Литературный портал Графоманам.НЕТ — настоящая находка для тех, кому нравятся современные стихи и проза.
Если вы пишете стихи или рассказы, эта площадка — для вас. Если вы читатель-гурман,
можете дальше не терзать поисковики запросами «хорошие стихи» или «современная проза».
Потому что здесь опубликовано все разнообразие произведений — замечательные стихи и классная проза всех жанров.
У нас проводятся литературные конкурсы на самые разные темы.
Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер.
Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего.
Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться.
С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём.
Маленький сапожник, мой дедушка Абрам, Как твой старый «Зингер» тихонечко стучит! Страшный фининспектор проходит по дворам, Дедушка седеет, но трудится в ночи. Бабушка – большая и полная любви, Дедушку ругает и гонит спать к семи… Денюжки заплатит подпольный цеховик, Маленькие деньги, но для большой семьи. Бабушка наварит из курочки бульон, Манделех нажарит, и шейка тоже тут. Будут чуять запах наш дом и весь район, Дедушка покушает, и Яничке дадут… Дедушку усталость сразила наповал, Перед тем, как спрятать всего себя в кровать, Тихо мне расскажет, как долго воевал: В давней – у Котовского, а в этой … будем спать… Маленький сапожник, бабуле по плечо, Он во сне боится, и плачет в спину мне, И шаги все слышит, и дышит горячо, И вздыхает «Зингер» в тревожной тишине. "Маленький сапожник, мой дедушка Абрам" - Ян Бруштейн
Здравствуйте, уважаемые участники конкурса! Стихотворение Яна Бруштейна о маленьком боязливом сапожнике всегда было мне очень близким: читая его я вспоминала собственного деда. Речь не о внешнем сходстве: мой дедушка был высоким и полным человеком, с героическим, на мой взгляд, прошлым. Он строил ХТЗ, участвовал в форсировании Днепра во время Великой Оттечественной, но когда я, уже взрослая дылда, пристала к нему как банный лист с вопросом: "Дед, расскажи о самом храбром поступке в своей жизни!", поведал мне историю, далекую от военных подвигов. В тридцатые годы прадед, которого в артель не брали за "буржуйское прошлое" (прадед до революции основал бизнес по пошиву дамского платья), пытался заработать на хлеб частным образом и попался на карандаш какому-то фининспектору, который тут же обложил беднягу налогом, намного превышающим величину годового заработка. Арест казался неизбежным, а любой арест в то время легко приобретал политическое звучание, но мой дед не затаился у себя в Харькове, как ему советовали, а приехал и долго стучал кулаком по столу в кабинете какого-то начальника доказывая, что он комсорг на ХТЗ, студент рабфака, без пяти минут инженер, и не позволит измываться над беззащитным стариком, которому и есть-то нечего. Странно, но заступничество помогло: прадеда не арестовали, а дед до конца своей жизни чувствовал себя героем, спасителем семьи, изрядно вскоре поредевшей: одного дедушкиного брата, героя гражданской войны в 37-мом расстреляли наши, второго брата - фашисты в гетто. Дед мой был человеком безусловно храбрым, но даже в горбачевские перестроечные времена он боялся завернуть селедку в патриотическую газету с портретами партийных чинов и отчаянно шикал на меня при попытке рассказать безобидный анекдот, хоть немного отдающий политикой. Я, непуганная романтичная идиотка посмеивалась над его ужасом, считая его безобидной фобией, мне-то в те годы и море было по колено, но жизнь превосходно учит исскуству бояться. Нынче я боюсь потерять работу, боюсь любой тяжелой болезни, касающейся моих близких, боюсь за свое глупое непокорное чадо, которому предстоит барахтаться в этом безумном мире, полном пороков похоти, наркомании и Бог весть каких кошмаров, грозящих подрастающему ребенку.
На 111 тур "Понедельника" принимаются стихотворения, тема которых - страхи, фобии, ужасы, кошмары и борьба с ними.
