У джентльмена была на голове белая фетровая шляпа, и такого же цвета саквояж стоял у его ног. Не всякий наблюдатель, который примечал в своём городке каждого встречного и которому запоминался надолго не только внешний облик его, отметил бы с первого взгляду, что этот, словно бы застывший в длительном ожидании, обычный или не совсем незнакомец, между тем, решительно напоминал кого-то.
А тем временем мало-помалу сгущались сумерки. Струи прохлады плавно рассекали застоявшийся дневной зной, привнося вечернюю свежесть, снова приводя в движение всё вокруг. Местность погружалась всё глубже в колыхающееся многозвучное море цикад, птичьих трелей и гомона, всё больше отдалялась и укрывалась от светлой ещё синевы неба.
Не пройдёт и часу, как ранний вечер уподобится ночи, и крыши домов станут похожими на огромных безглавых птиц. Но как только из окон польётся свет, дома превратятся в батискафы, те, что бесшумно и едва заметно плывут у самого дна, находя себе в видимом лишь для них пространстве путь среди бесчисленных водорослей.
Держа руки в карманах – так, что створки пиджака натянулись, – джентльмен молча глядел в сумерки. Иногда поднимал голову и подолгу рассматривал россыпи звёзд, вероятно, ища в ней знакомые рисунки.
Но вот, в поле зрения прокрался уголок жёлтого квадрата, лёгшего на землю за углом дома. Обратив внимание на эту деталь, джентльмен медленно повернул голову – казалось, сделал он это с некоторой настороженностью – и посмотрел в противоположную сторону.
И почти в тот же самый миг там, куда он направил взор, среди кустистых зарослей и тонкоствольных деревьев появилась довольно необычная, удивительно подвижная фигура.
Двигалась и с расстояния приблизительно в сто пятьдесят шагов выглядела она так, что джентльмену, увидавшему её, привиделось поначалу что-то вроде реющего разноцветного флажка.
Фигура оказалась кем-то, в ком было около семи футов росту, и кто имел при этом своеобразную манеру ходьбы. Джентльмену, стоящему на крыльце большого белого дома, виделось в ней зловещее сочетание быстроты и стремительности с внушающим тревогу хладнокровием и завораживающей лёгкостью.
На нём была (а точнее, лишь слегка касалась его плеч) жёлтая накидка, которую встречный поток воздуха превращал в парус, под ней клетчатая, фиолетовая рубашка, а на ногах тёмные просторные брюки; головной же убор его имел форму и цвет, похоже, в точности те же, что и упомянутая выше шляпа джентльмена.
Незнакомец поравнялся с калиткой, ведущей во двор дома, и неожиданно свернул. Он остановился, подойдя вплотную к частоколу, и обхватил руками колья. Теперь можно было без труда разглядеть и его самого. Смуглая кожа, заострённое продолговатое лицо, явно незнакомое, выразительное, пожалуй – и в этой выразительности просматривалось что-то диковинное; вдобавок, длинные и чёрные как смоль волосы. Разумеется, и мимолётного взгляда на такую внешность достаточно, чтобы понять: её обладатель отнюдь не похож на уроженца этих мест.
Между двумя незнакомцами, в молчании глядевшими друг на друга, не ощущалось сильного напряжения, однако молодой джентльмен всё же почувствовал некоторое беспокойство, и это побудило его задать стандартный в такой ситуации вопрос. Но вопрос этот не успел слететь с его уст, ибо он услыхал звук речи – на какое-то мгновение пришелец опередил его.
- Могу поклясться, друг, в том, что неплохо знаю тебя, хотя виделись мы с тобою только раз, причём очень давно.
- Знаю ли я вас?— Отозвался джентльмен в чёрном пиджаке. В его голосе и вправду была заинтересованность, более того, казалось, этой заинтересованности не предшествовало никакое иное побуждение.
Эти слова как будто немного смутили долговязого незнакомца. В его взгляде что-то изменилось, однако сложно было понять эту перемену. Лицо его стало лошадиным, ещё более диковинным и неопределённым. А голову он наклонил вперёд так, что она свесилась по эту сторону частокола. Но потом незнакомец, чуть приподняв и крутанув её, посмотрел куда-то в сторону – при этом прядь чёрных как смоль волос упала с его плеча, – и тем самым как бы вернул вещи на свои места.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь. Если угодно, моя фамилия Трейдор… Теодорос Каст. – Добавил он, но словно бы не для того, чтобы молодой джентльмен узнал его полное имя, а ради игры, игры, известной только ему или, быть может, только им двоим.— Годы жизни в этой провинции не задерживают старость. А для некоторых она наступает что ни день. И, похоже, как раз сегодня в этом доме собрались одни старики.
