Зима. Екатерининский канал.
(Марине Белицкой)
Декабрь. Промозгло и трудно.
Как вымысел смешивать с былью.
И вся предрассветная темень
Пропитана этим враньём,
И кажется снежная пудра
Почти галактической пылью,
И тихо пульсирует время,
Замкнув на запястье моём
Сюжета тяжёлые звенья.
Завязка довольно банальна:
Старуха (ну что вы! не дама,
А так…) хохоча и куражась,
Вступает под сень декабря…
Ещё бы! Зима на Канаве –
Сама на себя эпиграмма:
Сугробы, облитые сажей,
Ночей непролазная грязь
Да остовы зданий в пейзаже.
Топор на неё бы! А толку?
Не годы раскольничьим строем,
А воздух, которого мало,
Пульсирует кровью в висках…
Кумиры – пылятся на полках,
Выходят из моды – герои,
Но, трудно дыша, над каналом
Старуха с клюкою в руках
Бредёт от завязки к финалу.
2. Молчание.
1.
Гляди, как ощетинилась вода!
Не переплыть, ни выпить, ни ужиться…
Терновый снег над городом кружится,
Деревенеет долгая гряда
Сугробов… рукоятью топора…
И не пробить – не мучайся, не пробуй!
Безмолвия, отмеченного пробой
Колючего, как слово, серебра.
2.
Роется время в золе
Белых декабрьских рощ,
Непоправимых и злых
В этих своих чудесах:
Корни застыли в земле,
Кроны утратили мощь.
И навевают стволы
Мысль о песочных часах.
Тихо на тверди земной,
Только вздыхает зима.
И в галерее личин –
Стёртый пятак за труды –
Кажется Солнце – Луной,
Что от мороза нема,
И облетают лучи
С окаменевшей звезды.
В реках замёрзла вода,
Волны утратили звук.
Роется время в телах
Лодок, вмороженных в лёд.
Мимо плывут города:
Холод - в движении рук,
И не хватает тепла
Тем, кто однажды умрёт.
3. Даная.
Войди в меня, как в жизнь –
Торжественно и трудно,
Войди в меня, как в след
Впечатывают шаг…
За окнами дрожит
Декабрьское утро,
Но этот хилый свет
Не смеет помешать
(Пока в пролёте дня
Вожусь с замочной щелью
На верхнем этаже
Сознанья своего)
Следить, как без огня
Дымят твои метели,
Вживаться в каждый жест,
Вынашивать его
В своей душе, как плод,
Покуда не увижу
Печать твоей руки
В дыхании моём.
На ощупь, в разворот,
В пурге, в болотной жиже
Декабрьской тоски
Блуждающим огнём
Войди в меня… Я дверь,
Распахнутая настежь.
Прими меня, как мир,
В сомненьях и грехах…
А на дворе – метель
Какой-то странной масти:
И дождь, и снег… и миф,
Рассыпавшийся в прах.
4. Сольвейг.
Что же? Тему делить на двоих
И двухцветным узором плести,
Будто… Сольвейг на лыжах своих
По вечернему снегу летит.
Я за ней по лыжне побегу,
(Две дорожки, два следа – узки)
Чтоб срубить на крутом берегу
Белый дом у изгиба реки.
Чтобы летом, в дежурном Крыму,
Для чего-то хранить про запас
Нежилую январскую муть
Двух ослепших от времени фраз…
И не в тему, не к месту и не…
Это, право, другое враньё.
Но узор на морозном окне
Неподкупен, как имя её.
И уже никуда не сбежать,
Спотыкаясь дорогой лесной,
От зимы, что состарилась ждать
В этом доме, придуманном мной.
5. Конец зимы.
1.
Февраль кончается. И чуждое начало
Уже трепещет в нём неряшливой строкой.
Февраль качается, как лодка у причала,
Как деревянный мостик над рекой,
Что соблазнён весенним половодьем
К большому плаванью в какой-то Новый свет…
Колумб несостоявшихся побед,
Неисправимый лирик по природе,
Что для него мороженая твердь!
Он начинает жить
И обретает смерть.
2.
Февраль кончается. Зима идёт на слом,
Как старый дом хрущёвского разлива.
Вокруг ещё и чисто, и красиво,
И снег ещё хрустит под каблуком.
Но выпитой до дна, конечно, дела нет
До вечной череды смертей и воскресений…
И гаснет свет. И исчезает след
Убежища, пристанища, спасенья.
3.
Ах, не напоминайте мне о том,
Что завтра март. Моя зима увяла.
Старуха зашивает одеяло
И что-то шепчет обнажённым ртом.
Её снега… В каких они мирах,
В каких они галактиках сокрыты?..
Под вешним солнцем тают сталактиты
И вечность осыпается во прах.
6. Финал.
Что мне в этой зиме? Суета да дурные манеры:
То метель, то мороз, то какая-то хлябь под ногами.
Что мне в этой… Земле, если в складках её интерьера
Затаилась старуха со всеми своими снегами.
Слишком лёгкая смерть: в придорожном сугробе немея,
До утра собирать землянику в июльских анналах…
Кто я? Тварь ли дрожащая, или же право имею
Отодвинуть черту, коли время ещё не настало?
Я ещё поживу, постепенно сползая к финалу.
И войдя в монолог неопрятной декабрьской ночи,
Я ещё напишу про широкий рассвет над… Непалом,
Или, там, над Парижем, где зимы теплей и короче!