1. Жанр – свободный. 2. Стихотворение должно точно соответствовать теме конкурса. 3. Каждый участник может подать на конкурс одно стихотворение не более 36 строк. 5. Стихи с ненормативной лексикой, стихи низкого художественного уровня, стихи, не удовлетворяющие условиям конкурса – не принимаются! 6. Решение об отклонении стихотворения принимает Ведущий конкурса. Решение Ведущего окончательное, обжалованию не подлежит. 7. Стихотворения, взятые как "примеры из творчества наших авторов" в конкурсе не участвуют. 8. Если у вас возникли вопросы или какие-либо пункты правил неясны – обращайтесь в личку к Марине Генчикмахер
Призовой фонд:
До 10 заявок - 1 победитель (600 баллов), 20 - 2 призовых места (600 и 400 баллов), 30 - 3 призовых места (800, 600 и 400 баллов).
Дополнительные призы:
Приз Симпатий Жюри - 300 баллов, выдается по решению жюри. Приз Зрительских Симпатий - 600 баллов. Приз за обоснование листа - по 40 балов за рецензию каждого стихотворения*
Дополнительные призы:
Приз Симпатий Жюри - 300 баллов, выдается по решению жюри. Приз Зрительских Симпатий - 600 баллов. Приз за обоснование листа - по 40 балов за рецензию каждого стихотворения*
Пы.Сы.
1. Напоминаю: название цикла конкурсов позаимствовано нами у братьев Стругацких абсолютно осознанно, о чем и писалось в соответствующем анонсе: http://www.grafomanam.net/poems/view_poem/242389/ 2. Приз за обоснование листа выдается при условии уважительного отношения к автору обозреваемого текста, грамотности рецензии, упоминающей и плюсы и минусы рассматриваемого стихотворения и определенного объема (не менее 2.5 строк в микрософт ворд). Если соберется несколько мини-обзоров по конкурсу, они будут объединены в один обзор, анонсируемый на Главной странице портала. 3. Доска почета "Понедельника" http://grafomanam.net/works/326897
В сахарном мире - лимонный капли и гром. Видно, Великий Кондитер готовится печь. Баночка соды зияет открывшимся ртом. Там чья-то очередь в чайную ложечку лечь.
Ах, зашипела и вздыбилась пеною смесь! Нужно, чтоб всё, как положено, пышно взошло... Как же в той книжке на полочке – есмь или съесть?.. Нить провидения грешным ловить тяжело....
Что я такое – фисташка? А может – мука? Ум так устал по сусекам познанья скрести. Хлынула сверху молочная чудо-река, всё, что возможно, вбирая в себя по пути.
Помню – сияя, за мной потянулась Рука, позже - божественный венчик взбивал без конца, дальше - горячая тьма потекла свысока и, словно пластырем, мне залепила глаза...
Где я?.. Подсказкой, Кондитер, меня одари! Всё завитушки да розочки...Может быть, сад?.. Я – словно облако - белая вся...изнутри... Только снаружи - горьчайшею мглой - шоколад.
Мир сотворён, и Кондитер снимает колпак. Далее будет про тех же и там же. Антракт.
Разбиты вдребезги мечты. Осколки призрачного счастья не соберем – ни я, ни ты. Ни страсти, ни тепла участья. Привычка – жить. Привычка – спать. Усталость скучного общенья. Страх – ошибиться. Страх – упасть. Не думы – планы без стремленья. Стряхнувши ошалелый сон, я вижу солнца луч на люстре, хор слышу птичьих голосов и возвращаюсь – в жизнь и в утро. Прости, родная, этот бред. Усталость – да, привычка – есть, и в думах уж полета нет… Но как проклятья черный крест – страх потерять тебя… страшнее ничего на свете нет.
В летний лес на дорожку ступаю несмело: Всё же страшно вперёд продвигаться одной – Встрепенулась листва, будто птица взлетела Или это маньяк наблюдает за мной ? ОЙ!
Дятел сверху стучит по мозгам оголтело, Белка спрыгнула, скрылась в соседних кустах, В двух шагах от меня что-то прошелестело – И в душе извивается змейкою страх… АХ!
Дальше – больше: душа устремляется в пятки, Сказок летнего леса не вижу вокруг, Я готова бежать хоть куда, без оглядки, Напрягая глаза, обоняние, слух - УХ!
Всё совсем по-другому, когда не одна я: Лес прохладен и свеж в изнуряющий зной! Слушать пение птиц можно, не уставая, Обниматься с пахучей столетней сосной - ОЙ!
Дятел - с ветки на ветку ( не может без дела!), Белка ищет грибы на заветных местах, ЭЙ, скорее сюда, земляника поспела, Вон краснеет она в мелких белых цветах - АХ!