- Я всё время пытался понять, кто вы… Почему, кстати, сейчас вы сказали, что мы встречались только раз и притом давно?
Долговязый незнакомец молча улыбался. Выражение его глаз наводило на мысль, что он спокоен и расслаблен. Казалось, он просто ждал, когда молодой джентльмен поймёт, что сам в состоянии ответить на свои вопросы.
Человек, стоящий на крыльце, смотрел в небо.
- Вы сказали Трейдор… Теодорос… Теодорос Каст. – Похоже было на то, что настроение у него в этот самый момент изменилось, вероятно, стало более игривым, как и у его таинственного собеседника.— Это слово я прочёл над входом в ту мечеть. Не знаю, что оно означает, но… - он пристально посмотрел на незнакомца (тот уже не казался таким высоким), - кое-что, во всяком случае, уже ясно.
Пришелец сказал что-то такое, что сложно было разобрать, так что джентльмен уловил только общий смысл сказанного. Получилось, что несколько предложений свелись к какому-то одному короткому вопросу, или даже к намёку на этот вопрос.
- Там, возле мечети находилось питейное заведение. В нём, помимо прочих посетителей, были двое стариков…
Незнакомец молча наблюдал за тем, как его собеседник собирает причудливую мозаику прошлого:
- Двое стариков, один из которых вечно слушает другого, рассказывающего ему какие-то истории.
- Очень занимательно…
- В одной его истории, кажется, упоминались вы. Да, это были вы, только у вас была иная внешность и, надо полагать, иная фамилия.
Незнакомец заулыбался, по крайней мере, было похоже на то.
- Знаете, чего я не могу понять… как иногда случается так, что вспоминаешь то, чего никогда не было или узнаёшь место, где никогда не бывал, а точнее, которого на самом деле нет?
Не успел он это произнести, как увидел в руке пришельца какой-то красный кружок. Показалось поначалу, что это цветная бумага, но в действительности это был фонарик. Он направил его на раскидистое дерево, стоящее за частоколом. Освещённая часть древесного силуэта выглядела, как отдельная картина, и чем больше джентльмен смотрел на неё, тем больше деталей в ней замечал. Но, пожалуй, самым удивительным было то, что все выхватываемые у темноты картины мало походили одна на другую.
- В это трудно поверить. Неужели это одно и то же!
- Но ведь всё очень просто. – И пришелец спрятал фонарик, обыкновенный фонарик. Было в мелькнувшем этом эпизоде что-то детское. - Вы ведь сами много раз произносили эти слова.
- И всё-таки, как же сложно принять простую истину!
Трейдор сверлил молодого джентльмена взглядом, который тот не смог бы описать никакими словами. А через мгновение он уже шёл впереди него по тропе, которая должна была вести к входу в дом, но почему-то наоборот всё дальше уводила от него. Молодой джентльмен шёл за пришельцем, стараясь не потерять его, и, ни взирая на очевидную странность происходящего, вопросов не задавал. В итоге тропа привела их к тому же самому дому, но только к противоположной его стороне. Они остановились под ивой, где стояла скамья, и красно-жёлтым светом горел подвешенный над нею фонарь.
- Здесь тоже есть вход, – сказал молодой джентльмен с некоторым, по-видимому, удивлением, обращаясь больше к самому себе. – Конечно же, он был здесь всегда.
