Спит заметенный снегом полустанок.
Напоминая слабый росчерк санок,
Одноколейка старая скрипит.
Белым-бело. И, кажется, века
Промчались мимо, не задев округи…
... Вне времени сиди у камелька,
Блаженствуй молча, согревая руки.
Изнежит жар. Растрогает до слез.
А камелек ворчит себе бессонно.
Его сложил умелец-заключенный,
Одолевая свой туберкулез.
Сложил – и умер. И лежит в земле
Вне проволоки – стало быть, на воле, -
И не жалеет о земном тепле,
Нетленен в едкой оренбургской соли,
Его душа, не встречена никем,
Не призванная адом или раем,
Теперь в иных пространства обитает,
Покинув хворый, слабый манекен.
Но там, среди заоблачных дорог,
Коль стужа грянет властно и бездонно,
Согреет душу этот камелек,
Здесь, на Земле, с душою сотворенный.