Слепоглазка скользит по тропинке отважно, В миг в траву прошмыгнула, учуяв наш дух. В середине поляны – красавец вальяжный – Маяком возвышается сочный лопух – УХ!
Лес всегда полон возгласов и междометий: АХ! и ОХ!, и ЭГЕЙ!, и , конечно же ОЙ! Креативное ВАУ! вполне можно встретить, Интонация будет зависеть, заметим, От того, как живёте на белом Вы свете, Вам комфортно в лесу или плохо одной…
Свет фонаря в зелёном полумраке Пустынной Петроградской проходной… Там обитают ужасы и страхи! Как Одиссей, дошедший до Итаки, Ныряешь с подворотни к мостовой…
Чугунные ворота подземелья – У Сциллы и Харибды – створок врат; Пройти туда, где оставались семьи, Где вместе собирались в воскресенье… Но это было много лет назад.
Не назову себя я храбрецом, Не стоит на сей счёт распространяться. По крайней мере, нужно быть глупцом, Чтоб ничего на свете не бояться. Боюсь больниц с их душной белизной, Настоянной на боли человечьей. Боюсь, что расставание с тобой Не обернётся вновь счастливой встречей. Вот небо, Солнце, звёзды и Луна - Боюсь всё это больше не увидеть. Боюсь, когда большая глубина. Ещё боюсь...боюсь тебя обидеть. Боюсь я встретить боль в твоих глазах, Обидев молча, словом, даже взглядом. Боюсь увидеть вдруг тебя в слезах, И в горький час не быть с тобою рядом. Казалось бы, мне надо пред творцом, Упавши ниц, отваги добиваться. Но я не стану. Нужно быть глупцом, Чтоб ничего на свете не бояться.
Мир - палатой шестой... Страшно... Словно зуммер гудят нервы... Тихо сносит мою башню... Норма жизни - игра в стерву... Словоядье людской стаи растворяет покой сердца... Ночь бессонницу льёт, тает... Глюкогаммами - в сон дверца... Люди-волки пасут жертву... Загоняют её в угол... Ложь плетут как петлю мертву... И уходит душа в Google... Там, реальность круша лихо, слововязью живёт- может... A паук-интернет тихо сумасшествие душ множит... И хохочут, кривясь, бесы, раздирая в клочки души... Интересы семей - лесом... Словоблудье наш мир рушит... И бродяги-бомжи дети пополняют волков стаю... Только солнце пока светит... Долго ль?... Майя одни знают...
20.04.12
р.s.фото из интернета. ______________________________ http://www.litkonkurs.com/?pc=forum&m=3&vid=378362&page=last&project=88&seek=0#0
Я проснулся в объятьях чужой жены Поздней ночью, неведомо где: в Мытищах, Бангладеш?.. Возле серой кривой стены. За окном гибли звезды – их были тыщи!
Я пытался себя в темноте найти, Но, увы, не нашел – бесполезны карты… И не вспомнить никак, где свернул с пути, Как я здесь оказался… Добрел же как-то!
Сколько мне претерпеть кафкианских мук? Скоро утро взорвется в прямом эфире, Вдруг окажется – я в самом деле муж Этой женщины в черном безумном мире.
Вверх по лестнице чёрной, той самой, одна. По перилам ладонь – как по рельсам. Двор – замёрзший колодец в квадрате окна. Под окном радиатор – погрейся...
Как здесь тихо... Но форточка дрогнет, скрипя. Дрогнет воздух, и в сумраке зыбком Сгусток мрака в углу я приму за тебя – И поникну, увидев ошибку.
И пойму, что однажды, окно заслоня, Мрак, напомнивший тень дорогую, Вдруг шагнёт и так плотно обнимет меня, Что уйти от него не смогу я.
Страшусь осени. И дождя. И сильного северного. И холода. Страшусь потерять тебя и себя И оказаться опять расколотой. Страшусь отчаяния богов, Их равнодушия и забвения. Страшусь, что осень убьёт любовь, Надежду, веру и вдохновение. Страшусь ненужных шагов и жертв, Беспомощности или, тем паче, жалости. И каждый мой оголённый нерв Боится безволия и усталости. Страшусь сорваться, как жёлтый лист, Сведённый судорогой превратностей, И мысли арканом затянут вниз До дна окраинной безвозвратности.
