Клуб любителей научной фантастики

Почему безымянная? Не поворачивался не только язык, но и в мыслях не мог окрестить её какой-нибудь Муркой. Конечно, глупости мистические, но….
Не случайно она здесь появилась. И кот этот драный.
Кроме прогулок и пробежек, музыкальных вечеров в компании белой кошки, у меня ещё были думы. И диалоги с Билли.
- Не мною сказано, но верно – жизнь прекрасна потому, что она конечна. Каждый миг может оказаться последним и от того он ярок и ценен. Бессмертным быть скучно.
- Может быть, если жизнь посвятить порханию над цветочной клумбой. А если есть цель, на плечах бремя ответственности, и открытия порождают новые загадки, выстраиваясь в бесконечную череду, жизнь становится мукой – мукой поисков и творчества. Такая жизнь достойна бессмертия.
- Каждому дан шанс на вечные муки, но уж если судьба поставила точку, то не стоит их продлять, отнимая тела – читай, жизни – у несчастных из параллельных миров.
- Эти миры суть наше отражение.
- Ой, ли! Ты предложи сейчас Александровне поменяться телами с её новой дочкой. Знаешь, куда она тебя пошлёт? То, что задумал Костя, а теперь поддерживаешь ты, бесчеловечно.
- Завидую, Создатель, твоему умению из ничего, на пустом месте создавать теории. Но на практику ты сильно не заморачиваешься. По тебе, пусть холопы трудятся.
- Какие эпитеты! Мне больше импонировало считать тебя трудоголиком. Но раз моднее стало «холоп», пусть будет холоп.
- В данном случае не себя имел в виду – Любовь Александровну.
- Знаешь, готов с тобою согласиться. Действительно, мало чем помогаю своей разумной жене. Но, Билли, здесь чисто личностный фактор. Тяжело с ней работать – не могу простить Венеру, похищение Дианочки, моё заточение на Меркурии.
- Людям свойственно ошибаться. Даже великим.
- Нет, Билли, здесь не ошибка, которую, в конце концов, можно признать и простить. Здесь присутствует норма поведения, прогрессирующая в синдром.
- Всё может сгладить совместный труд.
- Ты же в курсе – пытался.
- И всё было так плохо?
- Кончалось плохо.
- А попробуй ещё раз.
- А давай.
Билли связал меня с Любой.
- Как дела?
- Что, Гладышев, тебя интересует?
- Всё и по порядочку.
- Откуда прыть?
- Отлежался - хочется вникнуть и поучаствовать.
- Прилетай.
- Давай пока заочно.
- А получится? Ну, слушай. Любочка овладела оптимизатором – летает, болтает, обучается, скоро мыслить начнёт и советовать. Она счастлива. И я.
- А мне жаль тамошнего Лёшку – без невесты парень остался.
- Не будем терять присутствия духа. Тема параллельных миров изучается. Пытаемся понять принцип действия контактора, наладить общение с прозрачными людьми.
- Ты называла их шалопаями.
- Это, когда они были с Константином.
Я к Билли.
- Ты говорил, что секрет параллельных миров у тебя в кармане. Что ж не вывернешь?

