В один из воскресных апрельских дней, в залах музея было непривычно тихо и немноголюдно. «Зато солнечно и оттого весело и празднично», – так думал наш герой, поднимаясь по лестнице, залитой солнечным светом, проникавшим из огромных окон на первом этаже. На втором находился зал передвижных тематических выставок. Но его интересовал третий этаж, где экспонировались палеонтологические находки. Не думая заходить в зал выставок, пройдя было мимо, наш герой вдруг переменил свои планы. Его что-то остановило у открытой двери зала. Внимание его привлёк не красочный плакат, висевший на стене рядом с дверью, а едва заметное свечение, исходящее из распахнутых дверей. Именно свечение, сияние, а не свет. Его потянуло вовнутрь зала, к источнику свечения. Он увидел на стеклянных стеллажах и витринах множество искусно сделанных чороонов. Но его взгляд притянул к себе чороон стоявший в дальнем от входа углу. На первый взгляд, он отличался от остальных только своей немалой величиной. Ещё раз окинув взглядом зал, он понял, что свечение исходило именно от него. Он подошел ближе к чороону и почувствовал тепло, идущее от него. По его темно-коричневым, золотистым бокам расходились виртуозно нанесенные узоры, делавшие чороон изумительно изящным и красивым, несмотря на его размеры. Это был шедевр! От него веяло величием и благородством. А небольшая трещина на его боку говорила о долгой жизни чороона.
Ему захотелось прикоснуться к чороону рукой, почувствовать тепло исходящее от потемневшего дерева. Он приложил ладони рук к стеклу витрины...
х х х
… Каждое утро мастер, просыпаясь, начинал свой день с ритуала встречи наступившего дня. Этот ритуал, придерживаемый им, был ритуалом поклонения Юрюнг Аар Тойону за то, что он подарил ему, мастеру, ещё один день для творения. Стоя на крыльце своего дома, он восхищался окружающим его миром: небом, солнцем, заливающим землю светом и теплом, или скрытым за тучами, свежим воздухом, звуками просыпающегося дня, щебетаньем птиц. И эта пора, раннее утро, всегда дарила ему новые мысли и новые узоры. Так мастер с упоением встречал каждый новый день.
В тот день, как обычно, радуясь солнечному весеннему воздуху, он вдруг ощутил зов, зов божеств, охраняющих его творчество. Повинуясь, он понял, что должен идти в лес. И вот он уже одетый идёт по тропинке, слыша, как хрустит весенний снег, то ли музицируя, то ли задавая его походке свой особый ритм.
Прислушиваясь к звукам природы: шелесту, шуршанию и шорохам, любуясь припорошенными снегом деревьями, он не заметил, сколько же прошло времени. Он остановился. В этом месте смешанный лес заканчивался и плавно переходил в берёзовую рощу. Оглянувшись вокруг, понял, что здесь-то и найдёт то, что подспудно так долго искал и о чем давно мечтал. Вокруг стояли необыкновенные могучие берёзы. Не в силах сдержать свой восторг, он стал кружиться между стройными белоствольными деревьями, подбегал то к одной, то к другой, прижимался к ним, как к чему-то одушевлённому, что-то шептал, и опять отходил. Наконец, остановился у одной из них. Это была берёза знатная, красивая, редкая в этих местах, идеально подходящая по своему обхвату, ширине её могучего ствола для задуманного им давно чороона, чороона – предводителя всех чороонов. Царь-чороона! Наконец-то он сможет исполнить свою тайную мечту: это будет шедевр, в который он вложит всю свою душу, всё своё мастерство.
Вот оно это Древо!
Он похлопал ладонями по стволу, покрытому на ощупь мягкой и гладкой берёстой, и почувствовал, что берёза словно откликнулась – эхом прогудело в знак согласия и довольства тем, что он, мастер, нашёл её. Подняв голову наверх, сквозь припорошенные снегом ветки он увидел синее-синее небо, каким оно бывает только весной, в эту пору ожидания пробуждения всего живого в природе. И теперь, осознав это как свой долг, он будет каждую неделю приходить к этой берёзе, подготавливая к ожидающему её бессмертию.