На маленьком крылечке покачивался от ветра тусклый светильник. Слабо освещаемая им дверь выглядела массивной и очень ветхой. В окошке, которое находилось возле двери, было темно, и казалось, что дом спал. А раз дом спал, то дверь должна быть закрыта. Вероятнее всего, молодой джентльмен подумал именно так, когда неуверенно потянул её на себя. Но она легко подалась. Сразу же за порогом находилась лестница, ведущая наверх. Со второго этажа, который был не то чердаком, не то жилым помещением, на верхние её ступеньки падал свет. Он поднялся по ней. Лестница привела в большое по размеру, но практически пустое помещение, где не было никого. Молодой джентльмен медленно прошёлся по дощатому полу, точно вслушиваясь в каждый свой шаг. Некоторое время затем постояв, присел на корточки и попробовал разобрать пол. Половицы были не прибиты и не плотно пригнаны. Также дело обстояло и с потолочным настилом. Он сел на колени и наклонился вперёд. Снизу до него доносились человеческие голоса. Он приподнял потолочную доску. В помещении, находящемся под ним, тоже горел свет. Когда убрал ещё пару досок, то увидел внизу людей. Их было не просто несколько человек, что он уже знал, а целая толпа. Все они стояли цепочкой вокруг кровати, на которой лежал младенец. То место, где он лежал, было освещено ярче, чем остальная часть комнаты. Желая разглядеть лучше, джентльмен опустил голову ещё ниже, так, что она уже почти свесилась с потолка, но потом резко приподнялся, уложил доски на место. Встал и направился к лестнице.
Люди, что находились в доме, имели одну особенность. Все они были в достаточно пожилом возрасте. Когда молодой гость вошёл в заполненную ими залу, некоторые из них, едва лишь приметив новичка, перенесли всё своё внимание на него. Эти ветхие старики, казалось, в любой момент могли рассыпаться, а их взгляд: что ещё он означал, как не бесконечный, немой вопрос, на который никто бы не дал им ответа, который всякий раз отпадал сам собой?! Джентльмен кивнул в знак приветствия и, не останавливаясь, прошёл вперёд, словно бы сквозь них. На кровати лежал вовсе не младенец. Это был старик, хотя и выглядел он значительно моложе других. Впрочем, молодой гость не успел его рассмотреть, ибо сразу же упал на колени с рыданиями. Кто-то в этот момент положил ему на плечо руку – правда, было непонятно, то ли его хотели просто утешить, то ли в связи с чем-то обратить на себя внимание. А кто-то сказал какие-то слова, которые прозвучали странно, ибо не имели никакого отношения к тому, что здесь происходило. Джентльмен стёр с лица слёзы и поднял голову. Он не видел вокруг никого, кроме старика, который тем временем, полусидя, о чём-то рассказывал присутствующим. Молодого гостя он совершенно не замечал, что, впрочем, того не могло ни в коей мере смутить. Слёзы, которые невозможно было сдержать, продолжали бежать по лицу. Стоя на коленях возле кровати, он вместе со всеми молчаливо слушал рассказ.
«Когда-то и я был путешественником. Хоть и скажет большинство из вас, что я и из дому то своего редко выходил. Жена моя, она вон давно уже странствует, а никто о странствиях её ничего узнать не сможет. Да, был и я путешественником, а теперь, видать, время моё закончилось. Умираю я – будет теперь у вас на одного соседа меньше».
Сказав это, старик провёл хитроватым взглядом по лицам гостей, среди которых особенно выделился один господин: на прозвучавшие только что слова он отреагировал тряским, беззвучным смехом (у него была очень необычная борода, она больше напоминала древесную стружку, и придавала его лицу сходство с солнцем, изображённым детской рукой). После этого господина сразу несколько человек привлекли его внимание. Одеты все четверо (или пятеро) были одинаково: в чёрные костюмы, белые рубашки, без галстуков, шляпы-цилиндры. Самый высокорослый из них поигрывал тростью с фиолетовым набалдашником. Создавалось ложное впечатление, будто человек этот (а раз он, то, стало быть, и остальные) принадлежал высшему сословию. Лицо его было грубым, более того, почти уродливым. Эти молодые люди вошли в дом, по-видимому, только что. Их поведение не было вызывающим, как могло бы показаться сначала и, возможно, как это показалось самому молодому джентльмену. Они вели себя вполне подобающим образом (судя об их настоящем и будущем поведении по их внешности), а явные признаки неуважения к другим могли быть замечены разве что теми, кто этого желал. Ясно было только то, что они пришли сюда не просто так. У них было какое-то дело (как вскоре выяснилось, к определённому лицу).
В следующую минуту молодой джентльмен находился уже на другом конце комнаты в обществе пятерых совершенно незнакомых ему молодых людей. Он не стал ждать, пока они позовут его, а подошёл сам, чем те, вероятно, были немного удивлены.