- Не горит. Жду, когда ты, наконец, займёшь в этом вопросе ясную и твёрдую позицию.
- За это спасибо. А что за тайны с контактором?
- А он и был тайной для всех, кроме тебя и Константина.
- Слушай, прозрачные его как усилили?
- Давай выясним.
- Искуситель.
Люба:
- Гладышев, ты где?
- Прости, забылся -  последствия недавних потрясений.
- Амнезия?
- Почему? Скорее болезнь Паркинсона.
- Это у вас наследственное?
Вот заврался!
- Это у нас приобретённое.
- Ну, отдохни – потом продолжим.
Пришлось отключиться. Я имею в виду связь.
Вечерком только примостился у камина, Любин фантом - облик, синтезированный из светящихся молекул воздуха - возник прямо в полумраке зала.
- Вот где обитаешь. Ну, что ж уютненько. Пиво? Самоваренное? Жаль не попробовать. Гладышев, пригласи в гости – Любочка будет довольна.
- Частная жизнь – не музей для посетителей.
- Обидные слова, муженёк. Ну да, Бог тебе судья. Как звали Костину маму?
- Мирабель.
- Вас что-нибудь связывало?
- Она была моей любовницей.
- Я так и поняла по его реакции.  
Любин облик струился в слабых световых потоках.
- Гладышев, ты когда-нибудь ревновал меня?
- Сразу, как только ты стала публичным деятелем.
- А теперь?
- Что изменилось?  
- Приятно, как признание в любви.
- А тебе не приходило в голову, что сторонюсь с единственной целью - сохранить это чувство.
- Ты меня ставишь перед странным выбором - чтобы вернуть миру мыслителя, должна пожертвовать мужем. Может, правда, выдать за тебя девочку? Вернёшься в общество, будешь вкалывать. Детки у вас появятся, а я стану бабушкой.
- Нет, спасибо, одной Любы Черновой мне на всю жизнь хватило.
- Она нежна и добра.
- Из мужской солидарности не буду отнимать невесту у тамошнего Алексея.
- Вот ты у меня какой! Ну, хорошо, займись параллельными мирами и помоги моей Любочке встретиться с твоим Алексеем. Может, где-нибудь, на этих спиралях отыщется и Настенька.
Диалог прервался.
Настенька. Незаживающая рана сердца, коснувшись которой, Люба опрокинула меня в пыль с пьедестала непогрешимого. Хорошо, хотел сказать, возьмусь за тему, только одно «но».  Хотел, но, оказалось, некому - Любин фантом растаял, и я остался один в каминном зале.
С трудом выдержал паузу длиной в ночь, и утром после пробежки попросил Любу о связи.
- Хорошо. Я возьмусь за тему параллельных миров, только одно «но».
- Излагай.

- Человечество должно поклясться, что не будет использовать возможность проникновения в иные миры для похищения их жителей.
- Как ты себе это представляешь?
- Меморандум. Должен быть озвучен документ, под которым подпишется каждый из живущих на Земле и за её пределами.
- Что тебе это даст?
- Снимет груз моральной ответственности.
- Хорошо, я посоветуюсь с Распорядителями, что возможно сделать по данному вопросу. У тебя всё?
- Что с противометеоритной защитой?
- Не хочет солнце ясное с нами сотрудничать. Заклинатель душ требуется.
А что? Пусть себе. Не обидно.
- Скинь материал – подумаю, чем смогу помочь.
Вечером сел за компьютер, на котором ещё маленький Костя играл. Забыты пиво с килькой. Беленькая кошечка свернулась калачиком на столике, как раз между клавиатурой и монитором.
- Билли, ни черта не понимаю в этих схемах – давай популярнее.
- Твоё предположение о неразрывности светового потока нашло подтверждение. И сигнал присутствует – тот, не отражённый. Пока не можем его декодировать.
- Совсем?
- Нет, кое-что узнаваемо – планеты, спутники, болиды. Но бездна информации поступает из космоса.
- Не страшно – со временем букварь сложится, и люди научатся его читать. Дальше.
- Станция на Меркурии не отвечает задачам всеобъемлющей и непрерывной связи с потоком солнечной информации.
- Что мешает создать сеть следящих станций на околосолнечной орбите?
- Пытаемся понять.
- А я так думаю – ничего. Только надо учесть: они должны быть не просто проницаемы для световых потоков, но стать с ними одним целым – нитями паутины - чтобы чувствовать неотражённые сигналы.
- Мысли дельные. Подскажи их руководителю проекта.
- Сделай это за меня. Нет, внуши их, как собственные – порадуй Главного Хранителя. Пусть Любане приснится менделеевский сон. Ты ведь мастер на такие штуки.
Утром Люба вышла на связь.
- Слушай, твоя идея со станцией на Меркурии не катит.
- ?
- Мы будем создавать сеть космических станций слежения на околосолнечной орбите. На очень околосолнечной – гораздо ближе Меркурия. Они станут неразрывной частью светового потока и позволят отслеживать динамику вселенной на огромном удалении от нашей системы. Ты удивлён?
- К тому всё шло.
- Вот как? Ну-ну. А что у нас со скачками в спирали?
- Ждём-с меморандум.
- Ах, да. Сегодня узнаю мнения Распорядителей, и если не будет отрицательных, запустим проект в народ. Ты становишься крючкотвором, Гладышев. Что будет, если человечество заблокирует меморандум?
- Оно не получит дороги в параллельные миры.
- Так в себе уверен? Константин нашёл без твоей помощи. Найдём и мы - прозрачные в контакторе, контактор у нас. Гладышев, смири гордыню.
- Если вы откроете путь на спирали для флибустьерских набегов, обретёте второго Костю.
- В твоём лице? Его судьба тебя не пугает?
- Нет, ведь я – Создатель.