Пройдёт время, наступят летние дни. Мастер будет являться к берёзе каждый день. Так будет до тех пор, пока не настанет тот час, когда надо будет просить у Матери-Земли даровать ему эту берёзу, чтобы выточить из её плотной древесины задуманный им чороон. Мастер при этом пообещает, что сотворённый из берёзы чороон сделает её бессмертной. В руках мастера бессмертная сущность природы найдёт своё перевоплощение. От этого не изменится главное предназначение берёзы: быть одной судьбой с человеческим родом – племенем Айыы аймага .
И вот этот день наступил. Затопив камелёк, мастер попотчевал духа-хозяина домашнего очага оладьями и мясом, кумысом и попросил его благословения на изготовление чороона. Запряг коня в телегу. По дороге к заветной берёзе завернул к священному дереву – могучей лиственнице с раскидистыми ветками, растущему на перекрестке дорог. Каждый путник оставлял здесь свой дар – салама , и просил у духов местности благословления и удачи в делах. Мастер, завязав узелком салама, попросил у духов дерева и местности разрешения и удачи на свершение своего дела. В самой роще его как будто дожидались. Обычно шумные берёзы стояли притихшие. Мастер, обойдя дерево по кругу, по ходу солнца, поклонился ему в пояс, сияющему в самом зените, и, воздев руки к небу, произнес слова алгыс - благословения Матери-Земле, поблагодарил её за доброту и щедрость. Так, исполнив обряд, мастер взялся за рубку берёзы. Берёза, согласная с уготованной ей мастером судьбой, получившая благословение Матери-Земли, попрощавшись с сёстрами-берёзами, опираясь на ветки стоящих рядом деревьев, почти что бесшумно опустилась на землю. Мастер, отделив ветви, густые зелёной листвой, погрузил берёзу и ветви на телегу и повёз к себе на усадьбу. Вечером острым ножом с великой тщательностью снял, отслаивая тонкими пластами, бересту и кору. Берёста пригодится для изготовления ыагас , туесков, лукошек, коробков. Очищенную древесину он оставил на специально приготовленном ложе, на воздухе, чтобы подсушилась. Через некоторое время древесина была готова, и мастер, довольный этим, приступил к работе.
Перед тем как начать, он погладил ствол, ощупывая каждый излом, изгиб, вдыхая чудный свежий запах берёзы, чувствуя исходящую от дерева энергию. Выбрав самую подходящую для него нижнюю, ближе к корневой, часть, срубил заготовку-чурак для чороона. Оставшееся дерево он использует для изготовления чороонов поменьше и другой утвари, для топки и на стружку лучинок. Проверив инструменты, заточив ножи, сделанные специально для изготовления чороонов, начал мастер творить свой чороон, как песню, как гимн этой жизни на Срединной земле .
Остро заточенным ножом придал выбранному отрубку форму кубка с округлыми боками и тщательно выдолбил внутреннюю часть чороона. Затем «поставил» чороон на три ножки, выточив их наподобие конских копыт. Только после этого мастер начал самую важную часть работы – резьбу. И вот уже узоры побежали по бокам чороона.
Мастер, выписывая каждый свой узор, следовал негласному закону, принятому среди таких же, как он – творцов. Он обязан был рассказывать своему творению – чороону, какой узор, каким должен быть и какой узор, о чем должен сказывать и хозяину чороона, и тем, кто будет пользоваться им в будущем. Потому как, каждый узор имел своё определённое место и направление в стане чороона, свою философию. Так повелось с тех пор, как первый мастер, взяв нож, изобразил первоначальный узор на боку чороона.
Подчеркивая природный рисунок дерева, мастер проходит по кругу и выводит узор за узором. И эти незатейливые рисунки соберутся и создадут его Мировое дерево – Аал Луук мас, которое расцветёт орнаментами на деревянном боку чороона. И с каждым новым узором частица души мастера словно переходит к чороону. Тем самым, древесина берёзы приобретала новую свою суть и душу, обогащаясь и приобретя не только новый облик, но и новое – высшее применение – быть сосудом для священных деяний людей.
