все-таки в левое? Но вот незадача: начальство обязало меня пройти твой курс, и до его окончания я должен глотать эти проклятые пилюли и быть со всеми вежливым, черт побери, но, знай, что твоя неприкосновенность временна, и ты уже в моем списке.
-Я стараюсь, - выдавливаю из себя и делаю глоток воды. Все горло горит, эти чертовы таблетки обладают не только свойством разжижения ваших мозгов - после принятия лекарства вас мучает жуткая жажда.
-Вам явно следует провести переоценку ценностей, так сказать. Важны ли для вас такие вещи как карьера, нормальное сосуществование с другими людьми?
-Важны, - словно нашкодивший школьник бурчу я.
-И это правильно, Сэм! Вы должны совершенствовать свои социальные навыки, налаживать контакт с коллегами.
Налаживать контакт с коллегами. С людьми, которым ты важен лишь с десяти утра и до шести вечера, с людьми, которые готовы горло тебе перегрызть, лишь бы как можно скорее продвинуться по карьерной лестнице. Люди, лижущие задницу начальству изо дня в день. Очень дельный совет, док. Непременно учту.
-Вы хороший специалист, ваши знания нужны компании!- будто какой-то зазывала, с ужасно раздражающей улыбкой, чуть ли не кричит Майлс,- Перед вами открыты все двери, главное - сделать первый шаг!
А потом второй.
Третий.
И так до бесконечности. Всю суть этой жизни я понял и без вас, мистер Майлс.
Родился - учись.
Отучился - работай.
А потом можно и в землю - гнить. Главное - отдать долг обществу. И, если в твоем некрологе присутствуют такие эпитеты, как «порядочный» или «трудолюбивый», то можно спокойно идти на корм червям.
-Если вы подавите в себе агрессию, то к вам потянутся люди, и вам следует принимать их с распростертыми объятиями! - почти воет психиатр.
Иногда мне кажется, что этот парень бывший сектант. Такое чувство, что еще немного, и он предложит мне разделить с ним чашу, наполненную кровью девственниц с западного берега какой-то там реки.
Мои руки дрожат, и на лице появляется улыбка. Я знаю, что это значит. Это означает, что пришло время немного посчитать и успокоиться.
Ну уж нет. Больше я не клюну на эту дрянь. Больше никаких таблеток и психиатров.
-Вы улыбаетесь! Я так рад, что вы понимаете, о чем я!- весело вскрикивает Майлс
Ох, ты даже не представляешь, как я рад! Рад тому, что сейчас из меня выльется вся эта энергия. И лучше бы тебе, док, быть немного в стороне, потому что цепная реакция пошла и остановить ее способна лишь пуля, пущенная мне точно промеж глаз.
-Я думаю, нам стоит обняться, Сэм!- кричит, раскидывая в разные стороны свои руки, психиатр.
-Несомненно,- по-прежнему улыбаясь, говорю я.
*
На восемнадцатом этаже небоскреба «Сити-Спайр», находящегося на пятьдесят шестой улице, с оглушительным треском разлетается стекло, за которым следует письменный стол мистера Майлса, со всеми его научными книжками и успокаивающими таблетками. А затем летит и стеллаж, с не менее интересными научными пособиями для практикующих психоанализ, и с ужасным грохотом приземляется на крышу такси.
В дальнем углу кабинета забился бедный психиатр, орущий о божественном спасении вперемешку с криками о помощи, адресованными людям в коридоре, думая, что сейчас из него сделают котлету, а я лишь не спеша присаживаюсь в кресло и устремляю свой взор на Центральный парк. За тем, что когда-то было окном стоит прекрасный июльский вечер, сквозь слабые облака пробиваются лучи уходящего за горизонт солнца. Слабый ветерок обволакивает мое лицо, и я закрываю глаза. Ничто не заставит меня начать считать. До такой степени мне сейчас хорошо и спокойно.
Декабрь 2009