- Кто?
- Создатель оптимизатора и контактора.
- Я так и думала – слишком мудрёно для твоего братца. Только зачем, Гладышев, ты нам угрожаешь? Человечество ещё не сказало «нет» проекту. И ты сейчас в позе одной маленькой, но гордой птички, которая чирикнула, как мне помнится: «Лично я полечу прямо на солнце». Что с ней стало, надо говорить?
- Любимая, мне самому неприятно вести диалог в таких тонах, и тема очень интересует – знаешь почему – но не хочу стать изобретателем атомной бомбы.
- Успокойся, думаю, человечество тебя поддержит.
- Надеюсь.
Тем же днём.
- Билли, однажды ты исполнил мою просьбу, и земляне попрощались с оружием. Прошу ещё раз – меморандум должен быть одобрен единогласно. Напряги свои виртуальные связи, но чтобы все, как один….
- Те люди и нынешние – какое сравнение?
- На кону реальное бессмертие – могут дрогнуть слабые. Да и не слабые….
На следующий день Люба сообщила – меморандум одобрен человечеством единогласно. Препятствий для выполнения задания не было.
- С чего начнём, Билли?
- С математической модели.
- Это верно. Рисуй.
Экран монитора запестрел формулами и уравнениями, приправленными схемами и графиками.
- Что это?
- Над и подпространственные спирали.
- Слава Богу, не временные.
- И временные.
- Как они получаются? Нет, давай лучше я. Ты отличный математик, а я неважный естествопознаватель. Берём камень, кидаем в воду – что видим?
- Круг волны от центра падения.
- Нет, круги. Один хорошо виден или два, остальные почти не видны, но они присутствуют, и будут колебать поверхность, пока не успокоится. Таковы физические свойства воды.
- Это к чему?
- Образно. Чтобы показать, как получаются над и подпространственные спирали. Они суть отражение некоего возмутителя в центре.
- Не вижу адекватности.
- Про адекватности мы пока не судачим, а говорим образно, о природе возникновения. Теперь представь, что колебания происходят не в плоскости, а четырёхмерном пространстве.
- Ну, допустим. Что даёт?
- Так возникают спирали.
- Ликбез. И?
- Билли, если природа возникновения спиралей волновая, значит и познаются они по законам волновых возмущений. Что не ясно?
- Ты хочешь сказать: составив систему уравнений трёх неизвестных….
- Четырёх.
- …. четырёх неизвестных, взяв некий фактор возмущения за аргумент, мы получим координаты необходимой спирали – одной из бесконечного числа существующих? Слишком просто. Я бы сказал, примитивно. Так не бывает.
- А мне что-то подсказывает – не стоит усложнять.
- Ну, хорошо. Что берём за точку отсчёта?
- Конечно, Землю. Нас ведь нам параллельные миры интересуют, а не все остальные прочие.

