Говорят, что года всегда оставляют свои следы в виде глубоких морщин,обвислых мешков под глазами и белым снегом волос.Иван Николаевич Пупков, гляделся в зеркало и прихорашивал свою густую, чуть подернутую пеплом, шевелюру. Пышные усы, как у легендарного Буденного, гладкое выхоленное лицо. Какой стариковский возраст? В свои шестьдесят восемь лет Пупков выглядел очень даже молодцевато. Настроение у него было мажорным. Еще бы! Далеко не каждый литератор может похвастаться такой плодовитостью, о чем свидетельствовали все два ряда книджных полок, висевших над письменным столом прозаика. Он очень не любил это слово, коим окрестили мастеров пера, пишущих прозу.
-Да не про заек я пишу, а о людях. И не о простых, а о легендарных и исторических личностях, которые заняли свое место в истории. В библиографии писателя было много публицистических и литературоведческих статей, несколько исторических монографий, романы, охватывающие вехи становления Государства Российского, среди которых было и большое художественное полотно в двух томах о такой великой личности как собиратель Земли русской Дмитрий Донской.
Сейчас Иван Николаевич работал над завершением романа о вожде пролетариата. Главный редактор издательства «Прометей», куда Пупков принес свою нетленную рукопись, встретил его обнадеживающе:
-Наберитесь терпения, дружочек! Обязательно почитаем! Надеюсь, что с приходом позитивных перемен в жизни общества, Вы по новому взглянули на творца Советской истории. Вы -достаточно опытный автор, поэтому, в целом, я полагаюсь на ваше острое перо и понимание сегодняшнего политического момента. Народ хочет знать всю правду о вожде! Заходите недельки через три. Нам будет с Вами о чем поговорить.
Очередная встреча с издателем настроения автору нового романа не прибавило.
Петр Антонович Приспособленцев сидел в своем царственном кожаном кресле и просматривал пахнувший типографской краской какой-то литературный журнал. Автора он встретил несколько колючим взглядом.
-Ознакомился, дружище, с Вашим опусом. Изюмина, в целом, получилась. Вы, безусловно, добавили новые факты из жизни вождя. Однако, коллега, Вам следует не забывать,что Горбаческая перестройка нацелила нас на плюрализм мнений, а новая демократическая волна, захлестнувшая общество, еще раз подтвердила тот факт, что нельзя, никак нельзя, лакировать белые пятна истории.
- Вот Вы тепло пишете о друзьях Ленина. А знаете ли Вы, милостивый государь, что школьный друг Володи Ульянова Александр Керенский не разделял его свободолюбивых авантюрических взглядов. Да и вообще! Хоть Ильич рос и разбитным малым, понятие о дружбе у него носило лишь прагматический характер. Кто ему был выгоден, с тем он и якшался. А дружба, как известно, не должна замешиваться на корысти.
Так что, милок, коли Вы замахнулись на такое художественное полотно, давайте эту сторону перенесем на задний план. Ведь, как водится, товарищи,зачастую, становятся друзьями, а , эти самые друзья-соратниками по партии. А между прочим, ученик вождя пролетариата «бронебойный» Коба выписал постоянный пропуск в преисподнюю почти всем политическим и советским деятелям, кто входил в ближний круг Председателя Совнаркома.. Подчистите это, голубчик мой, и приходите! А в основном, очень занимательная вещица, скажу я Вам... Не затягивайте. Сейчас на дворе лето, а к осени издадим, обязательно издадим в красочном твердом переплете, не извольте сомневаться...
Милый мой читатель! Если Вы думаете, что именитый мастер слова, скрывшись за дверью редакторского кабинета поспешил устранять замечания издателя, то совершенно напрасно. Иван Николаевич лишь заменил титульный лист на пачке рукописи и переделал название романа. Вместо ОПЕРАЦИЯ «БРОНЕВИК» Пупков вывел: ПРАВО ВЫБОРА» Ничего не меняя в тексте,он лишь добавил для солидности снизу пачки добрый десяток чистых листов. Поместил всю рукопись в новую папку в красном коленкоре и в один из августовских понедельников направился на очередное свидание с издательским «патроном»
Каково же было удивление Пупкова, когда через пару недель издатель встретил писателя с лучезарной улыбкой.
-Ну мастер, настоящий мастер, чувствуется крепкая рука романиста. Все схватываете на ходу.