- По делу о наследстве... – начал высокорослый, чьё лицо сейчас уже не казалось таким грубым. – В этом деле есть определённые пробелы, которые мы, – сделал тонкую паузу, – с вашей помощью должны устранить.
Второй человек достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. Развернул его, положил на стол. Склонившись над ним и изучая его, словно карту местности, произнёс:
- Так-с, надо посмотреть.
Высокорослый, который, наверняка, ожидал от него иной мысли, продолжил:
- Вы должны понять, что по нашим законам нет необходимости в соблюдении формальностей. У нас всё гораздо проще. Вы можете получить наследство в эту самую минуту без всякого всего.
Второй человек сказал, отрываясь от текста:
- Однако, как мы уже сказали, есть некоторые пробелы.
- Что касается денег, то вы можете получить всю сумму сразу – мой саквояж…- он поднял и покачал чёрную, блестящую сумку – в обмен на ваш.
Молодой джентльмен спохватился, вспомнив, что пришёл не с пустыми руками. Но белый саквояж стоял у его ног.
- Пожалуй, – с некоторой неуверенностью отвечал он, – пожалуй, мы не станем с этим торопиться.
Высокорослый тут же передал сумку другому человеку, который сжал её, будто отныне она стала его неотъемлемой частью. Молодой джентльмен, похоже, немного пожалел о том, что эта вещь перешла не к нему. Он посмотрел на свой белый саквояж. Что в нём было такого ценного? Тем более, деньги передавались ему на законном основании. Вероятно, он совершил ошибку, которую уже невозможно будет исправить.
- Я говорил вам, у нас всё чрезвычайно просто и доверительно. И мы любим быстро решать, даже дела подобного рода.
Лист бумаги с печатным текстом, лежавший на столе, был вложен обратно в карман.
- Таким образом, пробелы существуют теперь с другой стороны. – Сказал второй.
- То есть?.. – Попросил его пояснить кто-то.
- Этот человек, – указал он на низкорослого, коренастого субъекта, стоящего рядом с ним, спиною к молодому джентльмену, – приехал, чтобы делить наследство. Теперь у него будут вопросы.
До сих пор не проявлявший интереса к разговору, коренастый джентльмен повернулся лицом. В нём отчётливо просматривались черты уродства, хотя, впрочем, относительно его внешних качеств можно было тоже ошибиться. Как бы там ни было, он имел серьёзное в данной ситуации преимущество: необычайную ловкость, силу и выносливость.
- Его зовут Джекоб, Джекоб Трейдор.
- Этого не может быть! – машинально, но, в общем, довольно спокойно, отреагировал молодой джентльмен.
- Это тот самый парень, который познакомил нас с той девушкой. – Сказал стальным голосом Джекоб Трейдор.
Было ясно, что ситуация становится всё напряжённей. Осознав это, молодой джентльмен понял, судя по всему, и ещё кое-что. И он решил, что ему стоит перестать сопротивляться. На какое-то мгновение люди в чёрных костюмах растворились, ибо теперь ему было всё равно, что они собираются с ним сделать.
В этот миг отрешённости он увидел молодую девушку, сидящую за спинами у гостей возле окна. Девушка выглядела очень чувственной и страстной. В её глазах светилась тоска. Рядом с ней стояла женщина в возрасте с не менее экспрессивной внешностью, похожая на оперную певицу. Вероятнее всего, она утешала её.
- Верно, я тот самый парень. – Сказал он, вновь повернувшись к ним.
Высокорослый улыбнулся – вполне дружелюбно – и с некоторой задумчивостью, которая вообще была ему не свойственна, покрутил двумя руками трость.
- Джентльмены, я готов. Вы выиграли эту игру, которую нам предстоит теперь поскорее закончить.
Люди в чёрных костюмах переглянулись. Не обменялся ни с кем взглядом только Джекоб Трейдор, чьё непроницаемое для чувств лицо всегда выражало холод и непоколебимость. Этот субъект, будучи не способным, испытывать симпатию к кому-либо, взялся сразу же за револьвер, который почти неприкрыто торчал у него из-за пояса. Пронаблюдав за этим – не без чувства страха, по-видимому – молодой джентльмен окинул комнату и находящихся в ней лиц отрешённым взглядом. Напоследок он хотел увидеть старика, но это можно было сделать лишь в том случае, если бы он пробрался сквозь закрывающую его толпу, но такие действия в данной ситуации представлялись бессмысленными.