Самый главный узор тот, что займёт стержневое место – в середине чороона – это символ, представляющий прародителя рода, священной птицы – орла. А по ободку горлышка мастер выводит оберег от злых духов – вороньи следы. Следующим вырезает «изгородь» сверху и снизу, чтобы очертить территорию.
Мастер, выводя очередной узор, то напевал, то произносил заветные слова. Его песни были про Юрюнг Айыы Тойона и его благородные поступки, о Матере-Земле, духах природы, тайги, благословивших его на творение, о судьбе родного народа, о любимых им праздниках и трудовых буднях. Все эти слова и благословения словно запоминала нарождающаяся душа чороона. Или вот «побежал» гребенчатый узор, вырезая который, мастер пожелал будущим хозяевам богатства и плодородия
Он будто бы записывал в этих своих узорах рассказ о прожитой жизни, о том, что хранила его память: о древних временах, переданных ему в легендах и преданиях. Когда-нибудь раскроют секрет его мастерства и прочтут в этих нехитрых на первый взгляд узорах его великую тайну – его историю о мире и мироздании. Придёт время и всё, что запомнил чороон, станет той ниточкой, которая свяжет времена, разделённые холодными зимами и знойными летними днями. Мастер знал своё дело и знал он также, что чороон сотворённый его руками проживёт долгую трудную и в то же время счастливую жизнь на Срединной земле.
Закончив, нанеся последний узор на чорооне, он поставил его на старинный треножный стол, которым пользовался еще его дед, тоже мастер чороона. Обойдя вокруг, внимательно рассмотрев каждый штрих орнамента, остался доволен. Следующий этап – придание крепости чороону – кипячение. Вначале – в озёрной воде, потом в настойке из коры лиственницы, для придания золотистого цвета, и в завершение – в специальном сосуде в коровьем жире. И вот уже, закалённый чороон заблистал: засветился внутренним светом, обогатившись силами природы. Благодаря золотистому цвету чорон выглядел совершенно другим при солнечном свете, и при мерцающем огне камелька или лучины.
Окропив кумысом из чороона Аал уот , мастер поставил его на самое почетное место – находившемся на восточной стене балагана полке. Так выдержав чороон осень и зиму, мастер к началу лета, к ысыаху решил преподнести своё детище уважаемому им человеку. «Я всю свою душу вложил в мою мечту – в тебя, Царь-чороон! И я создал тебя. Но тебе пора иметь свою судьбу!» - так сказал в тот день мастер своему творению.
В день ысыаха, после алгыса и начала пиршества мастер вручил свое любимое детище самому уважаемому в окрестности человеку, отцу большого семейства. Мастер, поднеся чороон, наполненный живительным кумысом, с уваженьем обратился к старцу – главе рода: «Многочтимый глава, окажи мне честь, прими из рук моих и осуши этот чороон, Царь-чороон!». Слова мастера о том, что этот чороон принесёт им изобилие и процветание, новый хозяин чороона принял с благодарностью и поклонился до земли и обещал беречь и хранить, передавать из поколения в поколение. Он сдержал своё слово. Чороон занял самое почетное место в ряду таких же чороонов, кытыйа и другой утвари. Время пройдёт в заботах. Чорооном будут пользоваться, наливая пенящийся кумыс на праздниках ысыах, свадьбах, в самых торжественных моментах в жизни хозяев. Чороон будут использовать в ритуале айах-тутуута . Будут возносить и поднимать его к небу. Царь-чороон, наполненный доверху кумысом, в силу своей вместительности и красоты, будет для народа земным воплощением веры в то, что чороон с кумысом символизирует центр мироздания, источник божественной созидающей энергии. Чорон будет раздаривать людям частицы этой силы, заключенной в каждом глоточке кумыса. И слава о самом большом чорооне, Царь-чорооне разнесётся по весям и долам. И будут люди приезжать смотреть на него – на Царь-чороон, восхищаться им, трогать, гладить его пояса – узорчатую и выпуклую его резьбу.
