Системный корпоративный капитализм доживает, по-видимому, последние десятилетия своего существования – в истории не было аналогов современному нам финансово-экономическому кризису мировой капиталистической системы, в которой Россия – не исключение.
После распада колониальной системы в 60-е годы прошлого столетия, корпоративный капитализм, как это ни странно, поддерживали факторы, ограничивающие его хищнические устремления. Это и ядерный паритет с СССР, и локальные поражения североамериканского сегмента мирового бандитского сообщества в Китае и в Северной Корее, на Кубе и во Вьетнаме, наконец, декларация «общечеловеческих ценностей» капитализма в противовес коммунистической идеологии.
С распадом социалистического лагеря процесс глобализации мировой экономики и ее идеологической надстройки в виде «общества потребления», казалось бы, завершен. «Пробежка по кругу» в Ираке, Сербии и Афганистане, однако, вновь перепутала карты в игре неоколониалистов, вернув их, по сути, на стартовые позиции.
Налицо не только неизбежное крушение долларовой системы взаиморасчетов, а в дальнейшем, возможно, и отказ от какой-либо мировой валюты вообще. Капитализм не способен более ни развиваться, ни существовать экстенсивно только за счет использования им природных ресурсов и дешевой рабочей силы других стран. Сокращение социальных программ и постепенный отказ от идеи «велферизации» стран золотого миллиарда тому свидетельство.
Возвращение к интенсивному использованию внутренних ресурсов квалифицированной рабочей силы, уже порядком растраченных, восстановлению производства ширпотреба, если с крушением доллара его не на что будет покупать у стран-производителей – уничтожит главное преимущество корпоративного капитализма – его сверхдоходность, вследствие увеличения затрат на оплату квалифицированного труда и сравнительно высоких розничных цен на внутреннем рынке.
В сущности, не имеет значения, в какой форме предстанет перед нами капитализм XXI века. Будет ли это неорабовладением при «новом мировом порядке», неофеодальным правлением олигархов или полицейской диктатурой иудо-христианского фашизма. Подневольный труд малоэффективен, а для обеспечения заинтересованности собственно трудящихся в производительном труде остается все меньше инструментов. Идеология «реактивного сверхкомфорта» вдалбливалась в сознание среднего американца уже в середине прошлого столетия, не осталась в стороне и Европа. Однако фанерно-картонная «одноэтажная Америка» и по сей день продолжает оставаться таковой, а половина взрослого населения развитых капстран постоянно пользуется антидепрессантами и услугами психоаналитиков.
«Коммунизм как совокупность идей существует почти два с половиной тысячелетия. Однако в качестве особой социально-экономической системы коммунизм материализовался только в капиталистическую эпоху. Исторический коммунизм («реальный коммунизм», «реальный социализм») — это только антикапитализм… Коммунизм как социальная система никогда не существовал как антифеодализм или антирабовладение. Таким образом, остаётся только одна эпоха, в которой исторически существовал (и мог существовать) коммунизм — капиталистическая». (А.Фурсов).
К этому можно добавить, что реализация коммунистических идей, ранее сформулированных в форме ортодоксального марксизма, оказалась возможной лишь в условиях капиталистического кризиса. Февральская буржуазная революция произошла в России во время мировой войны, когда революционно настроенные массы были вооружены и организованны, пока еще только количественно и территориально. Волна революций прокатилась и по Европе, но «мировой пожар» так и остался несбыточной мечтой в воспаленном воображении левых радикалов. И только в России социалистические преобразования приобрели устойчивый характер.
* * *