- У него руки в крови по самые локти. Если ты не застрелишь его, узнаешь, что такое настоящая боль. – Сказал кто-то из джентльменов в чёрном, обращаясь, разумеется, к нему.
Однако же, это было неплохим напутствием. Молодой гость, услышав это, изменился в лице. Теперь вместо смирения на нём играла улыбка. Хотя причиной тому были не только слова: он нащупал у себя за поясом револьвер. Словно для того, чтобы удостовериться, что это действительно оружие, а не что-то другое, он вынул его, поднёс ближе к свету и рассмотрел.
Они стояли на улице, освещаемые желтоватым светом, что по-прежнему лился из окон дома. Люди в чёрных костюмах, которые со странным спокойствием взирали на разворачивающееся перед ними действо; Джекоб Трейдор, словно бы являющийся частью этих джентльменов, с тем же выражением лица, что и у них, смотрел на своего соперника, так же, как он, готового в любой момент нажать на курок. И пауза между ними вот-вот должна была прерваться. Очевидно, именно поэтому молодой джентльмен в белой фетровой шляпе обернулся и посмотрел на дом. Он улыбнулся чему-то, глядя на жёлтоватый свет и силуэты людей за окном, и в этот момент ощутил острую боль.
Опустошая барабаны револьверов, они смотрели один другому в глаза. Джекоб Трейдор, точно так же, как и его соперник, получал пулю за пулей, но, не взирая на это, шёл вперёд. Его нисколько не меняющаяся походка наводила на мысль, что убить его было ничуть не легче, чем разбудить в нём какое-либо чувство. Барабаны одного и другого опустели практически одновременно. Молодой джентльмен отбросил не нужную более вещь в сторону. То же самое сделал и Джекоб Трейдор, но в его руке тут же появился нож. Люди в чёрных костюмах взирали на всё это по-прежнему достаточно хладнокровно, как если бы в том, что происходило, не было для них ничего нового.
- Ты доволен нашей встречей, парень?
Молодой джентльмен улыбнулся в ответ.
- Я думал, по случаю моего визита ты устроишь настоящую бойню, а ты оказался очень даже милым.
После этих слов он упал на землю. Но глаза его, снова, спустя время, смотрящие в звёздное небо, оставались живыми. Приблизившийся Джекоб Трейдор занёс над ним нож. Он присел на корточки, без особого интереса глядя на поверженного соперника, которого в этот самый момент захлестнула волна нестерпимой боли. Молодой джентльмен видел его холодный, не меняющийся взгляд, лишённый всего человеческого, – не смотря на боль, он продолжал смотреть ему в глаза, бесконечно надеясь увидеть в них что-то другое. И ему показалось, что он увидел. В глубине их загорелось нечто. А большего он и не ждал, этого было более, чем достаточно. Молодой джентльмен улыбнулся, прикрыл глаза, а когда снова открыл их, его тело плыло над землёй. Или, может быть, это Джекоб Трейдор и все остальные, не сходя с места, начали от него постепенно отдаляться. Он смотрел на них, они на него. Последней вещью, увиденной им на той тающей в отдалении картине, был его белый саквояж.
Долетев до частокола, тело молодого джентльмена поднялось вверх – ровно настолько, насколько это было нужно для того, чтобы не зацепиться за него. Затем оно поднялось выше; почти поравнялось с верхушками деревьев. Ещё немного и похожие друг на друга дома, и густая растительность тихого, таинственного городка останутся далеко внизу. Прощаясь с ним и его загадочными жителями, молодой джентльмен увидал напоследок беззаботного идущего по дороге мальчугана. Впрочем, паренёк первым заметил его и поздоровался с ним.
- Этой ночью умер ваш отец. – Сказал он утвердительно. У него был приятный, добродушный голос.
- Я никогда не видел своего отца. – Отвечал на это гость, продолжая отдаляться…
- Он в том доме, где горит свет.
Молодой джентльмен улыбнулся ему и в знак прощания помахал рукой. Паренёк ответил такой же тёплой, лучистой улыбкой.
Конец.