Мой дед о Греции писал.
Он никогда в ней не бывал.
Ее он только знал по книгам,
по гимназическим мечтам,
и к Ионийским островам
душой, мечтой стремился тихой.
Он никогда там не бывал,
где нечто мастерил Дедал,
и зубы скалил бог торговли,
сей остроумный прохиндей,
что полон бендерских затей
вертелся угрем на жаровне.
Он Грецию по книгам знал,
где что ни день - опять скандал,
идет разборка на Олимпе.
Где нимфы - девы на подбор,
где ровный носится пробор,
а божества живут без нимбов.
По гимназическим мечтам,
вы скажете, негоже нам
и глупо рисовать картины
сей идиллической страны.
Но он писал, а вы смешны.
И гнул он старческую спину.
Он к ионийским островам
бежал от будней. Только там,
а не в угрюмой коммуналке
он был всецело и всегда.
Вокруг доносы, клевета...
Шептала Клио в ухо жарко.
На фоне кухонного крика
росла и пухла папка. Тихо
он умер в полной слепоте.
Он был привержен красоте
античности. Истлела книга,
а без нее и мы не те.
О, скорбный рукописей ряд!
Они в сердцах у нас горят
и к справедливости взывают.
Их горький предрешен маршрут.
Врата чистилища их ждут
и не впускают слуги рая...
