Опасное это дело, возить запчасти в Казахстан. До вчерашнего дня он и представить себе не мог, что прибытие коробки с резцами, хоть и ценными, окажется настолько торжественным событием. Встречали без оркестра и красной дорожки, но, едва вывел последнюю подпись, очень вежливо пригласили на дегустацию блюд казахской кухни. Хотел же отказаться… Блюд было много, но дегустировали по большей части водку разных сортов. От финской до вьетнамской. Из емкостей, с до сих пор не отклеенными ценниками: «Стакан граненый, водочный, 350 мл». Хорошо, что подсказали: если не хочешь водки, нужно перевернуть стакан. И плохо, что поздно подсказали. Когда уже сами свои стаканы попереворачивали.
Дотянулся до тумбочки, взглянул на часы, присвистнул – время уже послеобеднее! Надо вставать, а то опоздает на автобус.
Встал, потянулся, выглянул в окно… и замер с не до конца опущенными руками. За окном, как и вчера – бескрайняя равнина, вот только вчера она была желто-зеленой, а сегодня – красная.
Замелькали мысли: «Я чего – на Марсе?! А как я сюда попал?»
Действительно, как можно попасть на Марс? Доехали в пьяном разгуле до Байконура, угнали ракету… Бред. До Байконура отсюда, от Жумбактау, дальше, чем от Берлина до Парижа, а уж до Марса… Сколько там американские зонды летают – полгода, год? И не мог же он взять с собой на Марс снятую вчера комнату с обстановкой. Или мог?
Приглядевшись, Максим понял, что Марс не при чем, это степь покрыта красным снегом. Или чем-то похожим? Да нет, точно снег, вон, на ветках тает. И не очень-то красный, так, слегка красноватый, это в массе кажется чуть ли не кровавым. Но – почему красный? И почему – в августе? А может уже не август, может, Максим полгода проспал? Тогда, может, все-таки, Марс?
Однако на той же ветке кроме снега присутствовали зеленые листья, хоть и немного скукоженные. Значит, пока еще август, во всяком случае – теплое время года. Только снежное.
Максим почувствовал себя очень неуютно, чуть не запаниковал. Ну с чего бы это снегу краснеть, вдруг какая-то химия? Вдруг - ядовитая? Вон, уже листья завяли... Хотя, могли и от холода. Но даже если снег безопасен, не все сумеют взять себя в руки. Нужно ожидать паники. И хорошо, если она будет тихая, хорошо, если только исчезновением спичек из магазинов обойдется.
Принялся быстро собирать вещи, кое-как оделся, едва не выскочил на улицу небритым и неумытым. Все же привел внешность в порядок. Когда еще придется…
Пока собирался, снег успел растаять. Еще не хватало, чтобы залежался, самого факта красного снегопада в августе для паники достаточно.
Однако никаких следов этой паники почему-то не наблюдалось. Старушки на лавочке спокойно обсуждают соседей, а не снег, дети играют, прохожие никуда не торопятся, как будто и не было никаких снегопадов с самой зимы.
А может – и вправду не было, привиделось? Этого только не хватало… Максим резко остановился посреди двора. Подошел к ближайшей лавочке, сел. Может – сразу сдаться психиатрам? Чтобы болезнь не перешла в запущенную стадию… Да нет, был красный снег, видел его Максим четко и ясно, как вот этот пустой мусорный контейнер. Асфальт и трава до сих пор мокрые, листья на деревьях поджухлые… или это Максим сам себя успокаивает?..
Подошла Наташка Тэн, пухленькая кореянка – хозяйка той квартиры, из которой Максим только что вышел. Взглянула на пустой контейнер, заметно повеселела. Потому что сначала переставали вывозить мусор, потом отключали отопление, воду, газ, свет – так пустели казахстанские города. И теперь пустые мусорные контейнеры внушают казахстанцам жизнерадостность и оптимизм. Не всем, но многим. А почему красный снег ничего никому не внушает? Потому что снега никто, кроме Максима, не видел. Ему одному привиделось…
Подойдя к Максиму, Наташка доброжелательно поинтересовалась:
– Уже уезжаете?
– Э… да. Я дверь захлопнул, ключи оставил на тумбочке.