Мир так устроен, что он предрасположен и всегда благоволит к изменениям. И в жизни чороона тоже настанет этот час. Хозяева сменятся. Почему? Для чороона это останется тайной. Новые хозяева тоже будут оберегать его, но потом и они уйдут из жизни, а их дети уедут и оставят, забудут чороон на полке в старом доме-балагане. Придёт запустение. В заброшенном балагане будет гулять ветер, постепенно начнут ветшать и стены, и внутренние постройки, полка, на котором стоял чороон. Чороон завалится на бок и в один из бесконечно долгих дней упадёт на замёрзший пол и появится первая трещина на гладком боку. Вспомнит он о своём мастере, но он не сможет к нему придти на помощь, его уже нет на этом свете. Прошедший по земле, то ли ураган, то ли смерч, созданный людьми же, унесёт в мир иной всю родню мастера и само слово «мастер» станет опасным, преступным. Мир людей умел быть жестоким и хладнокровным к своим детям-творцам.
Только через много лет, может быть, пройдёт к тому времени не одно десятилетие, забредёт в балаган молодой парень, поднимет чороон, сдует с него пыль, положит в свой рюкзак, и чороон окажется в уютном городском доме. Потом он перекочует в музейный стеллаж и останется в запасниках среди своих собратьев, таких же чороонов.
Минует опять же не одно десятилетие. Время изменится. Люди опомнятся и переменят свою жизнь. Раскроют глаза, увидят другой мир, вспомнят забытое и им станет совестно. А в один из прекрасных солнечных дней зайдёт в зал молодая женщина и, ахнув, она вынет Царь-чороон, и будет долго говорить, восхищаться, рассказывать окружающим о нем, о Царь-чорооне. И Царь-чороон займёт самое почетное место за стеклом, сохраняя в своей памяти пережитые годы и надеясь, что ныне его предназначение – это быть напоминанием людям о прошедших временах, о великом мастере. И будет тихо грустить в долгие дни. Был ли он счастлив? Счастлив был счастьем своих хозяев, всех тех, кому служил, кто прикасался к нему. А вот годы одиночества изрядно подпортили не только внешний вид, чороону пришлось запрятать свой настрой на доброту и благопожелание.
В день летнего солнцестояния, в день ысыаха, вдруг явится к Царь-чорону душа мастера. Они долго провещают, вспомнят былое, расскажут о своих мытарствах и бедах. Поплачут. Но ничего изменить уже нельзя. Просто полегчает немного и появится надежда на очередные изменения в мире людей.
Ысыах вернётся в жизнь людей, как праздник, с которого начинается пробуждение не только природы, но и жизни, возрождение былых традиций и обрядов. Каждый год, в день ысыаха, душа мастера будет прилетать к Царь-чороону, чтобы рассказать о происходящем в мире, о лете, которое шумит за стенами, о времени, о том, что он ещё недоделал и о своём таланте и секретах, которые он хотел бы передать людям, человеку, мастеру, который бы творил как он. Царь-чороон понимал, что это происходило благодаря тому, что душа мастера была свободна, свободна от условностей жизни людей в Срединном мире. К великому сожаленью, творение мастера не могло быть свободным и должно было терпеть все сложности мира людей. Мастера и его творение связывала незримая нить единения, единодушия, понимания. Потому они могли общаться и через столетия, не зная устали и разочарования друг в друге. Их отличала то, что он – зримый, созданный мастером, который подарил ему бессмертие – зависел от людей, от их воли, а душа мастера была вольна и свободна, не зависела от зримой плоти, которая всегда будет подвержена болезням и бедам. С другой стороны, эта свобода не давала душе мастера воплощать в жизнь свои мысли и узоры в зримые вещи, в чорооны или другие его творения. Душа мастера страдала от этого. Царь-чороону казалось, зачем ему этот дар – бессмертие, если это приносит одиночество и скуку, страдания и переживания, ни к чему. Душе мастера казалось, зачем ему эта свобода, если он не может воплотить задуманное, выточить из дерева свой чороон. Ответа не было. Скорее всего, никто и не смог бы дать тот самый нужный ответ. Потому их души не знали успокоения в этом прекрасном и странном Срединном мире.