- Ну, а скажем, заложив в систему расчёта некоторые исходные данные ушедшей марсианской культуры, мы столкнёмся с нею на их параллельных мирах?
- А почему бы не помечтать?
- Вот-вот. Хорошо, Создатель, я понял твою мысль – давай подгоню под неё математические расчёты. А ты пока подумай: не куда, а как мы будем проникать.
- Ты хвастал – сей секрет у тебя в кармане.
- Трудно извилинами пошевелить?
- Для чего?
- Для тренировки ума.
- Лучше пройдусь перед сном.
- Одно другому не помеха.
- Ты, Билли, рационален, как птичий помёт на огуречной грядке.
Море катило широкие, с пенными гребнями волны на песчаный берег. Небо забито серыми тучами настолько плотно, что из них сочилась сырость. Окружающий мир съёжился от холода.
Гулял на взморье, обрядившись в долгополый рыбацкий плащ с капюшоном. Белая кошечка примостилась у меня на груди под брезентовым отворотом – только премиленькая мордочка торчала. Она касалась влажным носиком моего подбородка, или принималась лизать шею. Щекотно. Ворчал и грозился спустить на холодную землю. Подлиза начинала усердно мурлыкать.
- Сиди, сиди, я пошутил.
На душе не так уютно, как под плащом. Мучил вопрос, как Косте и его прозрачным дружкам удавалось шмыгать по спиралям?  Каким способом, какими силами эти ребята делали временные и пространственные прыжки? Нет, всё-таки временные, так как отражение реальности не может быть удалённым. Или может?
Стоп. Запутаюсь. Проще представить движение мира по спирали времени в пространстве. Отражение нашей реальности суть параллельные миры. Люди, там существующие, наше отражение. Фантомы. Которых не жалко лишить тела, чтобы продлить жизнь реальных субъектов. Так считает математик Билли. А мне не кажется. Недавно на Меркурии держал в ладони девичью руку и сквозь тёплую кожу чувствовал, как пульсирует её сердце. Какой же это фантом?
Нет, эта тема для бесконечных домыслов. Надо сосредоточиться на главном. А что есть главное? Костя на своей колымаге проникал в параллельные миры. И делал это, видимо, без особого труда. Там он прятался от станций слежения. Ну, конечно же, Люба говорила: раз – и без следа. Значит, делается это достаточно легко и быстро. Как?
Пойдём дедуктивным методом. Костя назвал контактор Исполнителем Желаний. Нацелил, и подо мной стало вращаться кресло. Значит, с его помощью, он мог и в параллельные миры перемещаться. Правда, не знал, как это происходит, и каждый раз оказывался в новом месте. С трудом возвращался. Может, дело не только в прозрачных, но и в самом Косте, умудрившимся однажды спасти душу в оптимизаторе? Однако, нет – там душа, а здесь целый флаер. Дело тут….
Совсем стемнело. На море видны только пенные барашки, а дом под платанами чернел силуэтом. Забеспокоилась кошечка на груди.
- Идём домой, милая.
Время шло.
Билли усердно трудился на два фронта. Мне известных, а сколько их было на самом деле, знал только он. Не опровергал теорию волнового происхождения параллельных миров, и не донимал вопросами – как туда проникнуть. Трудился себе.
И Люба строила сеть следящих станций на околосолнечной орбите, занималась дочерью – меня не доставала.  
Я прохлаждался эти дни, а если чем утруждался, так вопросом – случайно ли здесь появились чёрный кот и белая кошка, и почему они не ладят. Не кис-кис, а «Костя» - назвал однажды чердачного менестреля - тот опять попытался запустить когти в мои глазницы.

