Если бы я взялся писать стихотворение на военную тему...
Наверное, я написал бы о том, как, впервые попав в Германию, выкроил себе свободные выходные и, практически не зная еще местного языка, потащился через полстраны в предместья Берлина - чтобы там, спустя полстолетия, первым и единственным из семьи отыскать братскую могилу деда, павшего в последнюю неделю войны. А уже потом рассказывал бы в стихе о том, как он перед смертью гулял по Берлину в форме немецкого офицера: дед был полковым разведчиком и погиб, как водится, по дурацкой случайности.
А может быть, я написал бы о том, как в компании еще нескольких таких же романтиков-однокурсников долгими часами разбирал осклизшую и вонючую, насквозь протухшую капусту на овощебазе. Про мозоли от тяжеленных мешков, которые надо было грузить на тележку, о беспролазной грязи и о том поте, который заливал мне глаза... И уж потом перешел бы к тому, как мы с друзьями купили на заработанные тогда деньги охапки красных гвоздик и раздавали их девятого мая ветеранам в парке Горького, а их горькие и при всем при том радостные слёзы мешались бы в моём стихе с каплями пота, на которых взросли потом цветы для ветеранов....
Впрочем, пожалуй - ни то, ни другое. Нет, я вытащил бы из закоулков памяти своего мобильника отчаянные позапрошлогодние СМС-ки одной хорошей знакомой по имени Татьяна. В те дни её, молодого еще доктора из московской клиники, мобилизовали как снег на голову и, дав едва полсуток на сборы, отослали в Цхинвал. Я написал бы о том кошмаре, который сочился тогда через скупые коротенькие строчки на экране мобильного: первые дни оперировать приходилось еще под бомбами саакашвильских соколов, на сон выпадало лишь по 3-4 часа в сутки, а самое страшное – жуткая жажда: воды было мало, и вся она уходила на обработку раненых... И непрерывная кровь вокруг, и неотступная боль, и – самое страшное – неизвестность впереди: что же будет завтра?!
И это были бы мои стихи о войне – мои и ничьи иные. А ни за какие другие стихи и нельзя садиться в наши дни, когда о войне уже написано столько произведений, что из них вполне можно составить гору, не уступающую по высоте Эвересту. И о той Войне, которая для нас началась в июне 1941-го, а закончилась в мае 1945-го (хотя для всего остального цивилизованного мира – в сентябре 1939-го и в сентябре 1945-го соответственно). И о войне любой, о войне вообще (а история войн начинается одновременно с историей человечества, и ни днем позже!): тема нынешнего конкурса сформулирована на редкость лукаво, предоставляя участникам максимально широкую возможность выбора. Но любая война, вместе с тем, предельно конкретна: на ней убивают вполне реальных людей, и кровь течет вживую по твоим рукам, а не на экране монитора. Подменять собственную пережитую (и переживаемую!) боль общими сентенциями, надерганными по методу "Copy"-"Paste" из написанного до меня – это предавать и себя, и героев своих стихотворений.
Как же удручает поэтому безликая и бесталанная подборка стихотворений, представленных на рассматриваемый конкурс! Никаким фотографиям из семейных архивов, которые сплошь и рядом заботливо подоткнуты под текстами, не удается замаскировать полнейшее отсутствие у акторов собственного взгляда, единственного и неповторимого. Остается только сплошной "плач Ярославны для хора". Скорбить хором нельзя: скорбь – она всегда личная, индивидуальная. А представленые на конкурс стихи в подавляющем большинстве своем – серийная пластмассовая штамповка "made in China".
Хотите убедиться? Хорошо, давайте пройдёмся по текстам.
1. Перед атакой
Первый из немногих текстов, которые все-таки еще подпадают под определение Поэзии, пусть и невеликой. Откровений и глубоких образов здесь не найти, язык плоский и невыразительный – но, покрайней мере, есть остроумный сюжет с неожиданной концовкой. Да, зарифмованный анекдот из серии черного юмора, едва ли не "маленький мальчик нашёл пулемёт", но – очень неплохо зарифмованный, кстати. Не сумел найти ни одной стандартной, банальной или проходной рифмы. И это при том, что ритм у автора гуляет и спотыкается постоянно...
Всё-таки, не без искры Божьей!
2. "С утра опять оттуда автомат..."