Максим решил выяснить вопрос насчет привиделось раз и навсегда:
– И часто у вас… такое?
В последний момент не рискнул произнести «красный снег», заменил на «такое». Сейчас Наташка переспросит: «Что?» – а Максим промямлит: «Ну-у… красный снег», – а Наташка воскликнет: «Какой еще красный снег?!» – и отступит на пару шагов, от психов и наркоманов лучше быть немного подальше.
– Красный снег? – сказала Наташка. – Нет, нечасто. Я вообще такого не припомню.
Значит – не привиделось. Однако вместе с облегчением Максим испытал недоумение. На контейнеры реагируют, а на красный снег – ноль внимания. Рискнул поинтересоваться:
– И не напугало оно вас?
– Так он же сразу растаял! – весело пожала плечами Наташка.
Ну да, раз растаял, значит можно считать, что не было его. Есть в этом рассуждении своеобразная логика. И даже мудрость.
От пережитого стресса аж похмелье отступило, и Максим почувствовал голод, решил перекусить в кафешке при автовокзале.
На дверях висела табличка «извините симпозиум!!». Выполнено маркером, «извините» - мелкими аккуратными буквами сверху, «симпозиум!!» - крупными и размашистыми посередине. Ну, почти посередине, третий восклицательный знак не уместился. Непосвященному трудно понять этот лозунг. Неизбежно встанут вопросы, в чем же провинился симпозиум, и почему он лично не извинится, раз виноват. Но если присмотреться, видно, что «симпозиум!!» написано поверх сильно выцветших трафаретных слов «ПИВА НЕТ». «Извините» было приписано позже, чем "ПИВА НЕТ", такая себе попытка с помощью вежливости снизить негативное влияние отсутствия пива на душевное равновесие местных мужчин. Ну а «симпозиум!!» вывели еще позже: имелся ввиду симпозиум в изначальном, древнеримском смысле, когда мужики в тогах собирались вместе, чтобы посмаковать разбавленное красное вино. Моду заменять пиво вином ввели местные болгары, у них, как известно, есть тысяча песен о красном вине и только одна – о белом. Да и та, в сущности, о красном: «Белое вино, почему ты не красное». Напиток разливали из трехлитровых банок с металлическими крышками и ксероксными этикетками: «Вино виноградное, красное, сухое ординарное», – сами понимаете, насколько велика вероятность, что это вино было разбавлено водой. А это еще сильнее сближает современный симпозиум с древнеримским.
Некоторые джентльмены предпочитали вину водку, но, во-первых, вино обходилось дешевле, а во-вторых, в Древнем Риме водки не было, какой же это будет симпозиум?
Максим вошел, и у него сами собой навострились уши: в кафешке были посетители, и один из них, худой мужик лет сорока, громогласно убеждал двоих соседей по столику:
– Да какой же красный?! Красный, это как кровь, или, в крайнем случае, как арбуз, а снег не такой был, значит – розовый!
С соседнего столика подал голос посетитель с внешностью бросившего пить сельского интеллигента:
– Вадим, ты не прав. Подобный оттенок нельзя отнести к розовому, который ничто иное, как смесь красного и голубого. Розовый, это как у женщины в [цензура!]. А снег был совершенно иного цвета, вы же не будете отрицать, – и отхлебнул чаю.
Смущенно помолчали.
– Ну ладно, не розовый, – согласился Вадим. – Но все равно не красный, бледноват он для красного.
– Красноватый, – предложил сосед Вадима по столику, парень с бычьей шеей, сломанным носом и мозолями на костяшках тяжелых кулаков. Боксер, должно быть.
Вадим предложение боксера одобрил.
Максим успел заказать бутерброды и, так и быть, стакан красного, ведь не каждый день удается почувствовать себя марсианином, пусть и на короткое время. Подсел за столик Вадима, осторожно спросил:
– А вас не пугает?
– Что, красный снег? – правильно понял вопрос Вадим. – А чего его бояться?
– Ну, явление небывалое, зловещее… необъяснимое, – попытался растолковать свой вопрос Максим.
– Да чего в нем зловещего?! – вскинулся Вадим. – Если бы хотя бы взаправду красный был, а то роз… красноватый. Красный бы кровь означал, а красноватый… много чего означает, но ничего такого как кровь… зловещего. Разве что небывалое.