Сидя у камина, поглаживал белые головку, спинку, хвостик и внушал:
- Индуистская религия бессмертие души рассматривает в реинкорнации. Скажи киса, кем ты была в прежней жизни?
- Мур, - отвечает.
Кто бы перевёл.
- Билли, не хочешь заняться изучением языка животных?
- Очень хочу.
- Что мешает?
- Отсутствие критического объёма информации.
Ах, ну да, ну да.
- Откуда интерес? Безделие мучает? Тяга к труду донимает?
- Пока только умственному, в виде фантазий.
- Тоже дело.
Наш трёп был прерван Любиным вмешательством.
- Не разбудила? Ты помнишь, какой завтра день?
- Пасмурный.
- Почему?
- Нравится сидеть у камина, когда за окном непогода.
- Заказал себе подарок? А гостей к столу?
- Только не это.
- Гладышев, тебе не удастся зажилить день рождения. Соглашайся на наш визит, иначе вылетишь в трубу и явишься к нам перепачканным. Ну?
- Прилетайте – не хочется в трубу.
- То-то.
Мне не хотелось визитёров. Никого. Но дата круглая – можно потерпеть.
С утра попросил Билли:
- Повремени с непогодой – ждём гостей.
После пробежки и утренних процедур поплёлся в сельский трактир. Попросил помочь с оформлением стола. Пригласил к нему Вальдса, самого трактирщика и ещё двух-трёх человек, лично знакомых. С жёнами набралось около десятка.
- Люба, где ты? – вышел на связь. – Мы готовы.
- Айн момент. Садитесь за стол.
Мы сели. За окном мелькнула тень – приземлился флаер.
Когда в каминный зал вошли моя жена с названой дочкой, присутствующие встали, захлопали в ладоши, приветствуя Главного Хранителя Всемирного Разума.
Встал и я, недоумевая – кто же именинник? Люба рассеяла сомнения, обняв, поцеловав и вручив мне подарок – фиолетовый кристалл с Плутония. Фиолетовым он был в её ладони - в моей засверкал голубым пламенем. Гости ахнули.
- Цвет кристалла определяется внутренней энергетикой, - пояснила Люба.
Камень пошёл по рукам, меняя окрас от красного к жёлтому и обратно. Жидковато замешаны латыши.
Но меня точил червь зависти.
- Билли, получается жена круче?
- А ты сомневался?
- Я мужчина.
- Это половой признак.
- Интересно, если тебя отсканировать на внутреннюю энергетику.
- Кристалл будет прозрачен - ультрафиолетовые лучи не уловимы для человеческого глаза.
- Ну, слава Богу, а то подумал, и ты за поясом.
Как-то чопорно шло застолье. Может, по местной культуре так и надо веселиться, но для русской души не хватало размаха. Видел, и жене взгрустнулось - глядит с печалью на меня.
- Ну-ка, Билли, плесни азарта в латышскую кровь.

Для начала что-то спели за столом, сомкнув плечи и раскачиваясь. Потом пустились в пляс почтенные селяне со своими матронами. Трактирщик аккомпанировал на аккордеоне.  
- Барыню! – потребовала Люба и прихватила со стола салфетку вместо косынки.
Прошлась лебедушкой по кругу, остановилась передо мной, топнула ножкой.
- Выходи, подлый трус!
Эх, ма! Я ли вам не свойский, я ли вам не русский, памятью Отчизны я ль не дорожу?
И пустился с места вприсядку. Люба, притоптывая, по кругу, салфетка за плечами. Я за ней, выделывая коленца. Селяне в ладоши жарят.
То-то, любо!
Потом ещё пели и танцевали.
Люба подтолкнула к своей пестунье.
- Пригласи девочку.
Взял в ладонь тонкое запястье, обнял осиную талию.
- Скажи, душа девица, я тебе никого не напоминаю? Может, встречала в своём мире похожего человека?
Нет, говорит, как и Костю похитителя, впервые вижу.
- А что Вовка, уже купил белые бурки?
Смеётся.
- Откуда вы его знаете?
- Разве Любовь Александровна тебе ничего не рассказывала?
- Да много всего. Только говорит, забудь прошлое – к нему возврата больше нет. Привыкаю жить в этом мире. Он прекрасный.
- И ты готова забыть Вовку-жениха?
- Какой он жених? Мы даже не целовались. Просто сказал, что я его невеста и лупил всех, кто только взглянет на меня.
- А брат? А мама и отец?
- Их никогда не забуду, но, если нет возврата, надо привыкать к жизни здесь.
- У тебя уже есть друзья?
- Знакомые. Пуд соли надо съесть, чтобы подружиться.
- Оптимизатор не позволит. Считай меня своим другом.
- Вы муж мамы Любы, значит мне отец.
- Одно другому не помеха.
- А почему вы вместе не живёте?
- Быстро устаём. Да и разные мы люди. Я люблю думать в тиши, Любовь Александровна - действовать на юру.
- Вы так красиво смотрелись, когда вальсировали.
Гостьи остались ночевать.
Думал, где постелить Любе из параллельного мира.
- Не напрягайся, - это жена. – Девочке лучше быть в «тарелке».
Мы поднялись в мансарду. Выключив свет, Люба разделась, подошла к окну, разметав по плечам густые волнистые волосы.
- Гладышев, где твоё ненастье?
На фоне звёздного неба в лунном свете она смотрелась эффектно. Я лежал в кровати, подперев рукой голову, и любовался.
- Передо мной, ночное светило затмевает.
- Вот как! Да ты, любезный, на скандал нарываешься. Проси прощения.
- Я люблю вас, ключница мозгов.
- И только-то? Скудноват лирический запал. Говори, как любишь. И стихами, дорогой, стихами.
  
