- А когда ты первый раз понял, что любишь меня? – Саша лукаво прищурилась, стараясь не выдать волнения.
– Ну, не знаю, – Саша сидел на подоконнике и курил в форточку, – наверное , возле бассейна, помнишь, мы шли вечером, ты поскользнулась и начала падать? Я тогда мог удержаться на ногах, но тоже грохнулся. Мы валялись в снегу, было так хорошо, и я сказал себе «я люблю эту девушку».
Саша молчала и задумчиво провожала глазами снежинки, залетавшие в комнату.
– А ты? Когда ты поняла? – Саша утер пот со лба и высыпал ей на живот горстку горячего песка. Она тихонько хихикнула и обняла Сашу, крепко прижимаясь грудью к его бёдрам.
– А откуда ты знаешь, что поняла? Может я и не люблю тебя вовсе?
– Врёшь, – Саша полушутя вцепился в её густые длинные волосы, – ты перед сном молилась, Дездемона?
Саша стучала маленькими кулачками в его грудь там, где должно быть сердце. Из промокшей рубашки во все стороны разлетались капли воды.
– Тоже мне Отелло! Тот хотя бы нежно задушил любимую, а ты таскал меня под ливнем два часа. Вот простужусь, заболею и умру, то тогда будешь делать?
– Найду себе другую, – Саша взъерошил коротенький влажный ёжик на её голове, – простужу её и похороню, а потом – ещё и ещё.
– Ах вот ты какой?!– вскрикнула Саша и, дёрнув его за ноги, стащила с подоконника. Сигарета упала и запачкала пеплом джинсы. – Я ещё живая, а он уже другую подыскивает! Это случайно не та рыжая из 5-го цеха?!
– Нет конечно. Она же работает в шестом.
Говорить было трудно, станки оглашали воздух мерным постукиванием.
– Вот так, да? А я тогда уйду к твоему мастеру. То-то старик обрадуется! Мастер Осибо, не хотите сводить девушку в кино?
Саша сделала вид, что уходит. Саша с восхищением глядел на неё. Саше очень шло кимоно. Оно как бы подчёркивало её кошачью грациозность. Да и белый цвет был ей необычайно к лицу.
– Стой, стой , ревнивица, - сказал Саша и пошёл догонять её.
Саша стояла на татами и отрабатывала удары. Саша тихонько подкрался сзади и хотел поцеловать её в ямочку на затылке – Саше это очень нравилось, но не успел Саша и дотронуться до неё губами, как мастерски выполненным броском был уложен на обе лопатки.
– Так будет с каждым! – победоносно крикнула Саша, поставив ногу ему на грудь.
Потом они вместе лежали на песке и любовались океаном. Вдруг Саша заметил, что она уснула и начинает сворачиваться калачиком. Он осторожно гладил рукой её тело, коричневую с золотистым оттенком загорелую кожу, впадину между грудей… Рука опускалась всё ниже и ниже. Когда пальцы касались чувствительных точек Саша легонько вздрагивала во сне и что-то бормотала. «Ладно, не буду будить, - подумал Саша, надо только перенести её на кровать, а то здесь у окна дует». Он попытался поднять её, но Саша вздрогнула сильнее и чуть не проснулась. Саша аккуратно вынул руку у неё из под головы, взял с кровати плед и укутал Сашу, положив под голову подушку. Вторую он сунул на подоконник, постаравшись закрыть сквознячную щель под рамой. Он достал сигарету и закурил. Дым поднимался узенькой струйкой под крышу павильона. «Спит, как ребёнок, – Саша улыбнулся и поправил в изголовье сумку, чтобы ей удобнее было лежать, – намучилась бедняжка, промокла до косточек… И как она ухитрилась уснуть?» В детском садике было пусто. По воскресеньям здесь выходной. «Надо было раньше придти сюда, но ей так хотелось попрыгать в дождике. И когда я её полюбил? – Саша на секунду застыл. – Вроде ничего особенного: маленькая, щупленькая…» Саша тряхнул головой и вставил заготовку в тиски. Он с остервенением обрабатывал её напильником, мучительно дожидаясь конца смены, когда можно будет снять спецовку, принять душ и позвонить Саше «жди, встречай», а затем долго-долго целовать её в коридоре, наслаждаясь запахом её волос, запахом её Дома. Она как-то особенно пахнет дома. Старый, старый дом. Сколько людей в нём любило? И каждый оставлял немного своего запаха. Саша размечтался и пропустил совсем несложный удар. Он поморщился и охнул. Саша открыла глаза и кошечкой зевнула.
– Чего рожа така якислая?
– Да вот, зуб разболелся.
– Может тебе анальгину или солью пополощи?
– Не надо, Сашка, ты моё лучшее лекарство. Сейчас пойдём домой , оденемся в сухое… или может не будем одеваться?...
Саша с самым невинным видом поднял глаза глаза к потолку и быстро заморгал.
– Ах ты каабель! – Саша вскочила на него и стала легонько хлопать по щекам. – Это тебе за дождь… Это тебе за рыжую…Это тебе за приставания к честной девушке…
Следующий удар отправил Сашу в нокаут. Когда он очнулся учитель строго посмотрел на него и, пока Саше прикладывали к голове мокрую тряпку, отчитал за невнимательность.
– Вот здесь должно быть 4-ре милиметра, – кричал он успешно заглушая гидравлический пресс, – а у тебя что?
– Что? – …в кожанном пальто! 3, 94! Ну ладно. По смене. Иди домой. Ты пока на стажировке. Учись пацан, а то так и будешь всю жизнь ключи подавать.
Учитель бросил деталь в ящик готовой продукции. Саша вышел через вертушку, сделал ещё одну, и противник свалился на песок, держась за печень. Но двое других наседали: «Саша , мы не поняли, что это такое? В комнате накурено – непродохнуть. И скаких это пор ты начал водить домой девушек бесспроса?»
– Ну ладно, мама, пап. Вы поймите – я уже взрослый человек! Я перестал быть сыночком давным-давно. Сколько вы ещё будете проверять мой ночной горшок?! Саша, не уходи, прошу тебя!..
– Но меня жду тродители, Саша. – Она отряхивала с его спины песчинки, – уже поздно, они волноваться будут.
– Ну и что! От меня перезвонишь и скажешь, что задержалась у подружки. Саша с мольбой смотрел на неё. – Хочешь я на колени встану? – сказал он и распластался перед Сашей, обхватив руками вьетнамки. – Свет очей моих, яготов целовать каждый твой пальчик, даже если на нём давно нет педикюра. Я же люблю тебя!
Саша наклонилась над ним .
– Повтори ещё раз.
– Люблю!
– Ещё.
– Люблю, люблю, люблю!
– Ну ладно, пойдём, только на часок не больше.
– Ура! – Саша подхватил её словно пушинку и завертел.
В коридоре было тесновато и он продолжил кружиться с нею в комнате. Дождь барабанил по стеклу. Они любили друг друга. И хрустящие шаги дворника, и бой настенных часов у соседей, и мокрая, в беспорядке раскиданная одежда, и дым заводской трубы существовали в какой-то иной жизни. Ночью Саша проснулась и долго смотрела на Сашу. Потом она снова забралась к нему под бочок и спала до утра. Всходило кровавое зимнее солнце. У Саши совсем онемела рука, но он боялся пошевелить ею, чтобы не разбудить Сашу. Он только поцеловал Сашу в губы и уснул счастливый и уверенный в сегодняшнем дне, который всегда будет сегодняшним.