Мой верный ученик, вотще раденье,
Когда, нет средства затвердить урок.
Я предложу тебе стихотворенье
С банальною строфою в восемь строк,
Творцу которой во благодаренье
И ты строк восемь выдохнуть бы мог…
Поверь мне, Костик, из поэтов те не правы,
Кто больше прозы невзлюбил октавы.
Представь себе, что рассказать о многом
Ты вынужден, храня изящный слог,
Помудрствовать, поторговаться с богом
Или для славы изыскать предлог.
Сам посуди, не площадным же слогом
Мы клянчим у девиц любви залог.
Я помню! Да и ты, пожалуй, знаешь,
Что чем ловчей соврешь, тем меньше потеряешь.
Итак, начнём, мой спутник на Парнас
(Хотя бы он и пребывал в подвале),
О том, как пращур нас любовью спас
От вымирания, а женщин от печали.
Я постарел, и ты – не ловелас,
Но ведь и мы когда-то счастье знали,
И нас морочил бес весенней грёзой,
Мы тоже рифмовали слёзы с розой.
О чём, то – бишь, я? О любви! Адам
Бессмертье напролёт в тоске и лени
Гулял в садах с единственной из дам,
Пока не совратил зловредный гений
Его перекусить чуть-чуть, а там
И отдохнуть у дамы меж коленей.
И нас порой неведенье спасало,
Покуда к знанью плоть не побуждала.
Теперь же знают даже пионеры,
Что даром – только волосы в носу;
Господь нас вверг в бетонные пещеры,
Заставил есть балык и колбасу,
Плодиться без разбору, пить без меры
И что-нибудь искать в чужом глазу.
А так – как мы и в этом преуспели,
Он поселил ещё и немощь в теле.
И что же? Кары испугали нас?
Мы отказались от пристрастий грешных?
Достойные потомки, что ни час
Мы плачем ли по раю безутешно?
Отнюдь, у нас есть средство прозапас:
Ещё при бытии в юдоли здешней
Мы до того постигли чувств науки,
Что научились кайфовать от скуки.
Так мы с тобой, поэты, для забавы
Доверчивых употребляем муз.
Пусть в буриме играют не для славы,
И озорство скрепило наш союз,
Но с горней высоты творец, лукаво
Посматривая, щиплет ветхий ус,
Издалека внимая умилённо,
Как дети в рай крадутся незаконно.
Грешно, конечно, дар употреблять
Для не благословенных изысканий.
Но коли хвост ты, то изволь вилять.
Творец – основа во вселенской ткани,
А мы – уток, и наш талант, как знать,
Возникнул из его же понуканий.
А коли всяк поэт любовью дышит,
То и её предусмотрел всевышний.
Вот мы и богохульствуем, мой друг,
В отце подозревая наши страсти.
Но логика вещей сомкнула круг,
И видим мы во всём Творца участье.
Где и любезность бесовых услуг,
И вдохновенье составляют счастье,
Где даже наших шалостей моменты –
Единственной картины компоненты.