Страшусь я многого… Да, ты прав, И я – боязливая слишком птаха. Но есть у меня мой любимый шкаф, А в нём – скелеты убитых страхов.
По трапу поднимаюсь я, За мной - аэрофобия Упрямой тенью, шагом в шаг - Мой старый враг! Ну как же так - Взрастил двадцатый век невроз? Букетом пышным душных роз Цветет невроз, под кожу врос!
Вот самолет пошел на взлет, Бежит машина и ревёт, Огромные дрожат крыла - Опять я здесь! Опять смогла Войти в железное нутро! Ну что ж, тебе не повезло, Я полечу - тебе назло,
Мой старый враг, мой верный страж! А может - сразу да в вираж? ...Шасси надежно улеглись Под брюхом самолета, ввысь Направил свой бесстрашный нос Наш самолёт. Давай, невроз, Ответь-ка на такой вопрос -
(Сейчас, сейчас, глотну воды, Протру я руки и лицо, Найду упавшее кольцо, Черт, как болят ногтей следы! Ну вот, теперь могу дышать!) - Ну почему боюсь летать? - Ну что тебе, дружок, сказать...
Задумался невроз слегка. В иллюминатор облака Кидают равнодушный взгляд, Спит дружно весь соседний ряд. Невроз вздохнул и так сказал: - Картина есть... "Девятый вал", И.Айвазовский рисовал.
Громадная летит волна, Вода ревёт, а ил со дна (Как будто муть со дна души!) Поднять наверх быстрей спешит Морских чуланов злую грязь - Ты не видала отродясь, Как рвется хрупких нитей вязь!
Так нервы лопнувшей струной С души свисают, по одной, Перед стихией ни один Не властен будет господин, Будь он хоть мира властелин! ...Опять слукавил мой невроз, Понять не захотел вопрос.
А дело было тут в ином: Душил обид и боли ком, Лимит доверия - истёк, Бежать бы надо наутёк, Ан нет! Всё на своих местах Стоит. И возникает страх - Приснится самолёта крах,
А турбулентность так тряхнёт, Что весь салон в пакет срыгнёт! Пилот уснёт, а тут гроза! Или откажут тормоза? И топлива не хватит нам, Чтоб долететь до жарких стран! Да не упасть бы в океан -
Полно могу найти причин! И переменных величин Не хватит мне, чтоб объяснить, Чтоб доказать себе самой, Как пагубен души застой - Летаем мы, чтоб жить, чтоб жить! ...Финал истории простой:
А я лечу, а я смогла! Пусть у меня не два крыла, Но продолжаю я полёт, Тебе я верю, мой пилот! По трапу поднимаюсь я, Ты где, аэрофобия?..
когда я вернусь каплей падающей из крана темя твоих волос тенью просящей странной броди по мне там в придуманном нами тумане под платье твое просуну фиолета теплого лапы
когда я вернусь электрик опять перестанет никто-нигде-не-будет скручивать с неба лампы становясь зеленой что ящерица кожистыми листами тапочками корней в траве желаний чувственная истаешь
когда я вернусь у нас будут дети взаправду и если могучий электрик добавит чуть-чуть киловаттов ты натирая бока латунно-безоблачной лампы можешь встречать меня в памяти даром то есть бесплатно
когда я вернусь в сохранить обязательно кликни мир возле нас мы рядом крылатые дети играют на скрипках наш завтрашний день по вчерашнему тоненько всхлипнув направит свой путь в повседневность чудесных эклиптик эй, Е! когда я вернусь! эй, Е! водою напьюсь из глубокой реки, что тобой нарекли... повтор
бродить в реке под плеск водицы мерный, мальков искристых наблюдая рой, и сделав шаг единственный неверный вдруг погрузиться в омут с головой… в миг захлебнуться, не умея плавать, девчонкой лет наверно десяти… с тех пор быть благодарной дяде Славе, за то, что он сумел тогда спасти.. панически воды бояться... к черту круизы посылать, и с этим жить.. в бассейны и в моря на всех курортах по щиколотку только заходить… но как-нибудь по зебровым полоскам спешить к автобусу и в этот миг на оживленном шумном перекрестке нечаянно попасть под грузовик…
Вокзальчик древнеримский, я пиво пью в буфете, На тоге долгополой нашивка «За Спартак». А тут патрицианка в элладском туалете, (Одежду я имею в виду, не лыбьтесь так!)