Щеголяние "армейскими аббревиатурами" – характерный признак поэтического неумения. Все эти БэТэЭры, БэЭмПэшки, ДОТы и ДЗОТы создают видимость сопричастности автора, хотя по сути не содержат абсолютно ничего своего: один сплошной "Copy"-"Paste". Сожалею, что приходится в качестве контрпримера цитировать Александра Проханова: по своим политическим убеждениям он мне предельно неблизок. Но вот сказал он: "Запах латуни" – и как припечатал. Да, война действительно пахнет латунью, и это – поэтический образ. А столь близкая моему сердцу БРДМ-2рх – увы, только лишь цитата из боевого расписания. Хотите поэтически о ней же, родимой? Извольте, навскидку:
Мне снится ночами и тащит сквозь сон
Пропахшая грязью и потом
Железная рыба на десять персон
С моторами и пулеметом...
А возвращаясь к тексту 02 – безликая масса пустых и необязательных слов. Начиная с уже процитированной выше, в названии, самой первой строчки: в ней и "опять", и "оттуда" совершенно лишние, ничего не говорящие. Или вот:
И в перестрелке кто-то, очень скоро,
Шепнет с надеждой: « Господи, храни!»
Да уж, "если кто-то кое-где у нас порой..." (с)
Господи, храни от растиражированных банальностей. Или вот:
Жаль лишь одно, давно не видел дочку
Ой, где-то я это уже слышал. И не раз ведь, и не два...
И финальная строчка, которая, наверное, по замыслу автора должна стать ударной:
Работа... быть убитым на войне.
Ошибаетесь, уважаемый: работа на войне – воевать. Быть же убитым – бывает, что служебная необходимость. Но чаще – просто производственный брак.
А разобранное стихотворение, увы – брак поэтический.
03. "Находят военной поры командиры..."
"А ви эту сметану пгобовали?" Предельно фальшивое стихотворение.
Волею судеб я живу как раз в Германии и постоянно общаюсь здесь с "советскими" ветеранами. Так вот: то, о чем пишет автор – на 99% выдумка российских масс-медиа и прочих средств пропаганды. Причем – выдумка для внутреннего, россиского употребления. В действительности всё совершенно не так.
Вожди обманули, страна отвернулась.
Страна, в которой они живут, к ним, наоборот, повернулась. Повернулась человеческим лицом и даже едва ли не кормящей грудью (Ангелы Меркель?!) А о той стране тех времен они практически и не вспоминают, в чем нет ничего удивительного: подсознание блокирует эти воспоминания, которые заставили бы их снова осознать, что они, некогда победители, живут на иждивении побежденных. Нет, они смотрят русское телевидение, обсуждают "Звёзд на льду", смеются над Петросяном и в курсе всех свежих сплетен российской или там украинской политики. А о давних страданиях на войне вспоминают только тогда, когда надо выбивать очередную подачку из немецких органов социального обеспечения.
И как прикажете понимать фиинальное:
И мечутся русской земли робинзоны
Из лагерной зоны - в шенгенскую зону..
Русской земли робинзоны – это живущие на необитаемом острове "Россия" или, наоборот, выходцы из России, попавшие на необитаемый остров (как и сам Александр Селькирк - прототип Робинзона Крузо)? Во-первых, из текста непонятно, а во-вторых, в обоих случаях пальцем в небо.
Агитпроп в лучших традициях М.А.Суслова.
04. "Тяжелый песок"
Прежде всего, обманывает самим названием: со знаменитейшим романом А.Рыбакова того же названия не соприкасается никаким боком.
И, во-вторых, это - стихотворение из пустоты, абсолютно лишенное временн`ых и пространственных якорей. Набор общих слов, в котором не проглядывается ни места, ни времени, ни единой конкретной детали. Это о жертвах Великой Отечественной? Или Второй Пунической, между Римом и Карфагеном? С равным успехом могло бы быть и тем, и другим.
05. "Воспоминание"
Убого и косноязычно, и при эторм предельно фальшиво, от начала и до конца. Не верю ни единому слову.
Из моих воспоминаний мрака
Памяти картины поднялись...
Это как: воспоминаний мрака или мрака памяти?
Уходили на войну ребята,
К сердцу прижимая автомат.
Неправда. Когда уходишь на войну, автомат в лучшем случае за плечом, на ремне. А наиболее реальный случай – вообще без оружия, а выдадут его тебе только в зоне боевых действий.
Рифмы – на том же уровне, между банальностью и примитивом: отряда – снаряда, пацанов - слов.
