На столик твой моё бреннóе тело.
Намылив руки и уняв свой зуд,
С усердием ты примешься за дело.
Прикрыв мои зелёные глаза
И распрямив коленные суставы,
Пошутишь с санитаркою, сказав,
Мол, сик транзит какая то там слава.
Подправишь скальпель на брючном ремне
И дай то Бог, что если, вспомнив бога,
Вдруг полоснёшь. Мурашки на спине,
Ища спасение, перебегут на ногу.
Мурлыкнув, как заправский шансонье,
Проникнешь, словно тать, в грудную клетку.
Давала жизнь немало шансов мне.
Я выбрал вербную поломанную ветку.
До сердца доберёшься не спеша,
Отрезав всё, на чем оно держалось.
На этом, кстати, держится душа –
Две жилы, что зовутся Боль и Жалость.
Смерть подойдет. Кто говорил – старуха?!
Принять меня, составить калькуляцию.
Ну что опять? И даже здесь непруха.
Забыл ты, как всегда, про трепанацию.