Скажите мне, Венэра, таки вы из откуда? Юпитер, из Одессы! А я из Сиракуз. Я завтра в Колизее смотреть «Электру» буду, И вы? Таки я вижу, у вас хороший вкус.
Я помню раз купался весной на Ланжероне, Гетэрочки в Одессе у вас: Чтоб я так жил! Но строги были нравы при этом, при Нероне, Я чуть к преторианцам тогда не угодил.
А раки на Привозе, ой-вэй! Бычки и сало! А пляски в Сатурналий! Все ноги оттоптал. Ох, жалко, что в Одессе я был так слишком мало. Симпозиум же скоро! Так встретимся мы там.
Ну, может по коктейлю? «Амброзия с нектаром»? О! Сильно муж ревнивый. Ах, он и консул наш! Да, император Клавдий таких давил недаром. И тут вот я проснулся. То сон был? А, Наташ?
Ночь заполонила тихие сады, Тучи напустила - не видать звезды. В тёмных переулках чёрные дела - Крик пронёсся гулкий, стон из-за угла. Смеживает веки жуткий, липкий сон - Гадкие калеки, грязь со всех сторон. Ряженые звери в сумраке, гурьбой... Вдруг закрылись двери все передо мной. Ноги онемели, голос не звучит, Сердце еле-еле.. - тихо так стучит. Кто-то шепчет в ухо ласково и зло. Это смерть-старуха, - видно поделом. Ужас поминутно раздирает грудь. Спишь... и снится будто нету сил заснуть.
Мы о смерти никогда не говорили. Птичье трепыхание души, миловидное лицо, округлость линий и готовность здесь, в такой глуши жить со мной, покладистый характер тихая, живая простота - на какой далёкой из галактик так живут? и все такие там?.. И смеялась, всё ей было ясно - смерти нет! а что придёт потом, разве важно... алым, тёмно-красным небо пенилось на гребне золотом.
Как любил я тихую весёлость, шелковистость легкокрылых ног... в гору — как с горы, и снова в гору нас ведёт простой, как смертный, Бог.
Я пропал бы без неё, наверно, мой рассудок не был так спокоен, страшно плыть по воле злого ветра, не любить людей и колоколен
мир пугает мир похож на море страшно мне но ты меня спасала сколько можно а потом устала... а потом ты умерла — такое горе
сердце стискивают люди и дома страх как пленник вышел на свободу и когда совсем уйду, когда... сойду с ума что мне рассказать тому земному Богу...
Быть жертвой жаждал Авель -- Своё я испрошу -- Рыдал, мякину хавал, Снимал с ушей "лапшу". Был наглый и голодный -- Нет горя без ума -- Дорогою залётной Несёт нас кутерьма. И жизнь всего лишь поиск Найдёнышем скорбя -- Бросаемся под поезд, Как сами на себя. Рыгаем и икаем, Пройдёмся по судьбе... А коли брат твой Каин -- Быть Авелем тебе.
Но, чтоб там не было вчера, С рассветом встану и умоюсь И грубым словом не обмолвлюсь, Не вспомню нечисть сгоряча.
И, что уж там не говори, Гори, звезда моя, гори -- Моя вершина -- пик горы, Где есть ли что белее снега, Его пороши чистоты За горизонтом, как у неба Огня доступной частоты...
Но горы тают и коптят, Рыгая пепел и каменья, Когда приблизившись, хотят Огонь свечи -- как знать -- ко мне ли.
Ночь... Тихо шепчет мне жена: "Спишь? Прочь Прогони её ... (скребёт Мышь) Страх! Я боюсь, сожрёт опять рис! Ах! Позови скорей кота... Кис..." "Спи, - Перебил её: - С тобой смех. Ты Разбудить решила враз всех! Я Рис давно уже убрал в шкаф Зря Ты боишься,- я всегда прав! Кот??? Я давно решил вопрос сам: Вот Мышеловку зарядил там Край - Я мышам уж объявил шах. Знай, Что у каждого есть свой страх..."