В общем и целом - для ротной стенгазеты, и не более. Даже для полковой многотиражки – слабò.
06. "Он шёл в атаку сотни раз..."
На общем фоне – заметно выделяется в лучшую сторону. Стихотворению можно было бы дать подзаголовок "Памяти неизвестного солдата"
Хотя "под звуки канонады" скопировано и вставлено явно не к месту. В оригинале, если помните, "вперед продвигались отряды // спартаковцев, юных бойцов". "Рот Фронт", короче, а вовсе даже не "За Родину, за Сталина!"
Но финал искупает все огрехи:
Он смог дожить до февраля.
Его убили в марте.
07. "Я не был там, в сороковых..."
И снова – декларативно и фальшиво. Вот, например:
И в рукопашной бьют под дых.
Рукопашный бой – это вовсе не бой кулачный, не бокс и не махалово. Там дерутся винтовками или автоматами, с приколотыми к ним штыками или штык-ножами. "Под дых" – это разве что "неуставные отношения", но к рукопашному бою отношения не имеет ни малейшего.
А в целом – исключительно "декларация о намерениях", ничем не подтвержденная.
08. "Про ту, Великую, мы знаем понаслышке..."
Ой, а вот без этого давайте обойдемся. Автор, говорите, пожалуйста, за себя лично, но без широких обобщений. Во всяком случае, я заявления о вступлении в это ваше "мы" не подавал, разрешения говорить от моего имени тоже. Когда, допустим, Булат Окуджава говорит и поёт:
"Простите пехоте, что так неразумна бывает она.
Всегда мы уходим, когда над Землею бушует весна..."
то его "мы" - это вполне конкретная пехота. И меня он в это "мы" разве что приглашает, и я волен его приглашение принять. А ваше "мы" – оно всеобщее и безадресное, из которого лично я выпадаю моментально, равно как и из строя вашего стиха в целом.
Впрочем, есть одна прекрасная фраза:
Пять магазинов ждут, пока пробьют часы...
Сразу представляются очереди помятых и небритых личностей у дверей этих магазинов, в нетерпении ожидающих, когда же наконец пробьют часы и начнут продавать водку... Вы имели в виду совсем другое? Тогда и потрудитесь изъясняться однозначнее!
Так-с, и тут в конце выясняется, что дело вообще происходит в Израиле... Кажется. А с самого начала нельзя было сказать? И разъясните заодно, распространяете ли вы это свое "мы", допустим, на мусульманских жителей Казани... Они-то тоже читают по-русски. Или ваше стихотворение – вообще перевод с иврита?
09. "О грустном..."
Застольный тост, причем исключительно назывной: пьем и за того, и за этого... После каждой строфы стоило бы вставить: "Выпьем и снова нальём".
Сочувствую, понимаю, и даже выпью вместе с автором. Но художественная ценность – нулевая.
10. "Просто спецназ"
Один раз, как известно, еще не... спецназ
Как боевой марш – годится, наверное, хотя Вл.Высоцкий сумел бы и здесь подняться до высот настоящей поэзии. Автор, увы, не сумел. Впрочем, бежать под это в атаку или, еще лучше, на физзарядку и боевые тренировки – вполне. Самое то.
Но на Парнасе, увы, такой спецназ не требуется.
11. "Биндж Бель*, Марун -а-Рас*,"
Чем больше разъяснений в подстрочных примечаниях – тем хуже стихотворение. А уж когда эти примечания въезжают прямо в название – это уже не лезет ни в какие ворота.
Уважаемый автор, уважайте и вы читателя тоже! Я уже догадался, что речь идет о каких-то мусульманских населенных пунктах. А если потребуется узнать более точно – найду Гугелем.
Когда, например, Р.Киплинг (в переводе Е. Полонской) пишет:
Возле пагоды Мульмейна по дороге в Мандалей,
мне совершенно не нужны подстрочные примечания. Я своим ходом спокойно дойду до строк
знаю, девочка из Бирмы вспоминает обо мне,
и примерная география уже понятна, а излишняя детализация только уничтожит очарование стиха. Так и у вас: сумейте намекнуть читателю, что дело происходит в Ливане на границе с Израилем, - намекнуть в самом тексте, без примечаний! Причем читателю из России, из Америки, любому читателю, читающему по-русски. А иначе ваши тексты так и останутся под грифом "для служебного пользования", с печатью раввината о кошерности.
Короче, "Автор, ты меня уважаешь? И я тебя тоже! Ну, лехаим."