Пройдёт ещё некоторое время. Откроется выставка, впервые за многие десятилетия, собравшая всю коллекцию, всё семейство чороонов из музея. Царь-чороон займёт подобающее ему место. Почетное, как в далёкие от нас былые времена. Потом придёт тот, долгожданный посетитель, который почувствует его душу, его жизнь. Чороон постарается рассказать, излить всё, что накопилось за эти годы в его древней «деревянной» памяти. Поймёт ли его этот человек? Расскажет ли о нём, о чорооне? Может, он станет продолжателем дела мастера, который сочинил, сотворил его – Царь-чороон? Переместится ли душа мастера в это тело или будет и дальше искать подходящую ему оболочку? Кто знает… Перевоплощение, реинкарнация… Творчество, дух творения, душа мастера...
Мир, потому вечен, что каждое время дарит миру нового мастера. Или это душа мастера выбирает и вселяется в новое тело, в новую душу? Пусть будут времена не лучшие, тёмные, серые, но дух творчества никогда не покинет Срединный мир. Возможно, оно может на время затаиться, но и это только для того, чтобы воспламениться вновь, ожить, возродится. Ведь если дух творчества – душа мастера – оставит Срединный мир и улетит в другие миры, то и жизнь на Матери-Земле угаснет.
х х х
В глазах нашего героя прояснилось. В зале царила тишина. Он, оказывается, стоит, прижав ладони к стеклу витрины, где был размещен тот самый чороон, от которого шло свечение. Он еле-еле, с трудом оторвал ладони, они как будто прилипли к стеклу.
Что это было? Он забылся? Ему приснился сон? Здесь в музее? Он вдруг осознал, что знает тайну чороона. Тайну творения чороона. Он знал тайну мастера. Он мог бы продолжить дело Мастера, стать Мастером.
В окно лился солнечный свет. Ему стало душно. Он быстрым шагом направился к выходным дверям. На улице его встретил легкий ветерок. Он, подняв воротник пальто и потуже затянувшись, направился в сторону шумевшей машинами улицы. Если бы он оглянулся, то, возможно, заметил бы в окне зала, где были выставлены чорооны, силуэт человека. Чем дальше уходил от музея наш герой, тем силуэт в окне почти что таял, растворялся в блестевших отражением солнечных лучей стёклах окна.
Чороон (як.) – деревянный кубок для кумыса, украшенный резным орнаментом. Изготавливается из цельного куска дерева.
Юрюнг Аар Тойон (як.) – пресветлый господин, в веровании Саха всевышнее божество, творец и верховный властитель всей жизни на земле.
Айыы-аймага (як.) – человечество, предки якутов.
Кумыс, кымыс (як.) – напиток из кобыльего молока.
Салама (як.) – шнур из конского волоса с привязанными к нему пучками конской гривы и с нанизанными дарами духам; жертвоприношения, развешиваемые на деревьях. В наше время вместо конского волоса используют разноцветные лоскутки ткани, деньги или другую мелочь.
Ыагас (як.) – берестяное ведро.
В веровании якутов Вселенная состояла из трёх миров: Верхнего (неба), Среднего или Срединного (земли) и Нижнего (подземного).
Аал уот (як.) – домашний очаг, неугасимый священный огонь.
Ысыах (як.) – якутский кумысный праздник в честь Юрюнг Аар Тойона, праздник встречи лета, праздник возрождения жизни и обновления природы.
Алгыс (як.) – благословение, страстная мольба, заклинание.
Кытыйа (як.) – деревянная чаша.
Айах тутуута (як.) - ритуал «держания вверх кубка (чорооно) «айах» в Могол урасе, который занимал центральное место во всей церемонии открытия праздника ысыах.