Редактор обтер носовым платком вспотевший лоб и продолжил:
-Только, если Вы думаете, что теперь все в ажуре, напрасно думаете. Давайте вернемся к периоду становления материальной состоятельности вождя. Ведь Вы, дружочек, как никто, знаете, что Ильич в своей недолгой жизни практически не работал. Был, правда эпизод его короткой юридической деятельности, когда его приняли на службу в юридическую коллегию в качестве помощника присяжного поверенного . Отработал бедолага на новом поприще лишь два рабочих дня. Дело он с блеском прииграл и написал заявление об уходе. Больше этот юрист нигде и никогда не работал, сидя на иждивении матушки, которая исправно посылала ему денежные переводы за сдачу в аренду имения в Кокушкино.
Приспособленцев повертел в ладонях остро отточенный карандаш, и продолжил:
-Тяжелая у Ильича была жизнь. Тюрьмы, ссылки. А на посту Председателя Совнаркома ему так и не дали развернуться,остановила костлявая. Видимо, вовремя! Неизвестно, чем бы могло закончиться его царствование, поживи он еще с десяток лет? Все никак не могу взять в толк. Николай, который Кровавый, за его политические аферы в Шушенский «санаторий» шалуна отправил на исправление на три года с выплатой ссыльного жалованья, а тот, разлюбезный, всей царской семье повелел лбы намазать зеленкой. Вот такой приказ был дан революционной камарилье.Чудны дела Господни, чудны! Подчистите, дружочек, эти мелочи и скоро мы запустим печатный станок с Вашим великим творением...
.... Очередной визит к издателю писатель Пупков нанес в разгар осени. Приспособленцев стоял у приоткрытого окна и пускал из трубки кольца сизого дыма. Вдруг его внимание привлекла такая картина. Несколько багряных кленовых листочков, гонимые ветром, закружились над окошком и один из них плавно приземлился на подоконник. Петр Антонович нежно разгладил листочек и улыбнулся. Наступила его юбилейная осень. Нынешним летом издатель отметил свое семидесятилетие. Болячки его не донимали, мозги набекрень не выворачивало. Издательство крутилось ни шатко, ни валко. На хороший кусок с маслом Приспособленцев зарабатывал, плюс еще был пенсионный блокадный приварок. Редактор на жизнь не жаловался. Его грустные раздумья прервал стук в дверь.
А, это Вы?-протянул на распев Петр Антонович!
-Заходите, голубчик, очень кстати. Сегодня из Союза писателей о Вас справлялись. Почитал, полистал. Свежо!Последние вопросы с трудовым поприщем Ильича порешали. Только, вот что, трудолюбивый Вы мой! Любовную линию Вы чуть не доработали, не дотянули, так сказать, до кондиции. Да, Ульянов был на вид невзрачен, ростом не вышел, однако, у женского пола спросом пользовался. Вы что думаете? Крупская у него одна была? Ничего подобного! И Инесса Арманд, и Мария Андреева. Да и в Шушенском, когда к Ильичу приехала Крупская с тещей, он что за девичьи подолы не заглядывал? Заглядывл, друг мой, еще как заглядывал. В свое время летописцы отразили баловство молодого ловеласа в своих воспоминаниях.
А возьмите, взаимотношение в семье с близкими? То, что написано современниками о Ленине-это чистая туфта. Дело прошлое, но деспотом был вождь, еще каким деспотом. Вся семья страдала от его жестокого эгоизма, особенно во время болезни. Даже сама Крупская в сердцах неосторожно обронила фразу:
–Что б ты уже сдох, дьявол, всех достал до самих печенок!
А семья, благородный Вы мой, есть не что иное, как ячейка общества. Помните, нашумевшую работу Энгельса о происхождении семьи, частной собственности и государства? То то же! В нашем писательском деле не должно быть мелочей! Читатель ждет от нас правды и он ее получит. И здесь я уверен, Вы мой союзник.
Петр Антонович нашарил рукой ящик письменного стола и вынул оттуда плюшевый альбом, посвященный Октябрьским событиям тысяча девятьсот семнадцатого года. На внутренней стороне обложки красовалось изображение вождя. Вытянув руку вперед, он сосредоточил свой взгляд в счастливое будущее. Там, с высоты броневика он мысленно наблюдал за зарей коммунизма.
Да, великим мечтателем оказался реформатор.
Петр Антонович сладко потянулся в своем кресле,гладя ладонями поручни.
- Только никак не пойму. Откуда гениальность,злодейство и романтизм соединились в одной одиозной персоне?
-Никаких белых пятен не должно оставаться. Ильич должен предстать перед человечеством без ретуши, со всеми своими пороками и заблуждениями. Надеюсь на ваше понимание,сударь! Это будет великая книга, на все времена. Она покажет истинное место в истории каждого, кто ее творил.
Приспособленцев устремил свой взгляд на собеседника и прищурив глаза на прощание спросил:
-Ведь Вы согласны со мной, батенька?
Кельн, Германия, 2010.