В разговор вступил еще один посетитель, пожилой казах:
– Небывалый – это неправда, двести лет назад уже был красный снег. Правда – в июле. А еще за триста лет до того в августе снег был. Правда – желтый. Иногда такой… цветной снег бывает, и не надо его бояться. Вот если он каждый год будет… или если его тысячу лет подряд не будет…
– Да и необъяснимое – сильно сказано, – вставил боксер. – Наука все объясняет: ветер поднимает пыль в Кызылкумах, пыль смешивается с облаками, от этого снег краснеет.
– Кызылкумы далеко, – робко не согласился Максим.
– Не очень-то и далеко, – хмыкнул боксер. – Ветер через всю Европу доносит пыль из Сахары до южной Англии, и там идет красный дождь.
– Да ну? – не поверил Максим.
– По крайней мере, так описано у Юлия Цезаря, – уточнил боксер. И самодовольно пояснил свою эрудицию:
– В перерывах между тренировками я читаю.
– Да ладно тебе, читатель, – протянул Вадим. – Это в «Английском пациенте» было.
– Не знаю, не смотрел, – холодно произнес боксер.
– Х-хэ! А тебе и смотреть не надо было, – не отставал Вадим. – Только слушать, моя с твоей недавно два часа друг другу по телефону это кино пересказывали.
Боксер смущенно опустил глаза.
– Ну, все-таки, – неуверенно настаивал Максим. – Снег в августе, да еще красный…
- Так климат у нас такой! - темпераментно объяснил Вадим. - Резкий, с перепадами.
- Резко-континентальный, - уточнил боксер.
- Да, климат, - все неувереннее пытался спорить Максим. - Но ведь снег был красный...
Вадим сострил:
– А какой снег вы хотели в августе, синий? Или белый? Белый только зимой бывает, а август – лето.
Уже погрузившись в автобус, Максим разговорился с попутчиком, интеллигентным пенсионером. Красный снег тоже обсудили, попутчик согласился с теорией насчет кызылкумской пыли. А реакцию населения Жумбактау объяснил так:
– Наш народ такой забитый, что даже запаниковать не в состоянии, пока начальство не прикажет.
Логичное объяснение, но коробит. За народ обидно.
Ошибся интеллигентный попутчик. Через пару лет Максим болтал за пивом с одним наладчиком, тот сообщил:
– А я недавно в вашем Жумбактау побывал, станок настраивал.
– Ну и как Жумбактау, стоит?
– Сместился на шесть сантиметров, – ответил наладчик. Это у наладчиков юмор такой. Добавил:
– Еле оттуда выбрался.
Максим понимающе покивал:
– Дегустация.
– Да нет, дегустация мне понравилась, только надо вовремя стакан перевернуть. Там ночной град случился и паника из-за этого.
– Паника?! – очень удивился Максим. – Хоть тихая?
– Даже не знаю… Из магазинов сразу пропали спички, мыло, выпивка, сигареты, консервы… У меня на глазах две тетки подрались за последний блок казахстанских. Народ кинулся картошку раньше времени выкапывать. В церкви – аншлаг. В разъезды все кинулись, дела напоследок улаживать, так я еле в автобус влез, стоя ехал триста километров.
– Но они же красного снега не испугались!
– Да, знаю, вы рассказывали. Так ночной град – другое дело, не бывает такого… не бывало. И наука ничего объяснить не может, сколько ни спрашивай. Вот и полезли слухи про конец света. И про экологическую катастрофу, говорят – космос расковыряли, теперь жди чего угодно, ночной град только начало. Может, не особо испугались, но сигаретами решили запастись на всякий случай, сами понимаете.
Максим пораженно пробормотал:
– Все наоборот. В других местах от красного снега запаникуют а на град – ноль внимания, хоть он ночью, хоть когда…
– Я потом с одним из местных в поезде разговорился, – кивнул наладчик. – Так он говорит, что в Жумбактау лучше понимают свою зависимость от погоды. То у них света нет из-за ветра, то хлеб не завезут из-за снега, то пиво из-за жары. Они лучше разбираются, чего надо бояться, а чего – не надо.
Стало быть, казахстанцы умнее. Тоже обидно, за себя.