Ах, да: это же вообще песня, боевой гимн. А предыдущую, про спецназ, случаем не тоже вы написали?
12. "Любителям поиграть в солдатики,"
Очень пафосное, очень эмоциональное и с грехом пополам срифмованное перечисление мест, событий и эмоций. Плюс невнятное нагромождение императивов и генетивов:
Молю, просите:
Спаси, Иисус, и сохрани
Это, значит, я молю вас, чтобы вы в свою очередь молили Христа... А без посредников неужто нельзя? А то, боюсь, получится как при игре в "испорченный телефон".
Душа сочит оркестро-медью
Унылых труб... Они ушли…
Кто ушел? Унылые трубы? А душе-то, как я погляжу, понравилось. Через пару строк – снова:
Душа, устав, сочится медью
Оркестра труб…
Ох, и горячая же душа у автора! Температура плавления меди – 1085°C, и если уж душа медью по каплям сочится... Или все-таки сочит, как было раньше?
Ну и последний шедевр:
Догонит где-то выстрел меткий
Удел солдата - не позор…
Единственный выстрел, который может солдата догнать – это предательский выстрел в спину. Вы именно это имели в виду? По общему строю всего предыдущего текста – что-то непохоже. В общем – не догоняю.
13. "Защитник Родины"
Для детского сада – годится вполне. Может быть, даже, для начальной школы:
Пуля фашистская злая
Оборвала его шаг…
Из-за него, я знаю,
В Москву не ворвался враг.
Или вы просто стебаетесь под примитив, уважаемый автор? Типа "Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам... балалайка"?
Но если это всерьёз – это уже диагноз.
14. "Память"
И снова кто-то пытается за меня решать, что я должен и что я знаю.
Мы, не видавшие
Страшной войны,
Помнить всегда
О погибших должны.
Спасибо на добром слове, автор, но я уж сам разберусь, кому я и что должен. Вот Вы сами, судя по всему, Отечественнной 1941-1945-го не видели. А Верденскую мясорубку? А Ватерлоо? И тысячи мелких местечковых войн, которые могли ту, котору вы имеете в виду, вполне по кровавости и превзойти. Так что расскажите лучше "О времени и о себе", и причем своими собственными словами, а не скопированными банальностями типа
Взрывы снарядов
Помнит земля.
А кто будет учить меня жить, я уж сам выберу.
15. "Май сорок пятого"
И еще один набор банальностей с громогласно заявленным "мы". Даже и обсуждать не хочется – просто склопируйте комментарий к предыдущему тексту.
16. "Помнишь сорок пятый?"
Господи Исусе! Еще одно детсадовское стихотворение, да еще и втрое длиннее предыдущих. Дорогой автор, вы когда-нибудь пробовали сами прочесть свой опус вслух?
Думают ль солдаты
О себе на поле?
Думают ль о жизни,
Учиняя смерть? .
"тльсолдаты" – подозреваю, что это рабочие муравьи, которые пасут тлей. А "учинять смерть" – вообще шедевр.
"Мэри-Энн, и никаких сомнений!" (с) Алиса
17. "Я не умру, а превращусь в иное..."
Ой, где-то я это уже слышал... Ах да, Геннадий Шпаликов: "Я к вам травою прорасту". И еще Вергилий в переложении Пушкина: "Нет, весь я не умру. Душа в заветной лире..."
Но в отличие от вышеупомянутах товарищей/господ, стихотворение №17 напрочь лишено каких–либо оригинальных мыслей или образов, просто служа иллюстрацией к буддийскому тезису о перерождении душ. И уж к тематике конкурса тоже не имеет ни малейшего отношения.
18. "Врешь."
Наивно, вторично и беспомощно, несмотря на здоровый накал ярости. И очередная рукопашная, теперь уже совершенно фантазийная:
Схватились в рукопашной танки.
Из этого можно сделать прекрасную мультипликацию: русский и немецкий танки отращивают себе руки и начинают бороться, типа сумо или каратэ. А может, махать кулаками и бить друг друга по [strike]морде[/strike] лобовой броне. Сюда же можно добавить и еще один прекрасный образ автора:
руки связаны гранатой…
Так и представляется "лимонка", которую вытягивают в веревку и связывают этой веревкой руки несчастного. Только и остается, что по совету автора " поминать мамку"..
... а точнее "япону мать", в предвкушении августовской "послевойны" с Японией. Других слов у вашего критика пожалуй, что и не сыщется.