  Для меня нет тебя прекрасней
  Но ловлю я твой взор напрасно
  Как виденье, неуловимо
  Каждый день ты проходишь мимо…

- Ну, почему же мимо?
Люба ветерком порхнула по комнате и нырнула ко мне под одеяло.
- Целуй.
- Может, массаж?
- Губами?
- Руками, с отличным рижским бальзамом.
- Его же пьют.
- А я набальзамирую твою кожу Тутанхамону на зависть. Повернись на живот.
Полил густую, как ликёр, жидкость Любе на позвоночник от мозжечка до ягодиц, себе на ладони и принялся массировать упругое тело. Жена постанывала от удовольствия. Луна загляделась на наши ласки. Идиллия была полной.
И тут, как чёрт из преисподней, на подоконник прыгнул чёрный кот. Спину выгнул дугой, и хвост – её продолжение. Его – мяу-у-ур – походил на рык пантеры.
Люба вздрогнула.
- Ой!
- Брысь! – это я.
Вооружился бутылкой с бальзамом.
- Брысь, проклятый!
Но кот справедливо решил, что бутылкой я в него не запущу, ходил по подоконнику, выгибал спину и угрожающе урчал.
Я поставил бутылку, прикрыл Любу одеялом.
- Эта тварь появилась после Костиных похорон.
- Вот как! – Люба высунула личико. – Кис, кис.
- Не так. Костя, Костя, – позвал я.
Это было глупо. Потому что реакция чёрной твари была предсказуема, а наши оптимизаторы покоились на тумбочке.
Издав боевой рык, чёрный кот пантерой бросился на кровать. Люба спрятала лицо под одеяло. Я успел только голову, а обнаженной спине досталось. Крепко, досталось. Он драл с неё кожу когтями, как кору с осины. Впился зубами.
Бог мой! Как терпеть?
Сиганул с кровати и закружился по мансарде, пытаясь сбросить со спины хвостатого ублюдка. После нескольких неудачных попыток, добрался до тумбочки, цапнул оптимизатор и на руку.
В голос закричал.
- Билли!
Боль ушла, а тело стало гибким. Изловчился поймать кота то ли за ногу, то ли за хвост, и вышвырнул в окно.
Люба вскочила с кровати.
- Что это было?
- Проклятие дома.
- Ты убил его?
- Вряд ли. Коты живучи.
- Боже мой! Любочка унесла белую кошку на флаер.
Жена бросилась к оптимизатору.
- Люба! Любушка! Доченька! – понеслись её мысли в эфир.
- Да, мама. Я сплю. Что случилось?
- Белая кошка с тобой?
- Да.
- Она адекватна?
- Как это?
- Ну, слава Богу! Прости. Спи.

