Тур - 553: "Отец - молодец!" (конкурс завершен)

Как надоела эта пакостная роль…
Да, я по должности, конечно же, король,
Сижу, естественно, не просто так – на троне,
На мне, куда уже тут денешься, корона,
И рядом эта, как положено, жена,
Хоть нынче только по регламенту нужна –
Раз есть король,  должна быть рядом королева…
Ну и ещё вот этот хмырь, который слева,
Большой начальник… папку мне, гляди, суёт,
Уже с утра, подлец, радеет за народ,
Слова какие знает – суверенность, квоты,
А сам пришёл опять выпрашивать чего-то…
Дворцов не дам и денег, кстати, тоже жалко,
Но, чтоб не ныл, вручу какую-то медальку,
И для народа что-то нужно, он – народ,
Пораспустился что-то за последний год,
Так может я, через недельку иль другую,
Войну какую для него организую,
Есть дело – сразу мысли все дурные прочь…
И, ко всему ещё, своя родная дочь
Вдруг учудила, тоже мне ещё принцесса,
Ни дня не может без какого-то эксцесса,
Уж для неё то всё, в дуду любую дул,
Нет…полюбился ей заезжий трубадур,
И вот теперь ни до корон, ни до народа…
Ей не хватает, понимаешь ты, свободы…
Достали все, недалеко и до беды,
Уйду к чертям! Уйду! Буквально со среды!!

И опять – впопыхах, и опять – в суету,
В вечный бой, а покой нам лишь снится.  
Тем, кому повезёт, на бегу, на лету
Удаётся влюбиться, жениться.

На бегу, на лету мы рожаем детей,
А вглядевшись, души в них не чаем.
На ходу, на лету, без особых затей
Их растим, провожаем, встречаем.

Впопыхах, на бегу, на лету, на ходу
Выбираем вождей на два срока.  
Но в каком эти сроки минуют году, –
Скрыто даже от взора пророка…

Мы спешим, а спросите, зачем и куда, –
Не дождётесь, пожалуй, ответа...
Но однажды поймём: пролетели года,
Игры сыграны, песенка спета.

Я бросаю на холст синий вечер прозрачный,
И рисую окошко с оранжевым светом…
Это время, дарившее тишь и удачу,
Я смогу ль сохранить, не растратив при этом?

На простом деревянном столе у черешни
И льняная скатёрка, и чашки для чая.
Летним вечером, тихо, степенно, неспешно
Мы садились к столу, на призыв отвечая
Берегини семейной в платочке цветастом –
И уже самовар золотился боками,
И пыхтел, мол, цените вечернее счастье,
Знать нельзя, что в грядущем – цветы или камни…

Как же часто теперь, вспоминая то время,
Ощущаю живой аромат маттиолы,
И горячую радость: я рядом со всеми:
Мама, бабушка, звёзды – и папа весёлый.
И варенье в розетках, оладьи на блюде,
И домашние, сладкие сливки густые…
Знаю, что не вернуть. Повторенья не будет.
Только в памяти эта картина не стынет…

  

Если хочешь стать отцом,
Ты уж постарайся:
Будь с приветливым лицом,
Чаще улыбайся.
Если встретишь ты её
Рано или поздно,
Про желание своё
Расскажи серьёзно.
Как по маслу всё пойдёт
(Важен резус крови),
Организм не подведёт,
Если он здоровый.
В общем, если быть самцом,
То несложно стать отцом.
Только надо не забыть:
Главное не Стать, а Быть!

Он вспомнил всё: свой круглый стол дубовый,
Любимую, с пружинами, кровать…
Мог до полудня сладко-сладко спать,
Мир снов цветных не разменяв на новый…

На книжной полке - свежий том Золя,
На полочке торшера – старый Пушкин.
Над виноградной кистью вьются мушки…
Мир сладких грёз, в котором он и я…

Настенные часы разбудят долгим боем…
Глаза откроешь, видишь – день в окне,
Улыбку нежной «незнакомки» на стене…
И жизнь страны, где люди ходят строем.

Но не казался мир ему фальшивым.
Герань в горшке и слоников парад…
Так молод был и жив, и жизни этой рад.
Стал, вдруг, чужим, тем стариком плешивым…

И знает точно, в чём он виноват...

***

Жизнь можно наблюдать издалека,
Но стоит пристальнее вглядываться в лица.
Потухший взор актёра-старика,
Вдруг, перед смертью снова возгорится...
И крепкой памяти великое панно,-
Мозаики из фраз, жемчужины майолик,-
Не сыгранных ролей в театре и кино,
Он, умирая, шепчет: бедный Йорик...

Гаври́лио у Дженовезе
не распоследний человек.
Так почему ж он так невесел?
Вздыхает, глядя на коллег?

Увы, он счастия не ищет,
и не от счастия бежит.
Пред ним котёл духовной пищи,
но он давно уж ею сыт.

Витторио – папаша крёстный
(у нас сказали бы: «пахан») –
на дело поглядел серьёзно:
он – мафиози, а не хам.

«Ах, сын мой! Я и сам расстроен.
Америка уже не та.
Зловоннее чикагских боен
американская мечта.

Но вот Россия... Это что-то!
Там есть ГУЛАГ на страх врагам,
а главное, Отец Народов –
вот это истинный пахан!»

Гаврилио сказал «Це дило!»
(по-а́глицки – «Йес, игого!»)
и в Бирюлёво стал Гаврилой.
Я здесь пишу вам про него.

Толпы в мечети глядят на имама,
В церкви пророками счастлив народ,
В Риме есть Папа... Неплохо. А мама?
Гендерный гнёт изо всех так и прёт.

А ведь молились когда-то Астарте!
Да и весталок мы помним вполне...
Я предлагаю не медлить на старте –
Ну-ка, мой козлик, приникни ко мне!

Вслушайся в гром декларации тронной,
И – на колени, смертельно любя...
Быть мне священной Медузой Горгоной!
Паинькин взгляд околдует тебя.

... Иосифа сменил Мыкыта,
"Волюнтарист" был и дурак:
Крым нашим братьям-паразитам
Он спьяну сдал вообще за так.

Всплыл Лёлик Брешнев – милый папа,
Он дерьмократии отец
(Тогда и стали брать на лапу,
А раньше был за то – капец...).

В бездействии чернел Черненко;
Антрупов стал воров ловить –
И лоб себе разбил об стенку.
(А нам всё пофиг, было б пить...)

«Процесс пошёл, не остановишь...» –
Развёл руками Горбачёв:
От вихря воровских хреновин
Стал королём любой качок.

СССР прода́л Бориска,
Он – проституции гарант,
И местом пахана́ без риска
Прославлен папочка стократ

Страну не съели еле-еле,
Хоть назревал такой ням-ням!
Русь – проститутка на панели...
Но перейдём к текущим дням.

Россия помнит, как Распутин
Когда-то правил за царя;
Зато сейчас оте́чит Путин,
И – говорит ТиВи – не зря!

Но для «элиты» нет печали
В связи со сменой королей:
Воруют все, как воровали,
А может даже и наглей.

– Ты чего, царапа-лапа?
Он когтями бьётся, папа!
– Ты за у́шком почеши –
Замурлычет от души...

– Не мурлычет. Жаль страдальца –
Кот урчит и лижет яйца.
– Вот чистюля... Ишь ты: лёг
И выкусывает блох!

– Для царапки всё – игрушки.
В прятки, на моей подушке...
– Отпусти, сынок, кота –
С ним одна лишь маета.