Тур - 470: "О пищеварении..." (конкурс завершен)

За что не воспели желудок?!
Он – жертва и раб общепита.
Пусть фразочка эта избита,
Но это - обычное чудо:

Соляно-желудочным соком,
Пусть даже к обычным консервам,
Путь к сердцу проложится верным
Лиричным и сытым итогом.

В желудок, как топливо в топку,
Закидываем  усердно  
Любые ингредиенты,
Питающие  утробу.

А сердце (постичь сумей-ка!)
Как вечный двигатель пашет.
Его заряжает нашей
Бессмертной души батарейка.

Зайчиха замуж выдавала дочь
И посему, решив пирушку справить,
Весь день она трудилась, даже ночь,
Чтоб в грязь лицом со свадьбой не ударить.

Сорока вмиг оповестила лес,
Собрать гостей не хитрым было дело.
Хозяйка всех за стол вместить сумела,
А на столе – сплошной деликатес:

Капусту брат принёс ещё вчера,
Морковь сестра купила на базаре,
Ботва, трава, достойные пера –
С едой зайчиха тут была в ударе.

Но бросив взгляд на поданную сласть,
Народ пришедший сильно удивился.
Лисе пришлось капустный лист жевать,
А волк морковкой чуть не подавился.

Не трав хотелось жителям лесным,
Другая пища хищникам по нраву,
Одно лишь только грело душу им,
Что это всё давалось на халяву!

                                   2014

Свежайшего, только из пышущей печи,
С поджаристой корочкой, хрусткой, духмяной,
А то и колбаски домашней колечко.
И глечик* воды ключевой – постоянно.

Казалось, что быть и не может иначе,
Когда занимается утро над садом.
И бабушка в белом передничке – значит,
Всё в мире прекрасно. Всё так, как и надо…

Лишь только теперь понимаю, как много
Вмещало в себя и любви, и терпенья
Огромное сердце той женщины строгой,
Той женщины светлой, седой – и весенней…

Моя незабвенная бабушка Саня,
Семьи нашей ласковый ангел-хранитель!
Тебе каждодневно творю я осанну,
В вечерней молитве с тобою мы слиты.

Сейчас лишь на фото могу я потрогать
Те руки, в которых любила согреться…
А хлеб и вода освящают дорогу,
Которой уходят из дальнего детства…

                                             * Глечик (укр) – глиняный кувшин

Вбивает Власть в башку народу,
Что от свободы лишь беда,
Чтоб не узнал он никогда:
В стране, в которой есть свобода,
Всегда имеется еда.

Вокруг кипела буднично геенна:
от скифов бегал меж котлами Блок,
Толстой (умора, святочный лубок!)
вприглядку на шашлык давился сеном.

До горизонта души по порядку...
Здесь очередь к табличке «Ада князь»
(чуть не сказал – «живая») собралась,
чтоб получить на муки разнарядку.

Вся кочегарка взвыла-понабе́гла
от приговора «Впредь не сквернословь,
чирикай ямбом вирши "кровь-любовь"
и Надсона читай при свете пекла!

Раз в день – за ветерок стишата сбагрив,
под собственный любовный «чик-чирик»
мечтая о свиданьи с Лилей Брик –
откушивай половничек виагры...»

Но поделюсь бесплотных душ секретом
(под Асмодеем треснул старый стул,
а Вельзевул от смеха аж всплакнул):
к чему виагра, если члена нету?
  

И дам люблю – чтоб были в должном теле,
Хорошего чем больше – тем лучшей!
Ведь говорят о бабах – «раздобрели»:
Знать, добрую красотку еле-еле
Кровать вмещает к радости мужей.

Толстей же, Русь, прелестница моя!!
Толсты́х и то́лстых щедрая обитель.
А тощим «барби» – кыш! Метлой гоните.
Нам ентого не надь утиль-сырья!
  

Жить надо, братцы, красиво,
Что в нас вселяет кураж?
Дамы, свобода и пиво –
Лозунг незыблемый наш.

С дамами, - вечно морока,
Всем недовольны всегда,
Ну, а разлюбят до срока, -  
Это ещё не беда.

Впрочем, зачем нам свобода,
Если в бокалах – вода,
Главная мысль у народа:
- Пиво чтоб было всегда.

С тарой стоим терпеливо,
Встали в такую мы рань,
Снилось, что в море из пива,
Плавает рыба – тарань.

Нас от такого Морфея
Жаль было просто будить,
Вас мы попросим жалея,
Кружечку пива налить

Если не будет долива,
Вдрызг разнесём мы буфет,
Жизнь отдадим мы за пиво,
Нам без него жизни нет!

А может и наоборот, когда дела непло’хи,
Но неудачи полоса затмила солнце тенью,
Опухли мокрые глаза от мелких невезений...
Тогда, стараясь устоять, не мыслить безрассудно,
Я ем. И кровь стремится вспять - в накормленный желудок.

К чертям - диета и тоска! Наемся до отвала!
А после - спать, подольше спать... сон - опия аналог.

Кого-то, может, удивит лицо пышнее сдобы,
Румянец и цветущий вид, телес формат особый.
С трудом вмещаясь в зеркала, я думаю устало:
- Хоть невезучая была, но горя избежала!

Вновь натянув штаны,
Торжественно-отпадно,
Иду свирепо жрать – грянь, ку́хонный триумф!
Шипенье отбивных,
Бутылок потных стадо
Любезно возбудят и аппетит, и ум.

А после – чуть поспать...
И вновь на горизонте
Возникнет белый сфинкс – король кипучих струй.
Стол, унитаз, кровать...
Цикл празднично бомонден.
А поминки по мне сфиналят сабантуй.

Но признаться вам должна:
Я – Гандонио жена –
Как пирожное нежна...
– Муж не ценит ни рожна.

Очень кобеля люблю,
Он же – просто улюлю:
Смотрит, будто бы на тлю...
– Ишь, не пара королю?!

                -- -- -- --

(Вот возьму и – в лоб влеплю.)