19. "У Вечного огня"
И еще одно нагромождение банальностей, на сей раз слащаво-сентиментальное - что твой мексиканский сериал. Слёзовыжималка на военную тему.
Не верю ни единому слову.
20. " День рождения сына"
Вот это уже более искренне, хотя и очень неумело выписанное. Убрать бы примитивные рифмы типа " весёлый – тяжёлый, весною - войною, чуть прибавить образности и поднять весь текст до уровня последней, просто прекрасной строки:
.....Ах, как яблоней пахнет вечер!
21. "О войне не пишу.."
И вот это тоже могло бы стать прекрасным стихотворением... если сократить его вдвое, выжать всю воду необязательностей и повторов...
А сам образ пережившей войну бабушки, которая заботливо хранит соль, спички, мыло и сухари – хорош!
22. "О Правде и Победе."
Прекрасное стихотворение, впечатляющее. Скупой слог, четкая и нетривиальная сюжетная линия образов... Тот самый чеховский случай, когда словым тесно, а мыслям просторно.
В паре мест есть, конечно, избыток пафосности и банальности, как здесь:
По новой скорый суд над ним вершило зло.
Но это уже так, мелкие придирки со стороны извечного перфекциониста (вашего покорного слуги). А в целом – очень мощно.
23. "Последний бой"
И еще одно очень приятное стихотворение. Образное, неожиданное и - личное, "свое".
Особенно эффектно сделана концовка, с обрывом четырехстопного амфибрахия на полустроке... Наверное, последнее "И слез не сдержала" должно эхом повториться у читателя в голове. В тишине...
24. "Не торопитесь забывать..."
Хорошо задумано, но плохо исполнено. Муза автора явно страдает мерцательной аритмией: ритм то есть, то снова пропадает... Точно так же, как и рифма, кстати..
Да и эпиграф-разъяснение, который практически равен по объему самому стихотворению (287 знаков против 295), тоже сильно портит впечатление.
И эти извечные проблемы с винительным падежом:
Обитель
Бессчётных душ
не сможет успокоить
Небрежностью живых
Кто кого не может успокоить и чем? Где здесь подлежащее, где прямое дополнение и где – косвенное? Моя не понимай, однако.
Но потенциал у автора, судя по всему, большой.
25. "Череду новых флагов..."
И еще одно хорошее стихотворение, последнее в этой подборке.
Яркие образы, начиная с самой первой строки:
Череду новых флагов - бельём на веревке -
Треплет ветер ....
И это:
На втором этаже проржавевшей хрущёвки.
И еще вот это:
Не прописан покой у солдата в квартире.
Но главное – вот это личностное, не вторичное и ниоткуда не скопированное переживание, которого так не хватает подавляющему большинству стихотворений сегодняшнего конкурса:
Нет забытого прошлого - у солдата.
Есть Победа.
Его.
Одна.
26. "Не бейте громко в барабаны..."
Коряво по мысли – то претенциозно, то банально. Иисус, который самолично порвал струну на скрипке, играя – как-то не верится. Господь – он всё-таки покруче Паганини будет, при всем моем уважении к несвятому Николо...
И плохо по поэтическому исполнению. Вот, например:
А "честь и совесть" мчат по большаку
мчИт по большаку, ибо "ум, честь и совесть" = "партия" в единственном числе ("Партия у нас одна - стучать надо больше!"), хотя и в трех лицах.
Убогие рифмы: " былью – пылью, церквушке - макушке",
сбитые ритмы еслИ не видели войны. ...
Словом – достаточно прямолинейный гражданский пафос, хотя и подкрепляемый òбразами (да. впрочем, и образàми тоже), но всё-таки не слишком убедительный.
27. "Амнезия"
Четко по поэтическому исполнению – этого не отнимешь (ну, не считая пары слабоватых рифм типа "век – бег, птица – лица"... Но вот по содержанию...
Мерзко! Снова ползёт из смрада
Дурой - свастикой гнусный рок.
До боли напоминает "Комсомольскую правду" советских лет. "Панк – это фашизм", знаменитая статья "Рагу из синей птицы", в которой мешали с дерьмом Макаревича... И даже еще раньше: "Пена". Вы еще стилягами нас обзовите, и абстракцистами!
Короче – стихотворение для Нины Андреевой, не способной "поступаться принципами". Даже Зюганов, я думаю, этого уже не оценит.