- Дай посмотрю спину, - это мне. – Вот это массаж.
- Проживёт.
- Надо говорить «заживёт».
Привлёк её к себе.
- Нас от чего-то оторвали.
Но жена заупрямилась.
- Я не могу. Здесь не могу. Пойдём на флаер.
- Там девочка.
- На твой.
- Я отправил его в ЦУП. От соблазнов.
- Значит не судьба.
- И это в день моего рождения?
- Ну, не могу я здесь – ты можешь понять? Боюсь этого дома.
- Тогда иди к себе.
- Ты не проводишь?
Мы спустились вниз, и вышли из дома. Шумел прибой, полная луна освещала окрестности. Кошачий вой заставил Любу вздрогнуть.
Я обнял её плечи.
- Не бойся - я с тобой.
Подошли к флаеру.
- Зайдёшь?
- Отдыхайте. Утром увидимся.
Люк-трап опустился, Люба вошла, люк-трап поднялся.
- Билли, какая луна! А запах моря! Ты знаешь, что такое дышать полной грудью?
Билли молчал.
Люба вышла на связь.
- Гладышев, мы улетаем.
- Что так скоро?
- Неприютно у тебя. Может, с нами?
- Я привык.
- Тогда, прощай.
- Стойте, стойте, кошку отпустите.
Опустился люк-трап. Белая кошечка прошествовала по нему и прыгнула мне на грудь. Вздрогнул от неожиданности. Господи, хоть ты не царапайся. Но с ней было всё в порядке. Она нежно мурлыкала и тёрлась головой о мою шею.
- Пойдём, красавица, домой.
Вечером следующего дня у горящего камина:
- Билли, твоя оценка происшедшего.
- Кот сошёл с ума, перебрав валерьянки – такая версия устроит?
- Откуда он взялся? Ты веришь в реинкорнацию душ?
- Создатель, откопай Костины останки и утопи где-нибудь подальше в море.
- Думаю, кота этим не отвадишь. Его следует убить.
- Ты становишься кровожадным.
- Ты убил Костю, я убью его перевоплотившуюся душу.
- Есть иное решение – покинь этот дом. Столько трагических событий здесь произошло. Чёрная аура тяготеет над ним.
- Возможно, ты прав. Я подумаю.
Думал до утра, а с восходом солнца не вышел на пробежку – начал собираться. Взял фотографии Мирабель, Костин альбом – от ползункового детства до курсантства на Сахалине. Конечно, гитару и Любин подарок.
- Билли, как насчёт флаера?
- Куда собрался?
- К жене любимой - куда ж ещё?

- Ну, слава Богу! У неё не полоботрясничаешь - мигом в оборот возьмёт. Дел понаделаем….
- Губы закатай. Так как насчёт флаера?
- Да, пожалуйста.
За окном мелькнула тень.
- Карета подана, ваше сиятельство.
- Именно так и почаще впредь.
Что делать с белой кошечкой?
- Ты со мной, милая?
Она потёрлась о ногу. Наверное, со мной. Что ж, я рад.
- Милости просим в «тарелку».
Но когда направились к трапу, с крыши дома раздался предостерегающий вой.
- Кис-кис, глупенькая, чего испугалась?
Но беляночки и след простыл.  Не судьба.
Билли:
- Стартуем?
- А не устроить ли нам отвальную?
- На грудь?
- Не помешает. Но я грозу имел в виду - в космосе их не бывает.
- Откуда эта тяга к стихиям?
- Может, душа такая – мятущаяся?
Буря грянула на славу – во мраке молнии блистали, и беспрерывно гром гремел. Потоки воды с небес чередовались градобоем.
- Не жалко окрестную флору с фауной? – ворчал Билли.
- Жарь, жарь, такие катаклизмы природе на пользу. Ты чувствуешь запах озона? Ни черта ты не чувствуешь. Жаль, что ты всего лишь виртуальный разум – сейчас бы побегали по лужам под дождём.
- Бегай – я всегда с тобой.
- Это не то. Помнится, кто-то на грудь обещал.
Задетый за живое Билли впрыснул такую дозу, что я и про гитару забыл – едва добрался до ложа.

Шумел камыш, деревья гнулись….

На большее не хватило – сморило.
Сон приснился чудный. В избушке деда Мороза я и бабки его Серафимны.
- Вот и сыночка наш с войны вернулся, - хозяюшка ткнулась мне в грудь хлюпающим носом. – Я знала, я ждала.
Алексей Петрович мялся за её спиной:
- Да погодь ты, дай раздеться человеку.
Скинул московскую дублёнку на лавку у печи.
Бабка:
- Шинелка у тебя добрая. И звезда на шапке. Садись к столу.
Подумал, рехнулись старики, и сел.
Дед разлил пахучий самогон по стаканам, тарелки придвинул с закусками.
- Ну, за возвращение.
Бабка руками машет:
- Что же мы одни? Тебя, сынок, невеста дожидается. Сейчас покличу.
И ушла в пуржливую ночь, накинув платок и шубейку.
Во как! Невеста? Любопытно.
Вернулась скоро и не одна. Хорошенькая девушка в сельском наряде…. Да что там, Люба Чернова собственной персоной предстала очам.
- Здравствуй, милая.
Смущается, не узнаёт, или делает вид.