Мышь: "Есть, Боже, как же я хочу есть! Честь, у мышей ведь тоже есть честь. Шесть, шесть мышат сидят в норе - ждут Весть, что отец нашел еду тут. Зимь. Каждой крошечке теперь рад. Жизнь повернула вдруг ко мне зад". Злой я крадусь на кухню без виз. "Стой!? Здесь, Хозяин, был вчера рис?. Жмот! Если был бы хоть один друг... Вот - выхожу из-за стола... Вдруг: Сыр?!?!! Убивает он во мне Страх Мир Повернулся вдруг лицом?!..." ...БАХ!!! ...
"Сдох! Знают люди мой крутой нрав! Бог Пусть рассудит, кто из нас прав..."
Я столько лет уже боюсь поверить, Что ты и вправду есть в моей судьбе… Я тихо в душу закрываю двери, Я каждым вздохом помню о тебе; Я так боюсь спугнуть пушинку чуда, И эту нежность, терпкую до слёз… Случайности случайная причуда, Немыслимости каверзной вопрос…
Неужто мы могли не повстречаться И друг о друге вовсе не узнать? Но светит в небе звёздное причастье – Алмазами расцвеченная гладь; И два луча – два тонких-тонких звука Одну тональность ищут в тишине - Любви неуловимая наука, Пришедшая реальностью во сне…
Но ты не сон, ты вовсе не виденье… Ты существуешь, радостью пьяня! И не важны пугающие тени, Что иногда преследуют меня… Я знаю – мир твоих мелодий лучше, В них тёплых нот живое волшебство… Я столько лет храню заветный ключик От ласкового сердца твоего...
– Творец, я что-то не въезжаю, От страха, что ли, глупым став, Творец, тебя я уважаю, Но в чём-то, всё же, ты не прав. Зачем изъяны есть у мира: Один дефект, другой дефект..., Зачем озоновые дыры И парниковый спецэффект, Землетрясенья, ураганы, И сход потоков селевых, И извержения вулканов...?
Творец ответил: «Селяви... Есть исключения из правил, Вам данных волею небес. Дефекты мира я б исправил, Но кроме Бога есть и Бес*.» _________________________ * См. предыдущий конкурс (Тур - 110)
Я боюсь не успеть подарить тебе тихую ласку, что тогда защитит, когда нет утешения слов. Я боюсь не успеть рассказать тебе тихую сказку, антологию веры в простую земную любовь. Я боюсь не успеть провести по незримому краю, оградить от желанья крылом не окрепнув, лететь. Поддержать, уберечь на путях, о которых не знаю, в отведенный мне срок я боюсь, я боюсь не успеть.
Прилетает с востока – сирокко*, Достигающий мощности шторма, И уносит сознанье - оброком, И срывает покровы, как в порно…
Обжигающим пыльным порывом Залепляет мне веки и глушит. И - в крещендо до срыва, с обрыва, И – до обморочного удушья…
И в причудливой лжи каприччио Малодушно попрячутся бризы… У меня - растроение лично- сти, махровая стадия шизы.
Эпицентром жестокой пустыни Стало сердце. Пожалуй, до срока. И иссохло. И присно, и ныне Я сама себе – знойный сирокко.
Я сама – и восток, и искомый В тёмной комнате пятый свой угол, И исколоты больно песком и Ожиданием ужаса губы…
********* *СИРОККО (итал. scirocco — восточный ветер) удушающий, обжигающий, очень пыльный ветер южного, юго-восточного или восточного направления, порой достигающий штормовой силы. Дует из пустынь. Действует на людей угнетающе.
Проскакала по белому полю фантомная конница, Намотав на копыта пространства заснеженных зим. Месяц точит клинки, ликом к зеркалу льда близко клонится Ищет зыбь полыньи, где мальками пожива скользит.
Повелитель судеб, деспот страха за клеткою рёберной, Снов ловец, улыбнувшись, готовит коварно крючки Для неведомой рыбы краплёные, кончится роббером, Сроки сжал, мысли - в лёд, от иллюзий они далеки.
Серебром чешуи разлетаются мелкие зеркальца, Многоточием в них - отражения, души - скупы На черты, кто бессмертен тому не страшна будет смерть лица, Откровенье грядущей дороги не чует беды.
Время сжато меж двух жерновов, сердце ухает мельницы. Как всё просто и страшно в преддверии той немоты, Где рыбачит бездушный рыбак и никто не осмелится Потревожить великий пугающий ад пустоты.
